Четвёртый. Историко-фантастическая повесть

Алексей Горин

Порой фантазии и реальность, прошлое и настоящее переплетаются до такой степени, что совершенно невозможно разглядеть границы.

2. Друг

Как обычно, нежданно пришла зима. Закончились новогодние каникулы, начались учебные будни. На замерзших, припорошенных снегом и продуваемых холодными балтийскими ветрами улицах делать было ровным счётом нечего. А дома тем более.

Костя с Денисом вышли во двор. Покрутились на карусели, покачались на качели, посидели на скамейке и направились в парк. Прошлись по скользким дорожкам, лишь слегка припорошенным нерадивым дворником, поглазели на шумную стайку воробьёв, поскандаливших из-за брошенной ими горсти семечек, прогулялись по Петровскому мосту, глядя на замёрзшую речку Карасту и безуспешно попытались слепить из грязного крупяного снега комок.

— Да-а… Летом повеселей. А тир сейчас работает? — спросил у друга Денис.

— Не-а, — вздохнул тот.

В тире они появлялись с завидной регулярностью. Реже, чем на лодочной станции, но всё же… Он располагался на привокзальной площади и знаменит был во всём городе из-за Толика, который в нём работал. Знающие посетители, отчаявшись заработать главный приз, который Толик вручал каждому, потушившему десять свечек десятью выстрелами из воздушки, просили его показать класс. Класс он показывал крайне редко, но всё же иногда некоторым везло его лицезреть. Мастер зажигал свечи, садился к ним спиной, заряжал винтовку, брал её правой рукой и стрелял, не глядя, из-под левой. И так десять раз, не промахиваясь. Получив в свой адрес порцию аплодисментов, он вручал заработанный им приз оплатившему выстрелы посетителю.

— Жаль. Может на лодочную станцию смотаемся?

— Так замёрзло всё, чего там делать? Да и дядь Миши, наверное, нет.

— А тут чего делать?

Согласившись с неопровержимым доводом, Костя пнул с размаху ледяной комок, который оказался накрепко примерзшим к тротуару, вскрикнул: «Ух ты, ничего себе!», и похромал за другом.

Пруд был наглухо затянут ровным ледяным панцирем — хоть в хоккей играй. Лодки и катамараны дядя Миша предусмотрительно вытащил на берег ещё осенью, вёсла запер в кандейке. В зимнее время он здесь появлялся очень редко — посмотреть как дела, да смести снег с деревянных мостков. Удивительно, но в этот день он именно этим и занимался.

— Дядь Миша, привет! — издалека хором закричали пацаны.

Он, кряхтя, разогнулся, отбросил веник и помахал им рукой.

— Давайте, пацаны, заходите, чайку попьём, а то я уж замаялся, хоть передохнуть с вами, покалякать.

В кандейке было тепло от небольшой самодельной печурки, на которую хозяин тут же поставил чайник. Помещение хоть и не маленькое, но сплошь заваленное разными запчастями для лодок, вёслами, инструментами и хозяйственным инвентарём. Пацаны частенько, глядя на этот бардак, удивлялись — как он сам-то тут разбирается? Однако, дядя Миша не видел ничего ужасного. Он с лёгкостью находил нужную ему запчасть, молоток, или отвёртку, а на вопросы ребят неизменно отвечал: «Это не бардак, а творческий беспорядок». От творческого беспорядка была свободна только небольшая часть, где вокруг печки стояли старенькие стулья и небольшой столик. Электричества здесь отродясь не было, поэтому полумрак разбавлял только серый свет из небольшого оконца под потолком и старинный керосиновый фонарь «Летучая мышь» над столом.

Налив крепкого чаю в алюминиевые кружки и поставив на стол тарелку с конфетами, хозяин взглянул на пацанов:

— Как дела-то?

— Нормально. А вы чего тут? Не сезон ведь.

— Да что-то дома совсем невмоготу стало. Хоть пройдусь, разомнусь, и то хорошо. В моём возрасте сидеть да лежать противопоказано. Вот и решил приходить сюда хотя бы пару раз в неделю. Ну и за порядком пригляжу, опять же.

