Стрингер. Русские forever. Остросюжетная проза

Александр Ярушкин

Владелец автомастерской в Сан-Франциско Олег Куприянов в прошлой, доамериканской жизни работал в уголовном розыске. С легкой руки журналиста-стрингера Дениса Гребски, помогая ему в расследованиях, Куприянов получил лицензию частного детектива… Похищенный американский муж молодой русской женщины, похитители, неожиданно заговорившие по-русски, пропавшие 3 миллиона долларов и обвинение в их краже. С этим приходится столкнуться Олегу, взявшемуся за своё первое крупное дело в качестве детектива.

Глава 1

1

Допрашивали их, естественно, по отдельности. В разных комнатах и разные люди. Конечно, официально эта игра в «спрашивайте-отвечаем» допросом не именовалась. Никто частного детектива Олега Куприянова и его клиентку Полину Маркус не арестовывал, прав не зачитывал и позвонить адвокату не предлагал, но суть от этого не менялась: — «А расскажите-ка нам, уважаемые, чего это вы средь бела дня устраиваете драку в людном месте, размахиваете страхолюдным пистолетом и так расстраиваетесь, увидев, что нападавшие, одетые почему-то в форму дорожной полиции штата Невада, удаляются на лодке с вашими вещами? А, кстати, что, вы говорите, было в сумке и чемодане?»

У частных детективов, как и у врачей, дающих клятву Гиппократа, есть свой моральный кодекс, основной закон которого гласит: «Когда речь заходит о деле клиенте, держи язык за зубами». Но клиент, вернее, клиентка, в соседней комнате, всхлипывая и утирая слезы, наверняка все уже рассказала, тут Куприянов в способностях своих американских коллег не сомневался. Да и дело, для которого частный детектив был нанят, можно было считать законченным. Неудачно, но законченным. Так что этическими головоломками Олег Куприянов мучился недолго и подробно рассказал беседующему с ним детективу Цезарю Лопесу, невысокому усатому толстяку с распущенным галстуком и темными пятнами пота подмышками, все обстоятельства дела.

Услышав, что в чемодане и сумке была сущая ерунда — три миллиона долларов наличными, детектив Цезарь Лопес звучно крякнул, вспотел и потянулся к лежащей на столе пачке куприяновских сигарет, хотя уже пару дней как по совету врача пытался совладать с этой скверной привычкой.

— Дорогой Олег, — проникновенно начал Цезарь Лопес, с удовольствием окутываясь клубами дыма, — мы не первый год знакомы… И каждый раз ты мне преподносишь сюрпризы… Разве ты не знаешь, что похищение человека — это федеральное преступление? Ты просто обязан был сообщить нам или в ФБР и уговорить клиентку сотрудничать…

Куприянов, тоже закуривая, пожал плечами.

— Я работал на клиентку, а ее желанием было уладить это дело по-тихому, без полиции, ФБР…

— Желание, желание… — недовольно пробурчал детектив Лопес. — А что теперь? Ты понимаешь, что влип в дерьмо по самые уши. Ты это понимаешь?

— Понимаю, — Куприянов покаянно склонил голову. — Я пытался убедить Полину в необходимости участия полиции… Честно, пытался! Она была категорически против. Мнение клиента — закон для частного детектива…

— Давно ты стал таким законопослушным? — с легким прищуром и ироническими нотками в голосе поинтересовался Лопес.

Куприянов сердито вскинулся, но справился с собой, понимая, что детектив Лопес прав и спорить тут бесполезно: вляпался по самые уши. Он угрюмо повторил то, что уже говорил детективу несколько раз:

— Моя задача была ограничена рамками переговоров с похитителями и помощью в непосредственной передаче выкупа. Этим я и занимался…

Цезарь Лопес хмыкнул, не скрывая язвительности, проговорил:

— Прямо скажем, добился ты немногого… — он по-свойски подмигнул Куприянову. — Надеюсь, гонорар стоил того, чтобы влезать в это дело?

Куприянов не ответил, сделав вид, что не расслышал вопроса.

С Цезарем Лопесом его связывало давнее знакомство, и время от времени они оказывали друг другу услуги, но вот размер гонорара частного детектива — это не та тема, которую стоит обсуждать с полицейским, даже если он тебе приятель.

Сообразив, что ответа он не услышит, детектив Лопес, придвигая лежащий на столе диктофон ближе к Олегу, перевел разговор в другое русло:

— Расскажи-ка мне еще раз про этих полицейских. Они вышли из катера?

Куприянов покачал головой:

— Этого я не видел, потому что смотрел на приближающуюся лодку с Томасом на борту. Когда я обернулся, они уже стояли позади меня… — он помолчал, припоминая детали. — Тот, с пистолетом, был чуть ниже меня. Белый, брюнет лет тридцати, говорил по-английски очень чисто и без акцента. А двое других… Они вообще не произнесли ни слова, вот только получив от Полины коленом в пах, один из них выругался по-русски…

— По-русски? — заинтересованно переспросил Цезарь Лопес. — Что же ты молчал?! Он был русский?

— Вполне вероятно. То, что он сказал, было сказано на чистом русском и, надо признать, очень к месту, — Куприянов невесело улыбнулся. — Стараниями русского писателя Семенова и артиста Тихонова все знают, что когда женщины рожают, они кричат на родном языке. Так вот, когда мужчину пинают по яйцам, он тоже забывает все языки, кроме родного…

Детектив Лопес понимающе кивнул, ожидая продолжение рассказа, но Куприянов был вынужден разочаровать его.

— Вот, в общем-то, и все, — развел он руками. — Потом меня вырубили, — он огорченно потрогал тупо пульсирующую шишку на голове, — а когда я очнулся, катер с нашим чемоданом и сумкой был уже метрах в трехстах с лишним от берега… Стрелять я не стал.

— А похитители, которые были с Томасом? — спросил детектив Лопес. — Ты их смог рассмотреть?

— Нет, — уныло отозвался Куприянов. — Далеко было…

— Рассказывай… рассказывай, — увидев, что Куприянов снова замолчал, нетерпеливо подстегнул его Лопес. — Что приключилось дальше?

Куприянов загасил сигарету, посмотрел на детектива.

— Увидев, что происходит, они развернули лодку и направились в сторону залива, — сказал он. — Я видел только, как Томас, похищенный муж Полины, ударил там кого-то на корме, но другой его сбил с ног…

— Почему ты решил, что это был её муж?

— Полина его узнала, махала ему рукой, а он махнул ей в ответ, — устало пояснил Куприянов. — Я уже говорил… Вернее, когда лодка стала приближаться, он замахал руками, а она ему ответила…

Цезарь Лопес удивился:

— У него не были связаны руки?

— Не были, — подтвердил Куприянов, пожимая плечами.

— Тебе это не кажется странным? — упираясь ладонями в край стола, поинтересовался Цезарь Лопес. — Похитители везут похищенного ими человека, чтобы поменять его на три миллиона наличными, и не связывают ему руки и даже не завязывают глаза… Разве они не понимают, что первое, что он сделает, получив свободу, это заявит в полицию и сможет их опознать?

Куприянов был вынужден снова пожать плечами.

— Сейчас кажется, — соглашаясь с разумностью рассуждений детектива, проговорил он. — А тогда, честно говоря, мне было не до этого…

— И всё-таки, — с прищуром посмотрел на него Цезарь Лопес. — Почему они были так беспечны?

— Почему? — переспросил Куприянов, на секунду замолчал, выдал предположение, давно уже крутившееся у него в голове. — Да потому, что они не собирались его отпускать живым… Или у них имелся готовый вариант отхода и они были уверены, что их не найдут… Я так понимаю. Правда, могут быть и другие варианты.

Цезарь Лопес взглянул на него с интересом.

— Мне тоже так кажется… — добродушно усмехнулся он. — Тем более, Олег, тем более… Если у тебя возникали подобные мысли, мне непонятен твой столь легковесный подход к делу… Надеялся, что пронесет, что всё будет гладко?

Куприянову ничего другого не оставалось, как опустить голову. Прав был Цезарь Лопес, совершенно прав. Как-то уж очень успокоено воспринял Олег свое задание и доверился доводам клиентки, хотя и грызли его всё время сомнения.

— Справедливое замечание, детектив, — покаянно покачав головой, проговорил Куприянов и по-русски добавил: — И на старуху бывает проруха…

— Что? — подозрительно вскинулся Цезарь Лопес, напряг свои, почерпнутые на курсах, знания русского языка, переспросил: — Какая еще старая женщина?! Кого ты имеешь в виду?

Куприянов горько усмехнулся:

— Русская поговорка, весьма подходящая к данной ситуации, но перевести сложно…

— Ну-ну… — проворчал детектив Лопес.

Он явно хотел сказать что-то еще, но дверь открылась, и на пороге появился высокий чернокожий мужчина в безупречном сером костюме, белой, идеально отутюженной рубашке и тщательно повязанном галстуке.

Куприянов знал его и весьма неплохо, поскольку им уже приходилось сталкиваться, когда специальный агент ФБР Берри Вайт занимался делом, в котором были замешаны представители русской мафии и украинские политики.

Да и совсем недавно — Интернет порно. Вставить кусок об этом.

— Приветствую вас, агент, — вежливо приподнялся на стуле Куприянов, раздумывая, стоит ли в его сегодняшнем состоянии, подавать руку представителю федеральных властей, чтобы не поставить того в неловкое положение.

— Добрый вечер, — белозубо улыбнулся агент Вайт, пожав руку детективу Лопесу и без всяких сомнений крепко стискивая ладонь Куприянова. Потом внимательно и как показалось Куприянову, изучающе, взглянул на него.

— Что-нибудь еще случилось? — попытался пошутить тот.

— Я был в соседней комнате, где допрашивают вашу клиентку, Куприянов… — произнес агент Вайт и замолчал, заставив и Олега, и детектива Лопеса выжидательно уставиться на него.

— И что? — первым не выдержал Цезарь Лопес.

Берри Вайт, не спуская глаз с Куприянова, протянул детективу лист бумаги. Детектив Лопес быстро прочитал записку, задумчиво пожевал полными губами, опустился на стул, внимательно посмотрел на Куприянова. Не понимая, что происходит, Олег, в ожидании разъяснений, переводил взгляд с одного собеседника на другого.

Фэбээровец молчал, явно предполагая, что коллега из полиции самостоятельно озвучит полученную информацию. Лопес недовольно повел плечом, покосился на агента Вайта и с сочувствием глянул на Куприянова.

— Думаю, у тебя могут быть серьёзные проблемы, парень, — наконец сказал детектив Лопес. — Твоя клиентка собирается выдвинуть против тебя обвинение в похищении трех миллионов долларов, предназначенных для выкупа ее мужа… Вернее, уже выдвинула.

Куприянов застыл на стуле, пытаясь сообразить, шутка ли это или представители властей говорят серьезно. Агент Вайт решил помочь своему полицейскому коллеге, проговорил, не спуская взгляда с окаменевшего лица Куприянова:

— Полина Маркус утверждает, что о похищении Томаса Маркуса, кроме нее и тебя, знал только адвокат её мужа.

— Несколько минут назад я сказал детективу Лопесу тоже самое, — каким-то не своим голосом отозвался Куприянов.

— О дате, времени и месте передачи денег — адвокат не имел понятия. Об этом — было известно лишь вам, Олег… — виновато развел руками агент Берри Вайт, не сводя внимательного взгляда с онемевшего от неожиданности Куприянова. — Следовательно, считает ваша клиентка, только вы могли организовать появление подставных полицейских, говорящих, к тому же, по-русски…

Видя, что частный детектив продолжает молчать, Цезарь Лопес сочувственно посоветовал:

— Если у тебя нет адвоката, Олег, советую обзавестись.

— Ни хрена себе коврижки! — наконец выдохнул Куприянов, приходя в себя после оцепенения, вызванного услышанным. — Вот сучка!

Поскольку сказано это было по-русски, Цезарь Лопес, хоть и ходил на курсы по изучению русского языка, ничего не понял и попросил:

— Переведи!

Агент Берри Вайт усмехнулся:

— Что бы вы сами сказали, услышав такие обвинения?

— Перевода не надо, — после секундного размышления согласился Лопес.

— Рассказывайте всё с самого начала, — опускаясь на стул, проговорил агент Вайт и, заметив, что Куприянов явно хочет возразить, остановил его жестом руки: — Для меня. Попробуем разобраться вместе.

