Зелье

Александра Мираниен

Сказочно-приключенческий роман «Зелье» – это первое самостоятельно публикуемое произведение автора. Он повествует о том, как могла бы появится Баба-яга, и кем она могла бы стать в наше время. Персонажи из сказок сопровождают её на этом жизненном пути, и их преображение.

======Волк ======

Молод был. Тянулся к странному дому. Дому, чуждому для многих, но обращались туда все. Отплёвывались, но шли вновь. Каждый за своим….

Он ловил на себе осуждающие взгляды, и ему не раз попадало от отца, что ума у него своего так и нет, как и дела толком. Но в этом доме ему было уютно, и он знал, что, если его и не зовут, то никогда не выгонят. А его странности детская шалость по сравнению с тем, что происходило здесь. Это не отталкивало его, а наоборот притягивало.

Но его привязанность к волкам, зародившаяся ещё в детстве, в конце концов принесла свои неприятности.

Он был сыном кузнеца, но привлекали его волки. Он наблюдал за ними. Многим спас жизнь, вытаскивая из капканов. Но «стайка», которая прижилась в тот год рядом с деревней, была особенной. Откуда бы они ни пришли, но не обратить внимание на них было невозможно. Большая часть из них — метисы. Смесь волков и бродячих собак. Самих «родителей» уже, похоже, нет в живых, но эти полукровки были очень опасны.

Он таки тогда отловил одного. Как ему казалось, самого малого из выводка. Но щен рос и матерел и на поверку оказался маститым волком-полукровкой. И сыну кузнеца настоящим хозяином для него так и не удалось стать. Волк-полукровка ушёл в лес. И самое необычное — стая его приняла. Опасная стая. А в тот злополучный день было принято решение деревней уничтожить их.

Начало лета. Волчья стая разобщилась. И именно в этот период охотники решили отомстить им за зимние набеги на деревни. Выслеживалось каждое логово. Беспощадно отстреливались все: матёрые, сучки, щенки. Пощады не было никому.

Свой план он не обдумывал. Это был порыв, который не мог понять обычный человек, для которого волк — это угроза.

— Скорей! — крикнул он, вбегая в дом ведьмы, — Дай мне зелье. Я обернусь волком и выведу их из-под удара, уведу их в безопасное место.

Она проигнорировала его. Даже не обернулась, перебирая что-то у себя на столе.

— Прошу. Пожалуйста.

Он уже не так уверено шагнул к ней. Больше всего на свете он не хотел бы именно сейчас услышать укор или насмешку. Не здесь, не в этом доме. Хотя её папочка оказался на поверку очень говорливым и гораздым на колкое словечко вороном. Он отметил, что рад тому, что того сегодня не было дома.

— Ты слышишь?

Он всё же схватил её за плечи и повернул к себе. Но тут же отпустил её и отступил назад. В одной руке она держала змею, в другой нож.

— Что за гадость ты опять готовишь?

Он держался прямо, но внутри в нём всё передёрнулось.

— Не поверишь. Просто обезболивающее.

Она запихнула змею в клетку. Положила нож. И, наконец, повернулась к нему.

— Ты сам не знаешь, о чём просишь. Многие свои тайны мне приходилось просто красть. Ведьмы и колдуны секретам редко делятся, это их хлеб. И это зелье не исключение. Меня ему никто не обучал. Я не уверена, что ты сможешь сам обернуться потом обратно в человека. Отец может им стать снова, просто обращаться из ворона в человека, только когда он находится рядом со мной. При перевоплощении организм обновляется. И теперь годам его жизни не будет числа. Бессмертен. Но уже не человек. Не такой как был. Только рядом со мной. Ещё не все свойства его мною изучены.

— Да, пусть, — он немного помедлил, — значит, с тобой навсегда.

Слова молодого кузнеца никак не откликнулись в её душе. Пусто. Пустое обещание, вызванное эмоциями. Он действительно импульсивен. Яда знала, что ему нравится белокурая малышка, живущая с мамой, и она иногда навещает свою бабушку, которая живёт на окраине другой деревни. Той малышке очень идёт красное.

