Каиновы сказки. Премия им. А. А. Блока

Александра Окатова

«КАИНОВЫ СКАЗКИ» – сборник лирических стихотворений о кричащей и кровоточащей любви, пронизанный сердечной болью, знакомой каждому читателю, когда-либо испытавшему восторг и отчаяние неразделённого чувства. Поэтические волны захлёстывают и утягивают за собой в океан подобно цунами.

II. ПЕСНИ ДЛЯ ОДИНОКОГО ГОЛОСА

Ветер

Ветер шёлковым крылом

не притронется —

за узорчатым крыльцом

всё хоронится.

А как выйдет — зашумят

липы тёмные.

Саша прячет от ребят

очи томные.

Тоненькая косточка,

голубая кровушка,

быстрая, как ласточка,

сладкая, как волюшка.

— Что же, Саша, ты дрожишь

и пугаешься?

Что ж от ветра ты бежишь,

закрываешься?

— Почему одной тебе

платье развевает?

Почему одну тебя

гладит и ласкает?

Руки белые подхватят —

в хоровод ведут:

— Выйдем, Саша, хватит плакать!

— Ноги не идут!

Веки тонкие слезой

горькой полнятся,

Саша жаркой головой

к другу клонится:

— Буйный ветер на меня налетает.

Из огня да в полымя он бросает!

Словно молодец меня обнимает,

косы русые мои расплетает.

Ни покоя, ни сна не даёт,

о любви мне он шепчет, поёт.

Ах, такое мне шепчет, проклятый,

мне и жутко, и странно-приятно.

Как прекрасен ветер в лесу.

Мне он шепчет: «Тебя унесу.

Там, в зелёной лесной стране

будем вместе… Ты веришь мне?

Там, как море, шумит иван-чай!»

— Друг, меня не ищи, прощай.

Сердце

До белых мух недалеко

и до печали.

— Нам расставаться нелегко, —

грачи кричали.

— Я потушу в глазах огонь, —

сказала осень.

А я ей говорю: не тронь,

мне больно очень.

До глаз повяжет мне платок,

обрежет косу.

Скатись слеза на уголок, —

заплачет осень.

Суровой ниткою, без слов

и сожалений,

зашьёт улыбку, вытрет лоб:

там пот сомнений.

— Пожалуй, краше в гроб кладут, —

соседи скажут,

поплачут скупо и уйдут,

а гроб обмажут

смолой. И в реченьку столкнут:

— Плыви, бедняжка,

ты не понадобилась тут,

прощай, бродяжка!

И поплыву я по реке

в гробу, живая,

леса шумят невдалеке,

переживая.

И шум лесной в последний раз

в дому без дверцы,

услышав, я отдам приказ:

Утешься, сердце.

До белых мух недалеко

и до печали.

— Нам расставаться нелегко, —

грачи кричали.

Девичья жалобная

Под сосною, под сосной,

под сосной любовь зарой.

Ярко вспыхнет та сосна,

пламенем объятая,

а любовь, а любовь

не горит, проклятая.

Под осиною в тени

ты мороку схорони.

Как под ветром та осина

до земли склоняется,

а проклятая любовь

не гнётся, не ломается.

Под плакучей ивою

спрячу несчастливую.

Ива волосы седые

в речку уронила.

Здесь проклятую любовь

я похоронила.

«На ладошке листика…»

На ладошке листика

прописью прожилок

пишет милый мне письмо —

без меня как жил он.

Я читаю без труда

ласковые строчки:

сладко не спалось ему

ни единой ночки.

Не пилось ему, не елось,

да и не любилось,

даже сердце без меня

радостно не билось.

На ладошке листика

росчерком прожилок

пишет милый мне письмо,

что вовсе не тужил он.

Не грустил, не тосковал

без меня нимало:

каждый вечер новую —

деву обнимал он.

Я на ветер брошу лист —

полетит-закружится,

осень новый мне пришлёт,

верная подруженька.

Это я

Неожиданно, как снег,

и стремительно, как дождь,

прилетела я к тебе.

— Ты меня не узнаёшь?

О дорогу пыльную

посох обломала я,

истрепала крылышки,

как пичуга малая.

Я стою бескрылая

и от солнца чёрная,

и глаза закрыла я,

с горем обрученная.

Поцелуи были сном,

твои ласки были — ложь,

по ресницам ветерком:

ты меня не узнаешь.

Не печаль свои глаза,

изогнув вопросом бровь —

не узнать меня нельзя —

это я… твоя любовь.

Игрушки

По сказочной улице в сказочный дом

я прихожу холодным ранним утром,

там сказочное солнце за окном

в моё лицо заглядывает мудро.

Там всё скользит, летит — не упадёт,

там тишина волшебная такая,

которая из дома не уйдёт —

хоть пой весь день и ночь, не умолкая.

На каждый шаг мой отзовётся половица

спокойным и солидным вздохом,

дом улыбнётся — стоит мне явиться,

и будто скажет: без тебя мне плохо.

Я к твоему плечу прильну горячим лбом,

всем телом я к тебе прижмусь, любимый.

мир без тебя мне кажется тяжёлым сном,

мой долгожданный, мой незаменимый.

И вновь, и вновь — тянусь к тебе опять.

Но повторяешь ты: не надо,

А если хочешь ты кого-нибудь обнять,

вон — плюшевый мишка на диване.

Чужое всё. И я чужая здесь. Одна.

Боюсь спросить, боюсь пошевелиться,

мне спрятаться, чтоб не была видна.

— Уйди, — мне скрипнет злая половица.

Я нежно плюшевого мишку обниму,

и в мордочку его свой нос уткну.

А он вздохнёт: ах, дорогая Саша,

как жаль — ты никогда не будешь нашей.

«Скрипка сердце мне сжигает: что там впереди?..»

Скрипка сердце мне сжигает: что там впереди?

Я себя тебе вручаю, ты меня веди,

я оливой стану — ты как голубь прилети,

потанцуй со мною, милый, до конца нашей любви.

И как в Вавилоне древнем — я станцую для тебя,

как блудница — дерзко-смело, душу погубя,

и никто нас не увидит — все свидетели ушли,

потанцуй со мною, милый, до конца нашей любви.

Повенчайся ты со мною в танце навсегда,

слова «нет» ты не услышишь, ты услышишь «да»

Потанцуй со мною долго, нежно — только позови,

потанцуй со мною, милый, до конца нашей любви.

Пусть весь мир вокруг погибнет, только ты танцуй,

обо всём забудь, мой милый, — и меня целуй,

нашим детям этот танец мы передадим в крови,

потанцуй со мною, милый, до конца нашей любви.

Скрипка сердце мне сжигает: что там, впереди?

Я себя тебе вручаю, ты меня веди,

по моей щеке рукою нежно проведи,

потанцуй со мною, милый, до конца нашей любви.

Конец ознакомительного фрагмента.