Обреченно вздохнув, Куприянов начал:

— Три дня назад я был в своем офисе…

2

Внутри мастерской царили прохлада и сумрак, особенно ощутимые после залитой солнечным светом улицы. Пахло резиной, маслом и железом. На трех подъемниках пусть тесно, но разместились машины в разном состоянии разобранности. Около них копошились чумазые механики в темно-синих комбинезонах. Наум восседал на старом стуле за обшарпанным столом и огрызком простого карандаша деловито вносил записи в большую конторскую книгу. Сколько Олег ни уговаривал старого мастера вести клиентскую базу на компьютере, примостившемся здесь же, на краю стола, каждый раз натыкался на молчаливое, но упорное сопротивление.

Увидев вошедшего хозяина, Наум степенно встал со стула, протянул крепкую широкую ладонь.

— Приветствую, — низким голосом сказал он, пожимая руку Куприянова.

— Опять на бумажке пишешь? — укоризненно осведомился Олег.

— Так привычнее же, — с чуть виноватой улыбкой отозвался Наум. — Не верю я в эту технику, хоть стреляй меня… Все у меня тут под рукой, все видно, а там, — он кивнул на компьютер, — поди-разберись.

Куприянов усмехнулся и махнул рукой. Спорить с мастером было делом неблагодарным. В этом Олег уже успел убедиться, не первый год Наум у него работал.

— Добрый день! — раздался от входа чуть глуховатый женский голос. — Подскажите, где я могу найти Олега Куприянова?

Посетительница говорила по-русски, что в принципе, было в этом районе города в порядке вещей, и Куприянов больше бы удивился, если бы она заговорила на английском.

Куприянов обернулся и почувствовал легкий тревожный укол в сердце, разглядев темный абрис женской фигуры у входа в мастерскую. Силуэт был словно вырезан из темной бумаги и наклеен на ослепительный белый лист дверного проема. Работая ножницами, искусный художник изо всех сил старался избегать прямых линий и углов, и в результате у него получилось нечто удивительно изящное и хрупкое.

— Уже нашли. Я и есть Куприянов, — сказал Олег почему-то сразу севшим голосом, направляясь к выходу. — Чем я могу вам помочь?

— Я заходила к вам в офис, там открыто, но вас нет… — Девушка качнулась в его сторону. Олег автоматически придержал ее за руку, почувствовав сквозь тонкую ткань блузки теплоту ее кожи и окутывающий молодую женщину тонкий незнакомый аромат духов.

— Слушаю вас, — чуточку отстранившись, произнес Куприянов.

— Вы должны мне помочь, — проговорила девушка, в упор глядя на частного детектива огромными чуть припухшими глазами, в которых влажно поблескивали готовые брызнуть слезы. — Меня зовут Полина Валихновская, вернее — Полина Маркус… Если вы мне не поможете, они убьют моего мужа — Томаса…

Успокоив девушку, Куприянов провел её в свой офис, усадил и стал внимательно слушать.

–…У меня здесь нет ни единой родной души… кроме Томаса. Если с ним что-нибудь случится…

Несоответствие внешности и голоса обескураживали.

Выслушивая Полину, Куприянов машинально покрывал лист бумаги квадратиками и кружочками. Рисунок на самом деле ничего не означал, но избавлял частного детектива от необходимости смотреть на молодую женщину. Голос у нее низкий и глубокий, с легким намеком на хрипотцу, голос зрелой женщины, может быть, даже матери, но стоило поднять глаза, и оказывалось, что в кресле сидит совсем юная девушка с великолепной фигурой, короткой стрижкой, припухшим, чуть великоватым ртом и огромными голубыми глазами под четко очерченными густыми бровями.

Во время ее рассказа Олег Куприянов никак не мог избавиться от чувства недоумения, смешанного с легкой горечью. Что могло заставить эту красавицу, а Полина, несомненно, была красива красотой нестандартной и редкой, два года назад выйти замуж за шестидесятипятилетнего владельца питомника растений неподалеку от Форта Росс? Трудно поверить, что это чудо не смогло найти достойную пару в родном Новосибирске…

Куприянов оторвал взгляд от исчерканного листа бумаги, посмотрел на Полину.

Вы хотите, чтобы я нашел похитителей?

Девчонка испуганно замотала головой, а женщина спокойно сказала:

— Нет… Я хочу, чтобы вы помогли мне передать им деньги и были моим, ну… телохранителем, что ли… И еще, я боюсь, что не все понимаю из того, что они говорят… А предстоит договариваться о месте передачи выкупа. Я не хочу рисковать жизнью Томаса!

Куприянов нарисовал на бумажке жирный вопрос, спросил:

А почему вы не обратились в полицию или ФБР?

Полина пожала плечами, но ответила без нерешительности в голосе, словно вопрос этот ей задавали уже много раз и она была к нему готова.

— Я им не верю…

— Ну это вы зря, — с укоризной произнёс Куприянов. — У них работают серьёзные специалисты…

— Я посмотрела в интернете материалы по похищениям… — категорично перебила его девушка. — В восьми случаях из десяти полиции ничего не удается сделать… А для меня Томас… Это все, что у меня есть, понимаете?

Куприянов кивнул, подтверждая, что понимает.

— Думаю, что да…

Полина сидела спиной к окну, но казалось, весь солнечный свет сосредоточился именно на ней, а ему, Олегу, достались какие-то сумерки. С раздражением на себя он подумал, что выбриться с утра можно было бы тщательней, да и рубашка к концу дня не поразит никого свежестью…

— И всё-таки, я бы советовал сообщить о похищении в полицию, — настойчиво повторил Куприянов.

— Нет! — взмахом руки девушка подчеркнула свою категоричность. — Я проконсультировалась у адвоката — даже если полиции станет известно о похищении, без моего согласия они не могут ничего предпринимать!

— Возможно, — согласился Куприянов. — С каким адвокатом вы советовались?

— Это адвокат Томаса… Он помогает мне с деньгами.

— Каким образом? — не удержался от вопроса Куприянов.

Девушка окинула его взглядом.

— Это не относится к тем вопросам, которыми будете заниматься вы.

— Что вы хотите от меня? — подавив легкое чувство обиды, спросил Куприянов.

— Помощи, — снова вскинула на него глаза Полина.

— То есть, если я вас правильно понял, моя задача состоит в том, что я должен буду говорить с похитителями по телефону и передать вам содержание разговора, так? — всё-таки решил уточнить Куприянов. — И еще…

— И еще передать им деньги там, где они укажут… — устало перебила его Полина. — Я буду вместе с вами…

Такой расклад Куприянову очень не нравился, но он уже понимал, что не откажется помочь Полине. Сейчас в нем говорил не профессионал, а просто мужчина, которого просит о помощи попавшая в беду девушка.

— А почему именно я? — кляня себя за малодушие, сделал Куприянов последнюю попытку увильнуть. — В городе немало других агентств…

Полина подняла на него взгляд, ответила с простодушной улыбкой:

— Потому что вы русский… — после небольшой паузы добавила: — Когда я вас увидела, сразу поняла, что вы мне поможете…

— Когда они обещали позвонить? — резче, чем необходимо, спросил Куприянов, мысленно ругая себя за то, что ввязывается в это дело и не может отказать женщине со смазливой физиономией.

Полина сдержанно вздохнула, видимо, всё-таки у неё до последней минуты не было полной уверенности, что частный детектив согласится на её предложение.

— Завтра в двенадцать часов… — посерьезнела Полина. — Они должны назначить день и время передачи денег.

— Хорошо, — задумчиво проговорил Куприянов, написав на листочке цифру «12». — Как мы с вами встретимся? Похитители будут звонить на ваш домашний телефон?

— Да… Если вы выедете часов в десять, то как раз успеете. У меня на дорогу обычно уходит часа полтора…

— Хорошо, — согласился Куприянов. — Так и сделаем. К двенадцати я буду у вас.

— Совсем забыла, — слабо улыбнулась Полина, раскрывая свою сумочку. — Раз уж вы взялись за дело, то нужен какой-то аванс, да? Пятьсот долларов наличными хватит?

— Вполне, — обреченно отозвался Куприянов, хотя за такую цену он согласился бы разве что снять кошку с дерева.

3

Оказавшись в Америке, Куприянов поочередно работал и грузчиком, и городским лесорубом, и даже сторожем приехавшего на гастроли цирка, пока по совету одного из знакомых, имевшего опыт эмигрантской жизни, не сдал экзамен на право вождения такси и не устроился водить ярко-желтый кэб. Это было серьёзной удачей, поскольку количество таксистских медальонов ограничено, да и экзамен на знание улиц и переулков большого, разбросанного по холмам города, сдать мог далеко не каждый.

Бывший опер экзамен выдержал и стал водить большую желтую машину, проводя больше времени в аэропорту или возле гостиниц в ожидании пассажиров, чем в езде по городу. Зарабатывал он вполне прилично, и что важно, большую часть заработка составляли полученные в виде чаевых наличные деньги, которые можно было не указывать в декларациях о доходах и, соответственно, не платить с них налоги.

Среди таксистов Сан-Франциско, русских — много. Общаясь с соотечественниками и коллегами по баранке в местах вынужденного времяпровождения, Куприянов с изумлением обнаружил, что большинству из них в прежней жизни работа таксистом не виделась даже в кошмарном сне. Публика подобралась, в основном, интеллигентная: физики, математики, журналисты, историки и прочие гуманитарии всех мастей. Поэтому ожидание пассажиров всегда скрашивалось умными беседами.

Однако, через несколько месяцев Куприянов понял, что работа может его засосать с головой, а погоня за выгодными пассажирами стать самоцелью. Как у латыша Яниса, отработавшего в такси больше двадцати лет, не имеющего ни семьи, ни дома, ночующего если не в собственной машине, то в комнате дешевого мотеля, но зато щедро пожертвовавшего своей исторической родине миллион долларов, когда она освободилась от коммунистического ига. О нем даже в газетах писали. Жест, конечно, широкий, но здорово смахивающий на приступ слабоумия.

Подобная судьба Олега Куприянова не прельщала и он, сориентировавшись, принял решение открыть собственное дело — «боди шоп». Когда Олег позвонил в Киев и сообщил об этом своему отцу, тот сильно удивился, долго и безмолвно сопел в трубку, наконец, поинтересовался настороженно:

— Бордель, что ли, решил открыть? — и, горько помолчав, спросил: — А что, сынок, стоило в Америку ехать, чтобы в сутенеры податься?

— Бать, ты чего? — в свою очередь опешил Куприянов.

— Какими такими телами ты торговать собрался? — справившись с волнением и раздельно произнося слова, напористо спросил отец.

Сообразив, что скудные познания старого милицейского полковника в английском, позволили ему перевести «боди шоп» как «магазин тел», Куприянов расхохотался и успокоил отца, сообщив, что заведение, порочно именуемое в Америке «боди-шоп», это всего лишь автомастерская.

Получив отцовское благословение, Куприянов на скопленные сбережения арендовал помещение, нанял трех мающихся без работы спецов, в прошлой жизни трудившихся в автосервисах, и дал объявления в русскоязычных газетах. Клиент медленно, но пошел. Чтобы поддержать бизнес и иметь возможность платить зарплату работникам, Куприянов продолжал работать в такси, но уже через год оставил это занятие, а через пять лет смог выкупить заброшенное здание магазина со складом в районе Ричмонд, где в основном обитали бывшие соотечественники.

Мастерская располагалась не так чтобы на самом бойком месте, поскольку улица Гери, устремившись вниз по склону холма прямо к океану, уходила чуть в сторону. Кроме купленного здания Куприянов преспокойно использовал кусок пустыря возле него, очень пригодившегося для размещения отремонтированных автомобилей. Сейчас там, в ожидании хозяев стояло несколько не новых, но вполне прилично выглядевших машин.

Лучшей рекламой автомастерской «Днипро» был качественный и, что для эмигрантского люда немаловажно, недорогой ремонт. Клиентов у Куприянова хватало, сейчас в мастерской трудилось семь механиков, едва успевающих справляться с заказами. Наум, в прошлой жизни главный механик на большом заводе в Полтаве, работающий в мастерской с самого основания, которому Олег, после получения лицензии частного детектива без долгих раздумий передал бразды правления, пару раз уже подкатывался к хозяину с предложением принять на работу еще двух-трех рабочих.

Мастерская давала небольшой, но стабильный доход, позволявший снимать приличный дом и содержать жену и сына. Казалось бы — живи неспешно, работай без особого напряга, а вот поди ж ты… После суетной и нервной работы в уголовном розыске на Украине новая размеренная жизнь казалось бывшему оперу скучноватой. И когда однажды Денис Гребски попросил его о помощи в одном из своих журналистских расследований, Олег Куприянов с готовностью согласился. А после одного шумного и опасного расследования, в котором он не только принимал самое деятельное участие, но и привлек отца с братом, оставшихся на Украине, решил рискнуть, применив в новой американской жизни свои старые «ментовские» навыки и получил лицензию частного детектива.

