Предание о лисьих следах

Александра Рау, 2023

Эльфийский народ раскололся много веков назад: обитатели лесов заключили с людьми мир, но жители гор не смогли им довериться. С тех пор ни один человек не бывал на заснеженных вершинах. Териат – юный лесной эльф, живущий размеренной жизнью и прячущийся в тени славы отца, – тоже обещал себе не связываться с людьми. Но все меняет случайное знакомство с принцессой близлежащего королевства, обретение магической силы и зреющий за стенами Греи заговор: Териату предстоит пробраться в обитель королей и притвориться тем, кем он никогда не являлся, чтобы спасти свой народ.

Глава 3

Утром лес сотрясла весть о еще одном нападении на леса близ Эдронема. Еще не покинувшая Аррум группа северных эльфов объявила, что готова принять любую помощь собратьев, и Маэрэльд сообщила о сборе для желающих отправиться в далекие земли. Полдень близился, и я, перекинув через плечо лук и колчан со стрелами, направился к Дворцу Жизни.

Поляна пустовала. Впрочем, удивляться не стоило; покинуть обитель тишины и спокойствия ради чужой и далекой войны так же сложно, как отдать руку на отсечение — бессмысленно без веской на то причины. Я раздумывал, почему решился на это сам, но не пришел ни к чему, помимо банальной скуки.

Среди прочих жаждущих странствий я встретил всех, кто когда-то так же увлеченно занимался стрельбой, как и я; однажды Аэгтир, пытаясь сбить яблоко с моей головы, чуть не всадил стрелу мне в глаз, но и это не умерило нашего пыла. Аррум славился лучниками, и я гордился, что был причастен к этой славе, хоть неспешное перечисление моих личных успехов и занимало не больше минуты.

На этот раз Альбреад вышел из башни, желая встретиться с энтузиастами на равных. Он медленно вышагивал по мосту. Его образ не был даже самую малость примечательным — эльф будто бы терялся среди лесного пейзажа, становясь его частью, — и ситуацию лишь усугубляла сопровождающая его Маэрэльд. Королева лесного народа, казалось, плыла по воздуху, озаряя все вокруг, отчего напряжение на лице Альбреада делалось почти скорбным.

— Храбрые мужи, — поприветствовал он, и кто-то за моей спиной тихо покашлял. — И еще более храбрые дамы. Я рад, что Богиня позволила путям наших жизней пересечься, хоть и по такому печальному для всех поводу.

— Можно вопрос?

Женский голос прозвучал требовательно, хоть и несколько насмешливо. Северянин кивнул.

— Почему мы не нападем на Грею? Чем лечить отравленных ядом, лучше отрезать голову змее.

— Потому что, дитя мое, мы не знаем, что это за змея, — мягко произнесла азаани. — И не уверены, ядовита ли она.

— Пойманные бойцы могли солгать, поэтому сведения о нападении… противоречивы, — признался Альбреад. — Нет уверенности, что это не обманный маневр, призванный отвлечь внимание от настоящей цели.

— Нас собралось не так уж и много, — вставил я. — У Аррума останется множество достойных защитников, способных справиться с любой атакой.

Северянин еще раз поблагодарил участников отряда и сообщил, что отправление состоится на закате. Долгое время он рассказывал об особенностях ландшафта Эдронема, о коротком, но сложном пути, пролегающем через бурные реки, и опасностях, что могут ждать нас по прибытии. Отчего-то я совершенно не волновался, будто давно готовился к подобного рода походу, и потому его предостережения казались мне очевидными и даже глупыми.

Когда лучники стали покидать поляну, чтобы провести последние часы до отъезда с родными, меня коснулась теплая рука азаани. Я не смог сдвинуться с места, но так и не понял почему.

— Териат, — тихо произнесла она, устремляя на меня взгляд горящих зеленью глаз. Спокойное лицо никак не сочеталось с плохо скрываемым в голосе раздражением. — Боюсь, тебе суждена другая битва.

— Но я хочу помочь, — возразил я. — Здесь от меня никакой пользы.

— Эвлон видел иную картину.

Сам того не ожидая, я вспыхнул. Едкие слова едва не жгли язык, умоляя выплеснуть их наружу, и я, совершенно не думая о последствиях, поддался искушению.

— Вы можете выдавать свои слова за пророчества Эвлона сколько угодно, ведь никто кроме вас не имел удовольствия общаться с Духом Леса, но я намерен распоряжаться своей жизнью, как сам того пожелаю.

— Очаровательно, что ты так считаешь.

Позволив улыбке на краткий миг блеснуть на губах, азаани покинула поляну, оставив меня наедине с пылающим внутри негодованием. Я понимал, что не могу ослушаться приказа королевы, ведь на самом деле не собирался ставить под сомнение ее искренность и преданность своему народу, но желание поступить наперекор не утихло ни к вечеру, ни к следующему утру. Я поделился жаждой авантюры с друзьями, и те, к несчастью, совершенно не преуспели в том, чтобы облагоразумить меня, напротив — спустя мгновение Индис уже протягивал мне плащ и приказывал спрятать уши за прядями волос.

