Мне отмщение, и Аз воздам

Александр Черенов

Новоявленные «хозяева жизни» и их челядь из «слуг народа» и «слуг закона» решили, что им принадлежат не только плоды труда миллионов людей, но и их жизни. И как быть тем – другим, не «хозяевам»? Последовать за Христом: «кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» (Мф. 5:39)? Или предпочесть Оппонента: «Ненавидь врагов своих всем сердцем, и, если кто-то дал тебе пощечину по одной щеке, сокруши обидчика своего в его другую щеку! (Сат. Библия, 3:7)». Каждый делает свой выбор сам…

Глава седьмая

Тщательно изучив «данные разведки», Застройщик не стал форсировать развитие событий. Уже изрядно потёршийся в жизни, он понимал: «плод должен созреть». Тут и ботанику знать не обязательно. Поэтому он и распорядился ждать, на площадку не соваться, а только отслеживать происходящее и готовиться к работе.

Ничего особенного на объекте не происходило. Жильцы, после ночного визита «нежданных гостей» учредившие круглосуточное дежурство, увидели, что новых вторжений не предпринимается — и успокоились.

По прошествии трёх суток дежурства были отменены. Довольный проявленной решительностью и тем, что неприятности хотя бы откладываются, народ разошёлся по домам.

Тем временем Начальник ГУВД, получивший «зарплату» за истекший месяц, принялся активно «зарабатывать» её и в месяце текущем. Первым делом его люди установили личность владельца «зауэра». Личность оказалась занятной и непростой. Известный геолог. Специалист высокой квалификации. И не только — в прошлом, но и в настоящем: услуги его — нарасхват. Недавно вернулся из очередной экспедиции куда-то в Восточную Сибирь. Заядлый охотник. Отменный стрелок. Регистрация — в порядке. Членские взносы платит исправно. По причине оперативного тупика пришлось доложить всё, как есть.

— Геолог, значит?

Выслушав Полковника, искренне расстроенного порядочностью «объекта», Застройщик ненадолго ушёл в себя. Вернулся уже с вопросом.

— А удалось выяснить, на чём он специализируется? Ну, что он там ищет?

Полковник раскрыл блокнот: по «совковой» привычке он до сих пор предпочитал бумагу. Как-то не доверял электронике.

— Да, кое-что есть. Во-о-т…

Он перевернул несколько страниц.

— «Разведка месторождений рудного золота, имеющих промышленное значение». Не знаю, правильно ли это с точки зрения геологии, но у меня записано так.

— «Рудного золота…»

Глаза Застройщика ожили, а лицевые мускулы энергично заходили под кожей. Спустя несколько секунд они вылепили из кожи ироническую усмешку. Похоже было, что он уже нащупал какое-то решение проблемы.

— Слушай, Полковник… Кровь из носу — установи мне точный район его поисковых работ! Ты меня понял?

Этот вопрос уже можно было не задавать. Тем более, полковнику милиции. И не потому, что — такой умный: потому, что — такой опытный. План Застройщика, ещё не только не высказанный, но и не сформулированный, входил в стандартный набор любого оперативника.

Как схема, разумеется, «плюс-минус» нюансы. С поправкой на специфику каждого дела.

— Будет сделано. Я сегодня же свяжусь с нужными людьми.

Застройщик энергично прошёлся по кабинету, на ходу хрустя суставами пальцев рук.

— А что — по остальным?

Полковник склонился над блокнотом.

— Та-а-к… Удалось выяснить, кто был инициатором «шухера».

— И кто же этот «бдительный товарищ»?

Милиционер усмехнулся.

— Представь себе: старушка. Старушка «Божий одуванчик». Бдительности её явилась следствием хронической бессонницы и нескончаемых «мыльных опер» по телевизору.

— Что удалось узнать о ней?

Полковник опять заглянул в «шпаргалку».

— Бывшая учительница младших классов. Педучилище. Правдолюб неисправимый, безнадёжный. Коммуняка с довоенным стажем. Терять нечего, кроме цепей: обстановка в квартире балансирует на тонкой грани между бедностью и нищетой. Правительственных наград не имеет. Зато имеет много почётных грамот «за доблестный труд». Вот и всё её имущество.

Застройщик не удержался и хмыкнул: Полковник неожиданно демонстрировал наличие чувства юмора. Нормального, не милицейского — от «демократизатора» и полиэтиленового пакета.

