Нефритовый тигр

Александра Сутямова, 2023

Древний Китай. Пять государств, что некогда были единым целым. Для Соны все это чуждо, но она оказалась втянута в войну двух династий, военные заговоры и дворцовые интриги. Ей предстоит распутать клубок истории и полностью переосмыслить прошлое. Может ли она доверять своим знаниям, окружающим ее странным людям или хотя бы самой себе? Так ли живет и дышит этот древний мир, как она себе представляла? И что за судьбу уготовил ей загадочный Белый бог, о котором она ничего не знает?

Глава 8

Рабыня

В крохотной комнатке, освещённой яркими солнечными лучами, проникающими сквозь пожелтевшую бумагу на окне, стояли лишь кровать да комод. Такой дом считался богатым, ведь на соломенно-глиняные стены была нанесена известковая побелка, а земляной пол покрыт широкими досками. На комоде дожидались холодов аккуратно сложенные толстые хлопковые одеяла. Спальное место представляло из себя деревянную лавку, поверх которой постелили одеяло, исполняющее роль матраса, и бамбуковое покрывало, спасающее своей прохладой в жаркие южные ночи. На кровати, укрывшись тонким, искусно расшитым цветами отрезом, кто-то спал. Напротив, перешёптываясь, сидели двое.

— Девочку надо освободить, — задумчиво произнесла Сона.

— Свободу ей может даровать только хозяин, во всех же записях и поныне имя Юй Куо^[45]. Вряд ли он согласится ещё и на это. Скорее скажет, будто она сбежала или мы её украли. О нём лучше забыть, — возразил Жу.

— Тогда нужно найти другого, — Сона явно намекала на собеседника.

— Нет. Мои родители — добрые люди, но прознай они, что вы выкупаете земляков и к тому же подговариваете меня, сразу же попросят вас уйти.

— Я уже говорила, что у нас с ней нет ничего общего.

— И с тем мальчиком, которого вы стремились отыскать на рынке, тоже? Больше не поверю!

— Не ищи во мне подвоха.

Взгляд Соны пробежался по временному пристанищу. Сколько же сил ей пришлось приложить, чтобы отмыть уже чистое, по мнению владелицы дома, помещение и при помощи железного ковша с раскалённым углём избавиться от постельных клопов. О полной антисанитарии, царившей на кухне, и говорить не стоило. Так было везде, и это считалось нормой. Отчасти по этой причине, а также из-за непривычного вкуса местных блюд, Сона готовила сама, когда на то оставались силы. Благо за свою помощь пользоваться продуктами и кухонной утварью она могла беспрепятственно.

— Опасная затея, — голос юноши вернул её в разговор.

— Знаю, но останавливаться тоже нельзя. Ми Лу стала заложницей в этом городе. Без именной таблички она не может пройти через ворота. И если мы не добудем ей «Фа Цзы Ёу»^[46], подтверждающий её освобождение, то весь твой труд обесценится.

— Вовсе нет! Она тихо поживёт в доме, так никто ни о чём не выведает.

— Или же Юй Куо решит вновь нажиться на ней и отправит лиену^[47], дабы те вернули беглую. В таком случае в опасности будем мы, твои родители, брат и сёстры.

— Я предостерегал, не нужно было её покупать! Рабу до́лжно оставаться рабом! Теперь она собственность нашего Царства! Забудьте, забудьте про неё! — парнишка перешёл на громкий шёпот.

–…И отправить ребёнка на улицы, где нет для неё еды, воды и крыши над головой? Скажи, ты сам хотел бы оказаться в подобном месте? Но ты уже взрослый, а ей удастся прожить неделю.

— Вы же сами её выкупили! Хотя я предупреждал! — сорвался Чжу Жу.

Сона понизила голос:

— Я знаю, что виновата перед вами и первостепенно перед тобой, но прошу тебя ещё об одной услуге. Помоги сделать Ми Лу свободной.