— Никто в этом лесу не знает, как насолить азаани, лучше, чем я, — ответил он на мой вопросительный взгляд. — Я делал это столько раз, сколько другие даже не смели помыслить.

Спорить с этим было бессмысленно, и я молча последовал всем указаниям друга. Мы добирались пешком, и потому, оказавшись у городских стен, застали солнце уже скрывшимся за силуэтом замка. Бэтиель запуталась в полах плаща, который был, очевидно, слишком велик для ее хрупкой фигуры, и громко выругалась.

— Пользуйся людским языком, Бэт, — предостерег Индис.

Эльфийка скривилась; его замечания били по ее самолюбию сильнее прочих.

На стене показался лучник, нацеливший на нас стрелу. Мы мгновенно остановились, и я задрал голову, придерживая норовящий слететь капюшон.

— Кто такие? — буднично крикнул королевский подданный.

— Странники, — громко ответил я. Бэтиель увлеченно поправляла накидку, не обращая внимания на разговор, а Индис заинтересованно оглядывал стены. — Если это возможно, мы бы хотели переночевать и набрать припасов перед дорогой.

Лучник еще какое-то время рассматривал нас, но, хоть и не проявлял особого интереса, заметно колебался. Я отодвинул полы плаща, чтобы продемонстрировать отсутствие крупного оружия вроде меча, молота или топора, и ткнул Индиса, чтобы он сделал то же самое. Стражник удовлетворенно кивнул, и ворота стали медленно открываться.

Мы проскочили в щель, как только она стала достаточно широкой для наших тел, и шум каменного города тут же захлестнул нас. Люди сновали по улицам, занятые повседневными делами. Грузная женщина, пытающаяся сдуть с потного лица непослушную прядь, тащила к постоялому двору два полных ведра воды. Маленький мальчик, босой, но не пропускающий ни одной грязной лужи, разносил по домам записки и письма, доставая их из маленькой рваной сумки, висевшей на его плече, и каждый, получив послание, обязательно трепал его по лохматой голове. Всевозможные звуки города переплетались в особую, пусть и несколько сумбурную, мелодию, однако ни ругань рабочих, ни визги детей, ни крики глашатая на площади не могли перебить музыку бьющего о наковальню молота.

Я бывал в Грее прежде, но редко без повода, и никогда — в обход запрета, а потому стыд за неповиновение придавливал меня к земле. Мы рассматривали товары в лавках, общались с горожанами, улыбались прохожим, и восторг наполнял мое сердце, оттого лишь утяжеляя вину. Индис заметил, что приключение приносило не так много удовольствия, как ожидалось, и тут же придумал, как превратить наш побег в общественно полезное дело.

Мы разделились, договорившись встретиться в трактире «Три ивы», как только на земли опустится ночь. До тех пор каждый из нас обязался пройтись по определенной части города, полностью обратившись в слух; узнав настроение горожан и слухи, что беспрестанно гуляют по улицам, было бы легче предугадать планы короны. Мне достался рынок, стоящий у подножия холма, на котором возвышался замок короля Эвеарда — исполинское сооружение из светло-серого камня с бесчисленными комнатами в лабиринтах коридоров. Сложная архитектура здания указывала на статус правителя, чистота и спокойствие на улицах — на любовь народа, а флагшток с развевающимся на нем гербом с изображением дубового листа — на единство. Говорят, когда-то местный король лично вышел на улицы, чтобы спросить у людей, под каким знаменем они хотели бы видеть родные земли, и принял решение, лишь опросив каждого жителя страны. Греи не было бы, не поддержи азаани прадеда нынешнего правителя, Уинфреда, наделив того правом на вырубку аррумского дерева для постройки первых зданий, и потому мнение Маэрэльд в выборе символики Греи, конечно, тоже не осталось без внимания.

На рынке царил карнавал запахов. Солонина, вино, специи. Горы свежеиспеченного хлеба, демонстрирующие, что находящийся под властью Греи Лартон являлся крупнейшим поставщиком зерна на материке.

Вечно спешащие горожане пробегали мимо, бесконечно задевая меня корзинами.

Одно из прикосновений решительно выделялось на фоне прочих; оно было мягким и теплым, словно кто-то медленно скользнул пальцами по тыльной стороне моей ладони.

Я обернулся. Смоляные пряди промелькнули в толпе, едва дав мне возможность заметить их, и исчезли в бурлящем потоке людей.

— Дракон тебя побери, чего встал посреди дороги! — раздался рядом скрипучий голос. Пожилая дама разочарованно наблюдала, как яблоки из выпавшей из рук корзины стремительно разбегаются по дороге, и половину из них тут же давят не смотрящие под ноги подданные Греи. Дама сетовала, что не в силах наклониться и собрать их, однако от помощи отказалась, предпочтя бросать ругательства мне вслед до тех пор, пока я не скрылся из виду.