Яда смотрела в глаза парню. Красивому парню. Он никогда не останется с ней добровольно, как бы ни была сильна их дружба. Дружба и только. Внутри начал закипать бульон, приправленный не ею: обида, злость, отчаяние и безысходность. Ему не понять эту боль. Да никто и не собирается вникать в её проблемы. Уже за глаза люди стали менять и коверкать её имя. Не Яда, не Ядвига или Ядди, как звала её мама. Яга — злая баба. Пусть так. Пусть так и будет. Значит, злая.

Безрассудно опорожнён бокал, и вот уже Волк ринулся за дверь. Огромный, красивый и уверенный в себе, словно был им всегда.

Она села на кровать, сложив в задумчивости руки на коленях.

— Кар-р, — весело подмигнул Ворон, — на удачу тебе, моя милая. «Добрая» ты стала женщина. «Заботливая».

Он был здесь. Всё чаще он предпочитал оставаться в образе птицы. Не так заметен.

— О, себе. Всегда, — резко ответила Яда, поднимаясь.

И вдруг она повернула к птице лицо мокрое от слёз. В глазах было отчаяние. Она не хотела этого. Не так.

— Па-ап, — совсем как в детстве протянула она.

Птица ударилась оземь. Отец сердечно обнял дочь, прижимая к груди.

— Ядди.

А плечи несчастной сотрясались от рыданий.

— Дурак, дурак, — повторяла она сквозь истеричные всхлипы, — и всегда им был.

Отец ничего не говорил, лишь заботливо гладил по голове.

Но тут она гордо выпрямилась, собираясь с силами.

— Сам захотел.

Яга так Яга. Она злится. Злая. Да будет так.

От звука выстрела она едва не подскочила на месте. Вся её поза мгновенно перевоплотилась в застывший ужас.

— Что я наделала?!

И она бросилась прочь из дома. Отец устремился было за ней, но едва не получил по носу захлопнувшейся дверью. Он крякнул, передумав выходить в дверь, и перевалился через ближайший подоконник. Вслед за ведьмой в окно вылетела птица.

Между тем сын кузнеца, перевоплотившись и уже в зверином обличье выскочив из дома ведьмы, направился к логову того, кого сам вырастил. Это было действительно глупо. На что он надеялся? Его «воспитанник» встретил его весьма агрессивно. Как соперника. И был готов к драке. Но она не состоялась. Они оба ощерились в сторону «чужих», несвойственных лесу звуков.

— Какой красавец.

Как далеко был охотник, но фразу новоявленный Волк услышал. И понял — он теперь мишень. И шарахнулся в сторону. Вовремя. Он рвался прочь, а позади крики ярости, визг и скуление агонии «воспитанника», его выводка, стаи.

Он летел через лес, напролом, ломая ветки. Куда? Назад к Яде? А если человеком он не станет, не так как Ворон, и приведёт к дому охотников? Спрятаться. Куда? Куда-нибудь. Потом будет видно.

И вдруг. Анна шла через лес, короткой дорогой. В разгар охоты?! Красива — да, но поступок нелеп. Он встал на её пути. Она ему нравилась. Миниатюрная, белокурая, беззащитная в своей шапочке и плаще, красное ей очень шло. И он ей, кажется, тоже нравился. Но сейчас он волк. И шла охота. Большая охота.

Он ощерился, оскалил клыки, зарычал. Отчаянный визг девчонки. Вцепившись в корзинку, она бросилась в сторону большого тракта.

Удар как ожог. Боль. Крики, запах пороха. Как же он резок для волчьего нюха. И он снова бросился вперёд.

Мчался напролом. Куда? С чувством юмора у судьбы всё в порядке. Оказывается, он выскочил к домику на окраине другой деревни. Этот домик он знал. Сюда направлялась его новая подружка, которую он только что согнал с лесной тропы.

Бабки нигде не видно. Собак она не держала. Он затаился, наблюдая. Никого. Подкрался к двери. Потянул зубами веревку внутреннего засова и вполз, крадучись, в дом. Хозяйка была дома. Спала. Он решил, что это его спасение. Спрятаться. И он вполз под кровать.

Шипенье и острые коготки впились ему в нос. Бабушка не держала собачек, но, оказывается, любила кошек.

Он вылетел из-под кровати с той же скоростью, с какой ломился через лес. От жгучей боли он шарахался по всей комнате. Что-то падало с грохотом, что-то накрыло его с головой. Стук в дверь. Он замер.

