Взломанный. Пьеса

Алексей Владимирович Синяев, 2018

Монолог героя о нелегком выборе в его жизни – погубить людей или погибнуть одному. Вспоминая важные события прошлого, Экст принимает последнее свое решение.Содержит нецензурную брань.

Алексей Синяев

Взломанный

(Блог Экста)

Екатеринбург

2018

Действующее лицо:

ЭКСТ. — выпускник ВУЗа. Видеоблогер

Отголоски:

БРАТ.

ОТЕЦ.

ВИТЯ. — друг Экста

СЕСТРА ВИТИ

1 и 2 СТАРШЕКЛАССНИК

Голоса:

1 ГОЛОС ИЗ СКАЙПА — молодой голос

2 ГОЛОС ИЗ СКАЙПА — старый надтреснутый голос

Фон:

Подписота, друзья из контакта, друзья из одноклассников, фоловеры, ретвиттеры, пользователи видеохостинга и проч.

Вместо начала:

Однокомнатная. Резиновый матрац на полу. Голые стены, на гвоздях бубны висят. Коллекция барабанов, то тут — то там, джембе, тамтам, у окна барабанная установка. Стол с ноутбуком, оттуда раздаются барабанные ритмы. Вход в ванную, дверь закрыта, на двери матовое стекло, за ним тень танцует под ритмы. Ритмы из ноутбука. Барабанные ритмы. Напротив стола штатив с видеокамерой, за ней стена, белый задник, на нем куча всяких стикеров и мемов приклеено, а еще полотно экрана. На камере кнопка красная горит, запись идет, запись того, как тень танцует за окном. Ритмы усиливаются, трек слишком раскачался, в самый пиковый момент, когда тень подпрыгивает, в ноутбуке переключается песня:

«Еще чуть-чуть и прямо в рай и жизнь удалась, вона бьютифул лайф»

Крик:

«Эй? Это как сюда попало?»

Выбивает дверь ногой. Перед нами лысый парень, худой, без футболки, бледный, на груди татуировка, песочные часы. Волосы короткие. На руках перчатки по локоть, свечным воском покрыты. Воск теплый, стекая по перчаткам, застывает не сорвавшимися каплями. Парень подходит к ноутбуку.

«Не ну блед, брядь! Ну как так-то? Он же позже был!»

Смотрит на перчатки, кликает мышью, снова включает ритмы. Видит, что попал в объектив камеры. Машет, улыбается. Пытается нажать на кнопку, выключить, не испачкав камеру, не получается. Пытается снять перчатки — не получается, слишком припотели. Снова пытается выключить, не выходит. Махнув рукой, уходит. Останавливается в дверях.

«Хер с ним, начнем!»

Возвращается. Встает на белый фон, направляет камеру на себя и начинает монолог Экста.

Запись 1.

ЭКСТ. Привет! Приве-е-ет, босота-подписота! Это снова Экст! Сколько не видались? А?

Начинает считать по пальцам, видит, что в перчатках, прячет руки.

ЭКСТ. Черт! Перчи не скинул! Да, извините, что без фрака, но зато прикрыта срака!

Пытается снять перчатки, не выходит.

ЭКСТ. Только не спрашивайте: «Экст, а нахера тебе перчатки?». Что значит зачем? Это мой новый проект! Что за проект? Это сложно, скажем так, я давно не выкладывал видео, потому что попал в творческий тупик, так сказать, сбились ориентиры, или нет, вот так, цель пропала с радаров. Недавно я нашел новый путь, это чисто эксперимент, и на него надо решиться, причем сегодня, ну и плюс рассчитаться с долгами, которые висят уже столько месяцев, вы ведь просто так не отстанете? Да и они тоже. Мы не виделись, что-то вроде шести месяцев, да? Что я делал? Батарейки собирал, например! Я побрился, сделал татуировку, это все поиски себя! Ну, это всё тот же проект! За шесть месяцев отвалилось половина подписчиков, я их правда другим словом называю. Да, не увидел я свои золотые десять тысяч подписотинцев. В общем, отписанты — будьте счастливы и горите в аду. Ладно, дальше я анонсирую! Анонсирую, пока никто не видит. Ха! Вот и прозвучала лучшая шутка, дальше их не будет (Экст отдирает от задника все мемы, стикеры и цитаты, приклеенные к нему: вечное и утомленное лицо Дауни младшего с закатившимися глазами, надпись «Цвет настроения — вставьте своё» и прочее). Я не буду делать стримы, это стремно, не будет подкастов, обзоров, мата будет мало, засера звезд тоже не будет и обмусоливание чужих инстапостов не предполагается, и прочей шлакоты, короче, отписывайтесь. Вообще, этот выпуск, моя самоликвидация, видеокатапульта во внешний мир. Будет откровенно и скучно. Повторяюсь — отписывайтесь. Я надеюсь на пару десятков человек в конце, если останетесь, может, вы меня поймете? Только не думайте, что это уловка какая-то! Если останетесь, ну, тогда спасибо!