Пожалуй, это было самое интересное, что произошло со мной за день в королевстве. Абсолютно никто из тех, кого я повстречал, не сказал чего-либо полезного; никаких сплетен, тихих разговоров за углом, ругани на произвол власти. Ничего.

Когда я добрался до трактира, Индис и Бэтиель были уже на месте. Они сидели за столом, склонившись над пинтами эля и тарелкой с печеными овощами, и оживленно спорили.

— Ну что, как успехи? — прервал я их, подсаживаясь и спуская капюшон, чтобы в тусклом свете заведения не чувствовать себя слепым; к счастью, длина волос позволяла без проблем скрывать уши, отличавшие меня от основной массы посетителей.

— Слышал у кузнеца, что король поручил ему крупный заказ, — непривычно серьезно отчитался Индис. — Около тысячи мечей и доспехов, которые нужно отремонтировать и подогнать. Он даже взял себе нескольких помощников, которых, как я понял, никогда раньше к наковальне не подпускал.

— Странно, — ответил я.

— Вовсе нет, — вмешалась Бэтиель, ставя на стол опустошенную пинту. Та была такой огромной, что эльфийка едва удерживала ее одной рукой. — Возле казарм я видела множество мальчиков, совсем юнцов. Проходят военную подготовку, и, похоже, ускоренную.

— Судя по всему, планируют нападение. Но на кого? — Индис задал вопрос и тут же сам дал на него ответ: — Наверняка на Эдронем, как и сообщалось, но я все никак не пойму… что им делать на севере?

Я хмыкнул в ответ. Прежде я не интересовался политикой подобного рода, и оттого происходящее казалось еще более диким. Сначала я чуть не бросился в битву, что меня совсем не касалась, теперь — пытался выведать планы правителей, подслушивая разговоры подданных. Я совершенно не понимал причины конфликта, если тот вообще был реален. Да и разведчиком оказался дрянным; не услышать ни одного стоящего слова в месте, где люди только и делают, что болтают, было в некотором роде оскорбительно.

Индис похлопал меня по руке.

— Смотри.

Эльф указал на столы в другой части таверны, и я повернулся. Взгляду пришлось продираться через посетителей таверны, как через плотные заросли; пестрые, грязные одежды и однообразные лица смешивались, не позволяя сосредоточить на них взгляд, и лишь спустя несколько долгих секунд я понял, на что Индис обратил внимание.

Неподалеку от нас тучный светловолосый мужчина соревновался в количестве выпитой на скорость медовухи. Его пухлые губы и подбородок блестели от влаги, а глаза устало подсчитывали стоящие на столе пинты. Полдюжины были пусты, но оставалось еще две, одну из которых он держал в руке и никак не мог прикончить. Его соперник, судя по всему, справлялся с задачей значительно лучше.

— Ведьма, — захохотал мужчина, рыгая.

Девушка с красной нитью в волосах опустошила последнюю пинту и триумфально ударила ей об стол с такой силой, что половина стоящих на нем сосудов тут же скатилась на пол. Гости трактира взорвались одобрительными криками, осыпая победительницу аплодисментами, и та залезла на стол, чтобы театральным поклоном отблагодарить за интерес, проявленный к ее скромной персоне.

— Миа, — ошеломленно прошептал я.

— Вы знакомы? — с нотой возмущения отозвалась Бэтиель.

Миа подняла голову, собираясь слезть со стола, но поймала мой взгляд и замерла. Я подумал, что мне стоило притвориться, будто я ее не заметил; это освободило бы ее от необходимости проявлять вежливость и приветствовать меня. Возможно, я застал ее в неловкий момент — хотя, судя по всему, она была невероятно горда собой, — ведь она вряд ли могла подумать, что наша следующая встреча пройдет именно так. Впрочем, я даже не успел отвести взгляд, чтобы приступить к выполнению своего трусливого плана.

— Тери!

Возглас был таким радостным, что все посетители таверны невольно обратили на меня внимание. Миа перескакивала со стола на стол, и я, пребывая в полнейшей растерянности, встал, чтобы галантно пригласить ее присоединиться к нашей компании. Варианты приветствия метались в голове, и я не знал, какой подойдет лучше — почтительный наклон головы, рукопожатие или дружелюбные слова; лишь знал, что вариант с ножом и стрелами больше не годился. Так или иначе, ни один из способов не оказался достаточно эффектным, чтобы соответствовать действиям Мии. Оказавшись на столе, что находился позади, девушка запрыгнула мне на спину и потрепала по волосам. Я подхватил ее, боясь уронить.

— Тери, я так рада тебя видеть! — едва складывая слова в предложения, пропела Миа. Я, невольно оказавшись в непосредственной близости от лица девушки, почувствовал запах ее кожи: сладкий и теплый, изобилующий оттенками охваченных пламенем ароматных поленьев. — Давно ты в городе?

— Совсем недавно.