— Живёт на скромную пенсию. Муж давно умер. Сын… Местонахождение и прочее сейчас устанавливаем. Страдает всем набором «старушечьих» заболеваний: от традиционного радикулита и повышенного давления до ишемической болезни сердца. Состоит на учёте в районной поликлинике.

— Ишемическая болезнь сердца?

Застройщик прищурил глаза. Любитель Гёте не преминул бы заметить: в манере классического Мефистофеля. Другой определил бы это словами попроще. Но смысл был бы один: «товарищ» уже не только надумал, но и задумал.

— Плохо дело. И — очень даже неплохо. Ты, Полковник, выясни всё о её сыне — и поскорее.

— Слушаюсь. Можно продолжать? Так, что тут у нас ещё? Ага: есть ещё пара бывших учительниц с высшим образованием, один действующий коммунист и один работник независимого профсоюза. Пара «челноков» — ну, эти вряд ли будут соваться «в политику». Ну, и несколько — точнее, четверо — пожизненных горлопанов. Так сказать, «несгибаемых борцов за правду». Все четверо — пенсионеры.

— А «молодёжь» не старше семидесяти имеется?

Полковник снова «нырнул» взглядом в записную книжку.

— Виноват: оплошал. Не все четверо горлопанов — пенсионеры, а только трое. Один — среднего возраста. Все остальные из категории «моложе шестидесяти» — молодые мамаши. Ну, и разумеется, их мужья. Таковых всего набирается две дюжины. Эти представляют некоторую проблему. Во-первых, кто-нибудь из них всё время торчит во дворе. А во-вторых, площадка-то, всё-таки — детская. Значит, есть личная заинтересованность.

Получив информацию, Застройщик озаботился видом — и вместе с ним прошёлся по кабинету. Возле окна он остановился, и некоторое время разглядывал скудный пейзаж за стеклом. К милиционеру, застывшему с выражением почтительного ожидания на лице, он поворачивался уже явно не потому, что наскучил пейзаж.

— Какова доля пенсионеров в общей массе жильцов, и что они из себя представляют?

Несколько удивлённый возвратом темы, милиционер пожал плечами.

— Ну, в среднем — по пенсионеру на этаж. То есть, больше сотни набирается.

— «Актив» установлен?

— А я о чём говорил?!

Под недовольным взглядом Застройщика он тут же поправился:

— Установлен. Общее число — чуть больше дюжины. Точнее — пятнадцать человек. Самые «застрельщики». Двенадцать из них — пенсионеры. Трое — относительная «молодёжь». Из этих троих — один, уже известный нам Геолог, другой — спортсмен, и третий — молодая мамаша.

— А установлено, у кого какие проблемы?

— Так точно. Ну, у пенсионеров — какие проблемы? Одна: денег не хватает! На каждый подъезд — по два-три должника по платежам за коммунальные услуги.

— А среди «актива»? — мгновенно заинтересовался информацией Застройщик. — Среди «актива» есть должники?

Милиционер поводил глазами по рукописным строкам — и с сожалением развёл руками.

— Увы, нет. Платят, как говорится, «из последних сил». По принципу: «с голой жопой — но с чистой совестью!»

— Ты хочешь сказать, что эта публика задаст нам работы?

— Ну, задаст — не задаст, — деликатно откашлялся Полковник, — но работать придётся тоньше, чем обычно. Придётся нащупывать другие «болевые точки».

— Та-а-к…

Застройщик вернулся в кресло и забарабанил пальцами по столу, выстукивая какой-то бравурный марш. «Барабанную дробь» сопровождал лёгкий посвист. Почтительно застыв у стола, Полковник ожидал инструкций.

Он уже достаточно изучил Хозяина для того, чтобы не чувствовать момента инструктажа. И тот не замедлил воспоследовать.

— В общем, не мне тебя учить, как действовать, — легонько опалил его взглядом Застройщик, — но противник должен быть обезврежен. И в кратчайшие сроки! Как — решай сам. Тебе — и карты в руки. Заодно — и деньги.

Сосредоточенно засовывая блокнот — вместе с неожиданным авансом — в нагрудный карман кителя, Полковник молча кивнул головой.

— А мы приступаем к работе на объекте…

— Готов?

Застройщик прижал к уху мобильник: связь была отвратительной.

— Готов, — послышалось в трубке.

— Мы будем неподалёку, у въезда на объект. Верю в тебя и в удачу. До встречи.

Опустив мобильник в карман белоснежной сорочки, Застройщик обернулся к ЗЗ.

— Зодчий выезжает. Где «Старшой»?

— Уже на подходе.