— Великая Матерь, даруй мне терпенье! Вы не понимаете, — продолжать шептать было трудно, поэтому теперь оппоненты говорили просто тихими голосами, — она не была продана. В «Муцзиджэ Бу»^[48] нет записей о том, что хозяин её вам продал или освободил. И даже если избавиться от свидетельства, учётные книги останутся на рынке, у Сборщика^[49] и, я уверен, у всех прошлых работорговцев и хозяев.

— Тогда выход предсказуем. Найдём человека, чьё имя сможем вписать в документ, после чего он её освободит. Но, дабы избежать расспросов, отыщем не просто того, кому необходимы деньги, а человека, равнодушного ко всему происходящему. Полагаю, завсегдатай цзёугуан^[50] станет лучшим выбором.

— Кроме него, остаётся налог. Одно серебро с продающего и одно с покупающего.

— Сам раб продаётся дешевле, — буркнула Сона.

— Да, город берёт немало, но в итоге не так дорого, как в Лю Шуэй^[51], а это — сама столица работорговли.

— Я оплачу за обоих.

— Мы не уговорим Юй Куо. Во всех документах должно стоять его согласие. Почему вы купили именно у него?! Он бесчестный человек!

— Что важнее для Сборщика: два серебра или соблюдение правил?

— Конечно, налог! Вот только опасаюсь, за такое Сборщику придётся предложить благодарность.

— Подкупая, мы лишь признаем преступление. Наш документ законен, торговец отдал товар сам и по желаемой цене. Осталось устроить всё таким образом, чтобы и Сборщик мыслил так же, тогда ни у кого не возникнет сомнений в нашей честности.

— Если же не удастся?

— Не подавая виду, отступим и начнём по-другому. А сейчас нужен покупатель.

Юноша глубоко вздохнул, затем посмотрел на спящую Ми Лу:

— Хорошо, я сделаю. Но если встретим сложность…

–…выдай меня сразу же.

— Невозможно. Тогда моя участь станет незавидной. Помните, вы о моём стремлении не ведаете! Ни одна душа не должна прознать, что девочку купила чужеземка.

— Если ты считаешь, что так верно, — понимающе согласилась Сона.

— Мне нужно четыре серебра.

В ответ Сона молча протянула мешочек:

— Думаю, тебе понадобится больше.

Чжу Жу намётанным глазом подсчитал монеты:

— Излишек верну, хотя не надейтесь, что останется много.

Они продолжали сидеть, наблюдая за кружащимися в полоске света пылинками, каждый размышляя о своих опасениях.

— Как думаете, что она пережила?

— Уж точно не счастье, — горькой игрой слов ответила Сона. — Сейчас интересно другое — что ей предстоит пережить.

Раздался скрип дверных петель.

— Так и спит? — внося в комнату поднос с обедом, поинтересовалась Аи. — Столько дней в пути без отдыха… Такая худенькая, бедняжка, — поставив поднос на пустой край комода, она поправила одеяло, под которым спала девочка. — Те люди ничего не сказали о родителях? Откуда они? Имя? — слегка протяжно уточнила женщина.

— Лишь то, что девочка стояла одна, плача, видимо, потерявшись, — ответила Сона.

— Странная у тебя судьба, Ан Ан — искать дитя без родителей и родителей оставленного дитя… — улыбнулась Аи и, немного подумав, добавила: — Жу, позже я отправлюсь в Фаюэн^[52], дабы сюэтуфа^[53] составил девочке именую табличку заново. Присмотри за сёстрами.

— Я сам! Прошло время следить за младшими, на то есть кормилицы. А я — мужчина!

— Жу, — укоризненно посмотрела на него мать, — нельзя оставлять дом и гостей. Мне понадобится твоя помощь здесь.

— Я сказал, сам пойду! — юноша резко вскочил и вылетел во внутренний двор.

— Чжу Жу! — безнадёжно окликнула его мать. — О, Великая Матерь и Её посланник…

— К чему новая? Вначале отыщем родителей Ми Лу, полагаю, её яопай^[54] осталась у них. Да и родного имени она не назвала. Подождём немного, — успокаивала женщину Сона.

