Чукля

Александра Созонова, 2021

Однообразные больничные будни тянутся для мальчика Алеши бесконечной вереницей – словно длинный-предлинный товарный поезд. Лишь изредка в череде скучных серых дней случаются просветы: интересная книжка, приятный сон, визиты папы и дружба с больничной нянечкой со странным именем Чукля. Автор этой доброй и трогательной сказочной истории Александра Созонова стала победителем XI сезона конкурса «Новая детская книга».

Глава 7

По запаху

Вечером Алеша взахлеб рассказывал Чукле о своих новых знакомых.

— Дед Фома такой грозный! Брови косматые, как рявкнет — Кузякин аж присел от страха. Я думал, он его сейчас палкой стукнет — палка огромная, в сучьях, — но нет, не стукнул, пожалел, наверное… А Кузякин противный — кривляется, дразнит меня, что в отдельной палате лежу. Я разве виноват, что папа попросил меня положить в отдельную? Он в две смены из-за этого пашет… А Павел Фролов молчит. Молчит и лежит, в потолок смотрит. Я ему про Сему рассказал, он даже не улыбнулся… Дед Фома сказал, что он из-за какой-то девчонки кислоты ядовитой наглотался и говорить теперь не может… А тот, с полированной лысиной, сказал, что я буду отличником и папа купит мне много-много бурундуков!

Чукля слушала бессвязный рассказ с доброй усмешкой. Когда мальчик замолк, заговорила. Правда, не все было понятно Алеше.

— Фома — он такой, да. Дуб кряжистый! Дубище. Ни ветрам его не согнуть, ни мышам его корни не перегрызть. Лежит, не встает, говоришь, только рявкает? Такие люди и лежа могут горы двигать, и рыком своим в дрожь вгонять поганцев всяких. Крепким дегтем он пахнет и солью морской. Силища.

— Не пахнет он дегтем и солью, — возразил Алеша. — В той палате вообще запах тяжелый, нехороший.

— Дурашка! Я не про тот запах, что каждый почуять может.

— Ты что, специально принюхивалась? Откуда ты это вообще можешь знать?

— Как откуда? Небось, кажинный день полы в их палате драю. А Фому так вообще сто лет знаю. Принюхиваться мне без надобности. Другая у меня чуйка!

Алеша не поверил: слишком самоуверенно для пожилой нелепой санитарки, которую никто не принимает всерьез. Но все-таки спросил:

— А Кузякин тогда чем пахнет?

— Кузякин? Этот не пахнет, а пованивает: плесенью, гнилью подвальной, кротовьей мочой. Не водись с ним, Лексей, — хорошему не научит. И не лайся.

— Очень нужно мне с ним водиться или лаяться! — фыркнул Алеша. — Это он ко мне цепляется — не я к нему. Это ему не нравится, что я в отдельной палате скучаю, а не мне — что ему весело в общей. А с полированной головой дядька — у него есть запах?

Конец ознакомительного фрагмента.