Длань Судьбы

Александра Дроздова, 2023

Ее жизнь – исполнение божественной воли, его – служба Короне. Она – странствующая сирота, он – вечный следователь. Она мечтает найти и обрести свой дом. Он хочет, чтобы его оставили в покое. Их встреча была предопределена судьбой, но что из этого получится? Преступление? Расследование? Ненависть? Любовь?

Глава 2.

Одна из собак, сопровождавших мужчину с ожогом на лице, разрушила напряжение и страх, которое зависло во мне и грозило вылиться во что-то совершенно мне несвойственное. Пес неожиданно для меня ткнулся в мою ладонь мокрым носом. От внезапности прикосновения животного я заметно вздрогнула и переключила свое внимание с сомнительного хозяина на прекрасного питомца.

Королевский дог мраморной расцветки — потрясающая смесь из опасности и красоты, присущей манерным аристократам. Дог с таким веселым любопытством смотрел на меня, что мне сразу захотелось его погладить по большой голове, что я и сделала. Аккуратно, нежно, самыми кончиками пальцев я коснулась его теплой, жесткой шерсти. Это вызывало улыбку на лице.

Пришло время вернуть взгляд на того, к кому Судьба обозначила проявить содействие. Подняв на него глаза, я почувствовала, как ужас с новой силой захлестнул меня. Небритый, преступного вида мужчина смотрел на меня и своего пса таким многообещающим взглядом, что я снова забеспокоилась за свою телесную целостность. Видимо, трогать пса было запрещено, и я перешла все писаные и неписаные законы, за нарушение которых придется дорого заплатить. Об этом я судила по его взгляду, который искрил желанием свернуть мне шею, так и читалось в глазах хозяина королевский догов. Спасала меня единственная мысль, что в данном случае виновата была не я одна, но и одна из его собак тоже, значит, и наказание будет не только для меня одной. Если меня он точно не пожалеет, то своим породистым питомцем, хотелось бы верить, он дорожил. Это обнадежило и вселило уверенность в дальнейшее мое существование. Все равно от Судьбы не уйти, а мне нужно было выполнить волю богини, и лучше не мешкая. Набравшись смелости, я произнесла:

— Прямо здесь карты раскину, хорошо?

Он окинул меня изумленным взглядом, наверное, в поисках сумасшествия, которое, по его мнению, должно было вывалиться у меня из чемодана, и каркнул вместо внятного ответа:

— Здесь… это где? На прихрамовой лестнице? Как ты себе это представляешь?!

Вместо того чтобы возмутиться неподобающим поведением с седовласой меченной Судьбой, я почему-то виновато кивнула, оправдывая свое чувство вины тем, что просто не подумала об его больной ноге. Действительно, лестница не самое удобное место для человека с тростью.

Этот мужчина меня пугал, а страх не давал мне возможности нормально мыслить, учитывая, что я только что сошла с поезда в этом городе и всего-то успела традиционно посетить храм Судьбы…

Я тяжело вдохнула, не зная, что сказать.

— Мне это не нужно, — нагло заявил хозяин псов и двинулся для того, чтобы обойти меня и уйти. Изумительно, на моей памяти это был первый раз, когда кто-то отказался и собирался уйти от длани Судьбы. Он что… в рубашке был рожден?

— Еще как нужно. Я-то уж точно знаю! — смело заявила я, не собираясь терпеть этот грудной зуд еще какое-то время, и крепко ухватила мужчину под локоток, на случай, если он решится попробовать меня от себя отцепить. Но ничего у него не получится, по крайней мере, без ярого сопротивления.

— Я только-только приехала в Креолис. Где тут вкусно кормят, покажешь? — миролюбиво спросила я, пока этот страшный человек не сказал очередную глупость и не накликал на себя беду.

Какое страдальческое выражение лица возникло у мужчины, откровенно повышая мое настроение и заставляя улыбаться.

— Бабулечка… — начал говорить он.

Даже не он, а его будущий труп… Решено!

Видимо, что-то очень знакомое и выразительное увидел мой судьбоносный спутник и вовремя опомнился. Верно, с женщинами о возрасте говорить нельзя — жизнеугрожающее занятие. Мужчина сокрушенно покачал головой, а затем согласился проводить меня туда, где будет вкусный ужин. Собаки радостно залаяли, будто поняли, о чем сейчас шел разговор, а мужчина еле слышно буркнул себе под нос:

— Предатели.

Две здоровенные псины явно догадались, что скоро им перепадет нечто вкусненькое, поэтому и воодушевились. Чтобы их хозяин не успел опомниться и нечто вкусненькое досталось и мне, я потянула его за руку в понравившуюся сторону.

— Не туда, — с очевидным горем в голосе произнес он.

Наверное, он подумал, что ему попалась самая наглая и настырная меченная Судьбой (на то и текла во мне руальская кровь), но другую Судьба ему не приведет. Придется этому мужчине иметь дело именно со мной…

Я широко улыбнулась, довольная тем, что скоро утолю свой голод и переведу дух, а то от усталости уже ноги подкашивались и утомительно гудели. Впрочем, я была довольна еще и тем обстоятельством, что не будет этой уже изрядно поднадоевшей неизвестности, а будет хоть какая-то стабильность. Уже за эти ощущения я готова была мириться с обществом хамоватого, преступного вида мужчины.

— Лууна, — негромко представилась я.

— Марон, — так же тихо ответил он.

Затем он указал на каждую из собак, по очереди назвав их имена:

— Алсо и Дипер.

Псы у Марона были примечательные, надрессированные, крайне сообразительные. Они спокойно и величаво вышагивали по обе стороны от нас, но, дай им повод, в ту же секунду смогли бы откусить то, что сочли бы лишним. И сам Марон, конечно же, тоже во всех смыслах — примечательный.

Несмотря на его выраженную хромоту, он довольно бодро перемещался с помощью трости, я даже еле поспевала за ним. Его пальцы так ловко перекатывали монетку в одну сторону, а затем в другую, что я снова задумалась об интригующих и интересных способностях, которыми он обладал. В моей голове никак не укладывалось то, что Марон — настоящий преступник, хотя его облик и поведение соответствовали этому выводу. Манеры его выдавали. Хоть он был и грубиян первостатейный, но высоко поднятая голова, уверенность, которой от него веяло на расстоянии, выдавали в нем человека, которому все должны. Его цепкий взгляд следил, ловил и изучал каждое движение, каждое слово окружающих прохожих. Он либо высококвалифицированный убийца, либо некто из службы Короны. Вряд ли Судьба решила помочь кого-то убить, поэтому…

Ах, да, еще и королевские доги — отменно выученные охранники. Не каждому по карману приобрести таких, тем более не каждому такие питомцы были и нужны.

Путь к месту, где должны были вкусно кормить, я запомнила, к тому же от улицы, посвященной всем богам, идти было не так уж и далеко. Шли мы молча. Я изучала спутника, и, думается мне, спутник изучал меня. Все честно.

Вывеска на двухэтажном здании с небольшой терраской гласила: «Пивная». Довольно лаконичное название, по моему мнению, или фантазия у хозяина… прямолинейная.

