Темные отражения. В лучах заката

Александра Бракен, 2014

Неизвестный вирус поразил детей и подростков. В живых остался только каждый десятый. Но кто они теперь – изгои, запертые в лагерях? Все еще люди? Или мутанты, наделенные сверхспособностями? Руби не мечтала о суперспособностях, но теперь они у нее есть. И каждый день с их помощью она спасает других и выживает сама. Рискуя жизнью, Руби отправляется на поиски информации о страшной эпидемии, которая сломала жизнь миллионам людей и расколола страну на два лагеря. Пережив в Нью-Йорке атаку правительственных войск, Руби и группа сопротивленцев продолжают борьбу. По всей стране тысячи детей с необычными способностями томятся в заточении. Они должны обрести свободу. Руби сделает всё, чтобы помочь тем, кого любит.

Глава седьмая

Коул не произнес ни слова, пока мы не вышли в коридор и между нами и сыном президента не оказалось несколько дверей. И все равно он казался погруженным в собственные мысли, его светлые брови сошлись на переносице, а руки были скрещены на груди.

— Ты слышал, что сказал Клэнси? — уточнила я.

Он кивнул.

— Через маленькую решетку под наблюдательным окном.

— До того, как нас атаковали, ты не слышал ничего нового о Термонде? — спросила я. — По штаб-квартире не гуляли никакие слухи?

— Я-то надеялся, ты поняла, что он имел в виду, — ответил Коул. — Я изучу этот вопрос.

Дети тянулись в бывшую комнату отдыха, ту, что слева от лестницы — там накрыли ужин. Коул явно хотел смыться в бывший кабинет Албана, но я поймала его за руку.

— Мы собираемся обсудить план насчет лагерей?

— Не сегодня, — он помотал головой. — Мы еще ждем прибытия минимум двух машин, и я хочу сделать несколько звонков по старым контактам насчет продовольствия. Самое важное сейчас — обустроить это место. Если не сможем обеспечить детям чистую одежду и горячую еду, кто поверит, что мы вообще на что-то способны. Я попросил кое-кого из Зеленых подумать о стратегии: как бы они провернули нападение на лагерь. А еще мы все должны отдохнуть. Потому что скоро все начнется.

Махнув мне рукой, Коул скрылся за дверью, которая вела в другой коридор. Я тоже помахала ему в ответ и двинулась на запах соуса для спагетти — в комнату отдыха, где аккуратными рядами были расставлены складные столы и стулья. Откуда-то взялся и маленький радиоприемник. Его поставили на потертый бильярдный стол, который не забрали — какая щедрость! — агенты. Рядом с приемником обнаружились два больших стакана со столовыми приборами и удручающе низкая стопка бумажных тарелок.

Прошло всего несколько часов, и Ранчо начало казаться… чистым. По коридорам нижнего этажа гуляло эхо от грохота стиральных машинок и сушилок, которые, кажется, работали весь день. Я вдруг увидела, что плитки пола выглядят скорее белыми, чем желтыми. И когда я вошла в ванную, чтобы сполоснуть лицо, на коже не остались брызги ржавой воды. Пахло хлоркой. Чистящими средствами. В этом было что-то… почти домашнее.

К двери кнопками были приколоты два листка бумаги. Я сразу узнала почерк Лиама, но не сразу сообразила, что это за таблицы и почему рядом с каждой висит на нитке огрызок карандаша. Это был график дежурств с указанием обязанностей: стирка, уборка, готовка еды. Под каждом заголовком — список имен. Это было так в духе Лиама.

Он сам, Толстяк, Вайда и Зу сидели за отдельным столом, склонив головы друг к другу. Вайда заметила меня первой и тут же замолчала, откинулась назад и снова непринужденно взяла вилку. Закончив накладывать себе макароны, я направилась к ним.

— Что происходит? — Подтащив стул, я устроилась рядом с Лиамом. — Я видела график дежурств — почему ты не сказал мне раньше, чтобы я тоже могла записаться.

Лиам поднял взгляд от своего блокнота. Проследив за движением его руки, я увидела последовательность цифр — уравнения, которые он, кажется, пытался решить.

— Все в порядке. Ты занята другими вещами.

Другими вещами, в число которых, к сожалению, не входила возможность оказаться в кладовке с ним наедине.

— Что это? — спросила я, наклонившись, чтобы получше разглядеть, чем он занят.

Парень грустно улыбнулся.