Я указал на свободную скамью, и Миа спустилась на пол. Даже не взглянув на моих спутников, она присела на предложенное место и потянулась к моей пинте.

— Ой, это так здорово! — пробормотала она, повернув голову. Наши лица оказались непозволительно близко, и Миа чуть отшатнулась. Ее рука скользнула к моим волосам и поправила их, прикрывая оголившееся ухо. Я смущенно кивнул. Удивительно, что в таком состоянии она задумалась о сохранении моей тайны.

— Поздравляю с победой, — вставил Индис, поднимая пинту.

Миа вздрогнула от громкого голоса и обратила замутненный взор к эльфу. Его лучезарная улыбка была способна ослепить, но живущая в непосредственной близости к замку девушка наверняка видела немало красивых мужчин, и потому его очарование оказалось бессильно. Она вежливо, хоть и нечленораздельно, поблагодарила Индиса, а затем вновь повернулась ко мне.

— Надо п… показать тебе… город, хочешь, я… покажу…

Слова слетали с губ все медленнее, а голова постепенно опускалась на мое плечо. Лишь коснувшись лбом ткани плаща, Миа сладко засопела. Я засмеялся — то ли от странности ситуации, то ли от ее неуместности, — а напряженная до скрежета зубов Бэтиель наконец набралась смелости вложить в один короткий вопрос все недовольство, на которое было способно ее крошечное существо.

— Кто это?

— Кажется, дочь кузнеца, — ответил я. Желание пожать плечами было почти непреодолимым, но я остановил себя — положение Мии на одном из них казалось крайне шатким. — Не думал, что она меня узнает. Виделись лишь однажды.

— Это было рискованно, — пояснила свою нервозность Бэт.

— Не думаю, что кто-то из присутствующих способен вступить в конфликт, — не согласился я. — Они с трудом сосредотачиваются на том, что лежит в их тарелках.

Эльфийка хмыкнула. Индис молчал, все это время смотря на меня с многозначительным прищуром, по которому становилось понятно, что по возвращении в Аррум меня ждет многочасовой допрос. Я имел смелость не поделиться с ним подробностями встречи с Мией, и теперь его любопытство испытывало небывалое неудовлетворение.

После полуночи посетители трактира стали расходиться по домам и комнатам на постоялом дворе. Индис и Бэтиель также ушли, предпочтя мое общество подушке и одеялу. Количество потребленного Мией эля не позволило ни одной из моих уловок разбудить ее, и я, не видя иного выхода, вынырнул из-под ее головы, аккуратно обхватил за талию и поднял ее на руки. Чтобы иметь возможность разузнать что-либо и ночью, мы специально взяли комнаты в трех разных зданиях, и моя, к счастью, оказалась ближайшей к трактиру.

Дверь мне помог открыть проходящий мимо мужчина. Он красноречиво ухмыльнулся, глядя на находящуюся в бессознательном состоянии деву в моих руках, отчего по спине пробежал омерзительный холодок. Я положил Мию на кровать, чем чуть не нарушил ее сон; тяжело вздохнув, она повернулась набок и тщательно укуталась в одеяло.

— Поразительно, что мы встретили именно тебя, — протянул я.

Соорудив из плаща подобие подушки, я устроился на полу рядом с дверью и совсем скоро исчез в царстве мечт и теней.

Мой сон чуток, а потому на постоялом дворе, полном пьяниц и беспризорников, он оказался для меня непозволительной роскошью. Я просыпался от каждого шороха: шагов постояльцев за дверью, кашляющего пьяницы на улице, постоянно ворочающейся в постели Мии. Все это время я оставался неподвижен, пока мой разум не потревожил стук копыт. Стук сотен копыт.

С трудом раздвинув ставни ветхого окна, я высунулся на улицу; близость постоялого двора к городским воротам подарила мне наилучшую точку обзора. На дорогу с напором, словно вода в засохшее русло, выплеснулось целое войско. Гнедые кони в полной амуниции гордо вышагивали по выложенной камнем улице, а всадники, которые, напротив, были одеты легко, приветствовали прохожих, словно вернулись победителями из затяжной войны. Отсутствие железных доспехов обнажало загорелую кожу, а черные волосы и бороды блестели, отражая солнечный свет. Поток гостей Греи не прекращался: вслед за конницей вошли пехотинцы, а затем — караваны слуг. Горожане встречали чужеземцев восторженными возгласами.

Я надел плащ, натянул капюшон и выскочил на улицу, лишь взглядом попрощавшись с все еще безмятежно спящей лисицей. Я надеялся, что, придя в себя, она не подумает, что я воспользовался положением, иначе я вряд ли смогу доказать ей, что дела обстояли иначе. Впрочем, она могла и вовсе не вспомнить о нашей встрече; большое количество эля часто способствует утренней забывчивости.

Следуя вместе с толпой за шествующим к замку войском, я пытался пробраться к чужакам, чтобы лучше их рассмотреть. Их лошади были нагружены сверх нормы, а все воины — коротко стрижены; вероятно, потому что добирались по морю, а длинные волосы не любят влаги. Но как же тогда они перевезли столько лошадей?

