За Пологом из Молний #2. Тропы Войны

Алексей Анатольевич Рудаков, 2019

Продолжение приключений группы исследователей. Начав поиск союзников – несмотря на отбитую атаку Империи всем было ясно, что в одиночку против Великих Сил галактики не выстоять, отряд исследователей отправляется в новые приключения. Союзников-то они находят, но цена, запрошенная за дружбу оказывается неожиданно высокой – не только для Земли, но и для всей галактике в целом.

Глава 3

Всю обратную дорогу — от Потрала Истадеша и до хижины Евстахра, Дося хранила молчание. Не помог даже букет, собранный Чумом — скользнув по нему безразличным взглядом, она даже не удостоила его презрительным фырканьем, и натянув кепи на глаза уставилась на пробегавшую под телегой пыльную дорогу. Так же безрезультатно окончились попытки Игоря и капитана разговорить её — обидевшись на них, девушка хранила молчание.

— Во! Домик нашего физкультурника вижу! — Сидевший на передке телеги Чум, показал рукой на сложенную из каменных блоков, хибару: — Ну что? — Он демонстративно передёрнул затвор: — Поговорим с дедушкой по душам?

— Только не перегни, — Благоволин положил руку на его карабин, опуская оружие к земле: — Нам к царю надо, не забыл?

— Да и если он из Тёмных, — поёжился Игорь: — То боюсь это нас он, одним пальцем того…

— С чего ты взял, что он — из тёмных? — Спрыгнув с телеги, потянулся капитан: — То, что медальоном управляет, ещё ничего не говорит.

— А планета? Где мы были? — Покинув телегу, Игорь тоже потянулся, разминая затёкшие за поездку члены: — Она же в Угольном мешке? Э, нет, командир — нутром чую, есть здесь связь.

— Вы вернулись, доблестные воины? — Появившийся на пороге старик, сейчас был одет в длинную, ниже колен, подпоясанную широким кожаным ремнём рубаху серой материи: — Не скрою — сердце моё было полно сомнений — справитесь ли вы? Ответствуй ты, — подойдя, он ткнул пальцем в сторону Благоволина: — Был ли ваш поход успешен?

— Чум, — не отвечая Евстахру прямо, кивнул бойцу капитан: — Дай дедушке цацку.

— Получите и распишитесь! — Вытащив кругляш из кармана, он покрутил его в пальцах: — Но… Добавить бы надо? А, Евстахр? Притащить его сюда было непросто, так что…

— Сюда! — Протянув к нему руку, ладонь по размерам соперничала с малой сапёрной лопаткой, требовательно посмотрел на него старик: — Сюда давай.

— Как скажешь, — пожав плечами, перекинул ему медальон Чум.

— Та-ак… — Зажав его пальцами, Евстахр поднял кругляш к свету: — Ха! А вы, похоже, не соврали! — Стащив с шеи свой медальон, он перебросил его Чуму: — Подержи-ка его, смелый воин.

Зажав полученный в руке, старик прикрыл глаза и его кулак начал окутываться синеватым свечением: — Вы не соврали, — резко открыв глаза, дымка тотчас исчезла, он уважительно качнул головой Благоволину: — Признаю — вы достойны предстать перед Великим Истикриатом. Сейчас я открою проход, и вы окажетесь на…

— Минуточку, — выдвинувшийся вперёд Игорь, требовательно поднял вверх руку: — Благородный Евстахр, прежде чем ты отправишь нас к царю, мы хотели бы кое-что прояснить.

— Сейчас не время для вопросов! — шагнув вперёд, старик отодвинул его в сторону: — Готовьтесь — ещё миг и вы окажетесь на благословенной земле Детей Звездорождённых! Проникнитесь этим моментом — уже более трёх сотен лет, нога чужестранца не касалась тверди нашего царства. Тому, кто вас встретит, покажите это, — он кивнул на свой старый медальон в руке Чума: — Вас встретят как подобает героям! Встретят и проводят к Истикриату. Идите же, и пусть сердца ваши будут крепки пред ликом его! Идите! — Он повелительно взмахнул рукой на появившееся облачко: — Помните! Удача сопутствует смелым!

Пейзаж, открывшийся перед ними, когда облачко рассеялось, сложно было назвать радостным. Скорее, на контрасте с миром планеты номер 415, его можно было назвать унылым. Серое небо, каменистая почва, чьим украшением были редкие островки зелени и невысокие, похожие на произраставшие в условиях Земной тундры, деревца, ощутимо давили, навевая гнетущие чувства. Местное светило — крупный белый шар, время от времени появлявшийся в разрывах облаков, так же не мог исправить общую картину — в его свете всё приобретало излишне белый оттенок, делая всё окружавшее их каким-то плоским и ненатуральным.

— Я вот не понял, — оглядываясь по сторонам, поёжился Чум: — Дед что — опять накосячил? Куда он нас заслал? Дыра дырой, а не планета! И где встречающие? Девушки с цветами и кувшинами вина? Да и дворец где?! С пиром, обещанным?!

— Обещанного знаешь, сколько ждут? — Дося, покосившись на него, поправила карабин на плече: — Командир, — повернулась она к капитану: — Вот тут что-то навроде тропы, — показала она себе под ноги: — Видите, камни, те, что покрупнее, по сторонам лежат? Как бордюр прямо.