— Пытаюсь вычислить, когда именно у нас кончится еда. Я подумал о городах, что поблизости. Наверняка есть места, куда мы можем отправиться за припасами, особо не рискуя наткнуться на местных жителей.

— Коул сказал, что возьмет это на себя, — сообщила я.

Лиам хмыкнул.

Эта реакция заставила меня возмутиться.

— Покидать Ранчо прямо сейчас слишком опасно. Он позаботится об этом.

Зу уставилась на меня. На ее лице была написана тревога. Я показала ей глазами на тарелку с макаронами, но девочка к ним даже не притронулась.

— Мы можем выйти наружу, — настаивал Лиам. — Ты, я, Ви. Черт, держу пари, Кайли тоже пойдет — как в старые времена.

Протянув руку, Зу схватила Лиама за предплечье, придавив его к столу. Расширив глаза, девочка, не переставая, качала головой. Ему не разрешалось уходить. Она не собиралась его отпускать. И втайне я была рада, что именно она ему это сказала, потому что я была с ней полностью согласна. Я хотела, чтобы Лиам оставался здесь, в безопасности, где ему ничто не причинит вреда.

— Я уже сто раз это делал, — мягко напомнил он ей. — Что тебя так напугало?

Зу отпустила его руку и съежилась на своем стуле, что было совсем на нее не похоже. Я начала было спрашивать девочку, что происходит, но тут меня прервал недовольный возглас.

— О, не стоит беспокоиться. Я даже не проголодался! — взорвался Толстяк, отпихивая от себя миску с остатками макарон. На его рубашке было больше соуса, чем в тарелке. Оказалось, что довольно сложно донести вилку со скользкими макаронинами до рта, когда в зрительно-моторной координации не хватает зрительной части.

Я покосилась на Вайду, удивленная тем, что она не стала добивать его. Вся комната была наполнена радостной болтовней и смехом. Из-за этого молчание Вайды напрягало еще сильнее.

— Напрасно ты выбросил старые линзы. Они не так уж сильно потрескались.

— А что мне еще было делать? — возмутился Толстяк. — Скотчем их к лицу приклеить? Ходить, держа одну перед глазом как увеличительное стекло?

— Может, так было бы лучше, чем угрюмо бродить вслепую, натыкаясь на все подряд? — спросила я. Недавно парень вышел из себя и в бессильном раздражении швырнул то, что осталось от очков, в мусорку. Я выудила их оттуда и положила рядом с кроватью — вдруг он все же успокоится и снова будет способен мыслить разумно. — Мы можем попросить Коула добавить очки в список нужных вещей, — предложила я.

— Линзы делали по рецепту, — бросил Толстяк. — Даже если мы найдем возможность их сделать, я понятия не имею, какие нужны. Очки для чтения недостаточно сильные, и у меня болит голова, когда я ношу их слишком долго…

Не поднимая взгляда от своей тарелки с макаронами, Вайда что-то пихнула ему через стол. Должно быть, Толстяк решил, что это какой-то столовый прибор, иначе сразу вцепился бы в очки.

Оправа была примерно того же размера и формы, что и прежняя. Линзы из нее слегка торчали (было бы смешно думать, что все подойдет идеально), но не выпадали, держались прочно. Я раскрыла оправу и надела ее на Толстяка, который удивленно отпрянул, недоверчиво ощупывая очки.

— Погоди… что… это… они…

— Не обделайся от счастья, — буркнула Вайда, с небрежным видом собирая спагетти вилкой. — У Долли были запасные очки для чтения, и она помогла вставить в них твои линзы. Они выглядят такими же идиотскими, как и старые, но, по крайней мере, ты что-то в них видишь.

Мы с Толстяком потрясенно уставились на нее.

— Ви… — начала я.

— Что? — Ее голос взлетел вверх, и в нем прозвучал вызов. Словно Вайда скорее защищалась, чем злилась. — Я устала быть его собакой-поводырем. И я чувствовала себя сволочью, когда меня все время смешило, если он спотыкался или натыкался на что-то… а мне не нравится постоянно чувствовать себя сволочью, понятно?

— Сложно идти против своей природы… — начал было Толстяк.

— Это он так говорит «спасибо», — мгновенно вмешалась я. — Ви, это было действительно очень любезно.

— Ага, ладно.

Ничего себе, она и правда смутилась. И я принялась жевать макароны, чтобы скрыть улыбку.

— Я не спасла голодающих детей Африки или что-то вроде того. Если он разобьет и эту пару, значит, он полный лузер.