Аи вновь одарила Сону слегка нервной улыбкой и вышла вслед за сыном.

Теперь в комнатке присутствовали лишь Сона и изредка подёргивающаяся во сне Ми Лу — девочка лет одиннадцати, исхудавшая и измученная долгим рабством.

«Сто́ишь ли ты того, чтобы мы в это ввязывались? За эти деньги я могла бы выкупить уже четверых. Да и самой мне что прикажешь делать? Я даже не знаю, сколько ещё тут придётся жить. А если не выгорит? Ради тебя другие рискуют собой и семьёй. Надо ли для спасения одного рисковать жизнью многих? Чжу Жу прав, зря я тебя купила».

* * *

Сона жила и работала в доме Аи уже две недели. Теперь она регулярно выходила на прогулки с содержательницей закусочной или её сыном, изучая эпоху. По торговым улицам ежедневно разносились свежие новости о практически беспрепятственном продвижении вражеской армии к столице. Ю Ху не задерживался.

— Тьен Ши не поспеет.

Сона вместе с Аи застала обсуждение этой темы местными торговцами.

— Что же будет? Они свергнут правителя Вана^[55]? — тревожным голосом спросил человек, продающий капусту.

— Айя! Что ты несёшь, неуч! — из рядом стоящей лавки ответила жена мясника. — Как можно свергнуть Благословенного?! Кто посмеет пролить кровь правящего рода?!

«Ю Ху не осадил ни одного города, хотя по пути встречаются крупные. Армия идёт прямиком на столицу, не встречая при этом сильного сопротивления. Почему? Зачем Равнинам было формировать достаточно мощные силы так далеко от столицы, на севере? И что, кроме Тьен Ши, других нет?»

— Его жизнь могут сохранить… — тихо пытался оправдать свои умозаключения первый.

— Закрой рот и не сей ересь! Никто, кроме рода Ван, не вправе занять Лон И^[56] Южных равнин!

— Ю Ху тоже из благословенного рода, — пробубнил торговец капустой.

— И что с того?! Он из рода У, — теперь в спор вмешался сам мясник, — Великая матерь этого вероотступника не примет. А если не замолчишь, кто-нибудь обязательно донесёт Цзисы^[57], тогда сразу за ум возьмёшься, — и добавил себе под нос: — Только и нас с тобой прискажут.

— Что ты! Не я так думаю, я просто слышал, слышал. Великая Матерь и Её посланник! — начал молиться капустник. — Нас миновала участь столицы! Пойду в храм, принесу жертву Матери! Пригляди, а? — выходя из-за прилавка, кивнул он соседу.

— Иди, иди, глядишь, хоть праведности научишься, — не унималась жена мясника.

— Весьма неожиданно слышать эти слова от неё, — наклонив голову в сторону Соны, прокомментировала доселе молчавшая Аи.

— А что не так?

— Раньше мы часто брали у них птицу, и для себя, на праздник, и для кухни. Но как только Страна Восточных ветров перешла границу, они первыми же подняли цену, а в последний раз прислали не мясо, а сплошной жир да кожу. Понять их можно, время нелёгкое, но так поступать не подобает. Я и сама не знаю, сколько мы ещё устоим. Просить много за еду нельзя, чтобы люди были не в обиде. Война когда-то закончится, а соседи будут помнить.

— Тяжёлое время обнажает душу человека.

— Безгрешны лишь правители и Служители, ибо благословенны Духами. А мы… Боюсь, вскоре придётся продать всё, что имеем в кладовых, пока некогда добродушные граждане не забрали силой.

— Еды же в лавках достаточно.

— Сейчас. Но все готовятся ко дню, когда город начнёт собирать обозы для армии. Удивляюсь, почему мы этого не делаем.