— А мы так, гуляли в парке, решили на пруд сходить, на лёд посмотреть.

— А чего на него смотреть? Лёд как лёд. Вот на заливе — да. По молодости я частенько ходил туда на рыбалку. Всю зиму практически, как лёд встанет, и до весны. Однажды чуть на льдине не унесло, еле успел трещину перепрыгнуть, даже в воду свалился. Хорошо хоть рыбаки были рядом — вытащили, слава Богу. Валенки полные воды, а мороз под двадцать. И ветерок. Так я валенки-то скинул и в одних носках бегом до ближайшего дома. Даже снасти побросал, так обморозиться боялся. Да и люди отзывчивые попались — в первую же квартиру постучал, так они меня к себе домой завели, обсушили, отогрели. Да-а-а. Было дело. А сейчас всё. Одно развлечение осталось — по парку прогуляться.

— Да какое это развлечение? Чего тут интересного?

— Ну, не скажите… Это в молодом возрасте носишься по делам каким-то, не замечаешь красоты здешней, а я сейчас гуляю себе тихонько, любуюсь на ели, пихты, берёзы, дубы. Мосты рассматриваю — Петровский, Руинный… Его, кстати, мостом Вздохов раньше называли. Вид с него такой, что восторг и вздохи вызывает.

Поболтав и напившись чаю, ребята вышли из кандейки и прошлись по деревянным мосткам, на полметра возвышавшимся над поверхностью пруда.

— Как же хорошо тут летом! А лёд крепкий? — спросил Денис у лодочника, который стоял рядом, облокотившись о перила.

— Попробуй, — усмехнулся тот.

Денис, не задумываясь о последствиях, спрыгнул вниз. Постоял, потопал каблуком — не провалился. Махнул рукой Косте, который спрыгнул вслед за другом. И тут же, скользнув по поверхности, не удержался и грохнулся. Осторожно встал на коленки, потом на ноги, но снова ботинок предательски скользнул, а он опять растянулся. Вторая попытка была немного удачнее — Костя схватился за руку, протянутую другом, и встал во весь рост. Но ненадолго. Подошвы ботинок опять скользнули, и он упал, увлекая за собой и Дениску. Теперь они уже на пару пытались совладать с непослушной обувью, что им удалось, правда, далеко не без труда.

Дядя Миша смотрел на это представление с нескрываемым удовольствием, хохоча во весь голос. Друзья, держась друг за друга, обернулись:

— Тут без коньков и с места не сдвинешься! Как только вы на рыбалку ходили?

— Ну так обувь нужна соответствующая — валенки. А в ваших ботинках востроносых только по танцплощадке ходить можно.

— Да ладно! Можно и по льду. Пошли, Костян, до острова дойдём! — запальчиво проговорил Денис и ребята, схватившись друг за друга, начали путешествие утиной походкой, не отрывая подошв ото льда.

До острова дошли. Не рискнув пробираться на него сквозь припорошенные снегом замороженные ветви ивы, развернулись в обратный путь, поминутно падая и вставая, чем доставляли несказанное удовольствие дяде Мише. Пока друзья добрались до пристани, он нахохотался до такой степени, что аж скулы свело. С горем пополам выбравшись на мостки и отряхнув одежду от снега, Денис спросил:

— А здесь рыбы нет?

— Да какая тут рыба. Вот на заливе — да. Окунь, налим, судак, уклейка, краснопёрка, да всего и не перечислишь. Правда, не всегда хорошо ловится, приходилось, бывало, с ледобуром чуть ли не до Кронштадта доходить…

Дядя Миша прервал воспоминания, зябко поёжился и направился в свою кандейку, приговаривая на ходу:

— Прохладно сегодня, мороз. Сейчас бы в баньку… Вы, кстати, не парильщики? Городскую баню после ремонта, говорят, открыли, не слыхали, как там?

— Не, мы не там не были.

