По следам адъютанта Его Превосходительства. Книга вторая

Александр Черенов

Всех действующих лиц — не только уже полковника Концова — ждут удивительные приключения и метаморфозы на ниве борьбы как «за идеалы», так и за капиталы (последнее всегда было в приоритете, независимо от «масти» «борцов»). Путь к личному благополучию у каждого — классический: если «к звёздам» — то «через тернии», и наоборот. Ничего удивительного: время действия — 1920—1935 годы, место действия: Европа и обе Америки. «Белые» против «красных». «Идеалы» против «капиталов»… за те же самые капиталы.

Глава сорок четвёртая

… — Значит, Вы убеждены в том, что представленные в музее ценности являются лишь незначительной частью того, что спрятано на Зевакинских складах?

Клеймович подошёл вплотную к Телятьеву и в упор уставился на него знаменитым жандармским взглядом.

Ротмистр боднул головой.

— Так точно, Ваше превосходительство. Тем более что…

В этот момент в кабинет без стука вошёл Кутахов. Телятьев замолчал и вопросительно уставился на начальника контрразведки.

— Продолжайте, ротмистр! — усмехнулся Кутахов. Он теперь имел право и на то, и на другое — то есть, и на распоряжение людьми Клеймовича, и на усмешку: третьего дня Барон подал в отставку с поста главы РВС, и генерал занял его место. Так что Клеймович, являясь отныне подчинённым Кутахова, при всей своей неприязни к нему, вынужден был терпеть его присутствие в момент доклада своего человека, да ещё по такому «щекотливому» вопросу.

Телятьев щёлкнул каблуками.

— Слушаюсь, Ваше высокопревосходительство!

Лицо Клеймовича искривилось, как от зубной боли: согласно табели о рангах, генерал-лейтенант не имел права на обращение к себе как к «Высокопревосходительству» — это было привилегией чинов двух первых классов. Телятьев явно перестарался в своём подобострастии.

Зато самому Кутахову подобное обращение, несомненно, пришлось по вкусу. Он даже потеплел взглядом, явно поощряя ротмистра к дальнейшему служебному рвению в том же духе.

— Итак, ротмистр?

Телятьев хлопнул глазами.

— Последними Вашими словами были «тем более что»… Тем более — что?

Кутахов улыбался едва ли не добродушно.

— Так точно, Ваше высокопревосходительство!

Мгновенно сориентировавшись в обстановке, вторым дублем ротмистр нанёс ещё один удар по самолюбию Клеймовича.

— Я имел сказать, что сами устроители выставки сообщили экскурсантам, что демонстрируется только часть найденных вещей, и у них есть все основания считать эту находку далеко не последней. Во всяком случае, Ваше высокопревосходительство, доступ посторонним лицам на склады был тут же закрыт под предлогом внеплановой комплексной ревизии. И почти тут же на склады, по слухам, нагрянули «археологи с Лубянки». Но подтвердить слухи у нас не было возможности. Однако, думаю, что они соответствуют действительности.

— Почему Вы так думаете? — сверкнув глазом, напомнил о себе Клеймович.

— Какие-то люди явно не бухгалтерской наружности на склады прибыли — в тот же день: это мы видели сами, Ваше превосходительство!

Выслушав доклад, Кутахов задумался — сепаратно от Клеймовича. Но долго отдыхать Телятьеву не пришлось.

— Значит, Вы убеждены в том, что ценности там есть — и ценности немалые?

Ротмистр не стал прятать глаз от пристального взгляда главы РВС.

— Так точно, Ваше высокопревосходительство!

Кутахов покосился на Клеймовича, словно передавая тому эстафету вопросов вместе с объектом работы. Предваряя текст, Клеймович обозрел ротмистра из-под насупленных бровей.

— Несмотря на то, что задание Вами, по существу, не выполнено, я не стану наказывать Вас. Сведения, которые Вы принесли, действительно представляют определённый интерес. Именно Вам предстоит убедиться в их достоверности, и вернуться назад уже не с пустыми руками! Так, что, готовьтесь, ротмистр!

Он повернул голову в сторону Кутахова.

— Ротмистр Вам больше не нужен, Ваше превосходительство?

Последняя часть обращения была произнесена Клеймовичем намеренно чётко и с явным акцентом на первый слог. Кутахову не оставалось ничего другого, как сделать вид, будто ничего особенного он и не услышал. Чтобы добиться этого, а заодно и лишить удовольствия конкурента, он вынужден был «внезапно заинтересоваться видами из окна».

— Вы свободны, ротмистр! — отрывисто бросил Клеймович: итогом работы с Кутаховым он был удовлетворён лишь частично. Ведь Кутахов мог прореагировать на его тонкий намёк и более непосредственно. Слово за слово — и, какой-никакой, а завязался бы обмен мнениями. А так, получается — за что боролись?!

Когда за Телятьевым закрылась дверь, Кутахов перевёл взгляд с окна на огорчённое лицо Клеймовича. Вид конкурента не мог не доставить главе РВС некоторого удовольствия — ведь тот де-факто огорчался за двоих.

— Владимир Николаич, Вы, конечно, отдаёте себе отчёт в том, что всё это…

Он кивнул головой в сторону исчезнувшего за дверью Телятьева.

