Игры двуликих

Алексей Валерьевич Меркушин, 2012

"Я готов ответить за каждый миллион, кроме первого…" – эту фразу скажет любой бизнесмен конца девяностых – начала двухтысячных. На набережной обнаружен труп. Предварительное заключение: "сердечный приступ", не убеждает следователя – зная покойного лично, уверен, что дело нечисто. И не зря… В морге покойный лишается руки. Засуетились криминальные и бизнес-круги. Расследование буквально вскрывает "двойное дно" городской элиты; сам следователь и его окружение становятся мишенью тех, кто намерен во что бы то ни стало оставить прошлое похороненным. Раскройте все тайны, вместе с героем дойдя до самого конца… скучно точно не будет!

Глава 12

Дом Рогачева — новая красная"десятиэтажка" — высился в глубине двора, укрытый со всех сторон двухметровыми бетонными плитами. На КПП два охранника проверили документы Звонарева, поинтересовались целью визита, но ворота не открыли — один из security позвонил хозяину, доложил — и, только получив разрешение, нажал кнопку. Скрипя, массивный железный заслон пошел в сторону.

Капитан проехал несколько метров по вылизанному двору — мельком подивился вычурным, в старинном стиле, беседкам — и остановился возле широких каменных ступеней. Не успел выйти, к водительскому окну подбежал еще один охранник, снова проверил документы… В подъезде, пахнувшем хорошим одеколоном и вкусным дорогим табаком — еще один, здоровый амбал с рыбьим лицом — и снова по кругу: документы, цель визита, звонок хозяину квартиры… Когда Звонарев остановился перед нужной дверью, его кулаки непроизвольно сжимались и разжимались, а лицо заметно пылало.

Звонить не пришлось, хозяин вышел сам:

— Майор Рубин?

— Что, хотите проверить документы? — капитан одернул себя: начинать с грубости не стоило.

Вопреки ожиданиям, Рогачев улыбнулся:

— Понимаю. Ко мне и гости не любят ходить — выматывает. Прошу.

Широким жестом он пригласил Звонарева в квартиру.

Хозяину на вид лет пятьдесят — ширококостный, массивный, он, тем не менее, производил впечатление очень ловкого человека: аккуратные, мягкие шаги, точные — ни одного лишнего! — движения… Даже не знай капитан, что перед ним военный, он сразу определил бы тренированного бойца. Ассиметричное лицо и сломанные уши выдавали дерзкий характер; карие — почти черные — глаза смотрят вызывающе и чуть надменно. Одет в хороший спортивный костюм и, не вяжущиеся с общим впечатлением, мягкие розовые тапочки с заячьими ушами.

— Чем могу? — на кухне, забитой техникой и безвкусно-яркими картинами, он включил кофе-машину.

— Вы знали Ермолаева, Виталия Петровича? — Звонарев намеренно перешел сразу к делу: рука хозяина едва заметно дрогнула.

— Допустим, знал. И что?

— Убили.

— Вы что-то путаете: дело закрыто, обширный инфаркт.

То, что все — Князь, этот непонятно кто — знали о внутренних делах прокуратуры, начинало капитана обескураживать.

— Не путаю. Убийство. Пытаюсь выяснить, что и как.

— Профессиональная этика? — Рогачев закурил — знакомо, сам военный. Так, выходит, визит носит частный характер?

Капитан мотнул головой — догадливость собеседника удивляла: знал, что нельзя судить по внешности, а тут… усилием воли заставил себя собраться.

— Спрашивайте. Чем смогу, помогу — Хозяин квартиры, в две затяжки прикончивший сигарету, раздавил окурок в пепельнице.

— Как давно вы знакомы с Ермолаевым?

— Давно… Лет пятнадцать, еще с Чеченской. В Грозном познакомились, через кашу трупную пробивались. Меня ранили: Ерема подхватил и до медика тащил. Такая дружба дорого стоит.

— И последние годы дружили?

— Когда у него"крыша потекла"? — хмыкнул невесело — Он меня не узнавал, а я да, присматривал, как бы чего…

— Понятно… — внезапно у Звонарева кончились вопросы: что еще можно спросить, и как это делать тактично?

— Майор… — хозяин будто мысли читал — про архив этот гребаный спросить хочешь? Ну, так будь мужиком, спроси прямо!

— Ты его видел?

— Архив? Никогда — Рогачев принял форму общения на"ты" — Знать о существовании знаю, а видеть не видел. Ерема, когда в уме был, никогда о нем не упоминал… знаешь, я подозревать стал, что в уме он и не знал о нем. А тот, второй… даже говорить об этом дико! — второй Ерема жучара был страшный, реально будто другой человек… или бес какой вселился.