— А зря. Сходили бы, попарились, сами же говорите — заняться нечем.

И без того серый день стал ещё серее. Поочерёдно зажглись фонари в парке и, махнув дяде Мише на прощание, ребята направились по домам.

Последовав совету старшего товарища, друзья в ближайшую пятницу собрались в баню, чем несказанно удивили родителей — никогда не были замечены в любви к лёгкому пару, а тут на тебе — в баню. Однако ничего страшного в они этом не усмотрели: уж лучше в баню, чем в пивную.

Баня ребятам понравилась с порога. Правда сравнить было не с чем, они же до этого здесь не появлялись. Симпатичный холл с деревянными тёмными отполированными скамейками, и стенами, украшенными резными панно на банную тему, сразу же настраивал на ощущение лёгкого пара. И запах. Неповторимый аромат горячего банного веника смешивался с ароматом разогретого дерева и моющих средств разнообразных вкусовых оттенков — от хвойного до розового.

Друзья купили билеты, один берёзовый веник на двоих, и вошли в раздевалку. Рядом со светло-зелёными новыми кабинками для переодевания стояли широкие лавочки, на которых при желании даже полежать можно, если соседу не мешать, конечно. Народу, кстати, было совсем немного, может ещё не все парильщики города были в курсе, что баня вновь заработала, а может просто с работы не пришли.

Раздевшись и взяв с собой веник, ребята вошли в парилку. Дыхание тут же перехватило от горячего пара. Они в замешательстве остановились на входе, прищурившись и прикрыв уши руками. Однако отступать было не в их правилах. Набравшись храбрости, пацаны поднялись на вторую полку. Парильщики вежливо раздвинулись по сторонам, уступая место новичкам. Друзья сели. Вскочили. Опять сели и вскочили, вызвав добродушные улыбки соседей. И снова уселись на самый краешек, подложив ладони под заднее место.

— Вы бы полотенце взяли, да и сидели на нём спокойно, — посоветовал грузный мужик в банной шапке и рукавицах, не переставая хлестать себя по спине здоровенным дубовым веником.

Хлопнув друг друга пару раз по спине своим жиденьким берёзовым, парни выскочили на свободу, вздохнув полной грудью. Немного, минут по пять, постояв под прохладным душем, они уселись на скамейку в раздевалке.

— Что-то тут не так. Либо мы чего-то не знаем, либо это вовсе не наше, — задумчиво проговорил Денис.

— Ну да. Давай передохнём немного, возьмём полотенца, как тот мужик сказал, и пойдём ещё. Разок попробуем, если не понравится — точно не наше.

Так и сделали. Второй заход прошёл полегче. Пока один из самых активных парильщиков не начал водой плескать в открытую дверцу печки, за которой были видны разогретые до малинового цвета камни. Вытерпеть лавину обжигающего пара ребята смогли только в течении пяти секунд и снова выскочили на свободу, тяжело дыша.

— А мне вот понравилось. Сейчас передохну и снова туда! — отдышавшись, вдруг заявил Костя.

— Думаешь, я не пойду, что ли?

Когда они вошли в третий раз, в парилке не было никого, кроме одного парня их возраста. Он сидел на самой верхней полке и неистово молотил себя веником по разным частям тела. Пацаны уселись на второй полке и начали понемногу похлопывать друг друга веником по спинам.

— Ребят, подкиньте в печку, а? — приостановившись, попросил парень.

Костя с видом знатока набрал полный ковшик и от души плеснул на камни. Струя пара тут же вырвалась из печки с устрашающим шипением. Хорошо хоть вовремя руку успел убрать. Парень тут же сбежал вниз. Денис тоже.

— Да ты что! Понемногу ведь нужно!

Незнакомец открыл дверь и проветрил помещение.

— Ну вот. Теперь можно и продолжать. А вообще, такие правила есть неписанные — когда в парилку заходите, сразу спросить нужно, подкинуть или нет. И когда выходите — тоже.