— Это гены, — грустно вздохнула жена, когда Куприянов, с виноватым видом, пришел с ней посоветоваться, а на самом деле — сообщить о решении передать мастерскую под управление опытного Наума, а самому взвалить на плечи привычное ярмо сыщика. — Вся ваша «уголовная» семейка такая. Ментом ты был, ментом и помрешь…

Под «уголовной» семейкой жена имела в виду отца Олега, полковника милиции в отставке, и брата, продолжавшего тянуть милицейскую лямку в Киеве. Но как женщина умная, перечить мужу не стала, по извечной традиции русских жен рассудив, что чем бы мужик ни тешился, лишь бы не пил. Тем более что кое-какие деньги новоиспеченный детектив в дом все-таки приносил.

4

— На сегодня, пожалуй, хватит, — сумрачно сообщил Куприянов самому себе, после ухода Полины, задумчиво рассматривая пять стодолларовых купюр. Спустившись вниз, он сел в раскалившуюся на солнце машину, выругал себя за то, что не загнал ее в тень, и поехал домой.

В то время, как частный детектив еще раз прокручивал в памяти недавний разговор, его темно-синий «понтиак» на переполненных в конце дня улицах как бы сам собой притормаживал, обгонял и поворачивал в нужных местах совершенно без участия водителя.

История, которую рассказала Полина Маркус была незамысловатой, но от этого не становилась менее страшной.

Томас Маркус, шестидесятипятилетний муж двадцатипятилетней Полины, в прошлую пятницу выехал во Фресно на переговоры к клиенту, а обратно уже не вернулся. Полину это не обеспокоило: Томас разъезжал на своем мощном «вэне» по всей Калифорнии и частенько отсутствовал по несколько дней, останавливаясь на ночь в мотелях. Правда, он всегда звонил, предупреждая жену, если задержится. В этот раз звонка не последовало и Полина попробовала сама дозвониться до мужа, но его телефон был отключен.

Звонок раздался в воскресенье вечером, когда, начавшая уже беспокоиться Полина, раздумывала с кем бы ей поделиться тревогой о муже. О плохом она не думала, поскольку сам Томас весело пресекал её упреки, говоря, что если с ним что-нибудь случится, ей так или иначе сообщат: полицейские или врачи, или служащие морга.

— Это он так шутил, — грустно сказала Полина.

— Раздался звонок… — ненавязчиво напомнил Куприянов замолчавшей девушке.

— Да… да… Я сначала ничего и не поняла, — рассказывала Полина, часто и нервно затягиваясь длинной сигаретой. — Тут все говорят на каком-то странном английском языке… А этот тип еще вставлял через слово что-то, кажется, по-испански… Но главное я уяснила — они требуют три миллиона долларов в обмен на Томаса, или… или они пришлют мне его голову… — у Полины задрожал подбородок, но она справилась с собой, несколько раз судорожно вздохнула, как ребенок, который долго и безудержно плакал. — Они сказали, что если я заявлю в полицию, то Томаса больше не увижу…

— Понятно, — кивнул Куприянов. — А где взять деньги? Сумма-то не маленькая…

— Они дали трубку Томасу… Он мне объяснил, что надо сделать, — быстро добавила Полина и замолчала, всем своим видом пресекая возможные расспросы на эту тему.

Вот, собственно, и вся интрига. Утром деньги — вечером стулья, вечером деньги — утром стулья. А прознает полиция, стулья мы отдадим, но в разобранном виде…

Законопослушная американка, конечно же, тотчас бы подняла на уши полицию и ФБР, по телевизору в новостях показали бы фасад дома, соседи рассказали о том, какая замечательная была пара, а безутешная жена поведала миллионам охочих до подобных новостей домохозяек трогательную историю своего брака. Через неделю в заливе обнаружился бы обглоданный акулами труп похищенного мужа.

Такое развитие событий Полину никак не устраивало по многим причинам. Приехав в благословенную Америку по визе невесты чуть больше двух лет назад, она, естественно, не имела ни гражданства, ни даже грин-карты, и в случае смерти Томаса оставалась не только у разбитого корыта, но и вовсе без него. Перспектива возвращения без копейки денег на историческую родину ее не привлекала. Проблему с деньгами она разрешила, но осуществлять обмен в одиночку или с помощью престарелого адвоката мужа, просто побоялась. Поэтому, договорившись с похитителями о звонке на следующий день, Полина приехала в Сан-Франциско, где, не придумав ничего лучшего, взяла в русском магазине местную русскоязычную газету, нашла в разделе объявлений русского частного детектива и явилась к нему даже без предварительного звонка, потому что по телефону детектив мог бы отказаться, а отступать незадачливой русской жене похищенного американского мужа было некуда.

Куприянов и сам не заметил, как подъехал к своему дому.

После душа, начисто выбрившись, чего с ним давно не случалось по вечерам, Куприянов переоделся в свежую рубашку и джинсы. Захватил из холодильника банку пива и вышел в столовую, где, накрывая на стол, суетилась Оксана.

Глядя на слегка располневшую талию жены, перетянутую поверх домашнего халата тесемками фартука и на небрежно сколотые, на затылке пластмассовым гребнем волосы, с неожиданным для самого себя раздражением Куприянов проговорил:

— Ты бы в парикмахерскую сходила, что ли… — и торопливо добавил, натолкнувшись на удивленный взгляд обернувшейся Оксаны: — Ну прическу там сделать модную или платье какое-нибудь купить, а?

Мудрая Оксана, изучившая своего благоверного за шестнадцать лет супружества лучше, чем содержимое собственного холодильника, вытерла руки кухонным полотенцем, присела напротив него на краешек стула, тревожно заглянула в глаза.

— За новое дело взялся? Что-то сложное?

— Да пока не знаю, — ответил Куприянов, чувствуя за собой какую-то непонятную вину и от этого еще больше раздражаясь. — Кормить-то будешь?

5

Чисто выбритый и пахнущий хорошим одеколоном — подарком Оксаны по какому-то случаю, Олег Куприянов допил кофе, сел в свою машину и уже через десять минут выезжал на Голден Гейт мост, притормозив, чтобы заплатить за проезд.

Несколько лет назад проезд по мосту стоил три доллара, теперь — пять. Дорожает всё в Америке, дорожает. Про цены на бензин вспоминать не хотелось. Хотя, если задуматься, Миша Литвинов, его московский приятель, справившись в телефонном разговоре о ценах на бензин, быстро высчитал, что в Москве он дороже. Сумасшедший город! Даже более сумасшедший, чем Сан-Франциско, хотя, казалось бы…

Несмотря на позднее утро, верхушки моста всё ещё скрывались в густом тумане, а на ветровом стекле «понтиака» оседала влага. Куприянов включил щетки. К туманам и погоде, не позволяющей определить время года, он уже привык. Иногда, правда, хотелось, чтобы в январе лежал снег, а в октябре опадали листья, но в общем-то грех жаловаться.

Выпуская дым через приоткрытое окно, он размышлял о том, правильно ли сделал, согласившись помогать своей новой клиентке. Будь у него сейчас выбор, он бы отказался бы участвовать в этом деле. Но выбора не было: аванс получен, колесо событий закрутилось. И он ехал в городок Монте Рио, чтобы встретиться с Полиной и побеседовать с преступниками, похитившими её мужа.

Вчера вечером, устроившись на диване перед телевизором, где диктор на русском языке с одесским акцентом рассказывал о новостях русскоязычной общины Америки, акцентируя внимание зрителей в основном на жизни эмигрантов в районе Брайтона, Куприянов испытывал острое желание позвонить детективу Цезарю Лопесу и попросить у него совета. И не менее остро осознавал, что делать этого не стоит. Равно, как и рассказывать жене о деле, в которое он вляпался.

Дельный совет мог бы дать Денис Гребски, друг старый и надежный, но он уже больше двух месяцев торчал в России, объясняя своё длительное пребывание на исторической родине причинами вполне меркантильными: работой над заказными статьями о граде Китеже — гигантском развлекательном центре для богатых, выросшем в нескольких часах езды от Москвы, на берегу реки Рось, впадающей в символ России — Волгу.

Славик Зинчук — их общий с Денисом друг и гениальный программист был погружен в пучину переживаний, связанных с его, как он утверждал, первой настоящей любовью. Переживаниям он предавался в свободное время, остальное же посвящал исполнению очередного дорогущего контракта, на этот раз — для быстро разрастающегося поисковика «Google».

Посоветоваться было совершенно не с кем! Не звонить же отцу или брату Валерке, у них и без него забот хватает…

Дорога, как и говорила Полина, заняла чуть больше часа.

Миновав Соному — город известный своим вином и сыром, а так же тем, что неподалеку жил и творил Джек Лондон, Куприянов перешел на уже меньший фривей, ведущий к местному тезке славного черноморского Севастополя — городку Себастополь, а там уже до Монте Рио, разместившегося на берегах Русской Речки, было рукой подать. Соблюдая скоростной режим, поскольку полицейские в небольших городках очень любят тормозить чужаков, превысивших скорость там, где указатели разрешают двигаться не быстрее улитки, Куприянов свернул на дорогу, которая называлась просто — Moscow Road, что, не трудно догадаться, означало «Московская дорога» или, как усмехнулся Олег, — «Московский тракт».

Сверившись с распечатанной перед поездкой картой, он пересек речку по небольшому мосту и стал подниматься в гору. Сдвинутый на технических новинках Славик Зинчук стыдил Олега за то, что он до сих пор не оборудовал машину системой спутниковой навигации, но с картой Куприянов чувствовал себя как-то привычнее.

Дом Томаса Маркуса, скрытый за могучими соснами, располагался у подножия высокого и крутого холма и, как ни странно, на улице Хилл-стрит. Большой, двухэтажный дом, притиснутый к самому подножью холма, стоял на приличном отдалении от соседних домов и, в отличие от них, полностью деревянных, был целиком сложен из крупного природного камня. Из такого же камня была выстроена высокая ограда с тяжелыми, коваными, сдвигающимися в сторону воротами, за которыми, ведущая к дому дорога, превращалась в кольцо, примыкающее к входу в дом.

Куприянова ждали. Ворота были открыты.

Полина сидела на ступенях высокого крыльца и курила. Заслышав звук двигателя, она подняла голову и помахала рукой, приветствуя гостя. Частный детектив взглянул на часы и с удовольствием убедился в том, что он предельно пунктуален: до звонка похитителей, державших у себя мужа Полины, оставалось еще минут двадцать.

— У меня кофе сварен, — вместо приветствия сказала Полина, когда Куприянов подошел к крыльцу. — Хочешь?

— Естественно, — улыбнулся Олег, украдкой разглядывая свою клиентку. Молодая женщина была без макияжа, но усталость и нервное напряжение лишь добавили ее красоте оттенок легкой трагичности. — Всё нормально?

Она слабо пожала плечами, отчего наброшенный на них расписной платок сполз, открывая светлую кожу, с легкой улыбкой отозвалась:

— Хуже пока не стало…

— Стабильность, — удовлетворенно хмыкнул Куприянов. — Тоже неплохо.

Следом за Полиной он зашел в дом и, миновав большую, отделанную красной сосной прихожую, оказался в просторной гостиной. Деревянные панели на стенах, кованые канделябры и такие же люстры, резные полки и шкафы — во всем чувствовалась благородная старина. Настоящая, а не пижонский новодел. Огромный камин, позволяющий зажарить в нем если не бизона, то уж крупного кабана это точно, зиял прокопченной за много лет пахучей чернотой. Над каминной полкой из толстой мраморной плиты висела голова красавца-оленя с ветвистыми рогами.

— Ого! — не удержался от восклицания Куприянов. — Красотища!

Полина проследила за его взглядом, чуть улыбнулась.

— Гордость Томаса… — сказала она, и в голосе проскользнула печальная нотка. — Камину около ста шестидесяти лет…

— Сколько?! — удивленно выдохнул Куприянов.

Разливая кофе по чашкам и поглядывая в сторону телефона, устроившегося на резной тумбочке, Полина подтвердила:

— Сто шестьдесят с хвостиком… Дом очень старый. Он, конечно, перестраивался, благоустраивался, но последний раз это было в 1906 году… Я не считаю перестройкой обустройство водопровода и канализацию… Томас очень гордится своим домом.