Под навесом все столики были уже заняты отдыхающим народом. Свистнув собакам и приказав тем сидеть у входа, Марон провел меня внутрь питейного заведения, где посетителей оказалось еще больше, чем на улице. Сопровождающий меня мужчина рассек толпу, как заточенный тесак кусок талого масла. Не мешала ему ни трость, ни хромота. Мне пришлось юрко следовать за ним.

Почему-то все собравшиеся в «Пивной» ошарашенно глазели на меня, а не на хромого Марона, одетого богато и вычурно, с бросающимся в глаза шрамом на лице и с блестящей тростью в руке. Вывод я сделала однозначный — длани Судьбы не ходят в «Пивные». Об излишнем внимании надо было мне подумать заранее, но кто же знал, что этот нехороший человек в модном костюмчике в полоску приведет почтенную даму в подобное заведение. Расчет Марона был на то, что я уйду и исчезну с глаз его… но не на ту он нарвался. Я останусь. С удовольствием и поем, и карты раскину!

Судя по бормотанию, которое издавалось от несносного мужчины с внешностью преступника, он был и сам уже не рад, что оказался в толпе людей. Однако с хозяином таверны он договорился, и спустя несколько минут я уже сидела на жестком стуле и изучала скудное на выбор блюд, но богатое на алкогольные напитки меню. Свой выбор я спутнику не доверила, ожидая, что он в очередной раз мне мелочно напакостит. Я решила попробовать жаркое с квашеной капустой и медовуху — это был самый легкий напиток из подаваемых в этом местечке.

Услышав мой выбор, Марон хмыкнул и заказал себе почти то же самое, только вместо медово-хмельного питья он взял себе темного пива. Вдобавок он попросил принести хрустящих чесночных гренок, впоследствии все их съела я, но это не столь важно.

Во время того как я смаковала наивкуснейшую картошечку с тушеным мясом (так мне казалось после долго и вынужденного голодания), я ни на что не обращала внимания. Впрочем, мой спутник был так же голоден, как и я. Он был так же полностью сконцентрирован на вкусной и ароматной еде. Но стоило тарелке опустеть, сразу стало ясно, что мою метку посетители уже разглядели. Нас уже окружила парочка желающих обратиться и спросить совета у меченной Судьбы, то есть у меня. Люди, столпившиеся недалеко от нашего столика, явно жаждали начать разговор, но я подняла руку вверх, обрывая их стремление на корню, и обратилась к сидящему напротив мужчине.

— Начнем с тебя, — смело заявила я и полезла в чемоданчик за своими картами.

Уголок губ Марона снова приподнялся то ли от презрения, то ли от любопытства — сходу мне не удалось разобрать. Достав красивую, но уже изрядно потрепанную за время странствий колоду, я приступила к делу. Тасуя карты, я закрыла глаза, тем самым сосредотачиваясь на своей метке и слиянии с божественным чертогом. Не сразу, но мне удалось настроиться на нужную волну, отыскать нить Марона в полотне Судьбы и немного разглядеть события, которые привели его сюда, в Креолис.

Я вытянула первую карту и начала говорить:

— Хм-м-м… по делу появился тут… там что-то печатают… типография? Зачем тебе?

Я не поняла, при чем здесь типография, и не успела просмотреть судьбоносную нить дальше, потому что Марон громко хлопнул ладонью по столу. От неожиданности я дернулась и потеряла концентрацию.

— Достаточно! — веско произнес мужчина с очень грозным видом.

Из своего внутреннего кармана он достал пару купюр и расплатился сразу за нас двоих, при этом бросив мне суровое указание:

— Следуй за мной.

Это был в действительности приказ. Сначала я опешила от несоизмеримой наглости этого человека. Уж что-что, а дланям Судьбы, свободно передвигающимся по великой стране Ивалии, не приказывали. Покорно послушаться мне мешала гордость. Да, именно гордость. Однако благоразумие шептало, что сейчас нужно побыть хорошей девочкой, точнее, мудрой дамой в годах, и сделать так, как говорит явно взбешенный мужчина.

Когда я начала вставать из-за стола с не менее яростным выражением лица, чем у моего спутника, близко стоящий ко мне очень смелый здоровяк, у которого торчало пузо из-под явно маловатой одежки, загородил мне путь и губами-пельменями произнес:

— Госпожа, раскиньте карты и для меня…

Пока я хлопала глазами, раздумывая над тем, как бы выразиться помягче, Марон уже схватил меня за руку и потащил прочь, напоследок угрожающе бросив, не поворачиваясь:

— Она занята.

Этого было достаточно для того, чтобы охладить пыл желающих и позволить нам спокойно выти из питейной. У дверей нас встретили недовольные псы ленивым помахиванием длинных хвостов — их-то так никто и не накормил. И только уже отойдя на приличное расстояние от заведения с предельно ясным названием «Пивная», я сообразила, что пора заканчивать с этим «тяни Лууну, куда вздумается». Я резко затормозила Марона, не давая дальше сдвинуться с места, и закономерно спросила:

— А куда это вы меня тянете?

— Ко мне, — последовал очень простой ответ.

— Что?! — возмутилась я.

Лучше бы я этого не делала, потому что Марон молниеносно развернулся ко мне лицом. Теперь он не просто напоминал преступника — он им был. Выражение его лица пугало меня до трясущихся коленок, таким безжалостным и опасным оно выглядело. Безобразного ожога было уже достаточно для ужаса, а уж вкупе с таким свирепым и злобным выражением, в котором так и читалось не просто желание меня прикончить, но и выполнить это мимическое обещание, заставляло меня бежать, как можно дальше… Любой бы испугался. Я попятилась назад в тщетной попытке освободиться, но мужичина так и не выпустил мою ладонь и не позволил отдалиться ни на шаг. Он отобрал мой чемоданчик и прошептал:

— Ты идешь за мной. Это не обсуждается.

Правда, прошептал, но этот его шепот был еще страшнее, чем выражение лица. В его тихих словах была заключена ярость огромной мощи, которая обещала мне не самую приятную кончину. Я так сильно испугалась, что лишь судорожно закивала и безропотно последовала за ним. Я свято верила Судьбе и знала точно, что она не послала бы меня в лапы человеку, который мог бы причинить вред. По каким-то неведомым причинам я не могла сопротивляться пугающему влиянию Марона. Мне начало казаться, что он намеренно вселял животный ужас, ведь кода боишься, то выполняешь все, что скажут, без вопросов и лишних телодвижений. С этим я была намерена бороться, но не сейчас… Сейчас во мне не было сил на сопротивление. Марон еще узнает, насколько могут быть бесстрашными меченные богиней.

Алсо или же Дипер также подтвердил, что мне нечего бояться: один из псов подлез под мою руку таким образом, что его холка оказалась прямо под моей ладонью. Я тут же вцепилась пальцами в его короткую, жесткую шерсть, как в спасительную соломинку. Такая простая, казалось бы, поддержка от животного обнадежила и не позволила скатиться в позорящую достоинство истерику.

Какое-то время я старалась запоминать улицы, по которым Марон вел меня, но, так как этого не хотел он сам, намеренно путая дороги, проходя несколько раз по одним и тем же улочкам, я перестала и пытаться что-либо запомнить. Если честно, я устала и совершенно вымоталась, мне было совсем не до ухищрений этого нехорошего человека, который умышленно издевался над дамой почтенного возраста.