— Предлагаешь туда идти? — Махнул рукой Благоволин в сторону возвышавшейся неподалёку крупной скалы, к которой и вела расчищенная тропа.

— Ну а чего здесь ждать? Пошли, — и, не дожидаясь остальных, она двинулась вперёд.

Идти пришлось прилично — тропа огибала каждый холмик, уворачиваясь от становившихся всё гуще и сочнее кустов растительности, некоторые из экземпляров которой уже вполне дотягивали до своих земных родственников.

— Чем дальше в лес, — не удержавшись, капитан кивнул на подножие горы, которую окружал вполне полноценный лес.

— А вот и партизаны… — Перехватывая свой АШ-12 на изготовку, Чум сплюнул — из леска, бывшего всего в трёх десятках шагов перед ними, вышла ровная шеренга воинов в начищенных до зеркального блеска золотых панцирях, закрывавших их тела от шеи до паха. Шлемы с высокими белыми султанами наводили на мысль о древних греках и этот образ дополняли большие круглые щиты, из центра которых на людей смотрели оскаленные в ярости морды, окружённые солнечными лучами белого цвета.

— Не хочу говорить очевидного, — вытащив револьвер, Игорь взвёл курок: — Но сзади нас тоже того, окружили.

Точно такая же шеренга, что и возникшая из леска, оказалась и сзади, невольно внушая уважение скрытности бесшумно объявившихся бойцов.

Вышедшие из леса сделали несколько быстрых шагов и длинные копья в их руках, до того целившиеся в темные небеса, опустились к земле, формируя очень недружелюбную на вид щетину.

— Кто вы и зачем сюда прибыли? — Вышедший из строя воин, это несомненно был кто-то из командиров, угрожающе навёл на них изогнутое лезвие своего меча: — Говорите, чужеземцы! Говорите и не пытайтесь скрыть ложь за красивыми словами — у нас есть возможность отличить её от правды.

— Убери свой копис, благородный воин, — убрав револьвер в кобуру, Маслов показал ему пустые ладони: — И воинам славным твоим незачем нам грозить своими дорами. Не по своей воле мы здесь, а по просьбе Евстахра, велевшего нам принести этот медальон, — на секунду замолкнув, он ткнул локтем в бок замершего с приоткрытым ртом, Чума: — Царю вашему, достославному Истикриату.

— А? Ах да, точно! — Вытащив из кармана кругляшок на веревочке, он протянул его Игорю, не желая приближаться к ощетинившемуся копьями строю.

— Возьмите, — сделав шаг вперёд, Маслов вытянул руку, держа медальон за верёвочку. Стоявший напротив воин только слегка повёл клинком, подцепляя его и резко вздёрнув свой меч, ловко поймал кругляшок свободной рукой.

— Да, — его шлем качнулся: — Это вам передал многомудрый Евстахр. И передал по доброй воле — я не ощущаю зла на даре Отцов. Следуйте за мной, — убрав меч в ножны, он повёл рукой к лесу: — Я провожу вас к нашему повелителю, многославному Истикриату.

Стоило ему смолкнуть, как копья, всё это время готовые ударить незваных гостей, поднялись вверх, а воины, стоявшие поперёк тропы, разошлись в сторону, освобождая проход.

— Прошу, — качнув своим плюмажем, офицер развернулся к ним спиной, демонстрируя людям своё доверие, и первым скрылся под густым зелёным пологом.

Путь по лесу много времени не занял, тропа, сделав пару изгибов, привела их к скальному краю горы.

— Войдите без страха, коль сердца ваши чисты, а души не осквернены дыханием Подлых.

— Дыханием, простите кого? — Маслов, задрав голову, посмотрел на него: — Просим простить наше невежество, но о ком вы говорите?

— О ком? — В чёрных смотровых щелях шлема вспыхнул багровый огонь гнева: — О Древних, будь сто по сто раз проклято это имя!

— Простите, я не хотел вас обидеть.

— Мой гнев не к тебе, гость, — тряхнул шлемом с угасающем в глазницах огнём офицер: — Но, довольно слов! Мне не терпится оказаться дома. Идите же, — ещё раз махнув рукой на скалу, он отошёл в сторону, где и замер, сложив руки на груди.

— Это что? Очередной ребус? — Поскребя каменную стену, Благоволин повернулся к их спутнику: — Уважаемый? А дверь здесь есть? Как внутрь пройти? Нам же туда надо?

— Идите!

— Но как?

Молчание.

— Уважаемый? — Капитан было двинулся к нему, но Игорь, стоявший рядом, только покачал головой: — Не стоит, он уже всё сказал.

— Как это всё? — Чум, всю дорогу державшийся сзади, прикрывая отряду тыл, подошёл к скале: — Он сказал — идите. И что? Нам вот просто взять и пройти сквозь камень, да? Вот так, да? — Отступив на пару шагов он выдохнул и, самым решительным образом двинулся к скале.

— Вот я иду! В их город! Ля-ля-ля! Мы в горо…

Не снижая скорости, он влетел в камень, словно того не было, и гора влажно хлюпнула, проглотив его.

— Однако! — Пару секунд спустя, появившаяся из ровной каменной поверхности голова снайпера, озадачено уставилась на товарищей: — А здесь и вправду проход. Идите за мной! — Выскочившая наружу рука поманила их к себе: — Просто подумайте, что скалы нет и идите!

Чавк!

Конечности Чума скрылись внутри камня.