— Веришь в бесов?

— Я как-то домой к нему заехал, узнать, как дела… Ерема открывает — при параде, будто в гроб ложиться — спрашивает:"Что надо?". Я ему:"Дружище, это ж я, с пузырем — давай, по старой памяти!". А он мне… ты знал его? — Звонарев кивнул — Тогда знаешь, за словом в карман не лез — так завернуть мог, что любо-дорого. А тут:"Извините, мы не знакомы. Будьте добры не тревожить…", ну и все в таком духе. И дверь захлопнул.

— Лихо.

— Да… Жутко становится — я смерти повидал достаточно, но тут… не по себе. Из одной банки тушенку жрали, и вдруг перед тобой другой человек. — Рогачев закурил еще одну сигарету — руки заметно подрагивали: действительно, пуганул мужика чужой психоз…

— Говоришь, присматривал за ним… кто мог желать ему смерти? Или, может, о бабе его знаешь?

— Да кто угодно. — Рогачев пожал мощными плечами — Про бумажки многие в городе знали, с разными предложениями подкатывали. Может, кто особо пугливый и не сдержался. А баба… никогда не слышал: да и как приглядывал — не следил же! — просто, как что всплывало, проверял, чтоб никто злого не замыслил.

— Про убийство… ведь, если архив всплывет, будет хуже, в том числе тем, кто убил.

— Не все умеют просчитывать варианты: сначала вредят, потом жалеют. Кстати, с чего ты решил, что его убили?

Капитан помолчал — не знал, стоит ли делиться информацией. Но Рогачев, если причастен,"спалится", попытавшись его убрать, а если чист — может, что и подскажет…

Он вкратце пересказал историю с моргом, визит к матери, попытку убийства… Когда закончил, хозяин сидел в глубокой задумчивости.

— Дела… И что по этому гадству думаешь?

— Ничего. Иду от точки к точке.

— Стрелок, убийство… канитель неслабая — Рогачев почесал седоватую голову — Кто-то, видать, очень против, чтоб ты копошился. Даже, честно сказать, не соображу, что присоветовать… Могу охранника дать, но — сам знаешь — если захотят,"положат"в любом случае.

— Не надо охранника, информация нужна: даже не знаю, куда от тебя ехать, кого выспрашивать…Ты сказал, заезжал к нему. На"Чугунку"?

— Нет, на Фрунзенской: что Ерема-франт мог забыть в гетто?

— Дашь адрес?

— Погоди… — хозяин вышел на минуту и вернулся с IPad — записывай.

Звонарев черкнул адрес на предложенном листочке. Протянул свою визитку Рогачеву:

— Если что вспомнишь…

— Наберу. Тоже звони — людьми, еще чем, всегда помогу. По своим каналам попробую узнать — может,"заказ"на тебя где всплывет.

— Даже так? Не зря болтают про"солидность"вашей организации.

— Может, мы и коммерческая структура, но курв среди нас нет. Найдем убийцу — сдадим, самосуда не будет.

— Похвально — не поверил, но злить хозяина не стал — Ладно, тогда"на созвоне"…

В машине капитан открыл окна и задумался. Рогачев не врал, хоть и информацией не помог… В сложившейся ситуации любое содействие — капля воды умирающему: обещал помочь — уже неплохо. Есть адрес поддельного Еремы — вероятно, такой же поддельный, как и вся личность, но след. И… и больше ничего. Начинала терзать подлая мыслишка — вдруг действительно инфаркт? Стреляют теперь из-за архива, ищут, воюют… а капитан Звонарев влез между воюющими, как тупорылая героиня ужастика, впотьмах бредущая на чердак выяснить, кто воет… Отстранили, может быть, даже посадят — так, опять же, из-за проявленной инициативы, дело-то закрыли…

Звонарев тряхнул головой и завел двигатель — надо было думать раньше: теперь осталось идти до конца и надеяться, что все догадки-додумки окажутся верными.

Да и не архив интересовал капитана — плевать на бумажки, пусть урки хоть на части друг-друга рвут. Главная цель — убийца. Рогачев сказал — найдут и самосуда не будет… Звонарев такой фразы произнести не мог — даже про себя.

Жара усиливалась — столбики термометров давно проскочили отметку тридцать. Спортивная куртка капитана перестала быть приятной и липла к телу, с коротко стриженых висков бежали струйки пота… казалось, все — даже погода! — работало против него.