День конституции

Алексей Борисов, 2017

Осень 2007 года. В Советском Союзе на смену перестройке пришла "нормализация", под старым флагом с серпом и молотом строится гибрид социализма и капитализма. Но нерешенные проблемы прошлого, среди которых – несменяемость власти и коррупция, дают о себе знать. Одновременно обостряется закулисная борьба внутри Политбюро. Ставки высоки: контроль над сверхдоходами от нефтяного бума и выбор преемника на посту генсека. В схватке политических тяжеловесов многое начинает зависеть от воли случая и… позиции тех, кто не виден из Кремля. У людей без высоких должностей есть свое мнение о том, куда должна идти страна. Или куда не должна. Экстремальная ситуация толкает навстречу друг другу сотрудника КГБ и журналиста-международника, офицера войск ПВО и школьную учительницу. Последствия происходящих событий выходят за пределы границ СССР и грозят привести к глобальному кризису… Какой будет очередная годовщина основного закона?

Повесть о том, что не сбылось

Я сейчас жалею: надо было не уезжать в Форос в августе 1991 года. Я думаю, что Советский Союз сохранился бы… Так же как была и еще одна ошибка — что я не отправил Ельцина навсегда в какую-нибудь страну заготавливать бананы после известных процессов, когда требовал пленум: «Исключить Ельцина из членов ЦК!»

Но я вам скажу: все мы ошиблись еще три раза. Запоздали с реформированием партии. Второе — мы запоздали с реформированием Союза. А третье… Когда стало туго у нас, особенно после 1989 года, в 1990 году — когда вся страна в очередях оказалась и нам не хватало товаров для того, чтобы удовлетворить просьбы эти… Надо было найти 10-15 миллиардов долларов. Их можно было найти.

Михаил Горбачев — в интервью Владимиру Познеру

(2008 год сбывшейся реальности)

Пролог

29 сентября 2007 года, суббота

— Извините, но я не могу в это поверить, — сказал Денис, отрываясь от листа бумаги.

— Почему? — резко спросил его собеседник.

— Какая-то копия без подписей… к тому же тут всего пара страничек, и те не по порядку. Такой документ можно смастерить на коленке в любом офисе.

— Уверены?

— Ну, не в любом, конечно, — поправил сам себя Денис. — Видно, что автор знаком со спецификой вашей службы. Первый встречный не сочинил бы.

— Спасибо за косвенную оценку моей деятельности, — мужчина на соседнем сиденье подержанного темно-зеленого «Фиата» слегка кивнул.

За окнами автомобиля еще не начинало темнеть. Пятнадцать минут назад они остановились в Нижнем Таганском тупике, не доехав метров двести до театра, гремевшего когда-то на всю Москву. Свой бунтарский ореол театр давно утратил вместе с бунтарями. В субботу в это время здесь было очень тихо и практически пусто. Выше и ниже «Фиата» стояло всего пять или шесть припаркованных легковушек без водителей и пассажиров. Вверх по тупику мимо них, взявшись за руки, медленно брела парочка то ли студентов, то ли старшеклассников.

Сидевший за рулем мужчина проводил молодых людей внимательным взором. Ему было на вид лет сорок или сорок пять, и был он одет в неброский плащ поверх серого костюма. Серые, в тон костюму, глаза жестко смотрели из-под сросшихся на переносице черных бровей.

— Денис, вы понимаете, что я не стал бы показывать вам чью-то подделку? Вернее, вы понимаете, что, если бы я решил всучить вам подделку, вы точно не поняли бы, что вас обманывают?

За два с половиной года знакомства они так и не перешли на «ты». Кроме того, Денис не сумел перебороть привычку обращаться к сегодняшнему спутнику по имени-отчеству, хотя разница в возрасте между ними составляла всего пять лет.

— Виктор Васильевич, — вежливо ответил он, — мы с вами всегда хорошо общались на разные темы. Я уже в самом деле твердо поверил, что вы не занимаетесь оперативной работой, и наши откровенные разговоры интересны вам исключительно как аналитику. А сейчас начинаю сомневаться.

Мужчина в сером костюме наклонился чуть ближе к нему.

— Хорошо, какой мне смысл провоцировать вас?

Денис пожал плечами.

— Не знаю. Ваши игры для меня темный лес.

— И всё же? Давайте рассуждать логически.

— Конечно, как объект провокации я вряд ли кому-то интересен, — согласился Денис. — Но, например, через меня можно скомпрометировать того же корреспондента Би-би-си, да и всё их московское бюро.

— Зачем? Большинство населения и без того убеждено, что это — шпионское гнездо, рассадник вражьей пропаганды, — парировал человек за рулем.

— Появится повод задержать или выслать человека.

— Если потребуется, повод найдут без меня и, тем более, вас. Скажите проще: вы гоните от себя мысль, что документ — настоящий.

— Бросьте, — неуверенно произнес Денис.

— Нет, не брошу. Вы понимаете, что произойдет, если их план будет реализован?

После этих слов пауза в диалоге ощутимо затянулась.

— Терпеть не могу штампы, но тогда мы точно проснемся в другой стране, — наконец ответил Денис.

— Совершенно верно. От нашей своеобразной демократии останется одно название, — подтвердил его собеседник.