— Мои дорогие гости! — раздался низкий голос, и народ, как по команде, затих. Мы практически подошли к замку, миновав рынок, и остановились на главной городской площади у подножия замка. Король Эвеард вещал с наскоро сколоченного помоста. — Хант, благородный принц Куориана!

Что ж, это объясняло их внешний вид. Куориан — остров на юго-западе, одно из богатейших королевств; повелители золота и вулканов, коими их земли так богаты. Но для прибытия в Грею, откуда до ближайшей воды добираться больше недели, должна быть веская причина. К тому же для огромного войска во главе с наследным принцем.

— Куориан не мог не откликнуться на ваш зов, Ваше Величество, — гулко ответил принц, оставшись верхом на лошади, но все же изобразив поклон. — Грея всегда была нам верным союзником и другом.

— Располагайтесь. — Король махнул рукой слугам, которым, по всей видимости, поручил этим заняться. — Для доблестных воинов место найдется всегда. А к полудню мы ждем вас и ваших военачальников на обед. Моей семье не терпится с вами познакомиться!

Принц Куориана кивнул и нехотя сполз с лошади, отдавая приказы стоящему рядом громиле. Эвеард отошел в сторону. Я как раз подобрался к помосту, заняв место в первом ряду, когда король наклонился к стражнику и разъяренно прошептал:

— Где, дракон побери, моя младшая дочь?

Стражник растерянно завертел головой; видно, ему нечего было ответить своему правителю. Король тяжело вздохнул, коротким движением поправил седые волосы и направил бесцельный взгляд вдаль. Эвеард был рожден в не слишком солнечных землях, но красноватый загар уже не смывался с его кожи; отпечаток многолетних военных походов навсегда останется с ним, как напоминание о молодости, полной побед и поражений. Однако это совсем не делало его похожим на островитян, коими теперь полнился его двор; цвет глаз сильно выделял его на их фоне. Династия, начавшаяся с первого короля Греи, Уинфреда, обладала редкой среди людей особенностью — светло-серой радужкой. Впрочем, сильная челюсть, делающая лицо короля почти квадратным, и впалые щеки, ничуть не полнеющие от сытной жизни во дворце, и без того выделяли Эвеарда среди мужчин его возраста. При виде этого человека никто не засомневается, что перед ним стоит король.

Из замка вышли две женские фигуры: одна — темноволосая, явно южанка, пусть и давно живущая в наших краях, вторая — бледная, невесомая девушка с пшеничного цвета волосами. Их богато расшитые платья сверкали в свете утренних лучей, недвусмысленно сообщая о положении в обществе. Обе встали рядом с Эвеардом. Жена и дочь.

— Рады приветствовать вас и ваше войско, принц Хант, — удивительно низким голосом произнесла южанка, одаривая гостя легким, почти незаметным кивком. — Королева Ровена, к вашим услугам.

— И принцесса Минерва, — безразлично дополнила ее дочь.

Толпа за моей спиной будто бы забурлила, то вздымаясь, то расходясь в стороны. Младшая дочь короля спешила к помосту, не успев к мероприятию из-за, вероятно, увлекательной прогулки по городу, хотя я едва ли мог представить место, из которого недавнее шествие можно было не заметить.

— Слава Богине, — вздохнул король негромко.

Чуть мятое фиолетовое платье мелькало в толпе, а локоны, точь-в-точь повторявшие цвет волос королевы, развеваясь, задевали прохожих. Я отступил, как поступали все, кто оказывался на пути опоздавшей особы. Пробегая мимо, она, как и прошлым вечером в таверне, замерла, из толпы глазеющих выбрав именно мой взгляд.

Так вот оно что. Значит, принцесса.

Наконец она добралась до членов своей семьи и, не обращая внимания на крайне недовольный вид короля, позволила себе отдышаться.

— Ариадна, — наконец представилась она.

Впечатленный забегом принцессы Хант хмыкнул; я бы назвал его улыбку не иначе как непристойной.

— Рад знакомству, — поприветствовал Хант, а затем медленно потянулся к своему уху. Принцесса, считав намек, запустила руку в волосы и вытащила застрявшую в них соломинку; вероятно, выбилась из подушки на постоялом дворе. — Я счастлив быть здесь, Ваше Величество, и надеюсь на плодотворное сотрудничество наших великих держав. А сейчас, если позволите, нам нужно где-то разместиться. Я буду в столовой к полудню — со всеми дарами, что переданы вам с моих земель.

Толпа засвистела и захлопала в ладоши. Причину для аплодисментов я, видно, упустил, но последовал примеру горожан. Ариадна растерянно смотрела на меня с высоты помоста, перебирая пальцами подол платья. Не знаю, как выглядел со стороны я сам, но скрывать замешательство я не пытался.