— Я его вполне понимаю, — с уважением взглянув на окружающую его обстановку, произнес Куприянов, даже не пытаясь представить себе такую прорву времени — сто шестьдесят лет. Спохватившись, что приехал сюда не на экскурсию, частный детектив вынул из кармана блокнот, удобно устроился за столом, покрытым темной мраморной плитой с искорками в глубине, вопросительно посмотрел на Полину. — Какие у нас с вами планы?

Полина удивленно приподняла брови:

— Дождаться звонка похитителей.

— Может быть, всё-таки есть смысл связаться с полицией? — осторожно проговорил Куприянов, не рассчитывая на положительный ответ. — У меня есть проверенные контакты… И в ФБР тоже… Мне всё же кажется…

— Нет, — твердо сказала Полина, не давая ему закончить фразу. — Давай больше не будем об этом говорить.

— Хорошо, — вынужден был согласиться Куприянов, хотя считал, что вопрос закрывать еще рано. Но сейчас он предпочел не спорить с клиенткой, пообещав себе вернуться к этой теме, как только ситуация более или менее прояснится.

Полина пригубила кофе, взглянула на часы, потом на телефон. Нахмурившись, проговорила, глядя в большое решетчатое окно, за которым красовались ветви цветущей магнолии.

— Если я правильно понял, похитители требуют три миллиона? — решил не молчать Куприянов. — И они у вас уже есть.

Полина кивнула:

— Мне потребовалась неделя…

— Понял, — стараясь не высказывать своего удивления, кивнул Олег. Собрать за столь короткий срок три миллиона долларов наличными — это серьёзное заявление. Будем надеяться, что девушка делает его не голословно.

Понимая, что частный детектив не верит ее словам, Полина слегка пожала плечами:

— Томас от меня ничего не скрывал… почти ничего. И он сказал, что делать. Адвокат только помог. Мне нужно сделать один визит в банк и я буду готова к обмену Томаса

Куприянов еще раз кивнул, подтверждая, что сомнений в достоверности слов клиентки у него нет, взглянул на часы, извинился:

— Мне нужно позвонить… Я быстро.

— Пожалуйста…

Куприянов достал свой мобильник, нажал кнопку быстрого набора и тут же услышал ответ:

— Всё нормально, Олег, я готов!

Как всегда, Славик Зинчук был бодр и жизнерадостен. И, как всегда, он не отказал Куприянову в дружеской услуге, не преминув при этом съехидничать, что пора бы уже преуспевающему частному детективу оплачивать услуги гениального программиста, всё-таки живут они в Америке, и товарно-денежных отношений никто не отменял. Но это, конечно же, была шутка: час работы Славика Зинчука, когда он работал по контракту, стоил столько же, сколько автомастерская Олега Куприянова зарабатывала за два дня.

— Запись разговора будет сделана, — пообещал Славик. — Если получится, постараюсь отследить, откуда они звонят.

— Отлично! А по другим вопросам что-нибудь есть?

Вчера поздно вечером, проворочавшись в постели битый час и так и не заснув, он позвонил другу и, не вдаваясь в подробности, попросил, выяснить всё, что только можно о своей новой клиентке и её муже — Томасе Маркусе. Зная возможности гениального программиста и его умение находить практически недоступные всему остальному миру данные, Куприянов рассчитывал получить необходимую информацию уже утром. Однако, Славик не спешил его порадовать.

— Старина, ты сильно торопишься, — обиженным тоном сказал Славик. — Ночью я был сильно занят — сроки по контрактам горят, программеры мои в Черкассах и Новосибирске совсем распустились, код гонят жуткий… Но сегодня к вечеру обязательно займусь твоей сладкой парочкой.

— Договорились, — вынужден был согласиться Куприянов. — Всё! Без двух минут двенадцать. Не подведи!

— Обижаешь, да? — усмехнулся Славик и прервал связь.

Сунув мобильник в карман, Куприянов посмотрел на Полину. Она сидела напротив, закинув ногу на ногу и докуривая очередную сигарету. Затушив окурок в пепельнице, спросила:

— Всё в порядке?

— Как в аптеке! — сказал Куприянов, решив не сообщать ей, что разговор с похитителями будет записан. Он считал, что чем меньше его клиент знает о методах работы нанятого им частного детектива, тем спокойнее детективу будет работаться.

6

Хотя они и ожидали звонка, телефон зазвонил неожиданно и громко, заставив вздрогнуть не только Полину, но и Куприянова. В ответ на вопросительный взгляд девушки, Олег кивнул в сторону телефонного аппарата:

— Бери! Скажешь, что твой представитель будет говорить…

— Постараюсь…

Полина сняла трубку.

— Да… Да, это Полина Маркус…

Она прислушивалась к голосу в трубке с таким напряженным вниманием, что Куприянов понял: многое из того, что ей говорят, она просто не понимает. Он решительно забрал трубку из послушно разжавшихся пальцев девушки, солидно и уверенно проговорил:

— Я представляю интересы моей клиентки и уполномочен вести все переговоры.

— Ты кто такой? — после небольшой паузы раздался голос с ярко выраженным мексиканским акцентом. — Мы будем говорить только с женщиной!

— Тогда у нас ничего не получится, — стараясь быть убедительным, сказал Куприянов. — Вы уже догадались, что у Полины не очень хороший английский. Она может неправильно вас понять, а когда стороны плохо понимают друг друга, очень тяжело договориться, верно?.. Тем более, по такому важному вопросу, как процедура обмена.

— Ну у тебя-то с языком все в порядке! — хмыкнул мексиканец. — Откуда мне знать, что ты не из полиции?

— Я не из полиции, — твердо проговорил частный детектив. — Меня наняла Полина, чтобы помочь в переговорах с вами и передать деньги…

— Почему я должен тебе верить?

— Можешь не верить и убить Томаса прямо сейчас, — сказал Куприянов и увидел, как испуганно встрепенулась Полина. — Тогда на тебе и твоих приятелях повиснет кроме похищения еще и убийство. Полиция и ФБР будут землю рыть носом, чтобы тебя найти…

— Ты меня не пугай…

— Я не пугаю, — спокойно сообщил Куприянов. — Моя клиентка заинтересована в том, чтобы получить обратно своего мужа и готова платить… Дело только за тобой.

— Подожди, — произнес голос в трубке.

— Жду, — сказал Куприянов.

Трубку прикрыли ладонью, но частный детектив расслышал, как его собеседник громким шепотом стал с кем-то советоваться.

— Ну что там? — прошептала Полина.

Куприянов знаком призвал её к молчанию.

— Значит так, — послышался наконец голос в трубке. — Я тебе верю, амиго…

— Очень хорошо, я не сомневался в том, что ты человек разумный, — сказал Олег, радуясь, что переговоры сдвинулись и надеясь, что Славику хватит времени, чтобы засечь телефон похитителей.

— Не перебивай и слушай внимательно… Три миллиона наличными должны быть у нас завтра! Иначе…

— Иначе вы отрежете Томасу голову и пришлете его жене, — перебил Куприянов так, словно речь шла о чем-то обыденном. Не давая собеседнику опомниться, заявил: — Это невозможно! Времени слишком мало!

— Слушай ты! — вспылил мексиканский амиго. — Мне наплевать, что тебе понятно, а что нет! Тебя наняли передать деньги? Вот ты и передашь! А сейчас я говорю, а ты слушаешь, ясно?

— Хорошо, успокойся, — миролюбиво произнес Куприянов, радуясь при этом, что Полина не понимает и половины того, что он говорит. — A весь внимание…

Сдерживая яростное рычание, мексиканец громко прошипел:

— Все! Завтра! — и уже нормальным голосом добавил: — Один миллион двадцатидолларовыми купюрами и два — сотенными.

— Я не думаю, что это реально, — спокойно возразил Куприянов.

— Ты что, издеваешься?! — заорал мексиканец.

— И не думаю. Ты сам подумай, сколько это работы… — рассудительно сказал Куприянов. — Если мы будем торопить банк и суетиться, то привлечем внимание. Вам это надо?

— Нам это не надо! — снова выкрикнул мексиканец. — Но и ты не наглей! Требования предъявляются не тебе, а твоей клиентке… Она лучше знает, как сделать, чтобы всё было нормально…

— Ты прав, но я хочу, чтобы требования были исполнимыми, — пояснил Куприянов. — Никому не нужны неприятности! Мы не хотим брать на себя обязательства, которые не сможем выполнить. Это разумно?

— Разумно! Но вы будете всё делать, как мы говорим, — успокаиваясь, проговорил мексиканец. — Понял, амиго?

— Понял, — подтвердил Куприянов. — Чего же тут не понять!

— День вам на подготовку трех миллионов в обмен на живого Томаса, — уточнил мексиканец, явно желая, чтобы его собеседник прочувствовал серьезность положения.

Куприянов взглянул на замершую в ожидании Полину, успокаивающе кивнул, проговорил в трубку, стараясь быть предельно дружественным:

— Вот мы и договорились…

— Мне необходимо поговорить с Томасом, — тронула Куприянова за плечо Полина.

Куприянов глубоко вздохнул, но деваться было некуда и он, кашлянув, веско произнес в трубку:

— А сейчас мне хотелось бы услышать голос Томаса… Сами понимаете…

После короткого раздумья мексиканец счел просьбу вполне резонной.

— Это можно устроить, — отозвался он. — Пока он живой. Но если мы не получим денег, он умрет непростой смертью, ты так и передай его красотке…

— Я понимаю, — сказал Куприянов. — Амор, курасон… бесаме мучо…

— Чего? — насторожился его собеседник. — Шутишь что ли?

— Слова знаю. Любовь… сердце… вы же на это рассчитываете.

— И на здравый смысл потенциальной вдовы, — не без язвительности ухмыльнулся мексиканец. — Тут ее муженек. Дай ей трубку.

— Сначала я сам хочу сказать ему несколько слов, — решительно возразил Куприянов.

Мексиканец снова пошептался с кем-то, пробурчал:

— Нет проблем.

Олег кивнул Полине, давая понять, что все в порядке, а сам потянулся за сигаретой. Но прикурить не успел. В трубке послышался слегка надтреснутый негромкий и усталый голос, тем не менее, звучавший без надрыва и испуга:

— Да-а… Это Томас Маркус… С кем я говорю?

— Меня зовут Олег Куприянов, я частный детектив, помогаю вашей жене, — быстро сообщил Куприянов. — С вами нормально обращаются?

— Нормально. Претензий нет… — ответил Томас, добавил после небольшой паузы: — Могу я услышать Полину?

— Конечно, — Куприянов быстро передал телефон девушке.

— Томас! — закричала Полина в трубку. — Как ты?

Куприянов прикурил сигарету, по привычке прикрывая пламя зажигалки ладонью, словно и не в комнате прикуривал, а на ветру. Скосив глаза, посмотрел на клиентку. Лицо Полины, говорящей с мужем, оживилось, хмарь переживаний ушла, уступив место облегчению и озабоченности судьбой близкого человека.

— Слава Богу! — воскликнула девушка, уже с меньшим энтузиазмом повторила: — Слава Богу!

Видимо, Томас что-то объяснял ей, потому что она незаметно для себя кивала, будто он мог её видеть, потом проговорила:

— Да, твой адвокат обещал всё сделать. Я поняла. В секретере, который стоит в кабинете… Найду, не беспокойся… — и тут же лицо её огорченно скривилось, будто она была готова разрыдаться. Недоуменно посмотрев на частного детектива, она прошептала: — Положили трубку…

Однако едва Куприянов взял телефон из руки девушки, тот снова зазвенел.

— Да! — немедленно отозвался Куприянов.

— Ты убедился, амиго, — с ироническими интонациями проговорил мексиканец. — Теперь — действуй. Старик всё объяснил своей красавице. Связь завтра утром — сообщим место встречи.

— И чтобы Томас был с вами, — добавил Куприянов. — Иначе разговора не будет. И денег тоже.

— Опять ты наглеешь, амиго! — гортанно хохотнул его собеседник, жестким тоном проговорил: — Ты запомни, условия диктую я.

Куприянов доброжелательно усмехнулся:

— А деньги передавать буду я… Поэтому мне нужно быть уверенным, что передача будет взаимной…

После небольшой паузы, мексиканец неприязненно выдохнул:

— Будет тебе Томас!

— Спасибо, — вежливо сказал Куприянов. — Еще одна просьба…

— Ну? Что еще?! — нетерпеливо отозвался мексиканец.

— Звоните на мой мобильный телефон, — попросил Куприянов и, не дожидаясь согласия или возражений, продиктовал свой номер. — Так мне удобнее да и всем, я думаю.