— Спасибо за науку, — язвительно проговорил Денис, усаживаясь на полку. — Давай, Костян, я тебя попарю от души, что ли.

Однако попарить от души Костяна не вышло — веник развалился почти полностью после нескольких ударов. Разочаровавшись окончательно, Денис поднялся, чтобы уйти и больше никогда сюда не возвращаться. Тем временем новый знакомый рассматривал остатки веника ребят.

— Здесь купили, да? Тут ничего хорошего не продадут, одни ветки без листьев, вон, смотри, ты его пару раз только хлестанул, а у него полосы красные по всей спине. Да и вообще-то запаривать нужно веник в горячей воде, чтобы он мягче стал. Возьми мой, я напарился уже, — миролюбиво протянул он Денису веник, и обратился к Косте, — а ты чего ему не сказал, что слишком уж сильно?

— Да я думал, что так и должно быть, терпел…

Денис не привык отказываться от предложений, чтобы не обидеть человека, поэтому протянутый веник взял. Он разительно отличался от их куцего изделия — небольшой, лёгкий, мягкий, ветки не торчат. Денис немного похлестал им друга по спине, переживая, чтобы новых полос ему не наколошматить и настало время Костика. От души приложив друга раз двадцать, он, обливаясь потом, выбежал прямиком в душ. До конца выкрутил вентиль холодной воды и тут же выскочил. Собрав всю волю в кулак, вновь зашёл под ледяные струи и даже постоял несколько секунд перед тем, как разбавить их горячей водой до приемлемой температуры. От резких перепадов температуры настроение новоиспечённого парильщика поднялось до самого предела и пришло непреодолимое желание поделиться этим счастьем с друзьями. Тем временем из парной не торопясь вышел Денис с новым знакомым. Переговариваясь на ходу, они подошли к душевому отделению, где на них внезапно обрушилось полтазика ледяной воды. Оторопев от неожиданности и коварства, они замерли, затаив дыхание. А придя в себя бросились под тёплую воду.

Чуть согревшись и рассказав Костику всё, что он о нём думает, Денис пошёл в раздевалку и уселся на лавочку, благоговейно откинувшись на спинку. Костик сел рядом, новый знакомый — напротив.

— Да-а. Класс! Я даже не предполагал, что баня — это так здорово! — констатировал своё состояние Костя.

— Ага! — вторил ему Дениска. — Вот если-б ещё кто-то водой не обливался, было бы вдвойне хорошо!

— Да ладно, не обижайся на него, после парной холодной водой окатиться — самое то, — в разговор вмешался парень.

— Согласен. Да я и не обижаюсь, так, шучу. Тебя как звать-то?

— Серёга. Я вообще-то в Кронштадте живу, здесь в училище учусь. А сегодня с пацанами из группы решили в баню. Они напарились уже, разошлись, а мне ещё рано, решил посидеть ещё.

— Ясно. А веник где брали?

— Из дома привёз, утром ещё. Мы с батей сами заготавливаем. В баню городскую тоже ходим с ним. Только у нас она получше. Ну, в смысле пара. Так-то здесь покрасивее, наша старая уже, а эта только после ремонта.

— Да ну! Здесь в парилке так жарко, что вон, у Костика аж уши заворачивались, куда уж жарче? — не поверил Денис.

— Ну-у, понимаешь, жара в парилке и хороший пар — это немножко разные вещи… Да приезжайте к нам, короче, сами всё прочувствуете.

— Так в Кронштадт по пропускам ведь. И только на пароме можно попасть.

— Да? — спросил Костя.

— Да, — ответил Денис, — он же на острове Котлин находится.

— Ну да, действительно… — Серёга призадумался. — Ничего, решу вопрос. Короче. Если хотите, в следующее воскресенье встречаемся утром, уж проведу вас, экскурсию заодно по городу организую.

— А что, — задумался Дениска, — почему бы и не смотаться? Костя, ты как?

— Всегда готов!

— Значит, замётано!