Женщины продолжали идти между овощных, мясных, рыбных и фруктовых лавочек. Последние ломились от изобилия неизвестных фруктов: какие-то — сладкие и сочные на вкус, другие же, по мнению Соны, лучшим решением было бы и вовсе не трогать. В мясные ряды она тоже старалась заходить с опущенными глазами, так как красно-телесная картина подвешенных, словно занавески, частей туш и потрохов вызывала у не привыкшей к такому Соны дурноту. Своим ассортиментом отличались и рыбные прилавки, располагающиеся в крайнем ряду. Здесь, в огромных тазах с водой, продавали всякую морскую живность, о существовании которой Сона ранее даже не догадывалась. Аи тщательно выбирала продукты в поиске нового дешёвого поставщика. Подтянулся и Чжу Жу, отправивший несколько причудливых овощей в глубокую корзину, висевшую на спине раба семьи. Наблюдая за происходящим, девушка продолжала размышлять:

«Ну дойдут они до Цзинь Ван^[58], и что дальше? Осадят город, начнутся грабежи и массовые ненужные смерти. Люди потеряют своих близких. Так бессмысленно… Просто из-за звериного желания того, кого ты даже и не знал и кому уж точно не мог сделать ничего плохого. Но он придёт, вывернет твою жизнь и перетрёт, а насытившись, поползёт обратно, где ему тепло, уютно и его ждут. Хотя можно ли подумать, что таким людям знакомо чувство заботы и любви? Полагаю, они никогда подобного не испытывали, потому и творят здесь немногим больше, чем в собственном доме, а окружающие — все, кого касаются эти изверги — пребывают в отчаянии. Ради мимолётного наслаждения «нелюдя» страдают обычные и, вполне возможно, поистине добрые люди. Что могут сделать старики-крестьяне, как те, что меня выходили?! А это — лекари, людей спасающие. Женщины и девушки, терпящие несправедливость даже от своих близких, не находят защиты и у чужих. Либо же наоборот, всеми оберегаемые и любимые, вырываются и растаптываются. Да и мужчины… Здорового, отличного семьянина убьют за то, что он защищает самых дорогих и слабых. А дети? Есть же малыши, совершенно не понимающие, почему их лишили столь тёплого и родного существа, как мама или папа… Мама, сестра, как же я скучаю! Как я хочу вернуться! Спасите!»

Внимание Соны привлекла богатая дама, рассматривающая посуду. Рядом с ней стояла служанка, державшая мешочек монет: видимо, ей поручили расплачиваться за покупки. Позади ждали два мальчика-раба, на плечах которых лежали тяжелые деревянные носилки с сундуком, скрывающим недавно приобретенный товар.

«Ну что вы творите?! Они же дети! Хотя о чём я, их здесь и за людей не считают. Раб продаётся и покупается. Наверняка пригнали из другой страны, а может, они уже родились без прав… — Сона ещё долго наблюдала за удаляющимся кортежем. — А что, если Ху Цзы — раб? Почему нет? Кохас сказал, что мальчик скоро будет здесь, но в лагере его не было, и среди местных жителей тоже. Значит, скорее всего, Ху Цзы — иностранец. Богатый род был уничтожен, а уцелевшие члены семьи проданы в рабство. Надо проверить на рынке! А если нет? — закралась предательская мысль. — А если нет, то буду искать по деревням. Не может же это длиться вечно!»

— Жу, — по-родственному сократила Сона, — можешь ещё раз показать рынок невольников?

— Хотите купить раба? Не выйдет. Чужеземцам не дозволительно покупать невольников в городе. Рабы здесь дешёвые, но за них платится пожизненный налог. А какой налог с чужеземца? Скупают и уезжают.

— Я хочу поискать там Ху Цзы.

— Пустая затея. Всем известны имена знатных, ставших государственными рабами, но о нём не слышали.

— Он может быть из другой страны.

— Как же? Не понимаю, вы сказали, что он из знатного рода Южных равнин.

— Возможно, нет. Пойдём, — торопила Сона, дабы не продолжать компрометирующий разговор. Вместе они начали пробираться через бескрайнюю толпу в сторону невольничьего рынка.

