Варшавские «Пантеры»

Алексей Владимирович Гребиняк, 2022

Лето 1944 года. Советские войска с боями приближаются к польской столице. В Варшаве вспыхивает восстание против нацистов – польские патриоты пытаются взять контроль над городом до прихода советских войск, дабы продемонстрировать, что они самостоятельно победили немцев. Простой польский паренек Витольд внезапно оказывается в гуще событий. Еще вчера он с дедом работал в варшавской автомастерской, а сегодня уже сражается с немцами в рядах повстанческой «Армии Крайовой», не зная, что уже завтра окажется заряжающим в экипаже трофейного танка, а через много лет – и вовсе станет писать книгу о восстании и своих друзьях.

День второй. Огнем и гусеницами.

Спали все тревожным, неглубоким чутким сном, но все же проснулись относительно отдохнувшими около семи утра, когда солнце стало пробиваться через сгустившиеся за ночь облака над столицей. Несмотря на стрельбу в соседних кварталах, на Окоповой улице до девяти утра было тихо.

Продрав глаза, Витольд, зябко поежившись, пошел осмотреться, повесив на плечо МП40. Заодно и облегчился за углом дома без лишних глаз. Вокруг него была обычная городская застройка — трех — и четырехэтажные многоквартирные дома, брошенные своими жителями, либо ушедшими отсюда из–за военных действий, либо выселенными ранее немцами в ходе чисток. Кое-где уже успели побывать мародеры: в ряде квартир были выломаны двери, и в комнатах царил бардак — содержимое шкафов, столов и комодов было вывернуто прямо на пол, ветер гонял по комнатам пух из разодранных перин и подушек.

— Пожрать бы, — вслух сказал кто-то из повстанцев. То ли Рык, то ли Зенка — Вит не понял.

Со снабжением едой у повстанцев, мягко говоря, было не очень, как и с оружием, и с боеприпасами. Восстание началось без толковой подготовки: что уж греха таить, многие из руководителей его почему-то наивно рассчитывали захватить город за считанные часы, да еще оперативно получить помощь от подходящих советских войск с востока, а заодно по воздуху — и от западных держав. В действительности же повстанцы воевали третий день на подножном корме. Поэтому Витольд решил осмотреть ближайшие дома в надежде найти хоть что-то съестное.

В трех наспех осмотренных им квартирах не нашлось ничего интересного. Он решил подняться на второй этаж и поглядеть там, как вдруг услышал сверху негромкий детский плач. Перехватив поудобнее оружие, повстанец, стараясь не шуметь, поднялся по лестнице. Двери в двух ближайших квартирах были снесены с петель, но третья, запертая, выглядела целой. Поразмыслив, Витольд постучался в нее:

— Добрый день! Я боец Армии Крайовой, откройте, пожалуйста! Мне нужна вода…

— Уходите! У нас ничего нет! — раздался из–за двери срывающийся девичий голос.

— Простите, пани, я просто искал чего-нибудь поесть и попить, — честно сказал повстанец. — У вас все нормально?

— Ничего у нас нет, уходите!

Судя по голосу, ей было лет шестнадцать–семнадцать.

— У вас есть хотя бы вода?

Из-за двери ничего не ответили, но Витольд явственно ощутил страх, словно бы струящийся, как дым, через замочную скважину двери. Потом с той стороны двери снова раздался плач — на этот раз совсем маленького ребенка, лет четырех–пяти:

— Где мама? Я хочу к маме!

— Франтишек, тихо, мама скоро придет!

— Ее уже три дня нет! Где мама?!

— Скоро придет, помолчи, я сказала! Уходите, вы пугаете моего брата!

— Простите, пани, — Витольд повернулся, чтобы уйти, и тут сверху донесся громкий пропитой голос:

— Эй, да тут кто-то есть на втором этаже! Пошли, посмотрим!

Витольд отшатнулся, вжимаясь в стену и вскинул оружие. Сердце утроило пульс, руки чуть задрожали — он глубоко вздохнул и присел на корточки, чтобы ствол не водило, и ловчее было стрелять. «Свои же тут, что ли, мародерят?!» — мелькнула запоздалая мысль. «А! Свои, не свои, какая разница! Чуть дернутся, пристрелю к чертям!» — тут же решил повстанец, беря площадку на прицел.