Прихватив с собой банные принадлежности, ребята встретились на привокзальной площади. После недолгого ожидания появился и новый друг. Вручив им пропуска, которые он выпросил на время у своих знакомых, Сергей провёл их на паром. Без проблем добравшись до Кронштадта, друзья пересели на автобус и через несколько минут стояли возле двухэтажного банно-прачечного комплекса, отделанного стеновыми панелями коричневого цвета, примостившегося между серых однотипных пятиэтажек.

Обстановка внутри разительно отличалась от Ломоносовской бани. Стены и пол были отделаны кафельной плиткой, искусно подобранной по цвету и размеру, в раздевалке, вместо шкафчиков, стояли белые скамьи с высокими спинками. Сергей с хозяйским видом расположился на одной из них, указав приглашающим жестом на две другие рядом. Раздевшись, ребята прошли в моечное отделение, где их ждал сюрприз — небольшой бассейн рядом со входом в парилку.

Бассейн возвышался над полом метра на полтора. Костик не преминул подняться по лестнице, чтобы потрогать воду. Со словами: «Ух ты, ледяная!», он передёрнул плечами. В это время из парной выбежали два заядлых парильщика. Скинув на ходу прямо на пол банные шапочки и рукавицы, они с невероятным шумом запрыгнули в бассейн, и, с ещё бо́льшим, выскочили из него. Подобрав банные принадлежности, мужики вновь исчезли за дверями.

— Ну что, пойдём? — Серёга открыл дверь парной.

Войдя, он поздоровался с посетителями и присел на самую высокую полку, приглашая друзей присоединиться. Действительно, пар был совершенно иной. Он не так сильно обжигал тело, дышалось довольно свободно. Парная небольшая. Дерево на полу, стенах и полка́х давно почернело от времени и температуры. В углу возле входа располагалась большая печь с докрасна нагретыми камнями. Двое посетителей, только что вынырнувших из бассейна, нещадно колотили сами себя вениками, шумно отдуваясь. Вошёл ещё один завсегдатай. Он набрал половину ковшика воды и накапал в него что-то из небольшого пузырька, после чего с размаху плеснул на камни. По помещению разлился хвойный аромат.

Вдоволь намахавшись веником, Костя по примеру мужиков выскочил из парилки и прыгнул в бассейн. Холодная вода обожгла тело, дыхание перехватило и он тут же вылетел из воды с нечленораздельным восклицанием, которое так громко прозвучало в моечном зале, что посетители обернулись в его сторону с радостными улыбками. Костик заскочил снова в парную и залез на самый верх, чувствуя покалывание миллионов иголок по всему телу.

Ещё немного посидев, Денис с Серёгой собрались выходить. Костя тоже вышел за ними и опять нырнул в бассейн, взмахом руки приглашая друзей присоединиться. Категорически помотав головами, они прошли было мимо, но Костик, которому, видимо, скучно было в одиночку закаляться, поднявшись на пару ступенек, зачерпнул пригоршню ледяной воды и брызнул на ребят. Ледяная вода, пусть даже в небольшой порции, произвела на пацанов отталкивающий эффект. Они дернулись, пытаясь избежать неприятной встречи, но безуспешно. Ещё и поскользнулись оба на мокром кафельном полу, и, чтобы не грохнуться, попытались сохранить равновесие, удержавшись друг за друга. Надо сказать, успешно. А с точки зрения банщиков, со стороны наблюдавших как двое голых пацанов, скользя по кафелю, машут руками, — весело. А вот с точки зрения пацанов весёлого было немного. С грозным видом они повернулись к обидчику, намереваясь дать конкретный ответ. Тот, видя, что шутка зашла далековато, решил куда-нибудь по быстренькому ретироваться. Лучше в сторону раздевалки. Однако здесь его постигла неудача — слишком поторопился, нога предательски соскользнула со ступеньки, и Костик с размаху плюхнулся в бассейн, уйдя в воду с головой. Вынырнув, он, как ошпаренный, помчался в парилку, безостановочно ойкая на ходу. Посетителей бани до такой степени развеселила эта сцена, что они даже забыли зачем пришли. Хохот долго не смолкал в гулком моечном помещении. Костя, отогревшись и дождавшись, когда воцарится тишина, выглянул из парной. Убедившись, что интерес к нему угас, он с виноватым видом вошёл в раздевалку, ожидая нагоняя от друзей. Однако те уже и думать забыли об инциденте.