— Погоди, что? — потрясенный голос Лиама ворвался в наш разговор. Он придвинул к себе листок бумаги, на котором Зу писала ему записки. — Уверена? Я имею в виду, в положительном смысле. Почему ты мне раньше не сказала?

Зу потянулась через стол и снова выхватила листок у него из рук. У парня не хватило терпения подождать, пока она закончит, и он неловко извернулся над столом, чтобы прочитать, что пишет девочка.

Я думала, ты уйдешь, отправишься искать их. Прости.

— Понятно, — вздохнул Лиам, схватившись руками за голову. — Я бы не ушел. И не уйду. Тебе не за что извиняться. Я понимаю. Но ты уверена? Тебе не показалось?..

Внезапно он застыл, словно от прочитанного ему стало не по себе.

— Это на нее похоже… Но как это вообще случилось? Что ты делала в Аризоне?

Толстяк помахал рукой перед лицом друга.

— Не хочешь поделиться?

— Зу… — Лиам прижал к горлу кулак и с силой потер кожу. — Кажется, на пути в Калифорнию Зу встретила мою мать… Я пытаюсь сообразить, где все это время они скрывались.

Зу, по-прежнему бледная, пристально смотрела на Лиама, будто не поверила в его обещание. Я откинулась на спинку стула, ощущая, как искра беспокойства во мне разрасталась во всепожирающее пламя. Для нас всегда было главным — держаться вместе, вчетвером, как одна команда. Мы редко разделялись, и даже тогда никто не оставался в одиночестве. Я могла понять ее потребность снова ощутить это содружество, желание нагнать упущенное. Когда я видела ее отчаяние, то, как она постоянно следит за нами — будто хочет убедиться, что мы все еще здесь, у меня разрывалось сердце.

Что с ней произошло? Пугаться или о чем-то волноваться было не в характере Зу. Во всяком случае, я этого в ней никогда не замечала. Кто-то сделал это с ней, превратив в сплошной комок нервов. Содрал защитный слой кожи, оставив незаживающую открытую рану.

— После того, как ты унес свою глупую задницу из того лагеря, у них на хвосте наверняка повисли ищейки Грея, — уточнила Вайда со свойственной ей чуткостью.

— Почему Аризона? — спросила я. — Или вы решили, что выбор другого места должен быть случайным.

Зу что-то снова яростно строчила, недовольно поднимая взгляд, когда мы слишком над ней нависали. Сдаваясь, Лиам поднял руки.

— Как вам будет угодно, мадам.

Девочка закончила писать, и прочитанное меня просто ошеломило. И судя по тому, как еще больше побледнел Лиам, он тоже ожидал совсем иного.

Они прячут детей в доме — защищают их. Она назвалась Деллой Гудкайнд, как ты и говорил. И я знаю, что это была она, потому что она выглядит и говорит как ты. Я сказала ей, что ты в безопасности.

— О, боже, — выдохнул Толстяк, когда я пихнула к нему страничку. — Почему я не удивлен? У тебя вся семья сумасшедшая, будто с дерева свалились, стукнувшись по пути об каждую ветку.

Зу осуждающе постучала карандашом по кончику носа и продолжила заполнять страницу своим округлым почерком.

У нас было лишь несколько минут, но она была действительно очень мила.

Сейчас у Лиама был вид голодного ребенка, который ходит кругами мимо чей-то корзины для пикника.

— Она говорила что-то еще? Гарри тоже был там с ней? Ты сказала, она помогала детям, но спросила ли она тебя, хочешь ли ты остаться? Или других девочек? Так вот, куда делся Тэлон?

— На какой из этих вопросов ей ответить первым? — спросил Толстяк. — Потому что за две секунды ты задал сразу десяток.

Зу отшатнулась, вжавшись в стул. Карандаш покатился по столу, упал ей на колени, и она опустила глаза вниз — на пальцы, которые мяли край рубашки.

— Кайли обмолвилась, что Тэлон не добрался до Калифорнии, — осторожно заговорила я. — Его ранили? Или он?..

— Или парнишка загнулся? — жестко закончила Вайда. — Ах, простите. Или предполагается, что я буду вести себя, как и остальные, и с тобой сюсюкаться и подслащивать пилюлю? Или ты уже большая девочка?

Лиам покраснел от гнева.

— Достаточно…

— Ты понятия не имеешь, о чем вообще говоришь! — проревел Толстяк.

— Это нечестно… — начала я.