— А Градоначальник?

— Его Представитель ждёт сигнала.

— Ну, значит, и нам пора в засаду.

Застройщик удовлетворённо откинулся на подголовник.

— С Богом!..

…Народ, как всегда, оказался «не готов». Тем более что сегодня кавалькада строителей прибыла в час «послеобеденной сиесты», когда во дворе никого не было. Быстренько и стараясь не шуметь, строители приступили к возведению забора. Работа спорилась: периметр и география двора были изучены досконально, и затверждены, как «Отче наш». Да и сам «штурм» был отрепетирован ещё на макетах — как штурм Измаила у Суворова. Поэтому, когда первая мамаша-«колясковод» показалась во дворе, объём уже «переваливал за экватор».

Дальше последовало то, что и должно было последовать: мамаша «подняла по тревоге» «личный состав». Вскоре двор был запружен людьми, своим гудением соответствуя классике. Потревоженному улью, то есть.

Тут же началось «выяснение отношений», сопровождаемоё выдёргиванием кольев, опор и крушением металлических щитов. До «обмена доводами по физиономиям» дело пока не доходило.

Удивительно, но строители не очень-то и возражали против актов «вандализма». Во всяком случае, никто из них в «непосредственный контакт» с жильцами не входил, и входить явно не собирался. Работяги лениво и вполне добродушно переругивались с разъярёнными гражданами, объясняя последним, что их, строителей — «дело петушиное: прокукарекал — а там, хоть не рассветай»!

Ничего удивительного в «миролюбии» «захватчиков» не было: они лишь выполняли установку Хозяина. Всё шло в соответствии с планом, рассчитанным на постепенную, не за один день, реализацию.

После того, как «захватчиков» остановили, один из пенсионеров — самый горластый мужик — предложил немедленно позвонить в городскую администрацию, и вызвать сюда их представителя, чтобы на месте зафиксировать вопиющий факт нарушения закона и прав трудящихся. Решение было принято единогласно, а звонить поручили самому автору предложения.

В администрации «с пониманием» отнеслись к «сигналу от населения», и сообщили, что представитель выезжает «на место происшествия» незамедлительно. Довольный собой и своей инициативой, пенсионер-активист радостно доложил «коллективу» об исполнении поручения.

Ему, конечно, было невдомёк, что после доклада о его звонке, Глава администрации тут же перезвонил уже находившемуся в дороге Застройщику. События развивались в точном соответствии с планом.

«Старшой», на руке которого буквально повис другой «правдоискатель», требуя вызвонить ему «самого их хозяина», набрал номер мобильника ЗЗ.

— Требуют Вас! — выдал он заранее оговоренную, условную фразу.

— Нас требуют.

ЗЗ с усмешкой продублировал его слова Застройщику.

— Требуют — будем! — миролюбиво отозвался тот. — Если потребуется.

Каламбур был вполне уместным. В работу уже включались такие силы, что вмешательство Застройщика и ЗЗ перешло на уровень ненаучной фантастики. А личное вмешательство Застройщика, предполагавшееся из расчёта «самого крайнего случая» — так и вовсе перешло этот уровень.

— Уже выехали! — торжественно объявил «Старшой», после чего рукав его спецовки, наконец, «получил вольную».

Первым на место прибыл, как и предусматривалось сценарием, Представитель горадминистрации. После того, как он предъявил документы, подтверждающие его полномочия, жильцы приступили к изложению жалобы, которая незаметно перешла в допрос. К неприятному изумлению Представителя, оказалось, что они знают много лишнего. Например, то, что здесь строить не положено. При этом назывались даже точные реквизиты соответствующего документа. Это осложняло задачу: Представитель был явно не готов к предметному разговору. Ведь изначально предполагалось, что он выступит «с политическим докладом». «О текущем моменте».

В надежде выиграть время «до подхода подкрепления» или же свежей оригинальной мысли — последнее было менее вероятным — «товарищ из города» пошёл испытанной дорогой. Он решил отработать за дурачка и выступить в маске. Он и не подозревал, что работать придётся с лицом, а форма будет соответствовать содержанию.

— А почему вы так уверены в том, что здесь вообще что-то хотят… э… э…э… затевать? — старательно улыбаясь, спросил он. — Может, ни о чём таком и речи нет, и вы только напрасно беспокоитесь? Давайте, спросим у самих, так сказать, стр… э…э…э… исполнителей!

Он подозвал «Старшого».

— Товарищ, скажите, что вы тут собираетесь… э…э…э… делать?