Все встало на свои места, сложилось из мазков краски в цельную, яркую картину. Грамотная речь, дорогая одежда, редкое оружие. Если принцесса хочет обучиться искусству владения клинком, для нее, полагаю, тут же находится лучший учитель, и потому ее навыкам удивляться не следовало. Вопросов, однако, оставалось много. Зачем пробираться в лес и скрываться под чужой личиной? Могла ли она быть разведчиком? Представителей данной профессии убивают, не оглядываясь на законы, но никто не посмел бы обвинить в подобном дочь короля. Разве ей не полагалось наслаждаться роскошью и властью? Я допускал, что имел весьма ограниченное представление о представителях знатных родов, и все же я точно знал, что они, в отличие от эльфов, могли наследовать и захватывать власть; это накладывало на их общество мрачную тень честолюбия. Деньги и влияние, которое они дарили, не меняют в нашем мире ничего, кроме тяжести кошелька, в то время как люди молятся монетам едва ли не истовее, чем эльфы — Матери Природе.

— Пора идти, пока все не разбежались.

Индис с Бэт сумели отыскать меня в толпе. На несколько минут я выпал из реальности; помост опустел, куорианская армия исчезла в коридорах замка, а горожане принялись расходиться, взбудораженные неожиданным представлением.

Я кивнул, и Индис утянул меня в самую гущу толпы. У ворот нас вновь встретил стражник, и я, чтобы избежать лишних вопросов, кинул в его сторону монету. Пытаясь ее поймать, мужчина чуть не запутался в собственных ногах. Под смех его сослуживцев мы вышли за ворота, неторопливым шагом направляясь в Аррум.

— И как скоро ты хотел рассказать нам, что завел дружбу с принцессой? — с улыбкой спросил Индис.

Так и знал, что он не дотерпит до дома.

— Она представилась дочерью кузнеца, и у меня не было причин ей не верить, — в сотый раз объяснял я другу. Он заставил меня пожертвовать долгожданным сном, чтобы скрасить его вынужденное одиночество на южном выходе из леса. Индис считал, что прежде я скрывал подробности из-за Бэтиель, якобы не проявлявшей интереса к разговору, а потому непременно откроюсь ему, как только мы останемся наедине. — Загар, будто работает под солнцем. Одежда, как у разбойницы, хоть и чистая, и никаких признаков изысканных манер. Да и какая принцесса сбегает в лес посреди ночи?

— Ну, получается, одну такую мы уже знаем, — подметил он. — Но все еще не понимаю зачем.

— Сказала, что хочет побыть одна, — пожал я плечами. — Хотя, судя по тому, как она кинулась на меня с ножом, может, хотела зарезать пару эльфов к ужину.

Индис баловался со стрелой, подкидывая ее. Новость о нападении настолько завладела его вниманием, что он не заметил, куда упал запущенный в воздух снаряд. Рассказ о ситуации с лисой почти довел его до истерики, и я был рад, что отвлек его, хоть тем самым и обрекал себя на вечные насмешки. После похода в Грею Индис был глубоко обеспокоен. Весть о том, что Эвеард действительно планирует нападение, не поставив в известность эльфов, не могла не настораживать, и приехавшие на помощь островитяне лишь усложняли ситуацию.

Так вышло, что наш народ сотрудничал с людьми. Так или иначе, все, кто направлялся в Грею, проезжали часть наших лесов, а значит, все, что затевали в Грее, неминуемо касалось и нас. Если горные эльфы могли избежать этого — через горы в земли Эвеарда будет добираться разве что сумасшедший, — то мы не могли остаться в стороне. Если Грея планировала завоевание чужих земель, азаани следовало узнать об этом из уст короля, ведь угнетенные правители редко мирятся с незавидной участью — они возвращаются мстить. А Аррум в таких случаях неизбежно страдает лишь по причине того, что тысячелетиями стоял на месте, рядом с которым пару сотен лет назад возвели каменный город.

Проблема состояла в том, что Эвеард совершенно точно был об этом осведомлен. Мой отец работал с ним долгие годы; они наладили мир между нашими народами, который в то время было сложно даже вообразить. Обо всех правилах этого мира Эвеард не просто знает — он составил и утвердил их, подписав документ и дав клятву на собственном роду. Тем страннее было наблюдать, как бесчестно он пренебрегал заключенными договоренностями. Он не так уж стар, чтобы разум его помутился, но, быть может, жажда богатств все же проела дыру в его благородном сердце.

Шорох.

Мы с Индисом резко повернулись в сторону шума, чему его источник совсем не удивился. Серые глаза выглядели скорее усталыми, нежели испуганными, а забытая Индисом стрела игриво покачивалась меж пальцами принцессы. Я попытался подыграть ее невозмутимости.

— Ну, привет, лисица.

— Эм… Миа, если ты забыл, — чуть обиженно поправила она.

— Я помню, — улыбнулся я, сумев скрыть неловкость. — И первое имя, и второе.