— Я тоже слышал, Ежи! — отозвался второй хриплый бас. По лестнице загрохотали тяжелые башмаки — обладатели голосов спускались к нему на второй этаж. — Если там девка будет, чур, я ее первый!

— Посмотрим!

— Стоять, руки вверх, Армия Крайова! — заорал Витольд, едва первый из тех двоих появился на лестнице на фоне светлого окна: здоровенный небритый верзила в брюках, рубашке, сапогах, с польским солдатским ранцем на плече и револьвером в левой руке. Увидев направленный на него ствол, верзила изрядно удивился и стал поднимать револьвер:

— Ах, ты…

Витольд, сжав зубы, нажал на спуск, МП40 загрохотал и затрясся в его руках, выплевывая пламя и стреляные гильзы — здоровяка отшвырнуло на стену, с треском разлетелось от пули стекло в окне рядом с ним. Бахнул револьвер мародера — падая, он нажал на спуск, но его пуля ушла в стену правее Витольда. Сползая по стене, здоровяк испачкал ее темно-красным — изо рта у него вытекла струйка крови, и, несколько раз конвульсивно дернувшись, он затих.

«Убил, убил, убил!» — словно заело одну мысль в голове паренька. Пульс зашкаливал, пальцы мертвой хваткой вцепились в замолчавшее оружие — Вит медленно убрал палец со спуска. «Убил!» — в ушах его шумело от грохота стрельбы в тесном помещении. «Почему автомат не стреляет? Патроны все? Не, очередь выстрелов на десять, может, была… Заело?».

Рукоятка затвора почему-то застыла в среднем положении — паренек попытался продернуть ее, но тщетно. Заело намертво.

— Ежи! Ежи, твою мать! — вывел Витольда из мгновенного оцепенения голос второго неизвестного, еще не видимого ему из–за лестницы. Потом раздался топот — второй мародер со скоростью курьерского поезда убегал вверх по лестнице.

За дверью снова заплакал мальчик:

— Ханна, где мама?! Почему там стреляют?!

— Тише, Франтишек, уйди от двери! — повысила голос сестра.

— Нет, я хочу к маме! Мама-а-а-а!!!

Витольд, не опуская оружия и осторожно ступая, поднялся на площадку к здоровяку, недвижно лежавшему у стены. Убедившись, что выше по лестнице никого нет, он забрал у него револьвер и оказавшийся неожиданно тяжелым ранец. «Ублюдок!» — с ненавистью подумал он, глядя на сытую морду убитого. Такой же мародер, попавшийся ему по дороге в тридцать девятом, с ехидной улыбкой отобрал у него последнюю еду, когда он в одиночку пробирался к деду в Варшаву и шел через какую–то покинутую жителями деревню.

Револьвер Витольд сунул за пояс, потом открыл ранец — там были аккуратно уложены бумажные свертки с едой. «Хлеб, сыр, колбаса, лук! И бутылка воды! Вот это находка!».

Снаружи уже грохотали ботинки приближающихся повстанцев — выстрелы, неожиданно раздавшиеся практически на их позициях, всех взбодрили, и несколько бойцов отправились на разведку. Вытащив часть хлеба и колбасы из ранца, Витольд бегом вернулся к двери и постучал:

— Пани, пани, мародеры ушли. Я ухожу, у двери оставил вам немного еды. Удачи, пани, тут опасно, вам лучше уходить отсюда, пока не стало хуже!

— Я не открою вам, я боюсь. Спасибо! Уходите. Франтишек! Быстро в комнату!

— Мама, я хочу к маме-е-е!!!

— Я ухожу, пани. Все хорошо. Заберите еду, когда я уйду.

Она ничего не ответила.

***

Вернувшись с трофеями к танку, Витольд вкратце доложил о произошедшем Вацлаву, про себя удивляясь, как относительно спокойно он воспринял убийство мародера. Видать, воочию увиденные в тридцать девятом (да и потом) смерти ожесточили его сердце и очерствили душу, раз он так легко сам смог сегодня убить себе подобного.

— Ясно, — хмыкнул Микута. — Говоришь, у него ранец с едой был? Раздели еду с экипажем на завтрак.