— Значит, камня нет? — Встав на то место, откуда Чум начал свой путь, Благоволин помахал руками разминаясь: — Её нет. Нет её. Там пусто! — Быстро шагая, он вытянул вперёд руку: — Тебя нет, слышишь!

Чавк!

На ту сторону он прошёл гораздо медленнее чем его подчинённый.

— Он чист, но душа его полна тревог, — качнулся шлем и его щели нацелились на девушку: — Иди!

— Я… Нет. Я не могу! Это камень!

— Дося, — подойдя к ней, Игорь взял девушку за руку: — Ну ты что? Вон — и Чум прошёл, и капитан, и ты, я в этом ни на миг не сомневаюсь, справишься. А они тебя там ждут, нехорошо же их ждать заставлять? Да? Мы сейчас вот так сделаем, — продолжая говорить, он отвёл её на пару метров от скалы и развернул лицом от камня: — Ты в детстве в жмурки играла?

— Да, когда это было? Ты чего, Игорь?

— Глаза закрой, я тебя направлю, ты и иди, с закрытыми глазами.

— Куда иди? На камень?

— Просто закрой глаза. И не подглядывай. — Дождавшись, когда девушка зажмурится, он несколько раз крутанул её вокруг оси и остановил лицом к скале.

— Пошли, — взяв её под руку, Игорь сделал пару шагов вперёд и только перед самой скалой выдернул руку, одновременно толкая её вперёд, прямо на камни.

— Ой! — Только и успела пискнуть она, когда сомкнувшаяся за её спиной скала отрезали девичий вскрик.

— Умно, — плюмаж одобрительно качнулся: — А сам как? Справишься?

— Чего тут справляться? — Постучал Маслов костяшками кулака по стене: — Технология прохода, хоть мне и непонятна, но вы ей пользуетесь регулярно, значит — она безопасна. А тогда чего волноваться? — Повернувшись к скале он просто шагнул в камень и тот облепил тело, словно человек вошёл в облако густого тумана.

— А вот и Маслов! — Луч фонарика, ударивший его по глазам, заставил Игоря болезненно вскрикнуть.

— Ага, уже, — луч света опустился вниз, выхватывая слегка щербатую поверхность каменного пола.

— Мы в пещере, — голос Благоволина сопроводил пятно света, качнувшееся из стороны в сторону и высветившее грубые, небрежно вырубленные, стены: — До потолка не добивает, — продолжил он мини обзор новой локации: — Равно как и впереди, — оторвавшийся от поля светлый кружок растворился в темноте перед ними.

— Поберегите силу ваших светильников, — вышедший из скалы воин, протиснулся вперёд: — Стены этого зала любят энергии, но кормить их не стоит. Уберите свет.

— Так темно же? — Покачала головой Дося: — Как, да и куда нам отсюда идти?!

— Этот путь, — офицер махнул рукой в темноту перед ними, ведёт к счастливейшему из мест, к нашему дому. Изгоните страх из сердец ваших — я, Клеоптр из дома Звездорождённых, говорю вам — идите и не бойтесь. Возьмите мою руку, — протянул он ладонь капитану: — Погасите светильники и следуйте за мной.

— Как скажешь, — взяв его ладонь, Благоволин выключил фонарик и протянул руку Досе, а та, повторив его действия, подала руку Игорю, ну а тот — Чуму, традиционно замыкавшему строй.

Стоило только последнему фонарю погаснуть, как темнота, до того бывшая нематериальной, разом приобрела плотность, вязкость и с ощутимым давлением легла на плечи людей.

— Свет не включать! — Дёрнув рукой, Клеоптр заставил капитана сдвинуться с места и тот волей-не-волей сделал шаг, потащив за собой всю цепочку.

— На этой тропе главное не останавливаться, — делая мелкие шажки, принялся пояснять он: — Остановишься — придётся начинать сначала. Ходят слухи, — понизив голос, продолжил он, явно стараясь запугать своих спутников: — Что слабые сердцем путники, останавливались и тогда конец их был ужасен. Сбившись с тропы, они обрекали себя на бесконечные блуждания во тьме, и только смерть могла пресечь их страдания.

— Ой! — Вскрикнув, Дося крепко стиснула ладонь Игоря: — Я… Я на что-то наступила, и оно хрустнуло!

— Я ничего не слышал, — Он шёл за ней, и хотел было пошерудить ногой по полу, но рука девушки потянула его вперёд, и его ступня ощутила только ровную твёрдую поверхность, без каких-либо намёков на посторонние предметы.

— Осталось немного, крепитесь! — Голос Клеоптра прозвучал сдавленно, а ещё через пару секунд, послышался сдавленный вскрик девушки. Отреагировать Игорь не успел — тьма, словно услышав слова шедшего первым офицера, сжала его так, что он и сам едва не вскрикнул, отделавшись сдавленным шипеньем выдавливаемого из груди воздуха.

К счастью, эта атака была коротка — впереди появилось смутное, разгоравшееся с каждым шагом всё ярче и ярче, свечение выхода и темнота разочарованно отступила, позволяя вновь дышать полной грудью.

— Астерия! Дом мой славный! — Выйдя из пещеры на солнечный свет, Клеоптр, двумя руками взявшись за свой шлем снял его и, прижав к груди, опустился на одно колено: — Сколь сладок воздух твой, Отцами благословлённый!

