Роспись. Лето

Александра Сашнева, 2022

Это самая удивительная повесть. Художница Анна рассказывает мне о своей полной коварства и глупостей истории, а я записываю за ней. Мы случайно встретились в 2011 году во время февральской революции в Египте. Это была удивительная неделя. Вернувшись в Москву, я забросила блокнот куда-то на полку, потому что навалились дела. Но недавно я наткнулась на блокнот и решила сделать из этого книгу. Особенность повести в том, что каждый случай манипуляции я комментирую в примечаниях. Надеюсь, что продажи первой части "Роспись. Лето" убедят меня закончить повесть, написав вторую часть, более драматичную и насыщенную. Содержит нецензурную брань.

Глава 7. Обещания лучше исполнения

— В общем, — продолжала Анна. — Все было прекрасно, кроме одного — с моей выставкой дело никак не продвигалось, и я страдала. После того, как мы с Гариком получили деньги за его (наши, точнее) работы, Гарик принялся тотчас за новую коллекцию, он сказал, что галерист хочет, чтобы Гарик сделал еще такие арты. Но я решила все-таки продолжить свою, несмотря на то, что большую часть времени я доводила холсты Гарика до состояния продукта.

Гарик торопил меня сроками, и я мне трудно было находить время для себя, кроме того, голова была занята его проектом.

— Почему? — удивилась я. — Ведь у вас же уже были деньги, ты могла просто заняться собой!

— Могла бы, — сказала Анна. — Но Гарик сказал мне, что ему надо сдать выставку галеристу через два месяца. Это очень короткий срок, чтобы сделать тридцать крупных полотен. Я попробовала предложить Гарику заявить обе наши фамилии, но Гарик сказал, что галерист не хочет путаницы в фамилиях. Типа, все уже привыкли, что это работы и стиль Гарика. И хочет именно его выставку. Я, конечно, расстроилась, спросила: «О`кей, сейчас мы будем вдвоем впахивать на твое имя, а мне что останется?» «Мы получаем деньги на двоих!» — возразил Гарик. «Ок, — ответила я. — А если с тобой что-то случится? Или ты уйдешь от меня к другой? Что со мной будет? У меня не будет ни имени, ни денег, ни времени».

На это Гарик помолчал и сказал, что он сделает мне выставку персональную. Уговорит галериста. Я успокоилась, и мы принялись за холсты. Вторая выставка ушла еще быстрее и дороже. Галерист был счастлив. И Гарик, хотя он не подпускал меня к разговорам с галеристом, но я верила ему, что галерист недолюбливает женщин. К тому же, я видела, как у Гарика отлично получается договориться там, где у меня не было никаких шансов. Я так думала. Я так думала, что он, действительно, хочет мне помочь. И он, действительно, помогал мне.

Примечание 10:

Гарик ставил Анну перед постоянным выбором: он и его карьера или Анна, но без него. Поскольку у них уже сложились отношения, у Анны было две причины дорожить Гариком:

— обещание, что и ей тоже сделают персональную выставку;

— эмоциональная привязанность, социальный статус семейной пары, она перестала быть неудачницей

В обмен на это она все силы вкладывала в его проекты.

Ну и к тому же, обещание-то впереди, и оно держит. А когда ты уже выполнил его, надо еще что-то придумывать, чтобы снова держать.

***

Мы сделали с ним выставку еще одну для него, и я сумела закончить с трудом мою собственную выставку. Хотя мне было очень сложно это сделать. Он был очень обидчивым, иногда он начинал меня обвинять в каких-то безумных грехах. Например, однажды он начал обвинять меня в том, что я его обманываю. Я пыталась выяснить, в чем я его обманываю, но он так и не сказал, этот пустой бессмысленный разговор продолжался час. Я отвечала ему на вопрос, а он словно не слышал, постоянно привязывался к какому-то неважному слову, и я снова оказывалась виноватой. Наконец, я не выдержала и разрезала свою картину, если бы я этого не сделала, я бы точно лопнула от напряжения. Я реально думала, что он просто не понимает меня. Пыталась объяснить ему, а он говорил мне: «Не оправдывайся!» Тогда я говорила, что я не оправдываюсь, а пытаюсь объяснить. Он спрашивал: «Что я хочу объяснить?» Я начинала объяснять, а он говорил мне: «Прекрати врать!» Это было бесконечно, адский бег по кругу.

В конце концов, я зажгла огонь на плите и сунула в него руку. Мне было дико больно, но стало легче. Странно, да?

— Нет. Не странно. Физическая боль дает разрядку. Отвлекает тело от умственного страдания, потому что физическое выживание важнее. К тому же кровь и лимфа отливают от воспаленного мозга и направляются к месту травмы.

*

Примечание 11:

Гарик продолжал раскачку Анны, несмотря на то, что она честно отдавала ему все силы. Но, как всякий манипулятор, он понимал, что однажды жертва начнет думать, а если она начнет думать, она может принять какое-то ненужное манипулятору решение. Он пользовался правилом «Чем глубже падение, тем меньше надо энергии на то, чтобы обрадовать человека». Нищий будет рад и конфетке, а миллионеру мало и дорогого бриллианта. Именно поэтому Гарик не позволял Анне выйти из состояния нищего — те более, это была ее зона комфорта. Он играл для Анны родителя. А родитель не только обеспечивает и радует, но и наказывает. Эта раскачка удерживает, но не дает стать доминантой. Здесь можно возразить, что такое обращение быстро приведет жертву в негодность — постоянный высокий уровень кортизола испортит ее здоровье, когнитивные способности, понизит эмоциональный уровень еще ниже того, в котором жертва встретилась с манипулятором. Все правильно! Именно поэтому манипуляторы и меняют жертв время от времени. Обычно пять лет достаточно, чтобы выжать из жертвы все соки. Как им не стыдно? Им не стыдно. Они это делают продумано.