Берет ножницы и разрезает перчатки. Уходит из кадра, пьет воду, барабанит на джембе пару рудиментов. Возвращается к камере.

ЭКСТ. Я недавно ел кусок хлеба, черного, горбушку. Знаете, натер его чесноком, посолил, как в детстве, начал есть, ум-м, вкуснятина! Но к концу кусок заплесневел, прямо у меня в руках. Горечь! И мои воспоминания отравлены, теперь мне кажется, что в детстве я ел хлеб с плесенью. Понимаете? Нет-нет, погодите. Ха-ха! Это типа зашквар, да? Если так, то он не последний! Тогда давайте заново? Сначала! Наверное, лучше с детства начать? Ведь там в нас закладывают фундамент, а в кого-то тротиловую шашку! Правда, так на полчаса длиннее, похер, что терять-то? Терять нечего! Мы жили с родителями в шахтерском поселке. Из достопримечательностей у нас на отшибе стоял террикон с отработанной породой, говорят, он был горячий внутри, и если кто-нибудь на него залез, то провалился бы и сгорел в рудных отбросах, но мы вот ни разу не сгорели! Так-то весело было. Бабушка с дедом через дорогу жили, у них хозяйство, куча коров, покос летом. Не понос, а покос! Для городских, у которых гаджеты вместо рук, — это когда ты берешь в руки не смартфон, а палку с железным наконечником, не для селфака, а косить. Заготавливаешь пищу для домашних животных, типа сено, сушеная трава. У неё сказочный запах! Помню его. Помню, отец берет вилами огромную копну сена, поднимает над головой, он без футболки, труха на его спине, а ему хоть бы что, он даже не чешется, у меня так никогда не получалось. Помню, я сам первый раз попробовал закинуть копенку в кузов и пырнул брата вилами в зад.

БРАТ. Ты что творишь рукожопый?

ЭКСТ. Извини, я не специально.

БРАТ. Какая разница? За случайно бьют. Сильно бьют, понял?

ЭКСТ. Да у меня рука соскочила! Извини! Сильно больно?

БРАТ. Соскочила? Вечно у тебя все соскакивает! Отец мне барабан купил, а ты его солдатиком порезал! Убей уже себя, а?

ЭКСТ. Да он…

БРАТ. Соскочил, да? Я в курсе! Меня то отец научил на барабане играть, а ты рукожопый соскочила теперь никогда не научишься!

ЭКСТ. Почему это?

БРАТ. Он сказал рукожопых не будет учить!

ЭКСТ. А ты? А ты тогда виложопый, понял?

БРАТ. Иди сюда, упырюга!

ОТЕЦ. Так, хлопцы, ей-бо, хватит визжать, а ты хватит стонать! Зачем брата травишь?

БРАТ. Да он меня вилами пырданул!

ЭКСТ. Не пырданул, а пырнул!

БРАТ. Ты че меня еще поправлять будешь? Башкой об стенку распластайся!

ОТЕЦ. Почему тебя пырнули, а он ревет?

БРАТ. Вот у него и спрашивай! Я работать пошел!

ОТЕЦ. Давай-давай, поактивнее, надо к ужину успеть! Хватит реветь, а? Как бабешка, ей-бо! Некогда страдать, работать надо!

ЭКСТ. А он… а он… а он.

ОТЕЦ. Аонаонаон! Ты тоже хорош!

ЭКСТ. А он сказал, что ты меня на барабане никогда не научишь!

ОТЕЦ. Ты его разрезал? Значит, тебе не надо! Давай, стонать хорош, и с вилами прощайся! Грабли в руки и падаль собирай!