День поисков ни к чему не привёл. По просьбе Соны Чжу Жу подходил к работорговцам, во внутренних шатрах которых продавались дети, но всё оказалось тщетно. От такого скопления народа в глазах уже плыло, шатры и подиумы смешались, лица различались с трудом. Было решено продолжить завтра.

— Зачем существуют рабы? — вдруг задалась вопросом Сона.

— Просто есть, всегда были, — ответил парнишка, недоумевая, отчего вообще могут существовать подобные идеи.

— Точно, для тебя это привычное дело, ты родился и воспитывался в подобных традициях.

— А бывает по-иному?

— Возможно.

Они шли меж пьедесталов, напоследок вглядываясь в предлагаемый товар.

— Так зачем они существуют, как думаешь?

— Затем, что кто-то должен выполнять тяжелую работу? — парень попытался подобрать подходящий ответ на странный вопрос чужестранки.

— Почему же её не могут сделать рабочие за плату? Или сам хозяин?

— Потому что тяжело.

— Именно. Человеческая лень такова, что сам он, если не увлечён любимым делом, станет искать кого-то, кто мог бы такую работу выполнить вместо него. Рабочим надо платить, и те будут недовольны медными монетами, а у невольных людей права на выбор нет. Вот у вас есть наёмные рабочие?

— Да, наш чуцзы^[59] приходящий.

— А сколько у вас рабов?

— Только те, что вы видели: несколько девушек для женской работы и двое мужчин. Отец говорит, что больше — слишком дорого, ведь поборы выросли. Нужно уплатить за товар, налог за покупку, а после каждые два месяца платить за владение, а их, кроме прочего, и кормить надо, и лечить.

— Почему же вы их не освободите?

— Зачем?

В недоумении юноши заключалась вся суть эпохи. Без желания большинства невозможно разрушить старые устои, а пока оно видит в традициях выгоду, то будет против изменений. Человечество должно подготовиться, сейчас не время. Продолжать разговор на данную тему было бессмысленно.

А назавтра, как и в последующие дни, ситуация повторилась. Ни у торговцев, ни в учётных книгах Сборщиков мальчик по имени Ху Цзы из некогда знатного рода не числился — ни среди государственных рабов, ни среди иноземных. Спасительница отчаялась. Возвращаясь после очередной неудачной вылазки, девушка всё же признала свою ошибку. Она шла вместе с пареньком между ставших за эти дни узнаваемыми шатров, сцен и людей и, сама того не осознавая, остановилась напротив завесы, из-под которой выглядывала забитая девочка, ожидавшая, что её вот-вот выставят публике. Руки и ноги ребёнка опухли от кандалов. Было видно, что она бесконечно напугана. Сона вспомнила себя в первые дни пребывания в Царстве Южных равнин после того, как покинула дом лекаря. Память издевательски проигрывала кадры наиболее страшных переживаний. Глядя на раны девочки, Сона, поморщившись, сама растёрла ноющие запястья. Маленькая рабыня смотрела на неё широко открытыми, умоляющими глазами. Как же больно видеть столь красивые глаза напуганными!

— Как думаешь, куда её продадут?

— У таких молодых один путь — чинлоу. Если откормят, — обыденно отозвался Чжу Жу.

— Полагаешь, у меня ещё есть шанс найти Ху Цзы?

— В этом у меня большие сомнения. Если ему исполнилось десять, он стоял бы на рынке или же был среди проданных. Но вот мы ходим по кругу несколько дней, за них я успел расспросить каждого торговца и всякого из шоушуэйжэн^[60].

— Не знаю, есть ли мальчику десять.

— Тем больше! Рабы младшего возраста живут в доме хозяина матери, а государственных отправляют в столицу. Не в моих желаниях отнимать у вас надежды, но вы видите, мы даром теряем время. Скорее, он и вовсе не в городе.