Постояв так с минуту, он поднялся на ноги и повернул к столпившимся у выхода людям своё молодое лицо — под глухим шлемом скрывался молодой человек лет тридцати с едва тронутой сединой густой кучерявой шевелюрой: — Добро пожаловать на Землю Звездорождённых, друзья! Ещё немного, — он показал на берущую начало от пещеры дорогу, вымощенную крупными квадратами плит белого камня: — И вы предстанете пред нашим царём — мудрым и справедливым Истикриатом. Не будем же терять времени. — Взмахнув рукой, он быстрым шагом направился вниз по дороге, приглашая всех последовать за собой.

— Пошли, — Благоволин, первым вышедший из тени, вскинул руку, защищаясь от ярких лучей солнца: — А жарит здесь душевно, — потянувшись к воротнику, он уже хотел было расстегнуть ворот куртки, но замер, глядя сквозь пальцы на небо, по которому медленно плыли белые барашки облачков — светившее с высоты солнце было ярко жёлтого цвета.

Спуск в долину занял у них не более десяти минут — казалось, что белая дорога сама несёт путников, так быстро проскальзывали мимо них кусты пышной растительности, отдалённо напоминавшей земные папоротники с кое-где мелькавшими на конце мясистых листьев небольшими белыми цветами.

Перейдя по деревянному мосту небольшую, но бурную речушку, берущую свое начало где-то в горах, они вышли на зелёную равнину, чей дальний край сливался с горизонтом. Невдалеке виднелись ряды одинаковых, одноэтажных домиков — белая и прямая дорога вела прямо к ним, петляя между мимо круглых площадок разного размера. Меж собой они ранились не только размерами. Поверхность одних была покрыта слоем песка, других — крупной, и скользкой даже на вид, галькой, а кое где и вовсе была просто завалена стволами деревьев с торчащими во все стороны острыми сучьями.

— А это что? — Догнав широко шагавшего Клеоптра, махнул рукой в их сторону Игорь: — Вы там что-то обрабатываете?

— Монотонный труд — не для воина, — чуть замедлил свой шаг, демонстрируя уважение к гостю тот: — От него грубеют мышцы и хуже соображает голова. Перед тобой — Поле тренировок. Каждый день, в установленные Порядком часы, сюда приходят воины для совершенствования своих навыков, — он протянул руку в сторону ближайшей площадки, поперёк которой, деля круг на две неравные части, лежало толстое, почти по колено, бревно: — Вот там воины тренируются преодолевать препятствия без нарушения строя, а тут, — его рука показала на другую: — Они…

— Ты что, стал меньше ростом? — переведя взгляд с его руки, вытянутой перед его грудью, на офицера, чьё плечо возвышалось над Игоревым всего на пару пальцев, удивлённо произнёс Маслов: — Ты же был на голову выше меня!

— Это Дар Отцов, — улыбнувшись, зубы у Клеоптра были просто отличными, пояснил он: — Выходя в броне за пределы нашего мира, мы меняемся. И чем дальше от дома, от нашей счастливой Астерии, тем более могучими становятся наши тела, позволяя вселять ужас во врагов на дальних пределах.

— Круто! — Нагнавший их Чум, уважительно покачал головой: — И до каких… Ну… — он покрутил в воздухе рукой: — Размеров вырастаете? А растёт всё? И там тоже? Ну, внизу?

— Чум! — Дося оттащила его назад: — Ну как тебе не стыдно!

— А что такого?! — Начал бурно протестовать он: — Законное мужское любопытство. Вот тебе что — не интересно?

— Скажите, — поспешно переменил тему Игорь: — А у нас, на Зее, вы бывали? Не вы лично, ваши товарищи? Оружие и броня у вас знакомая — у нас тоже такие были. Я хочу сказать — схожие видом.

— Так вы с Зеи? — Остановившись, Клеоптр повернулся к нему, уважительно качая головой: — Как же! Наслышаны о вас! Славно вы наподдали Имперцам! Вырезать в бою Легион и захватить их флот — деяние, подвигу подобное! Скажу больше — даже мы — лучшие воины этой галактики, не можем поведать о такой победе! Ты был там? Скольких легионеров ты сразил своей рукой? Скольких оставил корчиться в пыли, заливая её кровью из ран? Поведай же мне, о славный воитель!

— Я? — Подхватив его под руку, Игорь двинулся дальше: — Ну… В горячке боя я не следил, сам знаешь, как это бывает.

— Конечно! Прыжок вперёд! Рубишь налево и направо! Удар по шлему — бьёшь в ответ и коспис вертится в руке, пронзая чужую плоть! Подняв щит, ты прикрываешь голову и тут копьё — надо увернуться! А ноги скользят по кровавой каше! Рывок в сторону — бьёшь щитом соседнего врага помогая другу, и твой клинок, идя назад, подрезает ногу копейщика, дерзнувшего направить оружие в твою сторону! Отскок назад! Щит — к груди! Клинком — крест! Всё! Ты в строю! Можно передохнуть — до следующей команды.

— Ну да… Как-то так. Так вы у нас бывали? — Опять переключился на более безопасную, как ему показалось тему, Игорь.

— Бывали. Несколько сотен лет назад. Благородный Лонид. Он взял с собой одну синтагаму — больше местные оплатить не смогли, и…

— Одну чего? — Вырвавшейся из-под опеки Доси, Чум пристроился рядом: — Чего взял?