Во исполнение полученной установки, Представитель тактично избегал употребления глагола «строить».

«Старшой», как можно натуральнее сделал «морду кирпичом» — и соответствовал текстом:

— А мы почём знаем, что тут будет? Нам велено обнести забором этот участок — и всё! А зачем, для чего — про то нам не ведомо!

— Ну, вот видите, товарищи! — энергично подхватил Представитель. — Возможно, что здесь будет проложен новый телефонный кабель. Или сооружена новая подстанция. Это же всё — для вас, товарищи! Я пока не вижу никаких оснований для беспокойства!

— Когда станут видны основания, поздно уже будет беспокоиться! — «обухом прошёлся по голове Представителя» мрачный тип «по ту сторону баррикад», оказавшийся Правдоискателем Ивановым. — Приедет архитектор — тогда и узнаем, что тут затевается. Может, тогда Вы увидите основания для беспокойства. А пока мы просим Вас оставаться на месте.

Оглядев уплотнившуюся вокруг него толпу, Представитель решил про себя, что ему и в самом деле лучше дождаться архитектора. Ни оригинальные, ни хотя бы свежие мысли так и не пришли в его голову. Вероятнее всего, и не собирались этого делать. Хорошо ещё, что долго ждать не пришлось: машина с архитектором «на борту» въехала во двор буквально через минуту после того, как кольцо окружения замкнулось.

Главный Архитектор — вальяжный, грузный, с демократически надменной физиономией — медленно подошёл к собравшимся.

— Ну, в чём дело?

Верный себе последних лет, он забыл текст — и вышел со своим. Хотя его заранее наставляли разговаривать с бунтовщиками ласково и не хамить. Потому, что знали, как усердно «товарищ» дистанцируется от народа и позиционирует себя потомственным дворянином. И это — несмотря на то, что папа его был горнорабочим очистного забоя, сыном крестьянина, а мама — швеёй-мотористкой, дочкой неизвестных родителей. Последний факт и давал возможность этому градостроителю истязать генеалогическое древо в поисках хоть какой-нибудь «веточки».

Такое поведение было чревато всегда, а сейчас — тем более. И, прежде всего — недопониманием со стороны аудитории. С далеко идущими последствиями — уже для «источника недопонимания».

— Представьтесь, товарищ!

Правдоискатель Петров уже «сосредоточился в районе» Архитектора. Как и все правдоискатели, настроен он был решительно. Представитель, лишь глянув на физиономию Архитектора, побледнел: ничего хорошего на ней не было. Ни для «автора запроса», ни для дела, ни для личных перспектив. Для «полного взаимопонимания» не хватало ещё фразы на тему отношений правдоискателя и тамбовского волка. В таком случае, встречу можно было бы закрывать, и не открывая. Как и рот.

Но Представитель, по счастью, ошибся. Каким-то образом — скорее всего, вспомнив об инструкциях и последствиях их несоблюдения — Архитектор сумел превозмочь себя и неприязнь. Поэтому ожидавшейся гневной тирады с требованием «обращаться по уставу» не последовало. Вместо этого, он спокойно извлёк из кармана пиджака служебное удостоверение, и протянул его автору «запроса». Лицо его при этом даже расщедрилось на некое подобие улыбки.

Петров раскрыл «корочку», медленно поелозил глазами по тексту и фотографии — и изобличил документ в принадлежности к подателю.

— Товарищ — действительно Главный Архитектор области!

Обозванный «товарищем» в очередной раз, Архитектор молча проглотил «оскорбление». Он даже не снял с лица улыбки.

— Так что случилось… товарищи?

Сейчас Архитектор совершал подвиг. Самопожертвовал, можно сказать. Наступал на горло собственной песне. И то: один из самых ревностных «господ» области снисходил до того, что зачислял в «товарищи» «этих товарищей»… ну, или сам примыкал к ним «товарищем».

«Вот, что значит личная материальная заинтересованность!» Такой была фраза, с уважением к личной материальной заинтересованности живописавшаяся на лице Представителя. Сам он тоже был «лично материально заинтересован». И весьма недурственно.

— Уважаемый товарищ Главный Архитектор…

Правдоискатель Петров, как ни в чём не бывало, продолжил истязание ушей и души «господина» Архитектора.

— Мы просим Вас ответить только на один вопрос: что здесь затевается? Только — честно и прямо: с «вариациями на тему» мы уже ознакомлены.