— Тогда я хочу выкупить её, — Сона кивнула головой в сторону приоткрытой занавесы.

— Вы забылись: чужеземка не имеет право купить раба. Я согласился искать, а не становиться преступником.

— Её можешь купить ты.

— Невозможно! — парень замотал головой. — Не столь важно, кто из семьи купит невольника, побор придётся платить главе — моему отцу. Когда он узнает об этом, мне несдобровать. Для чего она вам? Её же откармливать и лечить надо.

— Жалость.

— И что с того? Всех рабов не перекупить.

— Хоть одну.

— Не пытайтесь исправить Судьбу другого!

— Пожалуйста, помоги её купить.

— Вы из тех, кто скупает своих земляков? Забудьте!

— Нет. Она точно не из моей страны.

— Тогда для чего?

— Сказала же, мне её жаль.

— Знаете, отец всегда говорит: «Теперь это собственность нашего Царства». Они сами виновны в том, что не боролись за свою свободу.

— В чём виновен ребёнок, не обладающий достаточной силой, чтобы дать отпор взрослому не-человеку, которому взамен стыда и здорового ума выдали оружие?! — возмущение Соны достигло предела. Девушка всегда с большим интересом читала про исторические личности, обожала смотреть исторические фильмы и сериалы, но только сейчас, столкнувшись с непробиваемой стеной укоренившихся в сознании предков традиций, она поняла, что то были всего лишь фильмы и книги.

— Я же говорил, ни один торговец не согласится продать вам свой товар.

— Ты переоцениваешь законопослушность людей, — выдохнула Сона. — Прошу, лишь узнай цену.

* * *

— Жу! — мать выбежала вслед за сыном. — Постой же! Тебе ведомо моё слабое сердце — я не смогу тебя нагнать.

Юноша остановился:

— Не беспокойся, я скоро.

Подойдя, Аи взяла руки сына в свои и, глядя прямо в глаза, произнесла с усталостью:

— Я знаю, вы привели в дом рабыню. Расскажи и не смей ничего скрывать.

— Простая сирота с улицы, — пытался добавить непринуждённости голосу Чжу Жу.

— Вы можете назвать её другим именем и домыслить новую жизнь, но смыть клеймо, что я видела на её руке, невозможно. Это не девочка, а рабыня Царства. Что мы скажем отцу, когда придёт время платить за неё налог? Ты же знаешь, что с нами будет…

— Больше не посмеет! Если брат не может нас защитить, это сделаю я!

— Сынок, разве можно противиться воле старшего?! Твой отец — закон в доме, так гласит «Шэнцы Му»^[61].

— В «Священном слове» так же сказано, что мужу надлежит оберегать жену, а отцу детей!

— Он оберегает, — не веря собственным словам, внушала сыну испуганная женщина. — По-своему, но он лучше знает, как до́лжно поступать. Благодаря ему у нас есть дом и еда…

— Благодаря твоей семье, мама, и тому, что ты делаешь чёрную работу по дому! Как хозяйка может целую ночь чистить котлы и выносить отхожие вазы за опьяневшими гостями?!

— Порой приходится немного сдерживаться в тратах. Мы не можем позволить себе новые руки. Подожди, станет лучше.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

45

Юй Куо (от 窳 yǔ — «продажный, плохой», 鞟 kuò — «шкура без шерсти») — имя работорговца с рынка невольников в Хуан Цзюй. (прим. авт.)

46

Фа Цзы Ёу (от 法 fǎ — «закон; право» в слове 法令 fǎlìng — «акт, указ, распоряжение» и 自由 zìyóu «свободный, вольный»). «Указ о свободе» — документ, подтверждающий наличие у бывшего раба статуса свободного человека, восстанавливающий его в правах гражданина его страны. (прим. авт.)

47

Лиену (от 猎 liè в слове 猎人 lièrén — «охотник» и 奴 nú «раб; рабский») — охотники за рабами, задачей которых является поимка беглых рабов, проданных в Царстве. (прим. авт.)