Ребята зашли в парную ещё пару раз, помылись и стали одеваться.

— А ведь ты был прав. Точно, здесь пар не такой, как у нас, мягче как-то, не обжигает, — обратился Денис к Сергею.

— А-то! — самодовольно ответил тот. — Может прогуляемся по городу ещё? Обещал ведь вам экскурсию.

— А-то! — передразнил его Костя.

Выйдя из бани, ребята не торопясь дошли до Обводного канала, прогулялись по гранитной набережной, полюбовались обрамляющей её кованой чугунной решёткой, и вышли на Якорную площадь. Всю дорогу Серёга, как заправский гид, рассказывал о самом канале и зданиях, расположенных вдоль него. Довольно, кстати, обветшалых.

Махнув рукой куда-то в сторону: «Это Морской Собор. Только не работает», Сергей провёл ребят мимо памятника Адмиралу Макарову и они подошли к металлическому клёпанному мосту с ажурными ограждениями, возле которого на табличке было выведено название: «Красный».

— Как-то ненадёжно выглядит, — Костя окинул взглядом сооружение.

— Точно! — засмеялся экскурсовод. — Когда Макаровский мост открывали, Николай Второй так же засомневался, как и ты. И один офицер прошёл по нему, чтобы доказать, что он крепкий. Так его император наградил потом.

— А причём Макаровский мост, это-ж Красный?

— Ага. Только все его Макаровским называют — потому что памятник Макарову рядом.

— А чего под ним воды нет? Что за речка без воды?

— Это Петровский овраг, не речка. Водоотвод из дока, где раньше корабли ремонтировали. А по нему воду спускали. Петр Первый такую идею предложил, потому и овраг Петровским назвали.

Прогулявшись по Летнему саду, ребята вышли к Петровскому парку. Остановившись возле памятника Петру Первому, Серёга показал на шпагу в руке императора, которая упиралась в шведский флаг.

— Говорят, шпагу эту украли где-то лет двадцать назад, — понизив голос, рассказал он, — её, конечно, заменили, но только теперь она совсем не такая, какие были в петровские времена.

На пристани друзья долго разглядывали военные корабли и снующий рядом с ними небольшой ледокол. Подошли к якорям, залезли на них, посидели и двинулись к старинной пушке, на которую тоже попытались залезть под укоризненными взглядами прохожих, но соскользнули и оставили эти попытки.

— Ну что, по домам? — спросил Сергей.

— Да можно и попозже, полдень только ещё, — пожали плечами ребята.

— Ну тогда пойдём.

Они двинулись по пирсу вдоль Купеческой гавани.

— О, маяк! Может поближе подойдём? — спросил Денис, увидев высокое белое сооружение с островерхой крышей и площадкой наверху, огороженной поручнями.

— Сам ты маяк, — усмехнулся провожатый. — Это створный знак. Для определения курса судна. Вон в той стороне передний знак, он пониже, а это задний — повыше. Если с моря видишь, что передний закрывает задний — значит верным курсом идёшь, по фарватеру.

Друзья подошли к башне, и Сергей открыл высокую деревянную дверь.

— А туда можно? — засомневался Денис.

— Не-а, — ответил проводник.

В пустом, полутёмном сооружении откуда-то сверху раздались гулкие шаги. По металлической лестнице спускался пожилой седоватый мужик в рабочем костюме. Денис дёрнул Серёгу за рукав:

— Валим! — на что тот не обратил ровным счётом никакого внимания.

— Здрасьте, дядь Петь! Это Сергей! — взглянув наверх, крикнул он.

— Здорово, племяш! Давно тебя не видел. Куда запропал, чего не появляешься?