–… как говорится, «вилами по воде писано». Даже, если предположения ротмистра верны, то светлый день их реализации наступит ещё очень нескоро… Если вообще наступит… А деньги нам нужны, как говорится, «ещё вчера»! Мы не можем ждать до бесконечности и надеяться на чудо! Настроение среди личного состава и так — хуже некуда! И всё — по причине недофинансирования, которое уже принимает катастрофические размеры! И незачем нам отвлекаться на эти сказки Шехерезады! Деньги нам нужны прямо сейчас! Немедленно и любой ценой!

Лицо Кутахова побагровело от напряжения и констатации горестного факта.

— Даже ценой удовлетворения требований «СтарКо»…

Клеймович взметнул голову, но возразить не успел.

— Да-да, дорогой Владимир Николаич, Вы не ослышались: даже путём согласия на ультиматум «СтарКо»! Только у них есть деньги! И только они их могут дать — и уже дают! — серьёзным политическим силам эмиграции! Хватит нам уже держать позу… и разгрузочные дни!

Камедь на лице главы РВС уже заместилась сажей, копотью и жжёной костью — необходимыми ингредиентами не только чёрной краски, но и нормального сумеречного взгляда.

— Если понадобится, за наши дурацкие амбиции и недальновидность я готов принести извинение руководителям «СтарКо»…

Кутахов выдержал паузу — и закончил тихим голосом:

–… даже — стоя на коленях…

Клеймович не выдержал.

— Но Вы только вспомните, чего они требуют! Как это?.. Ага: «абсолютная прозрачность статей расходов»! Слово-то, какое выдумали: «прозрачность»! Это значит, что мы будем вынуждены отчитываться перед ними за каждую израсходованную копейку! И тогда — конец всякой конспирации! А другое их требование: «достоверная информация о внутриполитическом и внутрихозяйственном положении Советской России»! При этом, конкретный характер требуемой информации будут определять они сами! Сами!

Кутахов молча выслушал гневную тираду Клеймовича — и огорчённо развёл руками.

— А что Вы хотите: рынок! Клиент заказывает нам конкретный товар и согласен оплатить только его, а не то, что мы можем предложить. Да и потом: как мне прозрачно намекнул их начальник департамента экономической безопасности…

— Этот отставной штабс-капитан? Как его там… Михаил Николаевич?

Но Кутахов не поддержал иронии Клеймовича.

— Да, генерал: именно «этот отставной штабс-капитан Михаил Николаевич»! Тот самый Михаил Николаевич, от заключения которого зависит вопрос, будет ли «СтарКо» финансировать нас или нет! Поэтому Вы, Владимир Николаич, в Ваших же собственных интересах, забудьте о том, кем он был, и помните лишь о том, кем он стал! «СтарКо» сегодня — это не только крупнейшая многопрофильная фирма, созданная русскими эмигрантами! Это ещё — и одна из крупнейших монополий Франции! Сотрудничать с ней считают за честь все деловые люди Европы! И не только Европы: недавно американский миллиардер Дубон встречался с Кобылевским «тет-а-тет» в Париже! А это, дорогой Владимир Николаич, говорит о том, что силу концерна «СтарКо» уже начинают признавать и за океаном!

Сметённый аргументами начальства, Клеймович сконфуженно молчал. У него не было контрдоводов. Потому что он не был силён ни в политике, ни в экономике: он «специализировался» в иных направлениях человеческой деятельности. «Специализацией» его — и «специализацией» пожизненной — являлись душа и тело. И не абстрактные, а конкретного носителя информации. Поэтому, нехотя, через силу, но он был вынужден согласиться с Кутаховым.

— И учтите, Владимир Николаич…

Палец Кутахова восклицательным знаком уставился в потолок.

— Михаил Николаевич уже сегодня — миллионер, а значит — член своеобразного «клуба избранных», куда допускаются только свои, только те, кто может реально влиять на судьбы миллионов людей и даже целых стран. Не надо мериться силами с паровозом: паровоз сильнее! Не раздавит — так покалечит! Не надо жить прошлым. Это ведь — то же, что жить иллюзиями. Подумайте об этом на досуге. Ну, а я…

Он протяжно вздохнул.

–… сегодня же навещу потенциального «благодетеля» и постараюсь добиться приёма.

Заметив, как изумлённо округлились глаза Клеймовича, Кутахов усмехнулся.

— А Вы, как думали! Нет, Вы определённо оторвались от жизни, генерал! Руководство концерна, имеющее дело с сотнями фирм и компаний, проводящее ежедневно по нескольку встреч с представителями крупного — и не только французского — бизнеса, сейчас имеет право решать, допустить ли ему генерала русской армии хотя бы до приёмной, или же отказать ему в этом! И я, кстати, их понимаю и не осуждаю: они — хозяева, а мы с Вами — попрошайки с протянутой рукой! Так, что, вместо того, чтобы корчить из себя вождей в изгнании, нам надо, засунув самолюбие в одно место, кланяться, просить и выпрашивать! Ничего: не переломимся — только стройнее будем!

На этот раз ковёр в кабинете главы РВС даже не покрылся налётом от стёршихся зубов Клеймовича. Шеф контрразведки был настолько подавлен этой «политинформацией», что у него не нашлось ни сил, ни желания скрипеть зубами по адресу Кутахова. Да и невесёлые мысли о пустой казне, из которой и в карман положить было нечего, также не способствовали ни речевой активности, ни грёзам о собственном председательстве…