Единственным человеком, которого эта ситуация, похоже, даже не задела, который вообще не выказал никаких эмоций, — была сама Зу. Несколько секунд она пристально смотрела на Вайду, отвечая на ее тяжелый взгляд таким же. Потом вернулась к своему листу бумаги и снова принялась быстро писать. Лиам и Толстяк излучали молчаливое негодование.

Зу снова подняла лист бумаги, на этот раз повернув его так, чтобы даже Вайда смогла прочитать написанное.

Нас догнали охотники за головами, и он погиб, когда мы попали в аварию. Один друг помог мне добраться в Калифорнию, когда я отстала от остальных.

Я тихонько вздохнула и закрыла глаза, отчаянно пытаясь думать о том, как это случилось. Ох… Тэлон. Он не заслужил этого. Никто не заслуживает.

— Друг? — выделил это слово Толстяк. — Еще один ребенок?

Сузуми покачала головой и только.

— Взрослый? За рулем был взрослый? — Лиам провел по лицу руками. — Когда я представляю эту картину, она пугает меня до усрачки. Нам не следовало разделяться. Никогда. Никогда. Господи. Ты не боялась, что он тебя сдаст?

Зу была такой неподвижной, такой бледной, что мне в какой-то момент показалось, что она перестала дышать. Девочка подняла взгляд к потолку и быстро заморгала, будто пытаясь сдержать подступающие слезы.

— Она хорошо разбирается в людях, — сказала я, обнимая Зу за плечи. Какая же она маленькая! Тонкие, словно птичьи, острые косточки выпятились еще больше от голода и стресса.

— И как именно ты пришла к этому выводу? — поинтересовался Толстяк, поправляя очки. — Потому что она впустила тебя в фургон, а не захлопнула дверь, оставив тебя снаружи?

— Именно, — кивнул Лиам. — Мне кажется, я припоминаю, что кое-кто предлагал голосовать, чтобы выгнать Руби.

— Ага! — сказала я. — Огромное тебе спасибо. Ты пытался высадить меня на какой-то неизвестной дороге.

— Прости, что хотел позаботиться обо всей группе! — обиженно бросил Толстяк.

Зу снова начала что-то писать, но Вайда вырвала лист бумаги у нее из пальцев, махнула им перед глазами у девочки и разорвала прямо посередине.

— Если ты хочешь что-то сказать, так, черт побери, скажи это.

С громким скрежетом Вайда отодвинула стул, прихватив с собой тарелку. Я видела, чего ей стоит сдерживаться, по ее неподвижному задранному подбородку и отведенным назад плечам. На какой-то момент перед глазами вдруг замелькали кадры из старых мультфильмов, которые мы с родителями смотрели по выходным, — то, как, пожирая запал, к груде динамита несется искра.

Лучше бы я за ней не ходила.

— Ви! — позвала я, переходя на бег, чтобы ее догнать. Девушка — сочетание напрягшихся мышц и яростной силы — уже спускалась по лестнице на нижний уровень. Куда она вообще собралась?

— Вайда?

Я схватила ее за руку, но Вайда отшвырнула меня — достаточно сильно, чтобы я ударилась о стену. Вспышка боли пронизала мое плечо, но я не отступила. Верхняя губа Вайды была злобно изогнута. И все же, когда девушка поняла, что сделала, лицо ее немного смягчилось.

— Лучше убирайся отсюда, — буркнула она.

И тут я догадалась, что Ви просто пыталась уйти из комнаты. От нас.

— Не сейчас, — ответила я. — Что происходит? Поговори со мной.

Вайда отвернулась и зашагала прочь от меня, но вдруг резко повернула назад. Кажется, я снова ошиблась. И основательно.

— А ты не можешь оставить все как есть, а?! — рявкнула она. — Ты не в состоянии просто позволить человеку самому разобраться с его собственным дерьмом! Это даже смешно потому, что ты со своим-то не можешь разобраться.

— Обещаю над этим поработать — чтобы меньше заботиться о других, — сказала я.

В этот момент в коридоре показался Зак — он шел в нашу сторону, избегая смотреть в тот угол, куда мы забились. А мы обе одновременно повернулись к нему спиной. Подождав, пока стихнут его шаги, Вайда резко выдохнула.

— Знаешь, я действительно думала, что ты и я… — Она запнулась на полуслове, а потом натянуто рассмеялась. — Забудь. Почему это тебя вообще волнует?

Конец ознакомительного фрагмента.