Предваряя ответ, Архитектор постарался улыбнуться максимально широко, добродушно и где-то даже «по-товарищески».

— А Вы разве не знаете? По телевидению же передавали!

— А что? Что такое? Когда? — растерялась толпа. Тут её только и брать: тёпленькой, беззащитной, «спросонья».

Главный Архитектор совсем уже собрался так и сделать. То есть, обвести торжествующим взглядом лица «товарищей», умело выдержать эффектную паузу — и «дослать патрон в патронник». Но в последний момент он передумал: оглашение в рабочем порядке могло дать больший эффект.

— Детский садик, конечно.

Так и сказал: «садик». Не «сад», а именно «садик»: к уменьшительно-ласкательной форме у нас всегда больше доверия, особенно применительно к дошкольным учреждениям.

— Детский садик?!

Народ был явно не готов к такому «удару». И то: дошкольные учреждения у нас теперь лишь закрывались — и в массовом порядке, по причине «нерентабельности». А тут затеяли новый! Такого ещё не было

за все годы строительства «светлого будущего номер два».

— Да, детский садик.

Главный Архитектор был сама простота. Ну — настоящий «товарищ»! Надо быть объективным: он выбрал наиболее эффективный способ, чтобы достучаться до сердец разъярённых людей, давно уже никому и ничему не верящих. Он мог пуститься в пространные рассуждения с экономическими выкладками и ссылками на статьи закона. Но вместе этого он «пошёл другим путём»: был лаконичен и прост. Доступен, то есть. А народ у нас любит, чтобы его — «не против шерсти». Чтобы с ним — как с равным. На понятном ему языке. К такому умельцу он завсегда — с открытой душой.

— Да неужто же — детский садик?!

— Да! И не просто детский садик…

Главный Архитектор всё больше притязал на лавры ученика библейского змия.

–…а садик для жителей вашего района. Точнее даже: микрорайона. Ваших и ещё нескольких соседних домов!

— А хоть бы и садик!

Диссонансом с нарастающим мажором прозвучал голос Правдоискателя Иванова.

— Хоть бы и садик! Здесь не должно быть никакого строительства! Даже детского садика! И потом: даже если здесь будет построен именно садик — в чём я лично сомневаюсь — разве все наши дети попадут в него? Нет, не все: садик-то — не безразмерный! А остальные дети — не детсадовского возраста? Им-то где играть? А ведь их у нас — большинство!

Главный Архитектор уже готов был частично стушеваться, но тут пришла помощь. И совсем даже не неожиданно: Зодчий сам подготовил её приход. Потому что «работал» он не «по площадям». «Принципиальное» неприятие «пипла» не мешало ему точно выбирать наиболее перспективные цели. Потому что Архитектор работал с народом и знал его. Генетическое родство дополнительно способствовало пониманию.

— Да у тебя ведь, старый, и детей сроду не было!

Бойкая молодуха «кудланула бокра» хорошо разработанной грудью.

— Всю жизнь бобылём прожил! А у меня — двое! Ясельного возраста! А когда закончится строительство — как раз будут детсадовского! Так что ты не расписывайся за грамотных!

Молодуху решительно поддержали ещё несколько мамаш. Раскол в некогда дружные «ряды оппозиции» был внесён. Представителю оставалось лишь в очередной раз «склонить голову» перед талантом Застройщика, являвшегося автором сценария этого действа. Ну, а попутно — и похвалить исполнительское мастерство Главного Архитектора.

— Какие будут вопросы, товарищи?

«На последнем дыхании» Главный Архитектор излучал доброжелательность и щедросердие. Можно сказать, дочерпывал последние остатки.

— Один.

Задавая свой «один» вопрос, Правдоискатель Иванов был по-прежнему хмур и насторожен. Чувствовалось, что его не убедили разъяснения «товарища Главного Архитектора». Хотя афронт мамаш отчасти поколебал и его решимость.

— Хотелось бы взглянуть на план застройки. А также любопытно узнать, почему товарищ из городской администрации не в курсе этих планов?

Представитель из последних сил постарался не побледнеть: этот Правдоискатель, к несчастью, оказался не дураком. И тут, вопреки принципам, Главный Архитектор прикрыл грудью коллегу. В любой другой обстановке он отдал бы «городского» «на съедение», не задумываясь. Но сейчас от комплектности Представителя напрямую зависела и его собственная комплектность.

— Ну, Вы же знаете, товарищ, как это у нас делается. Как говорится: Ванька дома — Маньки нет!