— Синтагаму, — пояснил ему Игорь: — Коробка пехоты — шестнадцать на шестнадцать воинов, всего двести пятьдесят шесть.

— Верно! — Уважительно кивнул Клеоптр: — Вижу — сохранили вы память о наших подвигах! Так вот — Лонид занял позицию в ущелье и несколько суток отражал атаки местного царька, выполняя контракт. А как оговоренное время кончилось — вернулся домой, покрыв себя славой. Ведь убил он несколько десятков тысяч дикарей, безумно лезших на острия его копий! Это была знатная битва!

— Это ты про Леонида и триста спартанцев? — Вклинился в разговор Чум: — А я помню — обошли их по горам и в тыл зашли. Ну и перерезали всех.

— Лонид вернулся с победой! Со славой и оплатой!

— Так вы наёмники? Тююю… — Скривился в ответ Чум: — Я-то думал вы… А вы…

— Настоящего воина кормит копьё! Поит шлем и согревает в ночи крепкий щит!

— Я б девку предпочёл, — хмыкнул снайпер: — Что б грела.

— Будут мечи — будут контракты, а будут контракты — появятся деньги, ну а…

— Вот тут — согласен! — Рассмеялся Чум, отталкивая Маслова в сторону и занимая его место: — А скажи — платят вам хорошо?

Городок, в чьи предместья они вошли спустя минут двадцать, был распланирован в форме звезды. Лучи всех улиц сходились в нём, в одном месте — на центральной площади, где вытянутое подковой трёхэтажное здание охватывало своими крыльями почти половину круглой площади.

— Тут Арсенал и мастерские, — пересекая площадь, давал пояснения Клеоптр: — Туда мы относим свою броню после боёв, чтобы мастера почистили, зарядили и, если Судьбе было угодно, починили её. Здесь, — последовал взмах руки налево: — Дом Воинов. Там мы собираемся, когда обсуждают контракты. Но право быть там надо заслужить кровью. Любой может взять меч, но только те, кому клинок был вручён царём, и только тот, кто хоть раз обагрил его кровью врага — имеет право голоса.

— И много контрактов ты выполнил? — Чум, прищурившись против света, посмотрел на правое здание.

— Четыре контракта! — Гордо выпятил грудь воин: — После первого я получил лох!

— Что получил?

— Это типа отделения, Чум, — пояснил Игорь: — Шестнадцать человек, одна колонна фаланги.

— А, это когда шестнадцать на шестнадцать коробка?

— Типа того.

— Ну, так бы и сказал, — усмехнувшись, Чум хлопнул Клеоптра по плечу: — Комод, по-нашему. Ну я тоже отделением командовал. А наш командир, — он кивнул на Благоволина: — батальоном. Это под пять сотен человек.

— Для меня радость, что такие многоопытные воины пришли к нам, — замерев перед распахнутыми настежь воротами, открывавшими проход внутрь центрального здания, он коротко поклонился: — Мой путь с вами закончен. Ступайте внутрь, вас встретят.

Дождавшись, когда фигура их спутника скроется в воротах Дома Воинов, так же широко распахнутых, Благоволин подтянул к себе Чума, ухватив того за ремень портупеи, и зашептал ему на ухо: — Ты что несешь? Какой, нахрен, батальон?!

— Ты что, командир??? — Вытаращил от изумления глаза тот: — Всё же верно! Ну не могли же мы перед этим лохом, тоже лохами выглядеть?! Ну, виноват, — посмотрел он в сторону: — Но я же — как лучше хотел! Да и что такого? Самую же малость того, приукрасил!

— Значит так, — отпустив ремень, Благоволин расправил складки на куртке Чума: — Ещё раз повторится — верну на Землю. Через первый же Портал. Ясно?!

— Так точно!

— Ко всем относится, — капитан обвёл мрачным взглядом тут же сделавшую невинное лицо Досю и Маслова, непонимающе смотревшего на него: — Никакого вранья! Мы сюда за союзниками пришли, а врать с первой же встречи — не лучшая из идей. Всё. Тему считаю закрытой. — И, не дожидаясь их реакции, он первым шагнул внутрь.

— Ну… Чум! — Окинула его раздраженным взглядом девушка: — Вот опять — ты накосячил, а на орехи — всем! Пошёл внутрь, — подтолкнула она его к дверям: — И учти, теперь я за тобой следить буду!

Зал, в котором они оказались, прежде всего радовал путников приятной прохладой. Да и гадать, куда следовать дальше, было излишним. Стены плавно сужались, уподобляя помещение воронке, где роль горлышка играл неширокий проход, ведущий куда-то вглубь здания.

— Нам, наверное, туда? — Ещё раз обежав глазами пустые белые стены, двинулась от входной двери Дося.

— Ух ты! Сюда бегите! — Заглянув в следующую комнату, замахала она руками: — Тут прямо музей какой-то!

В отличие от зала при входе, открывшаяся их глазам анфилада, разделённых покатыми арками комнат, была отделана самым роскошным образом. Пол устилал глубокий серый ковёр, с потолка свешивались заключённые в золотую сеть ярко светящиеся шары, а стены покрывали фрески, сюжеты которых претендовали на руку, несомненно, очень талантливого художника.