Разумность предложения, видимо, всё-таки дошла до похитителей, и мексиканец после небольшой паузы согласился:

— Договорились. И смотри, амиго, без глупостей! Не дай Бог, мы узнаем, что вы связались с полицией!

— Я это уже слышал, — прервал его Куприянов. — Вы убьете Томаса самыми жуткими способами.

— Вот именно, — подтвердил мексиканец, после чего почти приказным тоном распрощался: — Всё. Пока! Работайте!

Не обращая внимания на Полину, дожидающуюся разъяснений, Куприянов набрал номер телефона Славика.

— Только собрался тебе звонить, — сообщил гениальный программист. — Разговор я записал, приедешь — прослушаешь… А вот откуда звонил этот мексиканский придурок мне не очень понятно…

— Не удалось отследить?

— Номер совсем левый, нигде не зарегистрированный, — пояснил Славик. — Был активирован в Нью-Йорке на имя какого-то черного подростка, телефон утерян и заблокирован. Но это было полгода назад… Больше он не проявлялся до вчерашнего дня, но звонки были только в дом Томаса Маркуса. Вчера два раза… и сегодняшний…

— Подожди секунду, — прервал приятеля Куприянов, повернулся к Полине: — Вчера ты два раза разговаривала с похитителями?

Девушка отрицательно покачала головой:

— Один раз… Но до этого был еще один звонок — меня не было дома, а на автоответчике они ничего не оставили…

— Всё ясно, — кивнул Куприянов, попросил приятеля: — Продолжай!

— Причем, если ты думаешь, что у провайдера есть какие-то следы этих звонков, то заблуждаешься. Никаких! Хотя понятно, что телефоны работают через систему «Шик».

— А ты как узнал?

— Я уже сталкивался с такими финтами, — усмехнулся Славик. — В Лос-Анджелесе одна теплая армянская бригада подобные штуки проделывает с обычными мобильниками…

— Уразумел, — грустно признался Куприянов. — Давай дальше.

— А вот с локализацией места звонка — полная ерунда получается, — задумчиво проговорил Славик. — Как ни крути, а выходит, что они откуда-то с середины залива звонили… Океан на карте в том месте… Между Сан-Франциско и Беркли, ближе к тому берегу, где Беркли…

— Лодка, катер, яхта, — предположил Куприянов.

— Или подводная лодка, — усмехнулся Славик. — Скорее всего, твоя интуиция нас не обманывает… Потому они так спокойно и долго с тобой беседовали… Если бы у меня был вертолет, можно было бы покружиться в том районе.

— Слава Богу у тебя его нет!

— Вот курсы пилотов закончу и куплю! — пообещал Славик Зинчук, и Куприянов знал, что он не шутит — купит. Славик тем временем пояснил: — Я уже присмотрел один — всего за две сотни… — огорченно добавил: — правда, у меня земли мало для вертолетной площадки, придется где-нибудь на аэродроме ставить.

Куприянов протяжно застонал:

— Ох-хо-хо! Мне бы твои заботы! Всё! Не забывай про мою просьбу! Мне нужен полный расклад и срочно!

— Будет тебе полный расклад, — хмыкнул Славик. — Сейчас с гуглями разберусь и примусь рыскать по базам.

Опустив лицо и разглядывая что-то в глубине мраморной столешницы, Полина добросовестно ожидала, пока Куприянов закончит свой разговор, но как только он спрятал мобильник в карман, тихо попросила:

— Рассказывай…

Выслушав его рассказ, Полина закрыла лицо руками, плечи её стали тихо подрагивать, и у Олега появилось острое желание прижать плачущую женщину к своей груди и гладить её до тех пор, пока не высохнут слезы.

Справившись с собой, Полина молча встала из-за стола. Не проронив ни слова, вышла на кухню, сварила кофе и лишь разлив его по чашкам, спросила:

— У тебя, наверное, вертится на языке вопрос — откуда я возьму деньги?

— Имеется в моем списке такой пункт, — улыбнулся Куприянов. — Но это не мое дело, поэтому можешь не отвечать… Хотя, мексиканский парень сказал, что Томас тебе объяснил где деньги лежат… Да и из твоих фраз я понял, что адвокат с этим помог…

Полина невольно улыбнулась, поправила упавшую на глаза прядь волос, спокойно встретила взгляд частного детектива.

— Я не знала, как собрать деньги, но знаю, что деньги у Томаса есть. Не те, что на счетах в банке, а другие… К счетам я доступа не имею — у меня свой счет и на нем всего несколько тысяч, — заметив удивление в глазах собеседника, грустно улыбнулась: — Пожилой муж, молодая жена… доверие еще заслужить надо. Правда, у меня еще кредитка на двадцать тысяч, так что с голода я не умру.

— Понял.

Полина сделал глоток кофе, затянулась сигаретой и выпустила в потолок синеватую струю дыма.

— Деньги у Томаса есть. И правильно тебе сказал этот мексиканец, Томас мне только что объяснил, что в секретере спрятан ключ от депозитного ящика в банке, где с помощью адвоката должны образоваться наличные.

— Он так и сказал — наличные? — поинтересовался Куприянов.

Девушка на секунду задумалась, отчего на лбу проявились морщинки, проговорила, припоминая:

— Он сказал — там есть то, что нужно…

— А сколько там этого нужного, он не уточнил?

— Сказал, что там должно быть достаточно, чтобы заплатить выкуп, — Полина закинула ногу на ногу, и Куприянов поспешно отвел глаза от её соблазнительной коленки.

— Тогда надо ехать в банк, — сказал Куприянов, видя, что клиентка замолчала. — Убедиться, что деньги имеются и думать, как быть дальше.

— Я сама съезжу, — взглянула на него Полина. — Банк в Сономе, ты мне не нужен.

Куприянова слегка обиделся от такой постановки вопроса, но сделал вид, что его такое положение вещей вполне устраивает.

— Хозяин — барин, — независимо ухмыльнулся он. — С этим мы пока покончили, но… — он сделал паузу. — Не думайте, уважаемая клиентка, что я прямо сейчас вас и покину.

Полина вопросительно вздернула брови.

— А что еще? Я так устала за эти дни…

— Несколько вопросов.

— Задавай, — отозвалась девушка, и было видно, что ей хочется остаться одной, но Куприянова это совсем не смутило.

— Кто мог знать о том, что у твоего мужа имеются солидные сумма наличными? — спросил Куприянов. Он вынул из кармана блокнот, перевернул исписанную страничку и приготовился записывать. — И вообще, о его финансовом положении…

Полина ответила, не задумываясь:

— Понятия не имею. Я сама узнала совсем недавно и то в весьма туманных формулировках… Томас не из болтунов. Он может долго и много говорить об истории этого края, об истории своего дома, названий местности… а когда дело касается его лично — тут он больше отмалчивается или отшучивается…

— Ну какие-то мысли по этому поводу у тебя есть? Ты лучше меня знаешь круг общения своего супруга… — проговорил Куприянов и тут же подумал, что переборщил с определением «лучше меня», потому что в настоящее время он вообще не имел никакого понятия о Томасе Маркусе, а тем более о каких-либо его связях. — Партнеры по бизнесу, друзья, родственники…

— Родственников у Томаса никого нет в живых… — ответила Полина. — С друзьями он после развода как-то не очень общается…

— Развода? — насторожился Куприянов. — Кого развода? Он был женат?

Девушка кивнула:

— Дважды… Одна жена погибла в аварии автомобильной… А со второй он развелся… — она замолчала, словно подбирая слова. — … когда меня встретил.

— Так-так, — Куприянов задумчиво наморщил лоб. — Он с бывшей женой общается?

— Насколько я знаю — нет. Хотя, уверенной быть не могу, — негромко ответила Полина. — Она у него много денег отсудила при разводе…

— Фамилия, адрес? — вопросительно приподнял бровь Куприянов.

Полина вздохнула:

— Катя Щукина. Адрес я не знаю. Где-то в Сан-Франциско, на русском холме, кажется, живет…

— Русская? — Куприянов искренне удивился.

— Русская…

Частный детектив оживленно потер ладони:

— Подробности давай.

— Олег… — жалобным тоном попросила Полина. — Не мучай ты меня вопросами. Не думаю, что бывшая жена как-то причастна к происходящему. Давай, оставим это… А сейчас я съезжу в банк, потом отдохну. Завтра тяжелый день.

— Как скажешь, — пробурчал Куприянов, понимая, что более оставаться в гостях у клиентки уже неудобно и некрасиво. — Если ты сейчас в Соному поедешь, я бы хотел тебя проводить, чтобы убедиться, что за тобой нет слежки…

— Хорошо, — согласилась Полина. — Подожди здесь, я посмотрю ключ в кабинете, переоденусь, и поедем.

— Последний вопрос! — окликнул её Куприянов. — И на сегодня, я от тебя отстану…

Уже стоя на ступеньках лестницы, красивым резным изгибом уходящей на второй этаж, Полина обернулась:

— Да?

— Когда в доме в последний раз были посторонние?

Полина наморщила лоб, отозвалась почти без заминки:

— Месяца четыре назад, в феврале, был сантехник… в ванной вода протекала… А перед этим, на Рождество приходили двое старых приятелей Томаса с женами…

— И всё? — удивился Куприянов, у которого в доме постоянно бывали какие-нибудь друзья и знакомые, если не его, то Оксаны, а последнее время и подружки сына Никиты.

— Мы живем уединенно, — усмехнулась Полина и, оставив частного детектива в легком недоумении, быстро взбежала по лестнице.

Воспользовавшись отлучкой хозяйки, Куприянов принялся разглядывать портреты представительных мужчин в старинной одежде, развешанные по стенам. Не будучи большим знатоком живописи, бывший опер, тем не менее, понимал, что перед ним работы весьма и весьма старые. Холсты, за прошедшие со времени их создания десятилетия, приобрели характерный охряный цвет, пестрили паутинками трещинок и, казалось, пахли как-то по-особенному. Именно такой запах бывает в музеях.

Отвлекшись от созерцания и обоняния, Куприянов быстро набрал номер телефон и когда Славик отозвался, быстро поставил перед ним задачу: выяснить всё что можно о бывшей жене Томаса Маркуса.

— Главное — адрес, — стараясь звучать умоляюще, попросил Куприянов. — Я бы её навестил. Плизз-з-з-з…

— Сделаем, — ухмыльнулся Славик и отключился.

Когда Полина спустилась по лестнице, Куприянов мирно разглядывал уставленный очень старыми книгами стеллаж всё из того же красного дерева, расположившийся вдоль стены гостиной. Никто бы и не подумал, что еще минуту назад он прикрепил крохотную незаметную фитюльку, позволяющую не только слышать всё, что происходит внутри большого дома, но и включающуюся при телефонном звонке. Вручая очень полезное в розыскной деятельности устройство, Славик долго объяснял, как оно работает, но единственное, что понял Олег, так это то, что прибор записывает события, в том числе и телефонные разговоры, сжимает это в пакет информации и выстреливает им в эфир небольшими порциями с совсем небольшой задержкой. Приемник, имеющийся не только в доме гениального программиста, но и в кабинете Куприянова, принимает информацию, разворачивает её в удобоваримое состояние и, как выразился Славик: «Оп-ля! И мы все слышим почти в живом режиме!»

— Я готова, — сообщила Полина, появляясь за его спиной и вынимая из небольшой сумочки ключи от машины. — Можем ехать.

— Сколько старинных книг! — оборачиваясь к ней, восхитился Куприянов.

— Если продать все, как раз миллиона три получится, — небрежно сообщила девушка. — Ключ от сейфа в банке я нашла. Поехали?

Куприянов проводил взглядом, скрывшуюся за дверями банка Полину, быстро осмотрелся по сторонам, не заметив ничего, что могло бы свидетельствовать о наблюдении, вытянул из пачки сигарету. Выпустив в открытое окно струю дыма, набрал номер телефона Славика Зинчука. К его удивлению, Славик, имевший привычку мгновенно реагировать на звонок, откликнулся не сразу, а когда в трубке послышался его голос, Куприянов с удивлением понял, что приятель был разбужен его звонком.

— Давай-давай, просыпайся! — чуть извиняющимся тоном проговорил Олег. — Кто днем спит…

–…тот громко храпит, — не очень радостно пробурчал Славик, поскольку, по программистской традиции вел, преимущественно, ночной образ жизни, что объяснялось не столько личными пристрастиями, сколько разбросанностью помощников гениального программиста по разным часовым поясам. — Ты где и что происходит?