Мои ноги стали ватными и на диво неустойчивыми, я все чаще стала запинаться, спотыкаться, а про себя на все лады костерила тянущего меня за собой мужчину. Еще немного — и удержать при себе собственное мнение было бы невозможно, я сказала бы прямо все то выразительное, что надумала за время блужданий по Креолису, но мы добрались. Марон остановился перед неприметной дверью одноэтажного домика, который вот-вот погибнет и развалиться без должного ухода. Устало прислонившись к стене, я тяжело выдохнула и произнесла про себя хвалу Судьбе о том, что можно просто постоять. Тут же я услышала едкое приглашение:

— Добро пожаловать!

С этими словами мучитель женщин толкнул покосившуюся дверь, которая открылась с душераздирающим, даже предсмертным, скрипом. Я храбро вздернула подбородок, подняла повыше свою яркую ситцевую юбку, расшитую белым кружевом, открыв тем самым потрясающий вид на такие же вырви глаз чулки в красно-белую полоску и коротенькие походные сапожки. Да! У меня был свой стиль! Весна в Ивалии довольно коварная, а шерстяные чулки очень помогали сохранить тепло. Ну и что, что молодые модницы такое не носили, главное — честь и достоинство в тепле, а о вкусах можно спорить сколько угодно. В моем мнимом возрасте вообще многое позволительно.

Вид моего красно-белого протеста модным тенденциям хоть ненадолго, но все же выбил из колеи Марона. Он был явно растерян, и, пока он снова не начал меня запугивать, я приступила к осмотру места своего удержания. Увиденное меня приятно удивило. Никогда бы не подумала, что за таким непритязательным и умирающим внешним обликом дома скрывалась очень уютная квартирка.

Маленькая и простая прихожая, сразу же переходящая в основную комнату с кроватью, а за следующим переходом находилась кухня. Вокруг царили чистота и порядок. Для одного жильца такая «конура» — очень даже подходящий вариант. Кухня, правда, была слишком маленькой из-за здоровенной лежанки для собак. Размером она была как односпальная кровать для парочки лошадей и круто скрадывала место. Но подходящее расположение маленького круглого столика и единственного стула не мешало использовать кухонную комнату по прямому назначению.

После изнурительного и длительного пути я чувствовала себя опустошенной и не проявляла уже никакого интереса к Марону и его продуманному устрашению, которое сквозило в каждом жесте. Даже тогда, когда он показательно доставал смачное мясное пропитание для своих питомцев из хладника и на плите разогревал Алсо и Диперу еду под их голодными взглядами, мне уже не было до всего этого дела, тем более ни о каком раскладе не могло быть и речи. Пока он вместе с тростью ловко крутился на маленьком пятачке кухни, я присела на единственный стул, а потом плюнула на все происходящее, положила голову на свои руки и задремала. Как я очутилась на единственной кровати в единственной же комнате — понятия не имела, но вряд ли королевские доги совместными усилиями устроили меня на постели поудобнее. Сомневаться в том, что Марон меня удостоил высокой чести и уступил мне собственную кровать, не приходилось. Вместо того чтобы принять это как благодарность и извинение за игру на нервах и умышленное изнурение, я испытывала жгучую неловкость, стыд и любопытство от мысли, где же все-таки ночевал сам Марон?

… Креолис… Квартира службы Короны… Марон…

Чертова пигалица, меченная Судьбой, спутала все планы! И не имело значения, что планов на сегодня было не так уж и много, но он и в кошмарном сне не мог видеть, что придется вести эту дамочку ужинать. Он так надеялся, что она испугается или хотя бы почувствует себя неуместно в заведении, так сказать, для узкого круга обывателей. Но, гляди ж ты, кудрявая бестия крепкой оказалась, вонзилась занозой в одно место — и не выдернуть. Это было не единственное, что его не особо приятно поразило. Меченная богиней Судьбой начала рассказывать о причинах, которые привели его в Креолис. Она не могла знать о типографии. Даже в Тайном отделе службы Короны об этом знали единицы, а кудряшка с первой карты прямо в цель попала. Конечно, Марон не сомневался, что длань Судьбы обладала настоящим даром, о чем сигнализировала открытая взгляду красная метка на подбородке и руках, но столкнуться с этим самому — совсем другое дело.

Длани Судьбы действительно видели нечто большее по своим картам. Но Марону всегда представлялось, что дар их распространялся на обычных людей и использовался в самых различных житейских проблемах, например, когда вспахивать поле или пора ли собирать урожай; найдет ли невеста жениха, а если найдет, то когда, и наоборот. Он и подумать не мог, что можно было использовать зрелую даму (даже если и меченную Судьбой) в расследовании, например, убийства. Но, к его глубокому сожалению, получалось, что именно это и происходило: кудрявая заноза с именем Лууна лезет в расследование опасного и крайне важного для Короны Ивалии дела.

Марон был убежден, что Лууна не отцепится от него, пока не выполнит предназначение Судьбы. Предсказание было, действительно, многообещающим и тогда, в Пивной, оно во всю говорило, что пора было уносить оттуда ноги, чтобы, не дай все боги, кто-то понял, о чем ее слова. Длань Судьбы необходимо было выслушать в более уединенном месте.

От вынужденного положения, в которое его поставило божественное вмешательство, он испытывал смятение, а помимо этого чувства его обуревала злость. Боги не подсылают абы кого и просто так, а это означало, что Лууна будет участвовать во всем и, скорее всего, до самого конца. И это его бесило еще больше. Только он никак не мог понять, что так неоспоримо вызывало у него отторжение: невозможность действовать одному, как прежде, или конкретное участие кудрявой занозы.

Напугав Лууну до молчаливого следования его указаниям, он привел ее в свое временное служебное пристанище. Марон совсем не хотел с ней разговаривать, дабы не придушить этот кладезь цветной одежды. Он не хотел посвящать ее в дело, и уж тем более он не хотел, чтобы она перешла к действиям и узнала все сама, ведь стоило ей приступить к раскладу, как она моментально будет вовлечена в тайную игру.

Умышленно не обращая внимания на меченную Судьбой, хромой службист Короны приступил к заботе о своих верных друзьях — собаках, и пока он громыхал посудой, Лууна уснула прямо за столом. Меченная Судьбой, названная Мароном занозой, совсем не обратила внимание на шум, который он в бешенстве издавал.

Марону — взрослому вроде бы мужчине — стало невообразимо стыдно перед неповинной женщиной, которую он по собственным соображениям замучил, да еще и пытался по-детски поиздеваться и отомстить. Он невозможно тихо подкрался к спящей женщине, насколько это позволяла больная нога и постукивание трости, взял ее на руки и понес на единственную кровать в этом доме. Добраться до постели с ношей он точно сможет. Почувствовав женское тело на своих руках, он изумился: какая она подозрительно легкая и ладная, что ли… Это было очень странным для женщины в годах, но подробнее рассмотреть ее лицо мешали вездесущие кудряшки. Ощущение неправильности и несоответствия тела и внешнего облика его не покидало.

Марон уложил Лууну на свою кровать и только тогда получил возможность разглядеть лицо занозы, приведенной Судьбой. Он очень долго вглядывался в ее умиротворенное лицо, зато ему сразу стали понятны все неувязки действительности с личными ощущениями.