Поскольку «ласковое слово и кошке приятно», народ обмяк — и потерял бдительность. Чем не преминул воспользоваться Архитектор, тут же добавивший энтузиазма:

— Налицо то, что у нас называется «ведомственной несогласованностью»: мы свою работу сделали, а в администрации затянули с оформлением решения. Я подчёркиваю, товарищи: только с оформлением! Принципиальное решение о строительстве есть! Оно принято «на самом верху»! Но до исполнителей ещё не дошло. Поэтому товарищ и не в курсе. А дезинформаторы, как водится, «бросили человека под танк».

В толпе хохотнули на тему «хороший, всё-таки, мужик, этот Архитектор! Свойский! По-людски — к людя́м! Попросту — без всяких, там, этих…».

— Что же касается Вашего вопроса о плане…

Архитектор приблизился к Правдоискателю и бережно взял его под локоток.

–… то я готов предоставить его Вам для ознакомления лично. Вот Вам моя карточка.

И он протянул растерявшемуся старику «визитку».

— Обращайтесь в любое время. Мой кабинет всегда доступен для народа. Я ведь и сам, как говорится — не «голубых кровей»…

Зодчий до крови закусил губу: ведь приходилось уже не просто наступать собственной песне на горло, а топтаться на нём сапогами!

–… И отец мой, и дед мой были простыми трудящимися людьми. И сам я работал рядовым каменщиком — правда, только в студенческом стройотряде, но работал! И не один год!

И это пришлось по душе «пиплу». Ну, как же: такой ответственный дядька — и не заносится своим высоким положением! Не чиновник, а наглядное воплощение лозунга «Вышли мы все из народа…»

— Ну, что, товарищи: какое будет мнение?

Правдоискатель Иванов растерянно оглянулся на народ. Но мнения не было — по причине отсутствия народа. В наличии имелись лишь отдельные его представители, не успевшие ещё рассредоточиться. Даже не высказанное, мнение было ясно.

Вскоре на площадке остались только строители, Архитектор, Представитель и люди «Старшого».

— Продолжаем, мужики! — подал команду «Старшой», и чем-то щёлкнул в кармане. Представитель вздрогнул и внимательно посмотрел на него. Тот улыбнулся и вытащил небольшое карманное устройство.

— «Не лаптем щи хлебаем!» — с усмешкой пояснил он. — Должен же шеф быть в курсе. Ну, чтобы подключиться в случае необходимости.

— В контору! — усаживаясь на заднем кресле авто, Зодчий раздражённо бросил водителю. — И дай мне из «бардачка» «спрей»: я весь провонял псиной! Скоты! Быдло! Хамы! «Товарищи»!

Он тщательно протёр носовым платком ладонь, которую только что пожимала рука Правдоискателя Иванова, а затем выбросил платок из окна. И всё это — не снимая с лица брезгливой мины. Заметив, что Представитель растерянно оглядывается по сторонам, махнул ему рукой.

— Садитесь, коллега: Ваш шо́фэр…

Он так именно и сказал: «шо́фэр». С ударением на «о».

–… как мне доложили, укатил по звонку в администрацию. Поедемте ко мне. Продезинфицируемся коньячком — а то это «единение с народом» чревато, если не СПИДом, то кишечными палочками!

— Как Вы их, однако…

Кривая усмешка дёрнула лицо Представителя. Вопрос на тему «Вышли мы все из народа — как нам вернуться в него?» не стоял перед ним так остро, как перед его компаньоном по «работе с людьми». «Выходя», он не забыл оставить дверь открытой. Как говорится, «на всякий пожарный случай». «Живём, сами знаете, как на вулкане».

— А ведь это — наш с вами народ. Русский. Тот самый, из которого — и Вы сами, и Ваши отец с дедом, «простые трудящиеся люди»…

— Угу: народ!

Если лицо Представителя только «дёрнуло» усмешкой, то аналогичную часть тела Главного Архитектора полноценно деформировало — и куда более выразительной мимикой.

— Если и народ, то лишь тот самый — из сказки Филатова «Про Федота-стрельца»! Помните, как воевода докладывает царю: «Там толпится у ворот этот… как его… народ!» «Этот… как его?» — вот ему имя!

На этот раз Представитель благоразумно остался без реплики. Углубление темы было чревато излишней остротой. Уж больно нешутейно брезговал Главный Архитектор теми, кому он лишь пять минут тому назад позволял обзывать себя «товарищем». Да и о последствиях не мешало помнить. «В связи со связью» Архитектора с «самими» Застройщиком…