Они снова помолчали. В старинном тупике было всё так же пустынно. Место для встречи один на один подполковник Панин выбрал идеальное: вряд ли кто-нибудь мог подобраться к ним незамеченным.

— Предположим, я откажусь. Что вы мне сделаете?

Подполковник вздохнул.

— Ничего, — ответил он.

Наверное, на лице Дениса отразилось искреннее удивление, и Панин пояснил:

— Видите, вот еще одно доказательство моей честности. Я не работаю ни на кого, кроме себя, и вас ни к чему не принуждаю.

— Что же вы предпримете потом? — спросил Денис.

— Буду искать другие возможности. Хотя это очень трудно: контакты с иностранцами мне категорически запрещены. Еще и дефицит времени жесточайший, считанные дни остались.

«Я, наверное, сплю. Пора уже проснуться», — подумал Денис, ощущая тупую боль в затылке.

— Когда вас привлекли к планированию? — спросил он.

— В конце августа, сразу включили в состав группы.

— И вы ждали месяц, чтобы прозреть?

Панин грустно посмотрел на Дениса.

— Иногда для этого требуется полжизни, — сказал он негромко, будто не улавливая сарказма. — Кроме того, мне нужно было подготовиться.

— В смысле?

— Вы полагаете, я стану ждать, пока за мной придут мои сослуживцы?

— Соучастника из меня делаете? — поинтересовался Денис.

Подполковник в штатском улыбнулся краем рта.

— Уже сделал.

— Что?

— Я ведь поделился с вами своими намерениями. Думаете, если меня возьмут, ваше имя не выплывет наружу?

У Дениса словно что-то застряло в горле. Панин глядел на него в упор, продолжая криво улыбаться, но его глаза оставались абсолютно серьезными.

— Конечно, я не собираюсь рассказывать о наших взаимоотношениях. Но мне ли не знать, какие есть способы вытягивать всё из арестованных? — добавил он.

Печка в салоне работала, но руки Дениса стали вдруг холодными.

— Не допускаете, что я первый сдам вас?

Подполковник покачал головой.

— Такая вероятность мала — или я в принципе не разбираюсь в людях.

— Вы обещаете, что не будет ничего, и в то же время не оставляете мне выбора, — через силу проговорил Денис.

— Жизнь не оставляет.

— Как уверенно вы делаете заявление от ее имени!

Панин опять усмехнулся.

— Профессиональная привычка, видимо.

«Надо прямо сейчас открыть дверцу и уйти. Что он сможет? Использует прием борьбы баритсу или джиу-джитсу? Или чему их там учат?.. Узнают про меня, ну и что? За недонесение привлекут? Скажу, что не поверил, что он пьян был… да, пьяный на встречу приехал. А если ко мне эти способы тоже применят? Но я всё-таки не рядовой человек из толпы, и теперь не сталинские времена». Мыслительный процесс в голове у Дениса необычайно ускорился.

— Сделайте всё, как я прошу, и риск будет минимальным, — мягко сказал Панин.

Дениса из холода бросило в жар.

— Выключите печку, пожалуйста, — попросил он.

Подполковник выполнил его просьбу.

— В общем, так, Виктор Васильевич. С корреспондентом Би-би-си я поговорю. Как он отнесется к этой информации, не знаю…

— Он обязательно сообщит резиденту. По нашим сведениям, парень дружит с МИ-6¹.

— Не перебивайте! — у Дениса пересохло в горле, и он едва не закашлялся. — Да, я поговорю, но только при одном условии.

— Каком?

— Вы покажете мне оригинал документа.

В глазах у Панина проскочило подобие искры.

— Считаете, его легко вынести из здания?

— Я вообще ничего не считаю. Он ведь не в единственном экземпляре существует?

— Их всего несколько.

— Вот и постарайтесь, — посоветовал Денис, давая понять, что повестка исчерпана.

Внутри него бушевало острое желание услышать от подполковника два слова: «Это невозможно». Тогда проблема, возможно, рассосалась бы сама собой. Одновременно, не переставая, зудел тонкий внутренний голосок, напоминавший о том, что сейчас нельзя устраняться от происходящего, что операция под кодовым названием «Журавли» — путь в общее никуда на долгие годы. Может, даже до конца его жизни.

— Мы можем этому помешать.

Денис вздрогнул. Ему на миг показалось, что подполковник читает его мысли.

— Вы не можете хотеть, чтобы это случилось, — продолжал Панин. — Вы даже в партию не вступили, хотя вам предлагали.

— Откуда знаете?

— Знаю.

— Я должен увидеть оригинал. Хотя бы на пять минут, — отрезал Денис.

Когда уже сворачивали на Верхнюю Радищевскую улицу, он внезапно спросил:

— Почему «Журавли»?

— Что почему? — не сразу понял Панин.

— Название откуда взялось?

— Здесь никакой тайны. Осень, листья с деревьев падают, птицы улетают в теплые края…

«Фиат» под управлением подполковника набирал ход. Чуть впереди, над проезжей частью, точь-в-точь между главным корпусом государственного заочного пединститута и двухэтажным особняком напротив, рабочие «Мосгорсвета» натягивали транспарант. Они уже крепили последний конец, и ярко-алое полотнище с надписью было видно вплоть до последней буквы:

«Да здравствует 90-я годовщина Великой Октябрьской социалистической революции!»

Примечания

1

Британская секретная разведывательная служба.