— Так это же комикс! — Чум, не очень-то ценивший изобразительное искусство, уже успел пробежаться через несколько помещений и сейчас, вернувшись к товарищам, тыкал пальцем в сторону картин: — Тут прямо история какая-то изображена. Да пошли дальше, — потянул он за рукав Досю, любовавшуюся изображенной на первой фреске картиной галактики: — Пошли, там движуха начинается!

На второй, точно, как он и говорил, был изображен яркий луч, бивший сверху справа в детально выписанную спираль галактики. Выходя из размытого овала цвета морской волны, стрела света упиралась в один из средних рукавов нашей галактики. Присмотревшись, Маслов нашёл цель — то была небольшая звезда, которую художник выделил родным для материнской туманности цветом.

Третья фреска, несомненно, изображала как раз ту самую звезду — с сине-зелёного диска на зрителей смотрел по-доброму улыбающийся мужчина. Лучи, рассыпаемые светилом, изгибались, нарушая все законы физики, но зрителю было не до того — при взгляде на картину возникало чувство, что человек, чей лик занимал большую часть композиции, стремился по-доброму, по-отечески обнять появившегося перед ним зрителя.

Далее, на фресках, появлялись действующие лица.

Первый — мужчина, одетый в обтягивающее светлое, прямо-таки источавшее свет, трико, задумчиво смотрел куда-то в сторону потолка. Он был настолько поглощён в свои мысли, что не замечал, как из его ладони вниз, на тёмную и мёртвую планету, сыпались точки семян.

Осознавал он произошедшее только на следующей картине. Планета была полна жизни и сеятель, сложив руки на груди, с умилением смотрел как по зелёному ковру бегают фигурки различных животных и людей.

На шестой фреске, всё тот же мужик — он так и продолжал лучиться светом, помогал подросшему человеку с планеты, встать рядом с собой. Местный житель, опираясь одной ногой на землю, поднимал вторую за атмосферу, растеряно глядя на пустоту пространства перед собой. Сеятель же, сохраняя радостно умилённое выражение лица, протягивал к нему руки, готовясь подстраховать его первые шаги.

Следующее полотно заставило всех задержаться подле него. Разделённое по диагонали на две части, оно представляло сцены, связанные между собой одним сюжетом.

Так, на первой, был изображён этап строительства Портала — не узнать пару каменных столбов, на чьих гранях светились древние символы, было сложно. Центральной фигурой тут была троица в светящихся трико. Двое, бывшие на планете, удерживали вертикально столбы Портала, а третий, висевший подле звезды, держал в руках белый овальный камень к которому тянулись лучи светила.

На второй части, вся троица была уже в космосе. Находясь над планетой, они наблюдали как яркие лучи, выбивавшиеся из яйца, лежавшего перед Порталом, оплетали столбы того, рождая множество молний, бьющих в разные стороны.

— Ага! — Подойдя к картине, Благоволин постучал пальцем по яйцу: — Как и предполагал — зарядка это. Зарядили от звезды, — он указал на потемневший сине-зелёный диск, подтащили к Порталу и запитали.

— Вот только звезде поплохело, — кивнула Дося на просевший по яркости диск светила: — Это же сколько они оттуда выкачали?!

— Дофига, и даже больше, — стоявший уже у следующего полотна Игорь, поманил их к себе: — Сюда идите, тут интересно!

Большую часть стены здесь занимало изображение поставленного на ребро диска галактики. Хорошо узнаваемая спираль родного звёздного скопления была исчерчена блестящими полосками переходов. Соединяя собой как близкие, так и далеко отстоящие друг от друга светила, изображение наглядно показывало транспортный бум, охвативший этот уголок вселенной.

Левее диска стояли двое.

Первый — всё тот же сеятель в светящемся трико, с усталым выражением на постаревшем лице, положив руку на плечо второго, показывал на галактику. Во втором легко узнавался молодой человек, несколько картин назад, карабкавшейся в космос с поверхности планеты. Отвернув лицо от пожилого, он кривил губы в зловещей усмешке, протягивая руку к торчавшему за поясом кинжалу.

— Вырастили на свою голову, — с сожалением посмотрев на старика, вздохнула Дося, переходя дальше, где по диску Галактики расплывались оранжево чёрные шары разрывов.

— Угу, — кивнул ей Благоволин, двигаясь дальше — несмотря на всю красоту изображения, смотреть тут было нечего: — Надавали сынки папашам. По полной надавали.

— А нефиг было расслабляться, — кивнул на следующую фреску Чум: — Вот и результат — загнали в какую-то дыру.

Старик, теперь это точно был глубокий старец, вскидывал руки, пытаясь прикрыть телом оказавшуюся за ним планету. Разорванное трико, утратившее своё сияние, обнажало половину торса, демонстрируя великолепное, хоть и покрытое ранами, тело.

Его противник торжествовал победу, исказив губы в пренебрежительной усмешке. Подняв обе руки вверх, он удерживал над головой толстый сноп молний, готовясь метнуть их в своего противника.

— Борьба Зевса с Титанами, — прокомментировал изображение Маслов: — Правда, по нашей легенде, он их под землю загнал, а тут, похоже вопрос решили закрыть окончательно.

Последняя фреска, после неё шла пустая стена, упиравшаяся в приоткрытую двустворчатую дверь, судя по всему, отражала текущее состояние дел.

Под хмурым небом, перегораживая основательно вытоптанное поле, стояла фаланга воинов в золотистых доспехах. Выставив длинные копья и подняв круглые щиты, воины спокойно ждали атаки. Их противники — разномастная, беснующаяся напротив них толпа, идти в атаку опасались.