ЭКСТ. Я всегда хотел, чтобы отец говорил, смотрите, это мой сын идет! Хоть с вилами, хоть с граблями, какая разница? Правда после этого вилы мне в руки не давали, так и ходил с граблями, а в основном гулял с собаками. (смеется) Зашквар? Может быть, но с ними было легче найти общий язык! Вот к собаке я и веду! Бабушкину собаку звали Чара, а мне было шесть, я только в сказках о чарах слышал, а тут собака настоящая. Ча-ра! Она была необычная дворняга, у неё низ живота был иссиня-черный, с запекшимся наростом и крапинками нормальной светлой кожи. Она всегда дышала тяжело и чаще всего лежала на камнях, причем выбирала самые горячие. Я спрашивал у взрослых, что с Чарой, а они говорили, да так, болячка. У меня к тому времени на коленях постоянно были зеленые коросты, я переболел ветрянкой, а однажды отец горлом бутылки выбил ядро фурункула из моей ягодицы, в общем, я знал, что такое болячка, и у Чары было явно что-то серьезнее. Вторую собаку звали Серый. Отгадайте, какого он был цвета? Это был Чарин щенок, который вымахал в три раза больше матери. Злой, агрессивный пес, как только видел кого-нибудь из нас, он ложился на живот и подползал к тебе мелкими шажками, виляя хвостом, особенно старательно к Чаре, к матери, к ней он это делал метров за пятнадцать. Болячка! Я её каждый день разглядывал и чувствовал, как мне щемит внутри, как будто грудная клетка растет, вот тут, где солнечное сплетение. Не знаю, что это было за чувство, наверное, переживание что ли? Мне никогда не говорили, почему я плачу, или смеюсь и почему щемит там где солнышко. Я пытался разобраться, иссиня-черное пятно, с белыми крапинками нормальной кожи, оно было похоже на копию звездного неба, срисованную на собачий живот. Правда, знакомых созвездий там не было, какие-то жуткие сочетания. Сначала я боялся и тыкал её в живот палкой, Чара жалобно скулила, а рядом лежал Серый и скулил еще жалобнее. Потом осмелев, я начал трогать это место пальцем и так каждый день я гладил собаке низ живота, по этому черному наросту, высохшим соскам, а Чара благодарно лизала мне руки и успокоившись, засыпала. Ей было легче, мне так казалось. Серый тыкался мордой мне в колено, смотрел с благодарностью…

ЭКСТ. Что? Что я несу? (смеется) Снова зашквар, да? Только не думайте, что я извращуга какой-то.

ЭКСТ. Нас закидывали на копну сена в кузов и увозили, а собаки бежали следом, но в поселке всегда были раньше нас. Однажды Серый прибежал один, а Чары нигде не было, но что я тогда понимал? Дед сказал, что она потерялась в лесу, мы разошлись по домам, только Серый всю ночь выл и скреб землю, а на утро сорвался с катанки и убежал. Он вернулся к вечеру, весь в глине, мокрый. Скуля, подполз ко мне, но вдруг так злобно зарычал, как никогда раньше и снова умчался, а после этого он на всех кидался, лаял ночами и выл не останавливаясь, разорвал на куски соседскую кошку, ошпаренный какой-то, такой нескончаемый поток агрессии, как будто у него трубу прорвало. Как-то в выходной отец рано уехал на рыбалку, а Серый в тот день куда-то пропал. Ничего я тогда не понимал! Когда я спрашивал о Чаре, что же у неё было, мне сказали — опухоль. Опухоль? Дедушка привез из Казани побег облепихи и он разросся в огромное дерево, правда приносил лишь десяток ягод. В нашем прохладном влажном климате с химпроизводством неподалеку больше и не могло вырасти. Облепиха! Я к тому, что все детство потом путал эти слова: облепиха и опухоль. На дереве была опухоль, а у Чары облепиха. Мне сказали, что такое только у собак бывает.

ЭКСТ. (Смеется) Вы, наверное, сейчас говорите: «Ты что Экст е*анько? Про какие-то поглаживания собак и облепиху топишь». (смеется) Нет, я не конченный. Мне даже люди иногда звонят, девушки. Звонила мне тут одна сегодня, спрашивала, чем я занимаюсь в настоящее время! Что за вопрос вообще такой? Прошлое, вот, перевариваю, каждый день. Ничем говорю, видосы пилю? А? Что? Не-е-ет со стримами завязал, видос досниму, и всё, завтра утром залью посмотришь. Про что? Как всегда, про свою типа жизнь. Зачем? Я не знаю! Высказываться, так полностью, правильно? Может, я еще передумаю, и все порежу нахрен, и вы ничего не увидите! Ладно, надо выбирать, теперь хочу вам ролик показать, с которого начиналось всё!

Включает ролик с ноутбука на экран задника, сам уходит с разрезанными перчатками в ванную, возвращается с коробкой, садится за барабанную установку и тихонько выстукивает ритм.

Запись записи. Видео ЭКСТА.

На экране появляется черно-белое изображение. ЭКСТ сидит за кухонным столом, глаза завязаны, на рот наклеен скотч с надписью «опасность».

Появляется черный экран с белыми титрами, как в немом фильме: «Подписота и неподписанты, вменяемые и неадекваты, сейчас перед вами, в первые в сети произойдет необычный сеанс гипноза, причем ЭКСТ не произнесет ни звука, сделает это в абсолютной тишине».

ЭКСТ начинает качать головой и мычать, не соглашаясь с заявлением титров. Руки в резиновых перчатках снимают повязку, у него в глазах линзы «кошачье око».

Конец ознакомительного фрагмента.