Что же, длани Судьбы оказались еще загадочнее, чем ему бы хотелось… На его кровати спала юная девушка, лицо ее было несомненно молодым и даже привлекательным, хотя совсем недавно на этом же лице были признаки почтенного возраста. Ресницы молодой девы легонько подрагивали, подтверждая ее глубокий сон, губы были бледны, выдавая ее переутомление, а уголки рта были опущены, что явно говорило не о самых лучших снах. Одни кудри остались все такими же седыми, доказывая, что зрелая дама все-таки была, и ему ничего не привиделось.

Похоже, Марон знал о меченных Судьбой преступно мало, и это стоило исправить в кратчайшие сроки. Он уверен, что когда Лууна проснется, то будет прежней, седовласой женщиной. Марон решил не раскрывать, что случайно узнал небольшую тайну девушки, по крайне мере, пока. Но узнать больше об этом не помешало бы.

Быстро начиркав карандашом запрос на маленькой бумажке из своего блокнота, он крайне медленно провел над клочком бумаги рукой. По мере движения его ладони бумага начала тлеть и прямо на глазах сгорать, исчезая и не оставляя за собой ни единого следа. По ненавистному ожогу Марона скатилась капелька пота, кажется, на сегодня с него было достаточно. Небрежно утерев лицо костюмной тканью, он отправился в душ, оставляя на кровати спящую божественную занозу, вонзившуюся в его дело. Вопрос он задал, и ему оставалось только ждать ответа. Он его несомненно дождется.

Этот день был тяжелым и нетривиальным. Завтра предстояло приступить к расследованию, а ему еще нужно было обдумать такую малость, как то, где бросить свое бренное, уставшее тело. Все его идеи омрачала больная конечность. Так и не определившись, он вышел из ванной комнаты и аккуратно устроился с самого края кровати, не тревожа свалившуюся на него у храма соседку. Марон удобнее уложил свою больную ногу, да так и заснул, размышляя о том, что вставать придется до отвратительного рано, дабы сохранить свое ночное присутствие рядом с юной девушкой в секрете.

… Креолис… В гостях у Марона… Лууна…

Неловко пригладив топорщащиеся во все стороны белые кудряшки и поправив ужасно мятую юбку и рубашку, я почувствовала себя жутко неопрятной и ни капельки не выспавшейся. Перед сном никто и не додумался даже снять с меня ботинки, а спать в уличной обуви не удобно! Спала я, конечно, как убитая, но прилива сил после такого сна я не ощутила, и настроение у меня было соответствующее.

На скромную кухню я пришла поникшей, в ожидании очередного подвоха. Нельзя было ожидать чего-то хорошего от человека, который так рьяно меня запугивал, но, надо дать ему должное, кровать свою уступил, пожалел меня и даже не разбудил. Подвоха я не находила, зато нашла Марона. Он снова хозяйничал у плиты, отставив свою трость в сторону. Алсо и Дипер наблюдали за своим хозяином со своей громадной лежанки.

Одет был Марон в очередной новомодной расцветки костюм, в этот раз мой глаз не радовала голубая клетка. Мое настроение упало еще немного. Не любила я современную моду — и все тут.

Вчера мне было некогда рассматривать мужчину более внимательно, зато сейчас я очень подробно рассмотрела его лысую голову, кошмарный шрам на левой верхней половине лица, щетину, которая стала более явной со вчерашнего дня. В какую же передрягу попал этот человек? И хочу ли я это знать на самом деле?

— Доброе утро! — поприветствовал меня мужчина с улыбкой маньяка.

Однако он ловко разложил по тарелкам еще шкварчащую яичницу с ароматными колбасками, а добавок еще мелко нашинковал зелень и посыпал сверху обе порции.

— Доброе утро… — угрюмо произнесла я, наблюдая за ошеломляющими меня действиями Марона.

Оказывается, разбойничьего вида хам готовил ничуть не хуже поваров. Мог бы еще вчера вкусно накормить ужином, а не водить зрелую даму по сомнительным заведениям.

— Почему хмуришься? — спросил Марон, выставляя на стол только одну тарелку для меня.

Сам остался есть стоя, прямо у плиты. Не дожидаясь моего ответа, он с аппетитом приступил поглощать свой завтрак. Я хотела сесть за стол, но испытывала какие-то двоякие, непонятные, чувства. Вроде бы мне положено устроиться на стуле как женщине, тем более в возрасте, но перед мужчиной с явным недугом было как-то неудобно, ведь он сам завтракал стоя. В то же время мне совсем не хотелось задеть его достоинство или нечаянно оскорбить. Все-таки каким-бы ядовитым Марон ни был, пока он не сделал мне ничего плохого, Слава Судьбе, и даже не убил. Грубиян только, да что с него взять, зато он меня приютил и даже накормить собирался.

Марон заметил мои терзания и развеял их:

— Присаживайся, Лууна! Сидеть мне больнее, чем стоять. Поэтому не трать наше время. Завтракай и иди в ванную, приводи себя в порядок. У тебя есть всего полчаса на сборы.

— Я не ослышалась? Ты сказал наше время? — удивленно переспросила я, не став заострять свое внимание на командирских замашках этого человека. Мне действительно нужно было время на то, чтобы посмотреть нить его судьбы и оказать помощь, ради которой я и находилась здесь.

— Да! Наше! И я смею надеяться, что за выделенное время ты вполне успеешь воспользоваться даром Судьбы.

«Отлично!» — подумала я и согласно кивнула. Быстрее расправимся с этим делом — быстрее я освобожусь от странной и пугающей компании хозяина и его двух здоровенных питомцев. Это воодушевило на скорое поедание превосходной глазуньи, после которого я честно помыла за собой тарелку и прошла в ванную комнату, не забыв прихватить с собой свой желтенький чемоданчик, где лежало все, что мне требовалось на все случаи жизни. Например, на ночевку в неподобающем месте, да еще и не одной.

Несмотря на малое количество отведенного времени, я все равно приняла душ. Освежиться после всего неожиданно свалившего на мою седую голову было верхом из списка насущных желаний, а уже потом в этом списке значилось — избавиться поскорей от Марона. Задерживаться в ванной я, конечно, не стала и привела себя в порядок крайне быстро.

Я переоделась в чистую и немятую ситцевую юбку задорного красного цвета в зеленый горошек, строгую зеленую рубашку с воланами на руках, не забыла надеть теплый удлиненный пиджак, дабы не замерзнуть из-за переменчивости весеннего настроения. И куда уж без задорных теплых носочков? Сегодняшний мой выбор пал на простые… ярко-желтые. Если не задирать подол, то никто и не заметит их насыщенный цвет.

Бегло посмотрев на себя в небольшое зеркало, я победно улыбнулась. Я давно поняла, что окружающие люди снисходительны к старческим причудам, и бессовестно этим пользовалась, выражая свою индивидуальность в странных нарядах. Что поделать, если мне нравились яркие цвета и безумные сочетания?

Выплыла я на кухню довольная собой, особенно учитывая тот факт, что я уложилась всего в двадцать минут. А это значило, что времени на расклад у меня предостаточно.