***

— Говнюк! Зачем он это делал? Я же и так готова была ему помогать, — неожиданно яростно воскликнула Анна.

— Думаю, что это психопатия. Психопат воспринимает как агрессию, когда жертва не выполняет его планов или хочет уйти от него.

— Мне тоже так казалось, но я не понимала, почему, — задумчиво произнесла Анна. — У него была очень нежная кожа, и мне нравилось, что он не похож на заросшего шерстью зверя. Он был чувствительным, иногда, как девчонка. И мне именно это нравилось. Это правда, он очень тонко чувствовал других. И меня тоже. Я потом читала разные книжки, он точно не психопат.

Психопаты холодные, от них хочется сразу отбежать подальше. Он все время врал. Даже тогда, когда это было ненужно. Кстати, я от него узнала кучу таких вещей, о которых не подозревала. Как-то он сказал, что много изучал эриксониановский гипноз.

Но я уверенна, что у него был талант. Я видела потом разных гипнотизеров, они только смешили меня. У Гарика был реальный талант. Он словно передавал веру в свое вранье. Он божественно владел голосом. Его интонации были настолько разнообразны и естественны, что хотя я и видела частенько, когда он врет, но все же в самом главном я ошиблась. А самое главное было то, что он хотел меня сожрать. И он делал это очень тонко, он даже сделал мне выставку, персональную, чтобы заставить меня поверить ему до конца.

— Ого! Это подвиг! Но ты же понимаешь, что это было ему выгодно. Только и всего.

— Да. Так и есть. Хотя… У него был большой план. Грандиозный. Деталей плана я до сих пор не знаю. Я была только частью плана. Несомненно, он любил меня, как охотник любит добычу… Или собаку. Он очень много приятного делал для меня. Я попросила его не курить, он бросил.

— Понятно. Ты была ему нужна, но он не верил в то, что может удержать тебя на доверии. Это первое. И второе — ты была фигурой в игре. Можно ли любить фигуру на шахматной доске? Почему нет?

*

Примечание 12:

Логично, что Гарик что-то делал для Анны. Во-первых, она бы ушла все-таки, судя по ее характеру, она могла бы устроить скандал в тусовке. Ненужный. В-третьих, некий статус Анны был нужен Гарику, чтобы торговать Анной и собой успешнее. Он понимал, что у Анны есть уровень экспертности. Но есть два варианта использовать партнера, и оба они успешны: опускать партнера, чтобы показать свою доминантность, поднимать партнера, чтобы показать свои положительные моральные качества. К тому же эксперт, которого назвали экспертом, воспринимается окружающими более экспертно, чем просто эксперт. Зеркальные нейроны, подражание — это работает более надежно, чем оценка. Люди склонны сомневаться, когда предоставлены сами себе, и охотно подражают, когда кто-то рассказал, как нужно воспринимать реальность.

***

— Мы же любим вещи, собак, кошек, — усмехнулась Анна. — Он хотел сделать из меня собачку. Послушную такую собачку. Но я оказалась кошкой. Знаешь? В наших отношениях было много мистики.

Как-то нам пришла жить кошка, котенок-девочка. И мы прекрасно жили втроем. Кися во всем подражала нам. Принимала ванну без воды, конечно, но, тем не менее, ей очень нравилось все повторять за людьми. Ела вместе с нами в одно время.

Однажды мне даже пришлось ей сделать рабочее место. Она постоянно пыталась «помочь» мне в живописи, и ее лапки оставляли на холстах ненужные узоры. Тогда я купила маленький холстик и положила для нее в уголке. Этого оказалось достаточно, чтобы Кися оставила мои холсты в покое. Иногда она играла лапами по холсту, иногда спала на нем.

Если не считать того, что Гарик начал спаивать меня, иногда доводить меня до истерики, то это была моя мечта.

— Спаивать?

— Да, — Анна равнодушно пожала плечами. — Когда ты все время в стрессе, все время ждешь, что «начнется», что тебе остается, чтобы снять адреналин? Знаешь? Я до сих пор не могу понять — зачем он это делал? С каждым таким «воспитанием» я становилась все более равнодушна к сексу с ним, кроме того, мне стало трудно работать. Если я раньше даже не думала, что я делаю — мне идеи приходили, как утки на крошки хлеба, то отношения с Гариком начали туманить мою голову.

Я стала думать, что он делает, почему, зачем? Слава богу, что я не могу долго помнить плохое. И я просто списывала его выступления на его тупость. Ну, типа, все парни в чем-то тупые, думала я, и меня это успокаивала. Надо же как-то терпеть, что партнер не опускает стульчак или кидает носки посреди комнаты. Они же все так делают. Это их чертово мужское доминирование. С ними надо делать вид, что они главные. Ну и носки. Ну и пусть. Есть же другие достоинства. Я не сразу поняла, что Гарик меня тупо троллил.

— А когда поняла?

— Потом. Позже. Когда начала разбирать уже наши отношения. Так много увидела этого дерьма. Не понимала — как можно жить с человеком, ради чего, если ты его не любишь? А если любишь, то зачем ты его убиваешь?

— Любовь — это как голод. Вернее, это, конечно, не любовь. Это страсть, зависть, желание получать энергию. Вот ты. Что ты от Гарика получала? — спросила я.

*

Примечание 13:

Многие манипуляторы знают фишку: неудовлетворенный сексуально человек плохо контролирует себя, ищет дофамина, а значит, вместо секса согласится на алкоголь, чтобы получить дофамина. Неважно, как контролирует химическое состояние человека манипулятор, важно, что он контролирует его.