На дне озерном

Александра Косталь (2024)

Детство, проведенное с бабкой, Даша всеми силами пыталась забыть. Но когда та умирает, приходится вернуться и вспомнить все, чему так и не нашлось объяснения в детской голове. Бойся ворона, что вьется над головой, не смотрись в зеркала и не приближайся к озеру, пока его Хозяйка не вспомнила о жертве, а ступая за порог, знай: пути назад уже не будет.

© Косталь А., текст, 2024

© Оформление ООО «Издательство АСТ», 2024

Пролог

Светало. Солнце ещё не успело показаться из-за горизонта, но тьма вокруг медленно рассеивалась, являя хотя бы очертания местности. В машине было тепло от работающей печки, а по радио то и дело шипели помехи. Они были единственной причиной, почему Ванька ещё не уснул.

Его отец любил рыбалку. По этому поводу каждое воскресенье — единственный выходной, между прочим — Ваньке приходилось вставать, как только короткая стрелка достигала пяти, а летом и того раньше. Вчера парню пришлось засидеться с расчёткой — через несколько дней предстояло её сдать, и возможности завалить не было.

Из-за этого Ванька едва смог подняться с кровати — после двухчасового сна хотелось послать всех, в том числе и отца. Он же полдороги бухтел, что ехать больше нет никакого смысла — они опоздали на целых полтора часа. Ваньке было нечего ответить, и вскоре отец замолчал.

Когда он в очередной раз начал проваливаться в сон, «Нива» резко затормозила. На едва вменяемый взгляд отец объявил:

— Перекур.

Шею обожгла волна холода, следом хлопнула дверь.

Отец имел ещё две страсти — свою ласточку и табак. Но предпочитал их не смешивать.

Медленно передвигая ногами, Ванька вылез из машины, чтобы хоть как-то прояснить мысли. Осенняя прохлада обдала уши и лицо, поползла за ворот свитера. Он поёжился, застёгивая куртку до самого носа.

Порядка сорока минут они ехали вдоль водоёмов, сменяющих друг друга. Отец искал определённое, любимое место, куда он ездил с сыном не единожды. Но вряд ли даже прикормленное место могло спасти сегодняшнюю рыбалку: вода была совсем неспокойна, шла рябью, и поднявшийся ветер прижимал к ней осоку.

Они простояли там, подставляясь ледяному ветру пару минут, прежде чем до Ваньки донеслось строгое:

— Поехали отсюда, — скомандовал отец, бросая сигарету и притаптывая её сапогом. — Ничего толкового всё равно не выйдет.

Ваньку долго упрашивать не пришлось: к машине он почти побежал, путаясь ногами в засохшей траве. И уже открыл дверь, чтобы нырнуть в тепло, но, повинуясь жесту отца, замер.

— Слышишь?

Ничего, кроме зазываний ветра, он не слышал. Да и не хотел, впрочем, слышать что-то, что могло отделить его от уезда отсюда. По одну сторону была вода, по другую — бескрайнее поле. На десятки километров вокруг не могло оказаться ни души.

Или могло?..

На этот раз Ванька действительно расслышал плач. Тоненький, девичий, так легко затерявшийся в песне ветра. Он шёл из ближайших зарослей осоки у воды, которые порывами прижимались к воде. Переглянувшись, Ванька с отцом двинулись к источнику звука.

На берегу, свесив ноги в ледяную воду, сидела девушка. По чёрным волосам текла вода, а некогда белое платье было облеплено тиной и водорослями. Незнакомка плакала, прикрывая лицо ладонями, настолько бледными, что те казались прозрачными.

— Девонька, что же ты здесь делаешь? Совсем одна!

Она обернулась, только заметив их. Стёрла с щеки слёзы вместе с землёй ладонью и подскочила так резво, будто не морозила ноги всё это время.

— Откуда ты?

— С Кирилловки я, — ответила она, пряча глаза и шмыгая носом. — Пара километров отсюда. В город я ехала, на свадьбу. Замуж я выхожу.

— А жених-то где?

— Там ждёт. Я должна была приехать ещё…Сколько сейчас?

— Почти восемь, — впервые вступил в разговор Ванька и сразу же пожалел: девчонка зарыдала пуще прежнего.

— На чём ты ехала?

— На машине… вместе со свёкром… будущим…

— Эй, без истерик! Свёкор куда делся?

Не переставая рыдать, она указала куда-то на воду. Похоже, от переохлаждения уже начинался бред. Не удивительно: сколько же часов она промёрзла в осенней воде?

— Может тебе помочь чем? Подкинуть в твою Кирилловку? Ты только не плачь.

— Лучше в город. Меня Матвей ждет, — провыла девушка, лишь на мгновение прерывая рыдания.

— В город, так в город. Чего встал как истукан? Не видишь, у девушки уже зуб на зуб не попадает! Снимай куртку.

Ванька уставился на отца удивлённым взглядом, но куртку отдал. То есть, рыбалка отменяется?

— Садись в машину, отвезём, куда скажешь. Как зовут тебя, девонька?

— Тоня… Антонина.

Прежде чем сесть в машину, Тоня на мгновение обернулась в сторону озера. Её глаза побелели и зажглись светом, но почти сразу же потухли. Ванька решил, что ему почудилось — все-таки нужно восстанавливать режим сна, а то уже всякая нечисть мерещится.