— Сижу в машине возле банка, куда, согласно инструкциям похищенного мужа, ушла клиентка, — сообщил Куприянов истинную правду. — А ты, я смотрю, покемарить решил?

В трубке раздалось страдальческое хмыканье, после чего Славик стоически вздохнул:

— С тобой покемаришь! Сморило, прилег на полчаса, — он явно начинал просыпаться. — Ночь-то работал… Но твою просьбу о координатах Кати Щукиной исполнил. Есть и адрес и телефон…

— Чего же сразу не позвонил? — обиделся Куприянов.

— Я же тебе говорю — смо-ри-ло… Отрубился, — чуточку виновато объяснил гениальный программист. — Записывай…

Куприянов записал номер телефона и адрес, услышав который не удержался от восклицания:

— Надо же, совсем недалеко от квартиры Дениса!

— Ага. Я обратил внимание, — пробурчал Славик. — И еще кое-что интересное обнаружил. Дамочка работала у небезызвестного тебе Алекса Хачило…

— Опаньки, — вдохнул Куприянов. — Тогда с ней точно надо встречаться. Всё, спасибо!

Не слушая недовольного бурчания приятеля, он стал набирать номер телефона Кати Щукиной, а услышав приятный женский голос, проговорил уверенным тоном:

— Мне необходимо с вами встретиться…

7

Катя Щукина положила телефонную трубку и медленно, словно не решив, что ей нужно предпринять, подошла к огромному окну своей квартиры. Глядя на океан, она спрашивала себя, правильно ли она сделала, согласившись встретиться с этим частным детективом. Можно было и отказать, но поскольку дело касалось её бывшего мужа Томаса, это могло бы показаться подозрительным. А вызывать у кого-либо ненужные вопросы, Кате не хотелось. Придя к выводу, что решение было верным, Катя прикурила тонкую сигарету, плеснула себе глоток коньяка.

Катя Щукина оказалась в Америке вместе с мужем, и приехали они в солнечную Калифорнию почти десять лет назад. В доамериканской своей жизни Катя Щукина успела окончить школу, педагогический институт и даже поработать пару лет учительницей английского языка в средней школе небольшого рабочего поселка с красноречивым названием Гнобино. Успела Катя побывать и замужем, правда, совсем недолго, поскольку муж ей попался из категории «маменькиных сынков» и то, что замужество было ошибкой, Катя поняла после полугода совместного проживания со свекровью в одной квартире. На все просьбы жены переселиться куда-нибудь подальше, инфантильный супруг отвечал, сурово сжав губы: «Я маму не брошу!». И не бросил.

Катя ушла одна. И от мужа, и из школы. Перебравшись в алтайский город Барнаул, где почти всю жизнь проживала её тётка, устроилась секретарем-референтом в фирму, снабжавшую весь край мороженой рыбой. Уже к концу первой недели своей работы, Катя поняла, что в обязанности секретаря-референта входит не только подготовка бумаг для шефа — бодрого сорокалетнего крепыша со странным именем Алевтин Кузьмич, но и услуги более интимного характера. Всплакнув после первого случая, когда, завалив на стол в своем кабинете, Алевтин Кузьмич практически изнасиловал её, в дальнейшем Катя уже переносила отнюдь не редкие всплески желания своего шефа стоически и даже научилась получать от этого удовольствие. А куда деваться? Такой зарплаты, которую платил рыботорговец, надо было еще поискать.

Путь в Америку для Кати открылся неожиданно. Если Петр Первый с большим трудом и потерями прорубал окно в Европу, то окном в Америку для Кати Щукиной, стала дверь соседней квартиры, в которой прожевал угреватый шофер Вася Поддуев — тихий, спокойный и не пьющий, в отличии от большинства других соседей. Вася Поддуев, как и его родители, — был баптист, регулярно посещал собрания и собирался перебираться в Америку, поскольку правительство этой страны предоставляло для притесняемых в России религиозных меньшинств статус беженцев. А поскольку, баптистов к религиозному большинству отнести никак не получалось, то Вася, откликнулся на приглашение родственников, перебравшихся в штат Орегон еще десять лет назад, и решил ехать в страну, где большинство как раз и составляют баптисты и протестанты прочих мастей.

Катя решила действовать и, частенько заходя вечерами к богобоязненному соседу, жаловалась на тяжелую жизнь одинокой женщины, окружаемой самыми разными соблазнами. Исподволь она подводила Васю к тому моменту, когда, со слезами, неуёмно рыдая, вдруг оказалась в его квартире и сообщила, что её могут убить за то, что она не отдалась своему шефу. В тот и последующие вечера, Вася Поддуев получил стойкое убеждение, что только он может спасти невинную душу — женившись на ней и вывезя за пределы страны. Вася долго молился и принял решение помочь беззащитной девушке, тем более, что она могла помочь ему в Америке — с её хорошим английским. Да и симпатичная девушка Катя, может чего у них и сложится потом.

Так Катя вышла замуж во второй раз, а через год уже приехала вместе с мужем Васей в небольшой городок с замечательным названием — Хэппи Валей — Счастливая Долина, что неподалеку от Портланда. А еще через год, оглядевшись и немного разобравшись в американской жизни, Катя окончила школу реалторов и занялась торговлей домов, благо русскоговорящих среди реалторов было не очень много, а дома, приехавшие из России, хозяйственные верующие, покупали с большой охотой. Вася работал шофером, гонял по всей стране большегрузный трак, зарабатывал по шесть-восемь тысяч в месяц и не баловал жену своим вниманием. Не потому, что вера ему этого не позволяла, а по причине более житейской — дома Вася бывал крайне редко. Сообщение жены о том, что она перебирается в Сан-Франциско, куда её пригласили работать в большую реалторскую фирму, он воспринял нормально, а когда узнал, что переезд намечается без его участия, стойко выдержал и это известие. И хотя баптистское вероучение относится к разводам крайне отрицательно, Вася Поддуев, не споря из-за оголенного супругой совместного банковского счета, подписал все необходимые бумаги, и вскоре, Катя оказалась в Сан-Франциско не только одинокой и красивой, но и вполне обеспеченной, по-крайней мере, на первое время.

Ужин с владельцем реалторской компании «Проперти Плюс», где ей предстояло работать, вальяжным Алексом Хачило, судя по его масляному, ощупывающему её взгляду должен был закончиться постелью, что и случилось, но чему Катя не противилась. Тем более, что на следующий же день Алекс передал ей своего клиента, а уже через две недели, оформив для этого клиента сделку на продажу дома, стоимостью в почти два миллиона, Катя получила больше пятидесяти тысяч комиссионных и поняла, что пять минут доставления удовольствия Алексу, приносят весьма хорошие дивиденды.

С Томасом Маркусом Катя познакомилась, помогая ему оформлять сделку по приобретению дома для одного из сотрудников «Маркус Плэнт Фарм». Высокий, поджарый, гордо несущий крупную голову с копной седых, но густых, волос, Маркус сразу понравился Кате, да и, судя по выражению его глаз, она тоже произвела на него впечатление. Начался красивый роман, со свиданиями в отелях, с полетами на Гавайи и другие, не менее райские острова и, даже, в парижскую оперу.

Её босс — Алекс Хачило, посмеивался:

— Крупную рыбку подцепила, Кэт!

— Только рыбка та — жената, — грустно улыбалась Катя.

Жена Томаса, симпатичная вьетнамка, вела весьма затворнический образ жизни, посвящая много времени работе на добровольных началах в каком-то фонде жертвам войны во Вьетнаме, куда Томас делал регулярные пожертвования и с мужем в обществе появлялась лишь в редких случаях, когда в приглашении на мероприятие было указано «с супругой». Томас не любил говорить о своей семейной жизни, а Катя была достаточно умной женщиной, чтобы не задавать лишних вопросов.

— Жена — не дерево, её и отодвинуть можно, — обычно шутил Хачило.

— Не думаю, что Томас готов к разводу, — пожимала плечами Катя.

— Кроме развода, есть еще и другие пути, — вроде бы с шутливым выражением, однако, как-то уж слишком серьезно глядя ей в глаза, проговорил Алекс. — Могу помочь, если есть желание…

В чем могла заключаться его помощь, Катя сразу не поняла, хотя и знала к тому времени, что уважаемый владелец преуспевающей реалторской фирмы, это лишь надводная часть айсберга по имени Алекс Хачило; что у него есть и другая, скрытая от большинства окружающих, жизнь, о которой Катя могла лишь смутно догадываться, наблюдая Алекса в течение нескольких лет и будучи персоной, довольно близко приближенной к нему. С дрожью она иногда становилась свидетелем того, как лоск, присущий бизнесмену Алексу Хачило, в одно мгновение исчезал и сквозь маску респектабельности проявлялось хищное лицо матерого зверя, привыкшего повелевать человеческими судьбами и не обременённого условностями.

Вопросов Катя не задавала — это было бы верхом глупости, но понимала, что Алекс связан с торговлей контрабандными бриллиантами и, как ей казалось, поставками наркотиков. Позже, когда один из её клиентов, бизнесмен из России, приехавший прикупить недвижимость в солнечной Калифорнии, присмотрел дом стоимостью в полтора миллиона и, поскольку, имел в своем распоряжении лишь наличные деньги, передал эту сумму Алексу для легализации, и почему-то не явился на оформление сделки, исчезнув без предупреждения и без следа, а дом этот Алекс распорядился тут же снова выставить на продажу, Катя сообразила, что деятельность Алекса Хачило гораздо более разнообразнее и серьёзнее, чем она предполагала.

Осторожно проведя с Томасом Маркусом несколько бесед, и используя для тонких намеков обстановку и состояние, когда мужчины особенно предрасположены к воздействиям женских чар, Катя с раздражением осознала, что ожидать, что он решится на развод с женой — дело почти безнадежное. У неё даже мелькнула мысль обидеться и прекратить устоявшиеся к тому времени отношения, но вспомнилось «Жена — не дерево…»

— Алекс, — сказала Катя, зайдя к нему в кабинет поздним вечером, когда другие её коллеги и даже секретарь, покинули офис. — Ты говорил, что можешь помочь… с женой Томаса…

Произнеся фразу, которая стоила ей значительных усилий, Катя замерла в метре от Хачило, развалившегося в кресле и с любопытством разглядывающим её застывшее лицо. От этого взгляда — холодного и насмешливого, Кате стало не по себе и она пожалела, что начала этот разговор, но отступать было поздно. Алекс протянул руку, пухлыми, унизанными крупными перстнями, пальцами сильно сжал её запястье, притянул к себе и, привычным движением, усадил Катю к себе на колени.

— Замуж захотелось? — усмехнулся он, просовывая другую руку за отворот блузки и поглаживая её грудь.

— Определенности, — отозвалась Катя и прикрыла глаза.

Хачило стряхнул её с коленей, весьма грубо склонил лицом к столешнице, одним движением задрал юбку и, привычно грубо, овладел ею, громко сопя и постанывая. Кончил он быстро. Когда Катя, приведя себя в порядок, вернулась в кабинет, он сидел в кресле и курил длинную толстую сигару.

— Будет тебе определенность, — вместе с клубом дыма, выпущенным в потолок, произнес Хачило, помолчал, разглядывая застывшую в нерешительности Катю, добавил сурово: — Отработаешь.

Катя нашла в себе силы кивнуть.

— Ладно, иди, — лениво махнул рукой Алекс.

И она послушно ушла.

А через две недели в газетах и на телевиденье появились материалы о трагической смерти жены известного бизнесмена и филантропа Томаса Маркуса, погибшей в автомобильной катастрофе. В её небольшую машину, на которой она возвращалась с какого-то благотворительного вечера, на крутом повороте врезался старый грузовичок, отчего машина слетела в глубокий кювет, перевернулась несколько раз и загорелась. Прибывшая на место происшествия полиция обнаружила пустой грузовик, как позже выяснилось, угнанный из пригорода Окланда, водителя так и не удалось установить.

Томас сильно переживал смерть жены, но приложив все свои чары, Кате удалось на следующий день после похорон, утащить его на Карибы, где к концу недели, он отошел от потрясения. Еще через месяц Томас сделал ей предложение, а через полгода, чтобы соблюсти приличия, они поженились тихо и скромно, и Катя стала миссис Щукина-Маркус.

А еще через полгода, Катя, за это время, по просьбе Хачило и не задавая никаких вопросов, провела несколько не очень правильных с точки зрения закона операций с недвижимостью, в результате который её босс стал богаче, по её подсчетам, как минимум на пять-шесть миллионов не облагаемых налогами долларов, пришла к нему в кабинет и сообщила, что решила стать домохозяйкой.