В мое отсутствие Марон смаковал свежезаваренный кофе, аромат которого я почувствовала сразу же, как только открыла дверь ванной комнаты. Мужчина стоял там же, у плиты. Складывалось впечатление, что он всего-то наблюдал за трапезой двух королевский догов, но на самом же деле он сосредоточено размышлял о чем-то, а судя по хмурому лицу, это что-то ему категорически не нравилось. Небрежным движением руки он почесал небритый подбородок и обратил свое внимание на меня:

— Отлично выглядишь.

Марон улыбнулся какой-то задорной и веселой улыбкой, которая ему очень шла. Но его нетипичное поведение сразу вызвало у меня недоверие. Совсем не так отзывались о моих нарядах, чаще всего недовольные моим видом говорили, что я воплощенное мучение для всех художников и любителей всего прекрасного. Но Марон выглядел искренним, поэтому я ничего не сказала, а лишь согласно кивнула. По моему мнению, я выглядела отлично.

Больше не растрачивая время попусту, я достала из чемоданчика свою колоду и принялась ее тасовать, а Марон встал у меня за спиной и наблюдал за тем, как я перемешиваю карты. Пока карты в моих руках перетягивали внимание на себя, я мысленно обратилась к своей метке, активируя дар. Я стала погружаться в божественный чертог, откуда совсем скоро узнаю, зачем я здесь и зачем здесь Марон. Всего-то нужно было найти его нить судьбы, посмотреть события, которые привели Марона сюда. Возможно, мне повезет и я даже узнаю, кто же он такой, не заглядывая совсем далеко в полотно его судьбы.

Итак, найдя в чертоге нить, которая являлась прообразом жизни Марона, я уже видела, что все несколько запутанней, чем могло показаться на первый взгляд. Конечно, мне хотелось капнуть поглубже и выяснить, откуда у него такие страшные ожоги, но пользоваться меткой Судьбы в личных интересах было неправильно. Вряд ли богиня наслала бы на меня божественную кару из-за этого проступка, однако я больше остальных понимала, как опасны лишние знания и к каким непредвиденным изменениям это могло привести. Мне не хотелось послужить причиной неблагоприятных изменений в чьей-то судьбе, тем более из-за банального любопытства. Но вот будущее, судя по узлу, который не пускает меня дальше по нити, еще не предопределено.

Судьба — справедливая богиня. Она всегда дает своим детям выбор, иначе все живое жило бы по божественным указаниям. По большей части именно из-за личного выбора человеческая жизнь складывалась так, как складывалась, а не иначе.

В данном случае узел на нити судьбы Марона сообщал о том, что в ближайшем будущем нескольким людям предстояло сделать множество выборов, и только после этого картина станет более ясной. Это обстоятельство, конечно же, меня расстроило, потому что быстро разобраться и избавиться от общества грубоватого мужчины точно не выйдет. Но стоило все же узнать, зачем богиня привела меня к Марону.

Что ж, первые впечатления о нем были не верны и ошибочны. Марон не был ни преступником, ни разбойником, ни убийцей, он был службистом Короны, а в Креолис его привело расследование. Между прочим, очень важное для всей Ивалии расследование.

Скрыто ото всех происходило распространение умственной заразы, а именно направленное изменение настроения простого народа к людям, меченным богами. Пока что активисты, выступающие против существующих позиций, не переступали законов Короны. Они всего лишь усиленно агитировали народ, настраивая их против одаренных, но это же только начало…

Даже не заглядывая вперед, я могла себе представить, в какой пожар эта искра бунта могла разгореться, если не затушить ее прямо сейчас. И, судя по желанию богини Судьбы, я должна посодействовать Марону всем, чем могла. Он приехал сюда из самой Вельхоры тайно вести расследование, которое и привело его сюда. В Креолисе его интересовала типография, как я и сказала еще в «Пивной», и сейчас именно туда он так спешил. И правильно делал. Только времени все меньше и меньше на то, чтобы успеть…

Я резко вынырнула из чертога и застонала от осознания того, что времени катастрофически не хватало. Но почему же нам стоило поспешить, я не успела посмотреть из-за той же нехватки времени. Все свои хаотичные мысли я судорожно пыталась донести до Марона: все то, что получилось увидеть и не увидеть, а домыслить. Получалось у меня не совсем четко и внятно, потому что больше всего меня беспокоило лишь одно — то, что нам пора бежать.

Пока я делилась своими знаниями, я разглядывала сосредоточенное обожженное лицо службиста, который старательно пытался понять, что я ему пыталась донести. Однако вся моя словесная суета резко оборвалась на полуслове тогда, когда прямо на кухонном столе стало проявляться запечатанное послание. Выглядело это так, будто письмо сгорало в обратном направлении. Прислано оно было с помощью дара огня, которым наделяла метка богини Природы.

Не проронив ни слова, Марон медленно вскрыл маленькую записку, бегло пробежался глазами по написанному и кинул на меня быстрый взгляд, а затем сжег письмо прямо на своей раскрытой ладони. Ох, значит, и он отмечен Природой. Как же так получилось, что у него такой страшный ожог, если огонь его же стихия? Пока я думала совсем не о том, о чем следовало бы, Марон обратился ко мне:

— Поторопимся, раз тебе хочется побыстрее оказаться на встрече с владельцем здешней типографии. По дороге я расскажу тебе все то немногое из того, что я могу открыть.

Мужчина оглушительно свистнул своим псам, а я поднялась со стула, заодно скинув карты в свой зачарованный чемоданчик. Я хотела прямо с багажом отправиться на встречу и даже направилась на выход с поклажей в руке, но меня остановил грозный мужской окрик:

— Вещи оставь здесь.

Спорить было бесполезно, я точно знала!

Честно говоря, расставаться с Мароном мне уже расхотелось. Необходимость предотвращения грядущей беды вышла на ведущее место в списке насущных дел. Выполнить в одиночку это непростое дело невозможно, и поэтому я послушно опустила свой желтый чемоданчик и осторожно проследовала за Мароном и его питомцами на выход из дома. Из дома, в котором придется ютиться вместе с опасным и непредсказуемым мужчиной. Это меня уже не то чтобы пугало, ведь, рассмотрев судьбоносную нить Марона, я смогла узнать его получше. Больше меня страшили неопределившееся будущее и большая вероятность страшной участи для множества людей.

… Марон…

Ему не нужно было быть меченным Судьбой, чтобы понять еще при первом столкновении, что с Лууной будут большие проблемы. И чем больше времени он с ней проводил, тем увереннее был на этот счет.

Марон устало потер лицо, пытаясь взбодриться после ночи. Ему не удалось выспаться как следует, и поэтому ноющая боль в левой ноге была мучительней обычного.

Когда все вышли на улицу, он просто захлопнул скрипучую дверь, зная, что в его берлогу никто не сунется. Захватив руку несуразного цветного пятна, которое было Лууной. Он вынудил ее последовать за собой вверх по улице.

Марон еще вчера договорился с владельцем типографии о встрече, а пока они шли, он решил просветить нечаянную напарницу хотя бы немного. Тем более в записке, которую он получил с пламенем перед самым выходом, было явное указание не только от куратора этого дела, но и от целой длани Судьбы Короны. Там было сказано, чтобы он не смел противостоять присутствию посланницы богини в расследовании. Пятнадцать лет он служил Короне и никогда не имел дел с монаршей дланью Судьбы, правда, он вообще не имел никаких дел с меченными Судьбой.