Ариадна протянула Индису его стрелу. Я гадал, как она определила хозяина; быть может, обратила внимание на ленты, украшавшие колчан Индиса и древко каждой из его стрел, или подумала, что я не стал бы раскидываться столь ценными боеприпасами. Возможности человеческого зрения в темноте были мне неизвестны, но я все же предпочел верить во второй вариант.

Серый плащ скрывал столь же неприметные одежды, и оттого резные ножны лишь громче кричали о своей уникальности. Ариадна пыталась отдышаться, но исходящее из-за кустов недовольное фырканье явно принадлежало кое-кому более крупному.

— Пришлось объехать пол-леса, чтобы отыскать тебя, — объяснила принцесса. — Повезло, что отправилась не пешком.

— Я польщен твоим рвением, но сомневаюсь, что оно вызвано интересом к моей персоне.

Ариадна ухмыльнулась, и я едва сдержался, чтобы не поступить так же; фраза прозвучала так, будто конюх упрекнул короля в неумелом ведении дел — иначе говоря, нелепо.

— Послушай, — произнесла лисица после нескольких секунд молчания. — Я не хотела врать, но… ты бы поверил, признайся я в своем происхождении?

— Вряд ли, — протянул Индис.

Я с укором посмотрел на друга, и взгляд вышел таким выразительным, что тот вжал голову в плечи.

— Мне просто нравилась мысль, что я могу быть кем-то еще. Помнишь, что я говорила об оружии? — продолжила Ариадна, и я кивнул. — Меня ужасно достали все эти условности. Может, я хочу ругаться матом, драться и пить медовуху, а не влезать в корсеты и любезничать с мужчинами втрое старше меня?

Принцесса ждала отклика в наших глазах, но все это казалось настолько далеким и ненастоящим, что мы не нашли подходящего ответа.

— Но, как вы понимаете, никто не спрашивает, чего я хочу.

Я опустился на траву, приглашая Ариадну присесть рядом. Принцесса на минуту вышла из леса, чем несколько смутила меня, но звуки скользящих по коре поводьев подсказали, что она отвлеклась на привязывание коня к дереву.

— Может, мне стоит уйти? — тихо предложил Индис.

— Нет, останься, — тут же возразила Ариадна, высовываясь из-за листвы. — Ты…

— Индис.

— Останься, Индис. Хочу, чтобы ты был свидетелем моих слов.

Пораженный эльф облокотился на дерево, сложив руки на груди; он еле сдерживался, чтобы не завалить принцессу вопросами. Как и у него, у меня их скопилось бесчисленное множество, но я не знал, насколько вправе задать хоть один.

— Я знаю, что совет Греи посоветовал отцу не обращаться к вам, и потому пришла сама. Полагаю, вы слышали о недавних стычках?

Ариадна осторожно выбирала выражения, и руки ее то встревоженно блуждали по полам плаща, то поправляли непослушные пряди. Казалось, если мы прервем ее хоть на мгновение, переживания разорвут ее на части. Это было столь очевидно, что даже вечно болтающий Индис предпочел помалкивать.

— Отец стал очень… воинственным. Недавно наши вассалы попросили о помощи: их дома грабили, а деревни сжигали, выживая с их собственной земли. И когда поход оказался настолько удачным, что воины вернулись не только освободителями, но и добытчиками, он будто ухватился за хвост ускользающей молодости. Его разведчики повсюду, и совсем скоро он перестанет довольствоваться мелкими победами.

Ариадна наконец села рядом со мной и закуталась в плащ, немного подрагивая, однако летняя ночь и теплые одежды были не в силах унять внутреннюю дрожь. Я поднял свою накидку с травы и набросил ей на плечи; она подняла взгляд, немного сдвинув брови, будто я вновь сделал что-то оскорбительное, но продолжила рассказ.

— К тому же он очень внимателен к советам моей старшей сестры. Да, она первая в списке наследников престола, впитавшая азы правления с молоком… молоком матери, — Ариадна сбилась, будто бы засомневавшись в точности подобранного выражения. — Многие решения в Грее принимаются именно с ее подачи и одобрения. Весь двор, за исключением, пожалуй, капитана гвардии, жадно внимает ее словам. И теперь, похоже, к ним присоединится еще и войско островитян во главе с принцем Хантом.

«Войско островитян». Я улыбнулся, поняв, что она разделяет мое пренебрежение. Правда, если причины моей настороженности были ясны, то с ее позицией еще предстояло разобраться. Как мне показалось, Ариадна была весьма приветлива с принцем; как и он, столь любезно намекнув ей на ненадлежащий вид.

— Они собираются напасть на Эдронем? — не выдержал Индис. — Но с какой целью? Что им искать в их холодных пустошах, что…

— Эдронем? — переспросила Ариадна, перебивая эльфа. — Впервые слышу. Ты прав, отправляться туда бессмысленно.

— Но эльфы с севера сообщили, что Грея напала на их лес несколько недель назад, — вмешался я.

— Может, и так, — согласилась принцесса. — Но новых нападений на них не планируется. Насколько мне известно, их цель — Амаунет.