Причины их колебаний были тут же. Пространство перед частоколом копий было густо усеяно трупами тех, кто уже попытался пробить стену щитов. Среди павших попадались тела в лориках, в доспехах, напоминавших о рыцарской эпохе Земли и, даже, какие-то, совсем уж техно навороченные, из разломов брони которых торчали разбрасывавшие искры провода.

— Какая экспрессия! — Чум, с видом знатока, указал на возвышавшуюся в центре фаланги фигуру военачальника. Сдвинув глухой шлем на затылок, он показывал на прореху в облаках, сквозь которую пробивались лучи солнца, играя бликами на его шлеме.

— Вы видите надежду во взоре этого воина? — Отступив на шаг, Чум сложил руки на груди, потеребил пальцами нижнюю губу, напустив на лицо самое серьёзное выражение из возможных: — Без сомнений, он, осознавая всю сложность их положения, не теряет надежды. И она есть! Её не может не быть! А его рука? Вы видите то, что вижу я?! Нет! Вы не видите?! Приглядитесь — вздувшиеся вены, напрягшиеся пальцы — я ощущаю, как течёт, как струится по его телу пылающая жаждой схватки кровь! Ещё миг и он, слегка шевельнув перстами, двинет своих сынов в бой! И эта схватка, этот удар, будет решающим! Враг дрогнет — смотрите, он уже дрожит, замерев в страхе перед остриями их копий, дрогнет и…

— Чум? Ты не перегрелся? Или это с голода тебя так пучит? — Подойдя к нему, Дося положила ладонь на его лоб: — Температуры, кажется, нет.

— Дось, отстань! — Дёрнув головой, он отошёл в сторону: — Чем я хуже этих критиков?! Вот выйду на пенсию — может как раз этим и займусь.

— Ты?!

— А что такого? Я неплохо рисовал. В детстве. Может во мне художник проснулся?! И что мне теперь — молчать?!

— Нет-нет, продолжайте! — Послышался голос мужчины, наполовину высунувшегося из дверного проёма: — Сейчас так сложно встретить истинного знатока и ценителя живописи, — вздохнув, он вышел к ним, торопливо отвешивая короткие поклоны всем присутствующим.

— Прошу вас, — прижав руки к груди мужчина, одетый в длинную серую рубаху, вновь поклонился новоявленному критику: — Продолжайте, уважаемый…Эээ?

— Чум.

— Уважаемый Чум. Чтобы вы добавили на полотно?

— Кровищу! Это же батальная картина? — Сложив пальцы щепотью, он покрутил ими в воздухе: — Был жаркий бой. Наши победили, но где следы схватки? Где?! Трупы? Этого мало! Решительно мало! Должны быть лужи крови, расколотые черепа, понимаете? Надо повысить градус экспрессии, если вы понимаете меня, — Чум со значением посмотрел на мужчину и тот поспешно закивал, соглашаясь с каждым его словом.

— Вот, к примеру, ты. — Положив руку благодарному слушателю на плечо, он вытянул другую к полотну: — Тебе же довелось бывать в бою? А? Сам-то — убивал? Своими руками? В глаза умирающим смотрел?

— Ну, — на миг замялся тот: — Ну… Было дело.

— Вот! — Прищёлкнул пальцами критик: — А где тут умирающие враги? Пусть тянут скрюченные агонией пальцы к небу — Вот только оно, — отпустив мужика, он подошёл к картине, указывая на тучи: — Останется глухим к их мольбам! Сегодня — не их день! Победа будет за нами!

— Я поражён! У меня нет слов! — Разведя руки в стороны, покачал головой тот: — Я… Я обязательно передам ваши слова автору этого полотна.

— А кто у нас автор? — Отцепив с пояса флягу, сделал несколько глотков, Чум.

— Наш царь.

— Царь?! Кхм… Ну, в принципе, можно и так оставить. В конце концов — это же аллегория, да?

— Верно. Такого, чтобы наши враги, забыв свои распри, встали все против нас, такого ещё не было.

— А остальные картины? — Игорь с интересом посмотрел на мужчину: — Это тоже аллегория?

— Как вам сказать… И да, и нет. То, что вы видели, это очень краткая версия истории нашей многострадальной галактики. Если вы позволите, — последовал очередной поклон: — То я расскажу вам об истинном порядке вещей, пока мы будем идти к царю. Он ждёт вас, а заставлять правителя ждать, пусть даже причиной задержки является преклонение перед его талантом, нехорошо.

— Идём, — подхватив слугу под руку, Чум первым шагнул из картинной галереи.

— К сожалению, — идя между Чумом и Игорем, принялся рассказывать мужчина: — Всё, там изображенное, относится к событиям крайне далеко отстоящим от дня сегодняшнего. Даже до нас, потомков Звездорождённых, те события дошли в виде легенд, которые многие поколения после Катастрофы, передавали из уст в уста. Единственное, что мы знаем наверняка, так это то, что Древние были первыми среди тех, в кого мудрость Отцов вдохнула огонь жизни. Древние, — повторил он, сморщившись, будто ему в рот угодила горькая пилюля: — Воры и лжецы! Вот их настоящее имя! Ну, да Великое Равновесие рассудит.