— Ба-а-б. Тебе лучше? Зачем ты встала?

Девица тоже знала, как открывается дверь. Вошла. Он замер.

Он собирался выскочить в окно, передние лапы его были на подоконнике. В каких-то лохмотьях.

— Что, что, внученька, это ты? Подойди ближе, я тебя плохо вижу, — раздался голос старушки с постели. Видать, совсем плоха стала бабка, раз только сейчас очухалась.

Пара шагов, скрип половицы. Анна увидела силуэт на фоне окна. Волк подобрался, готовый к прыжку.

— А что это у тебя такие уши? — Её голос дрогнул, силуэт выглядел более чем странно.

— Что, что? Я тебя плохо слышу. — Анна в недоумении и испуге перевела взгляд на постель, когда поняла, что голос доносится оттуда.

И тут дёрнули за верёвочку в третий раз. И в третий раз открылась дверь.

— Ну, что? — раздался весёлый голос одного из охотников, — больше волков не встречала?

И тут Волк не выдержал. Чувствовал, видел, что охотник подходит к дому. И чего же он ждал?

Затрещала рама, сбивались ставни. Одним прыжком Волк вырвался из дома. Снова уши резанул громкий крик девчушки. И выстрел над самым ухом. Боль. Ранен. На этот раз серьёзнее. В глазах потемнело. Шарахаясь из стороны в сторону, он уже не видел, куда бежал, но Яду увидел, столь необычным было её появление.

Она. Спустилась с неба. Он не мог в это поверить. И бросилась к нему навстречу, раскинув руки как для объятий. Он почти упал на неё, пряча голову ей под мышку, как собака, и теряя сознание.

— Ну, ты себе и нашёл… «красавицу», — выдавил охотник, только что выскочивший из дома и прибежавший почти следом. Он сплюнул себе под ноги.

— Эй, ты! — крикнул он уже Яде, — Зверя не видела?

— Нет, — сухо ответила та.

— Он должен был пробежать мимо вас.

Она больше не удостоила его ответом, лишь наградила угрюмым взглядом.

Прижимая раненого парня к себе, она украдкой рукой прикрыла его рану, что-то бормоча себе под нос. Его кровь пропитывала её одежды.

— Убогая, — пробормотал охотник не то брезгливо, не то сочувственно и, передёрнув плечами, зашагал прочь, оставив, наконец, в покое странную парочку и не заметив, что парень ранен.

На какое-то время ветер, освежая, привёл его в чувство. Но едва он пришёл в себя, как его голова закружилась от увиденного. Под ним проплывал лес, ручьи, поляны и тропы. И он снова потерял сознание, уткнувшись в плечо Яды.

После он очнулся только глубокой ночью. В человечьем обличии. Жив, здоров и невредим. Всё случившееся днём казалось просто ночным кошмаром. Может, это и был только сон?

Вряд ли отец будет о нём беспокоиться, но домой лучше вернуться засветло.

Он выбрался из домика Яды, думая, что покидает его незамеченным.

— Далеко он собрался, — то ли проговорил, то ли прокаркал вполголоса отец.

— Прогуляться, — невозмутимо ответила Яда, скрестив на груди руки и наблюдая за уходившим в сторону деревни парнем. Потом они оба вошли в дом, легли спать, зная, что беглец вернётся.

Только он сам об этом ещё не знал. Он шёл, удаляясь от домика ведьмы, и с каждым шагом дышал всё свободнее, уже почти веря, что всё произошедшее — дурной сон. Такое просто невозможно.

Ни одна ветка под его ногой не хрустнула. Ногой…. Лапой?! От неожиданности он присел на все четыре. Четыре. Когда он успел обернуться, он и сам не понял. Понял он другое — это не сон. Он припал к земле и тихонько заскулил. Заскулил. Взвыл. И яростный лай был ему ответом.

Людская реакция на этот вой была разной. Весёлый охотник подскочил в своей постели. Яда вжалась в подушку. Ворон, бывший, как ни странно, на улице, каркнул в сторону воя. Влетел в дом и, обернувшись человеком, забрался в свою постель, проворчав:

— Вернётся. Смирится. Понравится.

И он был прав.