— Вот так? — вздернул брови Хачило и насмешливо хмыкнул: — Определенность появилась… Хе-хе…

Катя сделала вид, что не заметила намека на давний разговор, слегка повела плечиком:

— Есть возможность отдохнуть, да и Томасовский фонд требует внимания…

— Нет проблем, — сговорчиво ухмыльнулся Хачило. — Ты услугу отработала. В штате фирмы будешь числиться, лицензию я тебе продлю, мало ли — пригодится когда…

8

Походы пешком в горку, особенно в горку крутую, такую, как Русский Холм, до чрезвычайности настраивают на философский лад.

В машине за рулем мысли не длиннее расстояния от светофора до светофора, нервные, быстрые и бестолковые, как водители-мексиканцы в час пик. А тут — благодать для мыслителя, если бы не одышка — курить надо меньше. А в остальном — да, благодать, иди и думай. Вон до того подъезда, а там передохнуть, пока сердце не выскочило наружу через пересохшее горло. Остановиться, будто осматриваешь окрестные красоты, постоять так пару минут и подумать, что улица Ломбард похожа на жизнь эмигранта. Крутая и извилистая, обсаженная по обочинам празднично цветущими гортензиями, узким резко очерченным серпантином она взбирается на вершину Русского холма.

Ползешь вот так вверх, хрипишь, сбиваешь башмаки, а там, в конце пути, наверху в седловине между вершинами… упс — кладбище. Пусть бывшее, но все-таки кладбище, последняя обитель русских охотников на морских котиков. Потому и двугорбый холм, возвышающийся над городом, называется Русским. Сейчас от кладбища остался зеленый лужок и окаймленная балюстрадой небольшая площадка, откуда со ста двадцати метровой высоты открывается великолепный вид на Сан-Франциско и залив, перечеркнутый двумя нитками мостов.

Но красота эта доступна тем, кто смог правдами и неправдами забраться на самый верх, а стоит споткнуться на крутой извилистой дорожке, так и покатишься кубарем вниз без остановки, чтобы, в конце концов, с синяками и шишками оказаться там, откуда начал восхождение — на прибрежной гальке у холодных вод залива.

Жизнеутверждающе философствуя в таком примерно ключе, Олег Куприянов пешком поднялся почти до середины улицы Ломбард. Даже днем найти тут место для парковки не представлялось возможным, поэтому машину пришлось оставить далеко внизу на платной стоянке, о чем бывший опер успел не раз пожалеть, прежде чем добрался до нужного дома, уступами карабкающегося по крутому склону холма. Квартиры тут были не дешевые, раза в полтора дороже тех, что у подножия. Высокая цена определялась, в основном, роскошным видом на город и залив, открывающимся из широких окон.

Бывший опер перевел дух возле двери в подъезд, поднялся на нужный этаж, нажал кнопку звонка и встал так, чтобы его можно было разглядеть в глазок. Подобная предусмотрительность оказалась излишней: дверь распахнулась на всю длину цепочки практически сразу после того, как прозвучал мелодичный звон. Симпатичная стройная женщина лет тридцати пяти со свежим лицом и чистыми голубыми глазами вопросительно смотрела на гостя. Куприянов же, в свою очередь, молча разглядывал хозяйку, образ которой почему-то никак не увязывался с тем, что сложился у него в голове.

Светлые длинные волосы — не химическое достижение парикмахерского искусства, а чуть желтоватые, натурального пшеничного оттенка, — ниспадали на плечи пышными волнами. Тонкую талию подчеркивал туго затянутый пояс черного шелкового халата с широкими рукавами, обнажавшими тонкие ухоженные руки. Гладких загорелых ног с точеными коленями и стройными лодыжками короткий халат тоже не скрывал.

Придерживая дверь, женщина, ничуть не смущенная пристальным вниманием, проговорила доброжелательным тоном:

— Это вы мне звонили?

Куприянов раздвинул губы в улыбке:

— Я вам звонил… — он быстро протянул ей визитную карточку.

— Конечно, конечно, — отозвалась женщина и близоруко прищурилась, разглядывая карточку. — Частный детектив Олег Куприянов..

— Мы можем побеседовать о вашем бывшем муже? О Томасе Маркусе.

— О Томасе? — в глазах женщины мелькнуло настороженное удивление. — Хотя вы же сказали по телефону… А что вас интересует? Мы с Томасом расстались больше двух лет назад…

— Я знаю.

— Я согласилась с вами встретиться, но едва ли я могу быть вам полезна… Мы не поддерживаем отношений…

Куприянов понимающе кивнул, скорбно сказал:

— Его похитили…

— Похитили?! — воскликнула хозяйка. — Боже мой, какой ужас!

— Да, приятного мало, — Олег с подобающей случаю скорбной миной опустил глазки долу, а когда снова поднял взгляд, увидел на лице женщины неподдельный интерес. — Я думаю, что всё с Томасом будет хорошо.

— Надеюсь, — коротко сказала Катя Щукина, посмотрела с прищуром. — И всё таки, я не знаю, чем я могу быть вам полезна… К похищению Томаса я уж точно отношения не имею.

— Я не отниму у вас много времени, — сказал Куприянов, пропустив мимо ушей Катины колкости и примериваясь, как бы половчее запихнуть ногу в щель между дверью и косяком, если она вздумает прервать так замечательно начавшуюся беседу.

Катя на секунду задумалась, отчего между бровями у нее появилась тонкая вертикальная морщинка. Наконец, усмехнувшись, мотнула головой:

— Вам повезло: я любопытна. Но предупреждаю, если вы… В общем, я оставлю за собой право выставить вас в любой момент!

— Обещаю не дать вам для этого повода! — обрадовано воскликнул Куприянов.

— Посмотрим… Секундочку… — дверь закрылась, чтобы через мгновение снова распахнуться, на этот раз широко. Катя Щукина отступила в сторону, пропуская детектива. — Входите.

Искренне недоумевая, чем же престарелый Томас мог привлечь таких штучных женщин как Катя и Полина, Олег Куприянов вслед за хозяйкой прошел в просторную светлую комнату, обставленную современной, удобной на вид, мебелью, со стандартным набором стереофонического оборудования, плазменным телевизором и даже небольшим камином, выложенным диким камнем. Как и следовало ожидать, из окон открывался роскошный вид на залив.

— Присаживайтесь, где вам понравится.

— Спасибо.

Частный детектив сел спиной к окну в обтянутое светло-коричневой кожей мягкое кресло. Катя устроилась на диване напротив, по-прежнему не сводя с него насмешливого взгляда.

— Ну?

— Меня интересует любая информация…

— Вас наняла эта смазливая сучка? — перебила Катя, нарочито медленным движением поправляя разлетающиеся полы халатика. — Можете не отвечать… Понятно, что она, кто же еще…

— Вы лично знакомы с Полиной? — вместо ответа спросил Куприянов.

На лице Кати мелькнуло выражение грустное и хищное одновременно.

— Имела такое счастье… — призналась она. — В какую же сумму похитители оценили моего бывшего?

— В три миллиона, — после небольшой паузы ответил бывший опер. — Именно столько требуют похитители.

Катя Щукина едва заметно усмехнулась:

— Сумма вполне реальная…

— Вы так считаете?

— Могла бы и больше запросить, — пожала плечами Катя.

— Кто? — спросил Куприянов, уже предполагая, каким будет ответ. Так и оказалось.

— Да бросьте вы дурака валять. Прекрасно понимаете о ком я говорю… Эта стерва все и подстроила….

Куприянов спросил, не спуская глаз с лица собеседницы:

— Это предположение или у вас есть какая-то информация?

Катя Щукина всплеснула руками.

— Господи! Да какая тут еще нужна информация? На эту стерву посмотреть — и сразу станет ясно: она мать родную продаст не задумываясь! Конечно, это она все устроила — больше некому!

— У меня другие сведения. — сказал Куприянов, решив слегка сблефовать.

— Уверена, что они ошибочны. — Катя поднялась с дивана. — Выпьете что-нибудь? — а когда Олег отказался, сказала: — А я выпью.

Она подошла к стеклянному столику около камина, щедро плеснула в широкий бокал коньяка из пузатой бутылки, вернулась на диван, любуясь игрой света, преломляющегося в глубине бокала.

— Жалею только о том, что не утопила ее еще в Одессе, когда она стала липнуть к Томасу… — ровным тоном проговорила она, отпивая из бокала и закуривая длинную тонкую сигарету. — Это мужики от нее шалеют, а женщине сразу видно, что ей нужно… Курите-курите, — разрешила Катя, заметив в руках бывшего опера пачку сигарет.

— А как вы с ней познакомились? — поинтересовался Куприянов.

— В Одессе. Случайно, — отозвалась Катя, помолчала и задумчиво добавила: — Или мне кажется, что случайно…

— В Одессе?

— Ну да, в Одессе. Не в той, что в Техасе, а в той, где Дюк, Привоз и Аркадия. «Ах, Одесса, жемчужина у моря…» — с усмешкой напела Катя. — Мы с Томасом ездили в Росинск, на родину его предков, а потом решили отдохнуть в Одессе… Вот и отдохнули… — Она залпом допила оставшийся в бокале коньяк, взглянула на Куприянова: — Может быть, выпьете?

— Нет, спасибо, — сказал Куприянов. — У Томаса Маркуса — русские предки?

— Для вас это новость? Разве она вам не сказала? — Катю явно забавляло удивление частного детектива.

— Если можно, я бы выпил воды, — попросил Куприянов, переваривая услышанное.

— Можно. Вам с газом или без?

— Все равно.

Катя вышла из комнаты и скоро вернулась со стаканом и маленькой бутылкой минеральной воды. Вручив их Куприянову, она налила себе еще порцию коньяка.

— Это старая история, — сказала она, усаживаясь на диван и закидывая ногу на ногу. — Настолько старая, что кроме самого Томаса об этом никто и не помнит.

— А поподробнее?

— Можно и поподробнее… В свое время Томас мне все уши прожужжал о том, как его предок с братьями оказался в Калифорнии еще в начале девятнадцатого века. Вместе с Кусковым строил Форт Росс, а потом так тут и прижился, в Россию не вернулся… Фамилия предка была Маркошин. Тимофей Ильич Маркошин.

— А Маркус…

— Ну да, — кивнула Катя. — Маркошин превратился сначала в Маркош, потом в Маркус, Тимофей — в Томаса, а от отчества «Ильич» осталась одна буква — «И.». Томас И. Маркус. Сыновей в семье называли Томасами или Тимоти. Самый первый Тимоти был художником. Если она показывала вам кабинет, то вы должны были заметить картины на стенах…

— Да, я видел…

— Когда у Томаса было хорошее настроение, он называл себя «сибиряком» и «казаком»… — грустно сказала она и вдруг вскинулась, в упор посмотрела на частного детектива. — Вы знаете, он ведь никогда не был бабником, — не то удивленно, не то утверждающе проговорила Катя. — А тут как с цепи сорвался… Эта сучка будто околдовала мужика… Я понимаю: молодое мясо и все такое, но он же не дурак и должен был понимать, что ей от него нужно только одно — его деньги!

Куприянов счел за лучшее промолчать. Но Катя, похоже, и не нуждалась в его репликах. От коньяка ее щеки раскраснелись, в глазах появился влажный блеск.

— Вы, наверное, думаете, что и мне от него нужны были только деньги, но все это, — она обвела рукой квартиру, — у меня было еще до Томаса. Я сама на это заработала и сама купила… Я любила его, понимаете?

— Понимаю…

— Да ни хрена вы не понимаете, — горько отозвалась Катя. — И ни хрена под носом не видите…

— А почему вы уверены, что Полина в этом замешана? — осторожно спросил Куприянов.

— Потому что больше некому! — воскликнула Катя.

— А вы?

Катя несколько секунд удивленно смотрела на частного детектива а потом расхохоталась.

— Вы с ума сошли! — сквозь смех проговорила она. — Я при разводе получила от Томаса два миллиона, и суд назначил алименты — тристо тысяч в год до тех пор, пока либо я умру, либо Томас… Я, конечно, люблю деньги, но какой мне смысл так рисковать из-за трех миллионов?

Куприянов вынужден был согласиться, что смысла в таком риске в самом деле не много.

— И все-таки, как вы познакомились с Полиной? — спросил он.

— Я же сказала — в Одессе. Не уследила за Томасом, проглядела симптомы, — с искренней горечью сказала Катя. — А через месяц после нашего возвращения из России, Томас сказал, что хочет развестись со мной, — закуривая сигарету, проговорила Катя и пожала плечами. — Так вот всё и получилось… Сами знаете, как это бывает… Адвокаты, суд.