Так же в послании куратор дела подтвердил догадки самого Марона о том, что Судьба искажает истинный возраст длани Судьбы, но никаких объяснений причин такого божественного решения не поступило. Лишний раз напоминать ему о том, чтобы он держал язык за зубами, куратору не было необходимости. Марон понимал важность такой тайны. Ему было достаточно подтверждения со службы, чтобы снять окончательно все подозрения с девушки и попробовать рассмотреть в ней не занозу в мягком месте, а напарницу. По крайней мере, он может попытаться, а начать нужно было с небольших прояснений.

— Я веду расследование, — начал говорить он, — и, так как знать об этом всем и каждому необязательно, у меня — а теперь уже у нас — назначена встреча под предлогом налоговой проверки. Чтобы сделать хоть какие-то выводы, мне нужно неформально пообщаться с ее хозяином и осмотреть типографию, желательно во время отсутствия работников и самого начальника. Все ясно?

— Даже больше, чем тебе бы хотелось, — угрюмо ответила ему Лууна, а затем задала вопрос, который выбил у него весь воздух из легких. — Как типография связана с заговором?

Он резко обернулся, чтобы попытаться увидеть ее насквозь, но видел лишь ее искренние зеленые глаза, которые так часто встречались у дикого народа. А ведь он не придал особого значения ее невнятному и несвязному лепету, когда она торопила его и пыталась объясниться еще там, на служебной кухне. Марон шумно выдохнул, успокаивая себя и полностью отдавая себе отчет в том, что она видела больше и что она узнала больше, чем успела ему рассказать. Следовало бы ее внимательней слушать.

Лууна явно спешила, потому что дергала его за рукав пиджака, тем самым заставляя его продолжить путь. Марон не стал артачиться и даже пошел быстрее, чем мог себе позволить, помня о том, что она просила его поторопиться. Он продолжил рассказ более подробно, чем планировал изначально:

— Служба Короны установила, что именно на типографии Креолиса были напечатаны листовки, которые, подобно половой инфекции, распространяются по всем городам Ивалии.

Сказав это, Марон выраженно нахмурился. Он вдруг пожалел, что подобные, привычные в сущности, слова вырвались из его рта. Но извиняться он не будет, он грубый и неотесанный мужлан, служивый, и меняться он не собирался, даже ради загадочных кудрявых девиц. Старательно не замечая укоризненного взгляда зеленых глаз руальской чертовки, он продолжил свою речь:

— Владелец типографии — чистый и благовоспитанный аристократ. Зовут его Жорж Юзвес. Он спокойно ведет свои дела. Его основной доход идет за счет новостных газет, дополнительно он держит книжную лавку, иногда в его типографию отдаются в печать разного рода книги, открытки и, как оказалось, листовки. Господин Юзвес женат, он примерный семьянин, но детей нет. Он никогда не был замечен в противозаконной деятельности. Богами отмечен он не был, но ты же понимаешь, что это не является подтверждением его участия в разжигании общественного конфликта. Тем более участие в заговоре — дело крайне затратное, не у всех хватит средств, чтобы напечатать и распространить такое огромное количество агитационных листовок, даже у владельца собственной типографии. Либо он всего лишь посредник, либо я совершил ошибку, и Жорж Юзвес здесь не при чем.

— Нет, ошибки нет. Здесь что-то другое, но увидеть это я не успела… — заявила Лууна, при этом помахав головой из стороны в сторону, от чего ее задорные белые кудряшки зажили своей жизнью.

Марон и сам давно предполагал, что в заговоре участвует несколько заинтересованных лиц, поэтому дело стоило вести тихо, чтобы успеть переловить или хотя бы раскрыть имена всех смелых затейников до того, как они залягут на дно. Ему просто нужно было время и капельку удачи. Кто знает, возможно, кудряшка принесет ему и то, и другое.

— Марон, нам стоит поспешить, — услышал он голос Лууны, полный беспокойства.

Ему оставалось лишь согласно кивнуть, однако больше ускориться он попросту не мог. Его хромая нога работала на пределе своих возможностей.

Креолис был еще далек от столичных нововведений, и не было никакой возможности поймать пролетку. Здесь не ходил городской общественный дилижанс, не было такой необходимости. Проезжали лишь редкие экипажи местных аристократов и фермерские телеги, которым нет дела до желающих добраться до типографии как можно быстрее.

Когда Марон нервничал, то перекатывал монетку между пальцев. Во-первых, он так тренировал свою сосредоточенность, разрабатывал ловкость. Во-вторых, такое занятие отвлекало от постоянной боли разной интенсивности. Так он сделал и сейчас, чтобы хоть как-то притушить ощущение чуждого ему самому пламени в левой ноге.

— Уже за поворотом, — пробормотал Марон.

Наконец, они уперлись в здание, в котором находилась типография Креолиса, а по совместительству и книжный магазин, и приемная Господина Юзвеса. Именно сюда приносили рукописи книг, макеты газет, эскизы открыток, плакатов, афиш и так далее. Обычно типография соглашалась напечатать любой заказ, если клиент был платежеспособен. Оставалось выяснить, знал ли Господин Юзвес, как, зачем и когда распечатывались листовки с оскорблениями меченных богами и с наглыми заявлениями о притеснении людей без дара.

В компании Лууны и двух своих псов Марон прошел в книжный магазин. Звон колокольчика оповестил о приходе посетителей. Стоило им пройти, как они сразу наткнулись на сутулого, невысокого седого старичка в круглых очках на длинном носе, который расставлял свеженапечатанные произведения на стеллажи. Почтенный Господин тут же прервался от расставления новинок по полкам и обратил свой взгляд на вошедших.

— Доброе утро! Что вы хотели? — любезно спросил пожилой работник книжного магазинчика.

Старик с молчаливым неудовольствием рассмотрел двух огромных собак. Мнение пожилого мужчины о том, где должны находиться животные, легко читалось по его выражению его лица, и не для кого не осталось незамеченным и непонятым.

— Доброе утро, — быстро заговорил Марон, не желая терять время попусту. — У нас назначена встреча с Господином Юзвесом через пятнадцать минут. Собаки пойдут со мной.

Марон сразу предупредил, что собак он не оставит, на всякий случай. Учитывая его устрашающий вид, конечно же, почтенный Господин и слова не произнес против, но нашел в себе смелость спросить:

— Вам назначено?

— Да, — коротко ответил Марон.

— Пройдемте, — с чересчур наигранной и натянутой улыбкой проговорил сутулый и седой работник лавки и повел за собой посетителей до двери, замаскированной книжными стеллажами.

— Далее подниметесь по лестнице. Господин Юзвес принимает в своем кабинет. Вы не перепутаете, какая из дверей его, — сказал нам зрелый мужчина, жестом указав направление.

Марону вместе со спутницей ничего не оставалось, как проследовать туда, куда их послали. На самой первой ступеньке каменной лестницы Лууна неожиданно замерла, обернулась к Марону лицом и с обреченностью в глазах еле слышно прошептала:

— Не успели.

… Лууна… Типография Креолиса…

Такое со мной случалось не впервые. Крайне редко по метке Судьбы из божественного чертога поступали знания. Чаще всего они были неясные, нечеткие и ощущались догадками и повышенной интуицией. Как только я занесла ногу на первую ступеньку лестницы, ведущую к кабинету подозреваемого Мароном Господина Юзвеса, на все мои красные линии обрушилось чувство. И чувство это кричало о том, что время безвозвратно ушло.