— Есть, пан командир.

— И в восемь построение у танка.

— Есть! — подбежав к танку, где мехвод осматривал гусеницы, заряжающий сказал, стараясь придать своему голосу самое обычное выражение:

— Я тут поесть раздобыл, пошли, позавтракаем.

— О, как! — восхитился Рык, глянув на него. — Ты, что ли, там стрелял сейчас?

— Да, мародеры попались. Одного застрелил, второй убежал.

— Опасный ты парень!

— Да ладно, — отмахнулся Витольд. — Автомат только заклинило что-то.

— Посмотрим сейчас, — мехвод вытер ладони ветошью. — Показывай, что там.

— Патрон, наверное, перекосило, — деловито пояснил Витольд, снимая с плеча свой МП40 и отстегивая полупустой магазин. — Глянь, дергаю вот, и ничего…

Рукоятка затвора, до того стоявшая в среднем положении, вдруг легко подалась вперед, повинуясь разжимающейся пружине.

БАБАХ!

Стреляная гильза, звякнув, отскочила от брони танка. Повисшую на мгновение гробовую тишину тут же разорвал вопль разъяренного быка:

— Идиот!!! Дай сюда оружие! — мехвод вырвал пистолет-пулемет из рук Витольда. — Какого дьявола ты на меня его направил?!

Ужас электрическим разрядом пронзил заряжающего от затылка до пяток. В момент, когда он дернул затвор, ствол оказался направлен лишь чуть в сторону от живота мехвода, и только это и спасло того — пуля пролетела совсем рядом с Рыком, уйдя в трухлявую стену соседнего сарая.

— Оружие! Всегда! Считают! Заряженным! — надрывался тем временем Рык. — Если у тебя отказ, то вдвойне! Вдвойне осторожным надо быть!

— Простите меня… — Витольд стоял, понурившись, глядя себе под ноги. Уши его горели, будто от лихорадки. Ему было ужасно стыдно за глупость, которую он совершил. Палец его, конечно, не лежал в этот момент на спуске, но, видимо, того и не требовалось — патрон был в стволе, чего хватило, чтобы боек наколол капсюль, и оружие самопроизвольно выстрелило.

— Да что мне твое «извините»! С тобой и до бошей не доедешь! Мне тебя бояться надо больше, чем их!

Прооравшись, мехвод быстро разобрал оружие:

— Смотри сюда! Его напрочь засрали до тебя еще, чистить надо! Вот затвор и заклинило. Тащи ветошь и масленку. И заруби себе на носу! Увижу, что ствол на меня или кого еще направил — лично пристрелю! Сразу!

— Есть! — Витольд метнулся к танку и забрался внутрь, где на дне боевого отделения еще накануне углядел два ящика со всяким полезным в военном деле барахлом. Вернувшись к Рыку, он разложил детали оружия на пустом мешке, расстеленном на земле у гусениц, и стал ожесточенно стирать с них ветошью обильный пороховой нагар. Мехвод тем временем нервно закурил, несколько раз сломав спички, и тут откуда-то вынырнули стрелок с наводчиком — оба худые, коротко стриженые, длинные как жерди, с острыми чертами лица и пронзительными карими глазами, похожие, как братья:

— Что тут за шум, а драки нету?

–Кто стрелял?!

— Витольд проспорил мне колбасу, — ответил мехвод, затягиваясь. — Он не верил, что раз в году палка стреляет. Вот. Выстрелила, — ухмыльнулся он. Пальцы его уже почти не дрожали.

— А! А колбаса где?!

— В ранце у меня, — заряжающий, не поднимая взгляда от разобранного оружия, указал на стоявший у гусеницы трофей с едой. — Угощайтесь.

— Дай бог тебе здоровья и бабу покрепче, — крякнул Зенка, поднимая ранец. — Да тут всем как раз хватит!

— Спасибо, я не голоден, — буркнул Витольд. — Рык, как это собрать обратно?

— Пружину сюда, и тут до упора. Потом винт поверни. Да не так. Смотри, вот так и теперь так… — мехвод ловко, будто всю жизнь этим занимался, соединил отдельные детали и отдал оружие Витольду.

Конец ознакомительного фрагмента.