Куприянов понимающе кивнул, вопросительно глянул на женщину:

— Теплых чувств, к бывшему мужу, вы не испытываете, я правильно понимаю?

Выпустив тонкую струю дыма чуть в сторону от его лица, чтобы это не выглядело излишним нахальством, Катя Щукина прищурилась:

— А как вы сами думаете, молодой человек? Он меня бросил, сменял на молоденькую тварь, запрыгнувшую к нему в постель…

— И к Полине тоже, — констатировал Куприянов, помолчал, спросил ровным голосом: — Может быть, именно поэтому, вы и считаете, что Полина организовала похищение Томаса…

Ответом был сердитый взгляд.

— Не только поэтому… Слишком активно эта дрянь хотела за него замуж! — Катя выпрямилась, снова посмотрела на Куприянова. — Вполне возможно, что она это проделала с вашей помощью. Я имею ввиду покушение… Вам не кажется, что у меня есть основания так считать?

— Ага, — насмешливо кивнул Куприянов. — А к вам я пришел узнать нет ли у вас подозрений, а если есть… — он сделал чуть заметную паузу. — … то удушить вас потихоньку…

Катя невольно подалась назад, но потом поняла, что частный детектив шутит, встала с дивана, сложила руки на груди.

— Думаю, что на все ваши вопросы я ответила… — сказала она и, указывая на дверь, добавила: — Я вас провожу…

— У меня последний вопрос, — словно не понимая, что его выставляют из квартиры, с улыбкой проговорил Олег. — Насколько мне известно, вы работали в реалторской конторе Алекса Хачило…

— И что? — лицо Кати оставалось безмятежным, но легкая тень по нему всё-таки промелькнула. — Какое это имеет отношение к моему бывшему мужу? Я думаю, вы в курсе, что Алекс прочно сидит в тюрьме.

— Просто хотелось уточнить, — миролюбиво сказал бывший опер.

Катя снова указала ему на дверь, теперь уже более настойчиво:

— Я вас провожу.

— Конечно, конечно, — торопливо поднимаясь, отозвался Куприянов, решив не злоупотреблять гостеприимством. — Спасибо вам огромное! Не буду вам мешать…

Катя Щукина закрыла дверь, накинула цепочку и, задумчиво накручивая на палец локон, вернулась в гостиную. Плеснув в бокал коньяка, она выпила его одним глотком, закурила и откинулась в кресле.

Она не сильно покривила душой, сказав, что любила Томаса. Что с того, что он намного старше? Он давал ей то, в чем Катя так нуждалась — стабильность, определенность, защищенность и чувство дома, не требуя взамен ничего такого, что Кате было бы неприятно делать. И эта стабильность усыпила ее бдительность, казалось, что такой тихой эта гавань будет всегда. Семейное небо было таким безоблачным, что Катя прозевала момент появления на горизонте тучки, предвещающей ураган.

Чёрт её дернул поехать в эту Одессу! Сообщение Томаса о предстоящем разводе было для неё как гром среди ясного неба! Она была готова убить мерзавку, которой удалось играючи разрушить с такими усилиями выстроенную жизнь.

Поначалу Катя так и хотела — убить. Но по дороге к Алексу Хачило, давнему своему знакомцу, человеку больших и разнообразных возможностей, вовремя передумала просить его об этой услуге. Но вовсе не из-за неизбежных угрызений совести, которые, если верить классикам русской литературы, должны были начать терзать ее сразу же после свершения преступления. Классики так убедительно и со знанием дела говорили о грехах только потому что сами никогда не упускали случая по-крупному согрешить. Грехов у Кати хватало, но вот попадать в зависимость от мягкого и пушистого на вид Алекса Хачило, который на самом деле внутри был из бездушного бетона, ей совсем не хотелось.

Вместо этого Катя выставила Томасу такие условия, что даже у видавшего виды адвоката, ведущего ее дела, розовая лысина в обрамлении клочковатого венчика волос моментально покрылась крупными каплями пота.

Расчет не оправдался. Никогда не отличавшийся особой щедростью Томас легко согласился с непомерными требованиями, и бракоразводный процесс, в отличие от других, тянущихся годами, завершился уже через шесть месяцев. Катя снова стала просто Щукиной без придававшего некую аристократичность добавления «Маркус», а Томас, ошалевший от перспективы заполучить кусок стервозного, но молодого и чертовски привлекательного мяса, развил бурную деятельность, привлек пару знакомых сенаторов и скоро уже встречал разлучницу в аэропорту с огромным букетом роз из своего питомника.

Меньше чем через месяц после развода Томас впервые вывел в свет новую супругу, которая к зависти окружающих его ровесников была моложе его на сорок лет. Катя же, зализывая душевные раны, вела образ жизни великосветской дамы: посещала выставки, театральные премьеры, где бы они ни происходили, много читала и, даже, к своему удивлению, вдруг выучила испанский язык. Однако, если ты привыкаешь покупать босоножки за пятьсот долларов, сумочку за тысячу, а деньги на косметику вообще не считать, то средствам, особенно, если они не прирастают, рано или поздно приходит конец. Вскоре Катя обнаружила, что, не считая вложенных в акции денег, она располагает лишь поступающими от Томаса ежегодными выплатами.

Отгоняя от себя неприятные мысли, Катя встряхнула головой, быстро подошла к телефону и, набрав номер, услышала сигнал автоответчика.

— У меня только что был частный детектив, нанятый женой Маркуса. Интересовался нашим знакомством. Просто на всякий случай сообщаю.

9

«Если Полина сделает всё, как он ей объяснил, то проблем не будет! — рассуждал Томас Маркус, лежа на кровати и рассматривая низкий потолок своего узилища. — Значит, завтра произойдет обмен, и всё это останется позади!»

Он прислушался к звукам, доносящимся с улицы — хлопки закрывающихся дверей и мерное рычание двигателя отходящей машины. Ни шагов, ни звука телевизора, сверху не раздавалось, и Томас решил, что на этот раз бандиты покинули дом в полном составе. В предыдущие дни, один из них, всегда оставался сторожить пленника. Но что это меняет?! Подергав цепь наручника, Томас в который уже раз убедился, что она держит его крепко, а открывать замки наручников с помощью женской приколки или канцелярской скрепки, как это с легкостью делали герои боевиков, он не умел. Да и не было у него ни приколки, ни скрепки.

— Каким же образом эти русские выбрали меня?! — прошептал Томас, в очередной раз задаваясь этим вопросом. — Как?!

Случайность исключалась сразу, поскольку такие операции, как похищение с целью получения выкупа с бухты-барахты не совершаются. Требуется хорошая подготовка и она, тут Томас должен был признать, была проведена. Бандиты совершенно точно знали его местонахождение. Никто не спрашивал у него номер домашнего телефона или мобильного телефона Марины. Единственное, что слегка озадачило похитителей, так это появление частного детектива, нанятого Полиной, но озадачило ненадолго.

— Хоть и бывший мент, но лох, — пренебрежительно сообщил Вовчик своим приятелям, вернувшись из Сан-Франциско. — Всё нормально!

Похищение, проведенное русскими бандитами, наводило Томаса Маркуса на мысль, что к организации всей этой операции имели отношения русские.

С эмигрантами из Союза, приехавшими в Америку после 60-х годов, Томас никаких отношений не имел. С эмигрантами, попавшими в страну в конце сороковых — начале пятидесятых и представляющих собой остатки бежавшей от большевиков интеллигенции и офицерства, нашедших приют в Китае, а затем, когда коммунисты добрались и туда, оказавшихся в Южной Америке и лишь оттуда перебравшихся в США, он изредка встречался, посещая Русский центр, но никаких связей не поддерживал.

Да и русским-то себя он считал больше по привычке и обычаю семейному. Вернее, русским американцем, ведь семья Маркусов, обитала на земле американской почти сто девяносто лет. Но так повелось, что корни свои Маркусы-Маркошины помнили и традиции блюли, посещая по праздникам православную церковь и делая щедрые пожертвования.

— Женщины! — вздохнул Томас.

Катя, Катюша, Кэт… Его вторая жена, очаровавшая его в свое время не столько элегантной красотой, но и умом, была русской. Учитывая её характер и затаенную после развода обиду, идея похищения бывшего мужа, вполне могла возникнуть в её хорошенькой головке.

Полина… Томас понимал, что с тем же успехом, это могла быть и она. Блестящая, молодая, располагающая к себе любого, она могла быть и жесткой. В этом Томас случайно убедился, когда она увольняла отработавшую в его доме больше десяти лет, но чем-то не угодившую новой хозяйке пуэрториканку Сайду. Хотя, какой ей смысл в этом? Может быть, она каким-то непостижимым образом узнала, что в завещании Томаса она упоминается лишь один раз и строчка эта выглядит, как: «Жене отписываю банковский счет, открытый на её имя…» На счет он положил вполне приличную сумму в пять миллионов.

Томас хмыкнул. Кате он и вовсе ничего не отписал по завещанию — хватит того, что она отсудила у него при разводе!

Ни та, ни другая, ни вообще никто в мире, кроме его старого приятеля Криса Брукфилда, собственно и поставившего ему этот диагноз, не знали о раке, гложущим внутренности Томаса Маркуса. В первое мгновение, еще ошарашенный столь неожиданным известием, Томас был готов на всё, чтобы увеличить срок, отмеренный ему Господом. Однако, при здравом рассуждении, выслушав, рассказавшего о методах лечения и последствиях этого лечения, Томас решил ничего не предпринимать, о чем и сообщил Крису, в довольно резкой форме прервав попытки уговорить его сделать хотя бы химеотерапию.

Не знали о болезни и бандиты, удивившиеся спокойному восприятию пленником угрозы быть убитым, если что-нибудь пойдет не так.

— Окей, — только и сказал Томас, в ответ на эти угрозы.

Вдохновителем и организатором похищения, по разумению Томаса, вполне мог быть и респектабельный в прошлом реалтор из русских эмигрантов — Алекс Хачило, отбывающий сейчас свой срок в тюрьме, оказавшийся, к удивлению многих, едва ли не крестным отцом русской мафии в Калифорнии. Чуть больше двух лет назад, через Катю, которая тогда еще была женой Маркуса, а до брака с Томасом работала в реалторской конторе Хачило, Алекс попросил о встрече. Томас выкроил время и, попивая замечательное «кьянти», поскольку встреча происходила в его любимом итальянском ресторане, выслушал предложение реалтора, высказанное в довольно внятной форме и без особых обиняков.

— Нет, — категорично заявил Томас. — Ваша схема слишком похожа на отмывку денег, заработанных неизвестно какими методами.

— Похожа, — добродушно улыбнулся Алекс Хачило. — Но, согласитесь, она вполне рабочая и для вас риск минимален, а выгода очевидна.

— Нет, — столь же непреклонно покачал головой Томас. — Ваше предложение неприемлемо. Извините… Наша компания существует уже давно и у нас есть свои правила в бизнесе.

Но Хачило не хотел успокаиваться:

— Ведь действительно, при специфике вашего бизнеса, когда учесть все ваши растения просто невозможно, вы же ничем не рискуете… Перечислите деньги на указанные счета, оставите свои комиссионные и забудете…

Томас поставил бокал на белую скатерть, задумчиво поковырял вилкой в длинных спагетти, улыбнулся вежливо, но холодно:

— Извините, Алекс, у меня много дел…

— Зря вы так… — промокая пухлые губы льняной салфеткой, казалось бы благодушно проговорил реалтор, однако, глаза его похолодели. — Напрасно…

Поднявшись из-за стола, Томас развел руками:

— Что поделать… Не привык… — жестом подозвал официанта и, быстро рассчитавшись, поклонился реалтору: — Был раз с вами увидеться.

— Аналогично, — выдавил из себя улыбку Хачило.

Оказавшийся за решеткой по обвинениям, связанным с убийством женщины и еще за ряд преступлений, Хачило вполне мог решить поправить свои финансовые дела таким образом — организовав похищение Томаса. И главное, судя по их давнишней беседе, Хачило прекрасно ориентировался в нюансах бизнеса, основанного на выращивании растений, и понимал, что у Томаса имеются наличные деньги. Вполне допустимым могло оказаться и то, что Катя навела его на эту мысль каким-нибудь неосторожным рассказом. Больше ничего толкового, за все время пребывания в качестве похищенного, Томасу в голову не приходило, хотя он прекрасно понимал, что кроме продуманных им вариантов, всегда могли оказаться еще несколько, о которых он даже и не подозревает.