— Простите, — подняв руку, прервал его Маслов: — Что-то я запутался. Отцы создали вас? И Древних? Одновременно?

— Нет. Презренные воры были первыми. Мы, как и вы, одно из их последних творений. Потом, много после, когда сменилось не одно поколение, эти лжецы заявили, что мол де это они засеяли жизнью галактику. Но мы то знаем — это ложь! Став помощниками Отцов, они похитили их знания, да что говорить! Порталы и те они объявили своими творениями! Объявить-то, объявили, — он злорадно потер ладони: — Но ни одного нового так и не создали! А ведь их просили. Многие просили, и что?

— И что? — Эхом повторил Игорь.

— И ничего! Новая война, после которой от просителей и пепла не осталось!

— Это вы про ту? Последнюю? Но ведь она началась спустя несколько сотен лет, после Великого Ухода?

— Ну, не на следующий день, но и долго ждать не пришлось. Поняв, что секреты Отцов ушли вместе с ними, воры трусливо скрылись, прикрыв бегство огнём войны!

— А Отцы откуда пришли? Я про луч на первой фреске.

— Вот этого никто не знает. Легенды говорят крайне расплывчато. — Развёл руками их спутник: — По одним, Отцы родились в короне молодой звезды. По другим — они были перенесены лучом сверхновой из соседней туманности. Ну а кто-то считает, что они и есть само мироздание, принявшее материальную форму. Единственное, что мы твёрдо знаем, это то, что так называемые Древние — их создания, созданные руками Отцов под этими звёздами! Я бы мог долго говорить на эту тему, но мы уже пришли. — Положив руку на ручку высокой двери, он потянул её на себя, открывая проход: — Прошу! Царь ждёт вас!

— Только после вас, многомудрый Истикриат, — отступив на шаг, поклонился Маслов: — Не гоже гостю вперёд хозяина в дом входить.

— Догадался! Ха! Молодец! — Отступив в проём, сложил руки на груди мужчина: — Но как? Чем я себя выдал? Одежда? Надо было испачкать? Что не так?

— Глазами, повелитель. Даже когда Ваша голова склонялась, взор Ваш был твёрд и решителен. А что до одежды, — Игорь снова поклонился: — Настоящее благородство не нуждается в оправе. Я бы Вас узнал, будь Вы хоть в рубище нищего.

— Хорошо сказано! — Широко улыбнувшись, Истикриат отступил вглубь зала: — Вы не только славные воины, но и искусные политики, воины с Зеи. Заходите! Мне интересно будет услышать вас!

Помещение, громко называемое тронным залом, несмотря на звучность и пафосность своего названия, особым дизайном не отличалось. Даже анфилада с фресками, по которой они шли сюда, и та была отделана гораздо богаче.

Простые, кремового цвета, стены. Небольшое возвышение у дальней от входа стены — на нём стоял трон, более походивший на складной стул, из разряда тех, что называют режиссёрскими. Немного оживляло обстановку большое полотно, висевшее на стене прямо за троном. С него, устроившись посреди белоснежного полотна, на входящих смотрело лицо цвета морской волны, окружённый солнечными лучами. Лик был изображён с доброй отеческой улыбкой, одобряющей и заботливой.

Ещё одним предметом интерьера был стол.

Простой, без изысков, он был сколочен из толстых досок и стоял справа от тронного возвышения, взяв себе в компанию пару таких же простых лавок.

Сказать, что столешница ломилась от яств, значило сильно покривить душой.

Пара некрашеных кувшинов, штуки три-черыре тарелок с ломтями грубо нарезанного сыра. Да пару блюд — одно было полно небольших, с фундук тёмно зелёных ягод, а на втором возвышался небольшой стожок, собранный из свежей травы и крупных листьев.

— И это — царская трапеза?! — Подошедший к столу Чум, удивлённо посмотрел на хозяина: — Я, признаюсь, ожидал нечто…нечто, — не договорив, он уселся на лавку и, с разочарованием, посмотрел на грубо вылепленную пиалу, стоявшую перед ним.

— У нас принято угощать дорогих гостей, — взяв со стола кувшин, Истикриат улыбнулся: — Именно дорогих гостей, тем, что произрастает в этом доме. Не привозными за тысячи тысяч лиг деликатесами, а плодами, выращенными тобой. Но мир наш беден, — он разлил темно красное вино по простым глиняным чашам-пиалам: — Прошу вас, это не легендарная ягода К'ва, дар Отцов наших, но и не сильно хуже. Ах если б могли вы попробовать, то благословлённое вино. — Подняв свою чашу царь покачал головой: — От одного глотка душа воспаряет к небесам и слышит пение мироздания, оплакивающего покинувших его Творцов.

— Мы пили К'ва, — держа свою пиалу двумя руками, поднялся со своего места Чум: — И да, весьма хороший напиток.

— Вы? Когда?!

— Когда Трирему с верфи Сотиса перегоняли. Эта ягода ведь там растёт? То есть — росла. Ну а в трюме корабля оказалось несколько цистерн с тем самым вином. Я вам, потом, ну, когда после переговоров встретимся, пару фляжек принесу.

— Воистину, славный день сегодня! — Отсалютовав ему чашей, Истикриат поднял её на уровень глаз: — Только что! Открылось мне, что дружба наша, коей начало мы кладём за этим столом, долга и крепка будет! Во имя Отцов! — Кивнув, он немедленно приник к своей пиале.