— Некогда. В училище поступил, в Ломоносове. Вот ребят привёл показать ваши владения. Можно?

— А чего-ж нельзя. Только быстро, не дай Бог проверка какая.

Мужчина спустился, обнял Сергея, представился: «Пётр Иванович, смотритель и дядя этого оболтуса». Пожав руки ребятам, он кивнул в сторону лестницы:

— Вперёд!

— А высоко?

— Нет. 41 метр всего, — усмехнулся Пётр Иванович.

С непривычки подъём по крутой лестнице показался довольно утомительным. Ещё и дядя Петя подгонял: «Ну что еле тянемся?» Поднявшись на смотровую площадку, ребята пару минут постояли, тяжело дыша, после чего спросили у смотрителя: «Как Вы тут работаете?» и получили ответ: «Привычка…» Порывы морозного ветра налетали с такой силой, что, казалось, каменная башня довольно прилично раскачивается. А может и не казалось. Ребята инстинктивно схватились за поручни, прикрыв свободной рукой щёки и нос. Смотритель стоял рядом. Широко расставив ноги и засунув руки в карманы лёгкой рабочей куртки, подставляя морщинистое лицо балтийской непогоде, он вглядывался куда-то в морскую даль. Сергей по-хозяйски облокотился о поручни, посмотрел вниз, плюнул, проводив взглядом плевок, и тоже посмотрел туда же, куда и дядя.

Несмотря на низкие свинцовые тучи, видимость была довольно приличная, вполне можно было разглядеть и материковый берег, и очертания островков на льду залива, и, конечно, бо́льшую часть острова Котлин. Неподалёку проходил какой-то военный корабль с отчётливо различимым вооружением на борту и вертолётом на корме.

— Ого! Красота какая! А это что за корабль? Такой большой! И пушки какие-то. А вон там что? А там? — тут же посыпались вопросы из-под перчаток.

— Ракетный крейсер. Длина 150 метров, ширина 15, осадка 5. Вооружение — артиллерийские и ракетные установки, зенитно-ракетные комплексы, реактивные морские бомбомёты, торпедные аппараты, ну и ещё много чего, — ответил дядя Петя и посмотрел на Серёгу, который начал рассказ, сопровождая его указывающими жестами.

— Это форт «Кроншлот». Его самым первым построили. Форты возводили чтобы атаки с моря отражать. Строили их зимой. Опускали в проруби деревянные ящики, которые наполняли камнями, а на них уже возводили крепость. С той стороны, с материка, как раз, где училище моё, южные форты, три штуки.

— А они как называются? — спросил Денис.

— Один, два и три, — пожал плечами Сергей.

— Второй «Дзичканец», а третий — «Граф Милютин» или «Башенная», — дополнил его Пётр Иванович.

Кивнув головой, Серёга продолжил:

— За «Кроншлотом» форт «Император Павел Первый», там после революции склады взорвались, всё разрушено сейчас.

Вглядевшись вдаль, Денис обратил внимание на узкий солнечный луч, ненадолго прорезавший серую мглу между третьим фортом и фортом «Император Павел Первый». Ему показалось, что в солнечном свете мелькнули какие-то сооружения, и он перебил повествование.

— А там что?

— Где? А, да ничего там нет, — пожал плечами Сергей. — Правее «Павла Первого» — «Александр Первый». Там, кстати, лаборатория была раньше, лекарства от чумы и холеры делали. Потому его чаще «Чумным» фортом называют. Чуть дальше за ним — форт «Константин». Изначально «Двойная южная батарея» назывался.

— Это как «двойная»? — спросил Денис.

— Ну, в два яруса пушки стояли.

— А почему переименовали?

— Николай Первый в честь своего сына назвал. Ближе к нам — форт «Пётр Первый». «Цитадель» его ещё называют. С той стороны острова — семь северных фортов, а вон с той ещё форт «Риф». Там матросы оборонялись, когда мятеж был в 21 году.