Я озвучила свои ощущения вслух, но Марон не успел ничего ответить на мои слова. На верху лестничного пролета раздался громкий хлопок дверью, а затем послышались шаги бегущего в нашу сторону человека. Спустя мгновения на нас вылетел взволнованный молодой мужчина в строгом синем костюме и офисном галстуке. Он пошатывался, держась за голову и ероша свои тонкие, серые волосы, и панически завывал:

— Боги-и-и! Ужа-а-ас! Катастро-о-офа! Мертв!

В считанные мгновенья молодой человек оказался перед Мароном, но, не замечая ничего вокруг, он даже не остановился перед перегородившим ему путь мужчиной с тростью. Юноша был полностью погружен в случившуюся беду.

— Стой! — негромко, но властно приказал Марон.

Вторя его словам, Алсо и Дипер очень внушительно зарычали, тем самым возвращая воющего мужчину в реальность. Он сразу обнаружил перед собой препятствие в виде всей нашей компании. От испуга юноша попятился назад, но Марон перевел его внимание на себя.

— Что случилось? — спросил мой спутник.

Я тихонько встала поближе к нему. Безопаснее всего было за спиной у этого сурового мужчины. Он хоть был злом, но злом уже известным.

— М-м-мертв, мертв, мертв! Госпо-по-подин Юзвес м-м-мертв… — все повторял и повторял шепотом молодой человек.

Марон уверенным движением достал из внутреннего кармана своего модного пиджака удостоверение и представился:

— Следователь Марон Грун. Давай, парень, иди и показывай, что у вас тут приключилось…

Молодой человек помахал головой из стороны в сторону, словно собака, и на его лице проявилась безысходность, но следователя Марона Груна таким не проймешь. Один из псов оглушительно гавкнул, поторапливая медленно соображающего человека, чем заслужил легкую похвалу своего хозяина — тот ласково провел ладонью по лобастой голове. Юноша разморозился и поплелся в обратном направлении.

Марон быстро выудил откуда-то из вместительного пиджака небольшой блокнот, быстро начиркал записку и отправил ее вместе с огнем.

Любопытство — жуткий порок, но я не удержалась и подглядела, что же он там такого настрочил. Судя по торопливо написанным словам, тайный служащий Короны поставил в известность местный отдел расследований о том что он, Марон Грун, с этой минуты является следователем из их участка. В дополнение он просил в ультимативной форме срочно прислать в типографию группу из служебного участка, чтобы исследовать место убийства. Вот так все просто у Марона: раз — и готово. Какой же большой властью наделен этот человек?

Когда последняя искорка пламени забрала послание, Марон пробормотал, обращаясь ко мне:

— Лууна, у тебя нос растет, как у самой любопытной…

И, не оборачиваясь, Марон направился вверх по лестнице за юношей, при каждом шаге заметно опираясь на трость.

— Если ты думаешь, что мне за это стыдно, то ты ошибаешься, — прошептала я ему в спину, не отставая от него ни на шаг.

— Что ты, я уверен, что это чувство тебе не знакомо… Будь аккуратней! — все-таки предупредил он меня и тихо свистнул своим собакам.

Один из псов после команды своего хозяина теперь шел вплотную к моей юбке в горох. Кажется, у меня появился защитник. Странно, но после открытого беспокойства за мою безопасность от этого подозрительного мужчины в грудной клетке разлилось тепло и захотелось улыбнуться, но как-то обстоятельства не располагали идти, широко улыбаясь. Второй пес таким же способом устроился рядом с Мароном, которому удалось меня удивить.

На втором этаже книжного магазина располагалась приемная владельца типографии — Господина Юзвеса и проход в саму типографию. Старик-продавец правильно сказал, что здесь невозможно потеряться, каждая дверь имела табличку с обозначениями.

Дверь, ведущая в кабинет Господина Юзвеса, сейчас была настежь открыта. Только что там скрылся беспокойный молодой человек, и мы сразу же зашли за ним в кабинет. Я вошла самой последней, и мне открылась чрезвычайно отвратительная, вызывающая ужас картина, к которой я не была готова. Тошнотворный ком подкатил к горлу, и я почувствовала вкус противной горечи во рту. Я была вынуждена закрыть свои глаза, а рот прикрыть рукой, чтобы не испортить ковер в приемной. Мне пришлось глубоко задышать, чтобы успокоиться.

Марон, сообразив, что от открывшегося вида меня в лучшем случае может начать мутить, резко развернул обратно к двери с грозным окриком:

— Не смотри!

Но, несмотря на его слегка запоздалые действия, вряд ли мне удастся когда-нибудь забыть вид мертвого толстого мужчины. Его тело все еще по-королевски восседало на кресле за рабочим столом, голова была запрокинута, рот неестественно раскрыт, а из него вытекала мерзкая желто-зеленая пена. Она дотекала до его выпирающего живота, оставляя за собой мокрые отвратительные пятна на богато украшенной вычурной красной ткани костюмной тройки. Потускневшие глаза мертвеца напоминали рыбьи и пугали не меньше, чем вспененные слюни. Напомаженные темные кудри, усы и толстая золотая цепочка от карманных часов выглядели до того нелепо, что создавалось впечатление нереальности, абсурда, чьей-то злой шутки…

Для того чтобы не смотреть в сторону тела, я старательно осматривала обстановку кабинета. Здесь стояли всего лишь один стеллаж с пронумерованными подшитыми папками и два рабочих стола. Одно рабочее место было занято некогда живым Господином Юзвесом, а другое, вероятно, принадлежало испуганному молодому человеку, который, скорей всего, являлся секретарем или помощником владельца типографии. Все бумаги на столе молодого мужчины были очень аккуратно сложены, все писчие принадлежности располагались на своих местах, что вызывало сомнение в том, что секретарь, либо помощник, работал этим утром.

— Рассказывай! — голос Марона отвлек меня от изучения обстановки. — Для начала тебе следует представиться.

— Меня зовут Ро-ро-рональд Прампер, но все к-к-ко мне обращаются п-п-просто Рони. Я п-п-помощник Госпо-по-подина Юзвеса, его правая рука, с-с-секретарь, все в одном л-л-лице, — нервно заикаясь, проговорил молодой человек.

Я не оглядывалась, чтобы в поле моего зрение не попал труп, но старательно слушала, как Марон медленно обходил кабинет, что-то искал, осматривал. Тем временем одна из собак принюхивалась, а другая до сих пор терлась об мою ногу.

— Как ты обнаружил тело, Рони? — задал вопрос Марон.

Помощник Жоржа Юзвеса тяжело вздохнул и стал рассказывать, тщательно стараясь успокоиться и не заикаться:

— Сегодня утром у Г-г-господина Юзвеса была н-н-назначена всего одна встреча, я так понимаю, с В-в-вами. Я попросился прийти сегодня несколько позже обычного — прямиком к-к-к Вашему приходу. Обычно я прихожу строго к в-в-восьми утра, но сегодняшнее ут-т-тро было исключением. Я заранее отпросился у Господина Юзвеса, он был в к-к-курсе моей задержки. Стоило мне з-з-зайти в кабинет, к-к-как я сразу увидел Господина Юзвеса в таком ж-ж-же положении, как и сейчас. Я так испугался, что побежал вниз, а т-т-там уже столкнулся с В-в-вами и Вашими с-с-собаками.