48

Муцзиджэ Бу (от 目击者 mùjīzhě — «свидетель, очевидец» и 簿 bù — «книга для записей, реестр и прочее»). «Свидетельствующая книга» — документ в виде переплетённых между собой бамбуковых дощечек, свидетельствующий о том, что человек, указанный в нём, является рабом. В книгу вносятся записи о личности, месте рождения, отличительных чертах, совершаемых сделках. Документ передаётся от продавца хозяину при покупке раба. (прим. авт.)

49

Им. в виду сборщик налогов 收税人 shōushuìrén. Должность сборщика налогов на рынке невольников Царства Южных равнин. Каждый из них имеет при себе ящик для сбора пошлин за сделки (1 серебряная монета с продавца и 1 с покупателя) и регистрирует в учётных книгах совершаемую в его присутствии сделку с занесением соответствующей записи и печати в документы раба (о продающем и покупающем). (прим. авт.)

50

Цзёугуан (酒馆 jiǔguǎn) — таверна, питейный дом. Прим.: официальное прочтение [цзюгуань], однако, по моему мнению, оно не соответствует китайскому произношению. (прим. авт.)

51

Лю Шуэй (от 绿 lǜ — «зелёный», 水 shuǐ — «вода»). Город в Царстве Южных равнин — столица работорговли. (прим. авт.)

52

Фаюэн [официальная транскрипция «фаюань»] (法院 fǎyuàn) — суд как государственный орган. (прим. авт.)

53

Сюэтуфа (от 学徒 xuétú — «подмастерье, ученик» и 法 fǎ — «закон»). «Ученик Законов» — должность юриста в Суде Царства Южных равнин (учреждении, занимающимся вопросами судопроизводства, законотворчества, административного урегулирования и иными, в т. ч. нотариата). Данный служащий занимается составлением личных документов, ведением учётных записей, составлением договоров и проч. (прим. авт.)

54

Яопай (腰牌 yāopái — стар. «пропускной жетон (в поясе), разрешение на вход»). В Царстве Южных равнин это именная деревянная табличка, с алой кистью, применяемая на территории царств в качестве паспорта свободными гражданами. Такую же табличку подарил принц Ю Ху Соне. (прим. авт.)

55

Ван Ян (от 王 wàng — «фамилия Ван» и 羊 yáng — «овца, баран»). В книге фамилия Ван с иероглифом王является фамилией правящей семьи Царства Южных равнин, Ян — титулованным именем правителя Царства, выбранным в честь его Духа-покровителя (Духа миролюбия, защищающего свои поля и изображающегося в виде оплетённого побегами винограда и стеблями злаковых барана с золотыми рогами и волчьими лапами). (прим. авт.)

56

Лон И (龙椅 lóngyǐ) «императорский трон; «драконий престол»» — название трона императора в Китае. (прим. авт.)

57

Цзисы Му (祭司 jìsi — «жрец» и 母 mǔ — «мать»). «Служитель Великого Духа Му» — Священнослужитель в храме, посвященном Великому Духу-матери всего сущего, почитаемому в Царстве Южных равнин как одному из главных духов. Изображается в виде большой змеи, окольцовывающей землю, либо в виде птицы с огненными крыльями. (прим. авт.)

58

Цзинь Ван (от 瑾 jǐn «прекрасный самоцвет» и 王 wáng — фамилия правящей семьи Царства Южных равнин). Предполагаемый перевод: «Прекрасный самоцвет дома Ван» — столица Царства Южных равнин. (прим. авт.)

59

Чуцзы (厨子chúzi) — стар. «повар». (прим. авт.)

60

Шоушуэйжэн (收税人 shōushuìrén) — сборщик налогов. (прим. авт.)

61

Шэнцы Му (от 圣 shèng — «священный, божественный», 词 сí — «слово» и 母 mǔ — «мать»). «Священное слово Му» — религиозный сборник законов, правил и традиций. Главная священная книга приверженцев анимизма Южных равнин. (прим. авт.)