По следам адъютанта Его Превосходительства. Книга вторая

Александр Черенов

Всех действующих лиц — не только уже полковника Концова — ждут удивительные приключения и метаморфозы на ниве борьбы как «за идеалы», так и за капиталы (последнее всегда было в приоритете, независимо от «масти» «борцов»). Путь к личному благополучию у каждого — классический: если «к звёздам» — то «через тернии», и наоборот. Ничего удивительного: время действия — 1920—1935 годы, место действия: Европа и обе Америки. «Белые» против «красных». «Идеалы» против «капиталов»… за те же самые капиталы.

Глава пятидесятая

… — Разрешите, Михаил Николаевич?

Референт осторожно проскользнул в дверь кабинета вице-президента концерна по вопросам экономической безопасности: так, после нескольких удачных операций «носителя» по защите интересов фирмы, стала именоваться должность бывшего штабс-капитана. И референт был не президентским: в соответствии с новым статусом Михаил Николаевич обзавёлся и большим штатом помощников. А что делать: «noblesse oblige» — положение обязывает!

Михаил Николаевич оторвал взгляд от бумаг, и с неудовольствием взглянул на помощника. Нет, никаких замечаний к тому по качеству работы у него не было: помощник оказался работником толковым, в меру исполнительным, разумно инициативным — словом, с головой. Но для его появления в кабинете шефа были установлены строгие часы — и даже минуты. Если он появлялся вне графика — как это и было сейчас — значит, произошло что-то неординарное. Это выбивало Михаила Николаевича из режима — отсюда и такая реакция на появление референта.

— Виноват, Ваше превосходительство…

Да, теперь и Михаил Николаевич, как миллионер и один из руководителей концерна, известного уже не только во Франции, но и далеко за её пределами, имел право на подобное обращение к себе!

–… но на проходной стоят какие-то люди, по виду — офицеры. Они утверждают, что прибыли по делу чрезвычайной важности. Кроме того, они уверяют, что являются Вашими старыми знакомыми и Вы якобы с радостью их примете…

Михаил Николаевич вздохнул: придётся, видимо, принять. Он старался никогда не отказывать бывшим сослуживцам хотя бы в приёме. Ему совсем ни к чему была репутация человека, который «зазнался и забыл старых друзей». Это тоже было частью имиджа концерна. Во всяком случае, Михаил Николаевич относился к таким встречам именно как к работе по сохранению и улучшению реноме «конторы». Всегда — даже тогда, когда посетители оказывались людьми совершенно ничтожными и абсолютно бесполезными с точки зрения извлечения из встреч с ними хоть какой-то пользы… фицеры. виду — явные добеное обращение по отношению к себе! выбивало Михаила николаевича ковым, инициативыныма николаееичав

— Ну, что ж: просите…

Через пять минут дверь его кабинета вновь распахнулась. На пороге появился референт и доложил:

— Ваше превосходительство, капитан Мыльников и штабс-капитан Угрюмов просят аудиенции у Вашего превосходительства!

— Запускай!

Один за другим в кабинет вошли двое в штатском. Михаил Николаевич сразу узнал их. Это были действительно хорошо знакомые ему «волонтёры». Как и большинство нормальных офицеров армии Кобылевского, они чаще отличались не на поле боя, а в борделях. Разумеется, если «полем боя» не считать рестораны и казино.

Посетители были явно подавлены великолепием интерьера и многочисленностью персонала, сопровождавшего их до дверей кабинета вице-президента концерна. Обращение же референта к бывшему товарищу по ресторанному застолью, как к «Его превосходительству», окончательно уменьшило их в росте.

— Здравия желаем, Ваше превос…, — дрогнул уже и голосом Угрюмов, но Михаил Николаевич широким жестом добродушного хозяина прервал его.

— Да бросьте Вы, штабс-капитан! Какое я для Вас «превосходительство»? Обидно слышать такое от товарища по оружию!

Насчёт «оружия» и «товарищества» по нему Михаил Николаевич несколько перебрал. Товарищами по оружию они были лишь в том случае, если таковым считать бутылки водки и коньяка. Но чего не сделаешь на благо концерна?!

Разгладив лицо, Мыльников толкнул Угрюмова в бок.

— А что я тебе говорил? Не зря все у нас говорят о том, что заделавшись миллионером, штабс-капитан не оскотинился и не брезгует старыми друзьями!

Михаилу Николаевичу было приятно слышать эти слова. Значит, его тактика на продолжение человеческих контактов с однополчанами была и есть совершенно правильной, и уже приносит свои плоды!

— Проходите, друзья, садитесь!

По физиономиям посетителей можно было без труда определить, что обращение «друзья» вместо ожидаемого нейтрального «господа» елеем растеклось по душам бывших «волонтёров». А когда стюард — Михаил Николаевич и стюардами обслуживался теперь персональными, а не общими — внёс поднос с бутылкой «мартеля» и маленькими тарелочками с нарезанными на дольки лимоном, гости окончательно поверили в дружбу.

Осушив рюмку, Михаил Николаевич демонстративно обратился во внимание. Даже улыбка на улице хозяина кабинета не помешала гостям понять всё, как надо. Они тут же подобрались.

— Видишь ли, Михаил Николаевич, — начал Мыльников, явно запевала в дуэте, — мы не станем хвалиться перед тобой достижениями, которых нет. Впрочем, как и денег…

Он искоса взглянул на хозяина кабинета, словно проверяя реакцию того на свои слова. Начало действительно было «с места в карьер» и достаточно откровенным. Да и косился он не зря. Вероятно, после таких слов его чаще всего выпроваживали даже их тех редких домов, где всё ещё изредка принимали «беззаветных борцов с большевистской тиранией».

Но Михаил Николаевич ничем не показал, как ему наскучила эта «песенка». Более того, он изобразил живейший интерес и даже участие в судьбе товарищей по оружию.

Столь благодушная и совсем не привычная реакция на стандартный текст явно обнадёжила и даже обрадовала Мыльникова. Михаил Николаевич не ошибался в своих предположениях: уже после первых же слов, господ «борцов за идею» вежливо просили выйти вон. В отдельных случаях просьба выражалась не одними только словами — и это было весьма чувствительно. И уже — не только душой, но и телом.

Конец ознакомительного фрагмента.