— Как ты вошел в кабинет? Мы были в книжной лавке, ты не проходил мимо… — спросил Марон.

— Н-н-ну я всегда прохожу через т-т-типографское помещение, там уже вовсю кипит работа, в от-т-тличие от книжной лавки, та отк-к-крывается на час позже. В этот раз я п-п-прошел так же, п-п-по привычке, — ответил ему Рональд.

— Для чего тебе понадобилось прийти позже? — продолжал свой допрос службист Короны.

Я слышала, как его трость глухо стучит по ковру приемной, подтверждая перемещение по кабинету.

— Я н-н-не хочу об эт-т-том г-г-говорить, — очень тихо произнес Рони, еще больше нервничая и потому еще больше заикаясь.

— Придется, — небрежно бросил Марон и замолчал, ожидая, пока юноша созреет для ответа.

Много времени это не заняло, ведь помощник был сильно напуган. Я не взялась бы утверждать, что Рональда пугало больше: обстоятельства или сам следователь Марон Грун и его две ручные псины.

— У меня было свидание, — шепотом сказал Рони.

— Хорошо, — произнес Марон, — пока я не буду спрашивать тебя о подробностях. Ребята из участка снимут твои отпечатки пальцев, возьмут частичку твоей кожи и образец волос. Обследуют все здесь, а также в книжной лавке, осмотрят типографию. После этого ты сможешь отправиться к себе домой. Уходить из дома в течение суток строго запрещено. В течение этих суток кто-то из служащих Короны проведет более подробный допрос, после этого разрешается выходить, и ты сможешь продолжить жить своей обычной жизнью. Если… Речь Марона резко оборвалась, но после непродолжительной паузы он весомо ее дополнил:

— Если не окажется, что ты причастен к умерщвлению своего начальника.

— Ч-ч-что Вы… — запричитал Рони, насколько это было возможно в его исполнении. — Нет-нет. Я бы ник-к-когда. М-м-мне нравится раб-б-ботать с Господ-д-дином Юзвес-с-сом, он х-х-хороший человек. Б-б-был х-х-хорошим…

Я осмелилась оглянуться и посмотреть на беднягу Рональда, но увидела, как Марон похлопал того по плечу и строго произнес:

— Спускайся в книжную лавку, подожди службу Короны. Алсо, проследи!

В конце он дал команду своему королевском догу, который охотно потрусил за ссутулившимся юношей. Зато мне представилась возможность наконец запомнить отличия между собаками — левое ухо Дипера было полностью черным, в отличие от уха его собрата.

— Привыкла, о наилюбопытнейшая? — не поворачиваясь, спросил Марон.

Все подмечал, наглец. Я действительно уже во всю разглядывала тело без видимого отторжения и пыталась понять, что же все-таки здесь произошло (пока понимать приходилось без божественной помощи).

— Его отравили, — подсказал мне Марон, — и ты была права: если бы мы пришли на десять минут раньше, я бы успел его спасти… По долгу службы у меня с собой есть универсальный антидот. В случае Господина Юзвеса он мог бы помочь.

Марон произнес это без какого-либо сочувствия — только констатация факта. То ли он уже опытным путем знал, что не все возможно, даже если очень хочется, то ли он действительно ничего не чувствовал.

— Чем его отравили? — поинтересовалась я, разглядывая бумаги, лежащие на рабочем столе убитого владельца типографии.

Все сомнения о том, что его не убили, отпали.

Среди бумаг пока попадались лишь договора и счета. Ничего из того, что могло зацепить мое внимание. Я предусмотрительно не прикасалась к документам и пальцем, только осматривала глазами.

— Это сок лактусовой кромовни́ки, если судить по образовавшейся характерной пленке на глазах и вываливающейся изо рта желто-зеленой пены… Опасная, хочу заметить, ягода. Достать ее не так-то просто, но возможно, если знать где. Официальное подтверждение моих домыслов никто не отменял, поэтому придется ждать заключения специалистов, — буднично произнес Марон, а в заключении речи посмотрел в мои глаза.

От его зловещего и обещающего расплату убийце вида меня пробрала дрожь. Я инстинктивно обхватила себя руками и нервно переступила с ноги на ногу. Не хотела бы я знакомиться ближе с таким Мароном, с меня вполне достаточно общения с его не самой воспитанной стороной.

Он заметил мои бесконтрольные действия, и они даже повлияли на него. Это было несколько странным и удивительным. Марон поморщился, будто только что съел листик лимонника, и выражение его лица сменилось на более-менее нейтральное и перестало вызывать желание последовать за помощником почившего Господина Юзвеса как можно быстрее. Марон, сделав вид, будто ничего такого и не произошло, продолжил пояснять мне происходящие вокруг обстоятельства:

— Яд из лактусовой кромовники отсроченного действия, соответственно, смертельная добавка попала ему в рот еще утром. Для начала проверим домашних… — заключив это, он снова пристально посмотрел на меня, что-то взвешивая и решая про себя. — Хоть мне и искренне жаль Жоржа Юзвеса, но какое же удачное стечение обстоятельств для расследования.

— Я тебя поняла, — еле слышно ответила я, отметив в уме, что этот человек страшен, невероятно циничен и бездушно холоден.

Мысли о внутренней и пугающей натуре Марона прервали появившиеся служащие в форме законников из Креольского участка правосудия. Двое мужчин были одеты в синюю униформу с красными эполетами и красной же оторочкой по краю мундира и в белые перчатки. В общем-то, таким образом выглядели все службисты в Ивалии, находящиеся при исполнении. Как только местные службисты увидели Марона, они тут же поприветствовали его по-военному, а брюнет с лихими усами и длинными носом, держащий в одной руке черный кофр, произнес, присвистнув:

— Ба-а-а, да у нас тут покойничек!

Я поморщилась от произнесенной им вульгарной фразы.

Напарником усатого и аккуратного брюнета была полная его противоположность. Это был смазливый зеленоглазый блондин с отросшими волосами, которые небрежно топорщились в разные стороны, придавая мнимую несерьезность его облику. Блондин улыбнулся уголком губ и томно, что было неуместно в сложившихся обстоятельствах, сказал:

— Крег! Ты ведешь себя крайне неприлично в присутствии дамы!

Оба напарника засмеялись, да так беззаботно, что это вызвало у меня неприкрытое неприятие. Но стоило им заметить, с каким осуждением и даже отвращением за ними наблюдает Марон, как их смех резко оборвался. Мужчины в синей униформе вытянулись по струнке и чуть ли повторно не отдали честь, но вовремя остановились. Марон не сказал ни единого слова о неподобающем и даже оскорбляющем поведении, он начал раздавать указания: где, что, как взять для исследования и куда отправить; за кем проследовать; кого допросить и в каком порядке; какие документы оформить, а какие предоставить ему лично в руки; на что обратить особое внимание и так далее и тому подобное.

С каждой добавляемой фразой и блондин, и брюнет все больше бледнели, в конце даже позеленели. В данный момент он не просто их распекал, как провинившихся малышей, совсем нет, он убивал их взглядом особо медленно и очень мучительно.

Конец ознакомительного фрагмента.