— Что за мятеж? Не помню ничего такого.

— И не вспомнишь. В учебниках об этом не пишут. В двадцатом году с гражданской войны пришли матросы домой, в Кронштадт, увидели голод и разруху. То есть совсем не то, за что воевали. А знакомые, родственники, порассказали обо всех «прелестях» большевизма. Матросы, кстати, симпатизировали эсэрам и анархистам. Они собрали митинг. Требовали, чтобы политическая система была многопартийная, а не однопартийная, как тогда. Большевики в этом почувствовали угрозу власти, потребовали разойтись, те отказались и стали готовиться к обороне. Власти послали войска, которые прошли по льду и атаковали. Первый штурм моряки отбили, а второй нет. Часть бежала в Финляндию, часть расстреляли, часть сослали. Больше 15 тысяч в общей сложности.

— И откуда ты всё это знаешь? — удивлённо покачал головой Денис.

— Ну, как… — замялся Сергей. — Интересуюсь. Кто-то что-то рассказал, где-то что-то прочитал, запоминаю. Это ведь интересно, знать историю города, в котором ты живёшь. А вы что, так не считаете?

— Ну-у, наверное, — неуверенно ответил Костя.

— Так, ладно. Дальше. Ещё форт «Шанец» есть на северо-западной стороне острова. Очень интересный. Там галереи, капониры, платформы, на которых орудия стояли времён войны, шахта есть и наблюдательный пост с бронеколпаком. Весь день бродить можно. Бетонные постройки там середины девятнадцатого века, а вообще впервые там батарею поставили в 1706 году.

— А что за странное название: «Шанец»? — поинтересовался Костя.

— Когда орудия установили, для защиты земляной вал насыпали, шанец называется, отсюда и название, — ответил Серёга.

— Да и вообще, шанцы — это фортификационные насыпные сооружения. Шанцевый инструмент слышали, наверное, такое название лопаты, кирки, лома? Вот отсюда идёт, — дополнил племянника дядя Петя. — Вон, к примеру, у берега, тоже насыпные валы были. И тоже шанцами называются до сих пор. Я когда службу начинал на флоте в учебке минёров, там тренировки проходили у нас в противогазах. Гоняли нещадно. Бежишь на него, подняться пытаешься, земля под ногами осыпается, скатываешься и снова наверх. Пока поднимешься семь потов сойдёт. А противогаз не снимешь — дыма напустят столько, что тут же задохнёшься.

Пётр Иванович замолчал, видимо вспоминая молодость.

— Может смотаемся как-нибудь на «Шанец» этот ваш? — спросил Денис.

— Туда лучше летом. Сейчас в снегу всё. А весной в грязи. Так что приезжайте летом, сходим, — ответил Сергей.

— Жаль. Очень хочется взглянуть на форты эти.

— Ну так по льду сходите на первый, хотя бы. Там много построек ещё с царских времён осталось.

— Да? А как туда попасть?

— Где моё училище находится знаете? От автобусной остановки по тропинке в сторону залива, мимо двухэтажного деревянного, чёрного такого, здания. Мы его «Кошкин дом» называем. От него по прямой идёте и выходите на лёд. Первый форт видно хорошо с берега, даже если видимость не очень. А за ним и второй увидите, «Дзичканец», — покосившись на дядю, объяснил Сергей, — может сил хватит — так и до него дойдёте.

— А чего-бы и не хватит, — запальчиво заявил Костя, — и до третьего тоже дойдём. А может и до Кронштадта — чего тут идти-то останется. Дойдём обязательно.

— Конечно дойдёте, не сомневаюсь. Если фарватер переплывёте. И патруль не арестует, — улыбнулся дядя Петя. — Пойдём лучше ко мне в каморку, чаю попьём, а то замёрзли вон уже.

Особо уговаривать ребят, которые беспрестанно шмыгали носом, не пришлось. Посидев и отогревшись, они засобирались домой — как ни интересно им было, а совесть всё-таки нужно иметь.

Конец ознакомительного фрагмента.