Мы с Индисом переглянулись. Это королевство находилось так далеко на востоке, что за всю жизнь в Арруме я слышал о нем лишь дважды; их климат и природные условия не подходят для эльфов, и даже попытки побывать в тех краях давно не предпринимались. Пустыни, степи, песок, невыносимая жара — ад для любого представителя народа, чья жизнь неразрывно связана с Матерью Природой и жизнью, что она дает и отбирает. Сложно было даже представить, что привлекло Эвеарда в далеких засушливых землях.

— Именно поэтому на помощь приехали куорианцы, а не народ моей матери, хоть Драрент и находится значительно ближе, — продолжила Ариадна, заметив наше замешательство. — Никто, кроме них и самих амаунетцев, не знает, как пережить столь изнурительную дорогу.

— И жителей Шааро, — вздохнул я. — Если на этом гиблом острове все еще кто-то живет.

— Но разве у Греи когда-то были конфликты с Амаунетом? — поинтересовался Индис. — На почве ресурсов? Наследования власти? Торговли?

— Никаких связей, — отрезала принцесса. — Это меня и беспокоит.

Индис хотел вставить что-то язвительное — это желание легко читалось на его лице, а я еще никогда не ошибался с подобного рода предсказаниями, — но мой строгий взгляд остановил его до того, как он успел открыть рот.

— Когда-то мы с Минервой, как и все сестры, были близки. В детстве мы даже создали шифр, чтобы никто не мог читать наши записки. Строили вокруг себя уютный мир, в котором лишь мы могли друг друга понять, но теперь… сейчас мне кажется, будто я никогда не знала этого человека.

Какое-то время мы сидели в полной тишине. Ариадна пыталась справиться с подступившими слезами; слова о сестре дались ей непросто. К тому же то, что она поведала другому народу планы королевской семьи, легко могли счесть за измену. Эвеард не позволил бы казни состояться, но утратил бы к дочери доверие и любовь — то, что ребенок должен получать от родителя вне зависимости от возраста. Индис уставился в одну точку, пытаясь сосредоточиться. Я же поднялся с земли и принялся ходить вокруг деревьев, сцепив руки за спиной; действие бесполезное, но так я мог направить мысли в нужное русло.

— Жаль, что господина Айреда больше нет. Он бы быстро вразумил отца, — поджав губы, прошептала принцесса.

— Ты его знала?

— Я любила, когда он бывал в Грее, — пояснила она, ни капли не удивившись моему интересу. — Если визит выпадал на период цветения, он всегда приносил мне венок из ромашек. Ваш лес ведь потому так и зовут, верно? Айред рассказывал, что Аррум означает «золотой луг», потому что летом все поляны застланы коврами из ромашек.

Голос Ариадны вновь дрогнул. Было сложно понять, накопившиеся ли это переживания или скорбь по ушедшему другу детства, но когда она спрятала лицо в ладонях, а накидка слетела с плеч, я подошел и, желая поддержать, аккуратно коснулся ее спины.

В ответ на мой жест принцесса вскочила на ноги и быстро избавилась от влажного блеска глаз. Лицо ее приобрело серьезное, настороженное выражение.

— Все нормально, — бросила она, словно то были не слова, а тысяча маленьких кинжалов, призванных сделать из меня решето. — Не стоит меня жалеть.

Я, действовавший инстинктивно и не помышлявший ни о чем дурном, лишь поджал губы в ответ. Мой опыт общения с эльфийками не был богат, а с девушками из числа людей и вовсе стремился к нулю; устройство их разума мне малознакомо. Я слышал, что задеть их чувства в разы проще, и все же реакция Ариадны на попытку поддержать все равно показалась мне преувеличенной.

— Я не знаю, что вы будете делать с той информацией, что я на вас обрушила, — нарушила неловкую тишину принцесса. — Простите за это. Но я подумала, что вам стоит знать. Может, вы передадите мои слова вышестоящим лицам.

— Так и поступим, — ответил Индис.

— По крайней мере, я знаю, что господин Айред хотел бы… — Принцесса замялась и, чтобы скрыть это, протянула мне мою накидку. — Спасибо. До встречи, Териат. Индис.

Обратившись к моему другу, Ариадна присела в наигранном реверансе, что наконец заставило его хоть немного улыбнуться.

— Хорошей дороги, принцесса, — ответил он ей таким же театральным поклоном.

— До встречи, лисица.

Мое прощание едва ли достигло адресата — девушка уже скрылась из виду, напоминая о себе только удаляющимся стуком копыт, — но я не сумел произнести его раньше. Индис с тяжелым вздохом опустился на траву, и я тут же прилег рядом.

— Почему ты не сказал ей, что Айред — твой отец?

— А почему ты не твердишь каждому прохожему, что ты — сын азаани?

Индис понимающе кивнул головой.

— Вот и я о том же, — согласился я, устремив взгляд в беззвездное небо. — У нас мало общего.