Мне отмщение, и Аз воздам

Александр Черенов

Новоявленные «хозяева жизни» и их челядь из «слуг народа» и «слуг закона» решили, что им принадлежат не только плоды труда миллионов людей, но и их жизни. И как быть тем – другим, не «хозяевам»? Последовать за Христом: «кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» (Мф. 5:39)? Или предпочесть Оппонента: «Ненавидь врагов своих всем сердцем, и, если кто-то дал тебе пощечину по одной щеке, сокруши обидчика своего в его другую щеку! (Сат. Библия, 3:7)». Каждый делает свой выбор сам…

Глава четвёртая

…Бабе Мане из квартиры сорок девять, что на третьем этаже в третьем же подъезде пятиэтажной хрущёбы, не спалось: годы. Старость. Болезни. В последнее время и снотворное не помогало. По причине его отсутствия: цены «искусали» не только руки, но и глаза. И баба Маня перешла на народные средства. Такие, как свежий воздух из открытой форточки, да сутки напролёт не выключающийся старенький телевизор. Глядишь, в конце концов, и сморит.

Телевизор работал почти без звука: и особенно смотреть нечего было, и соседей своих баба Маня уважала. Поэтому шум за окном как-то сразу привлёк внимание старушки. Покряхтывая, она встала с постели, и, отдёрнув занавеску, прилипла к окну. Во дворе, на детской площадке, что-то явно происходило.

Чтобы разглядеть, что именно, пришлось надеть очки: «баб Маня к старости слаба глазами стала». Старушка начала пристально вглядываться в черноту ночи — и ей это удалось. И ей удалось не только вглядеться, но и обомлеть от увиденного. Детскую площадку по всему периметру обносили какими-то щитами из отливающего серебром металла.

Баба Маня видела уже такие щиты — и не раз. Например, в сквере — теперь уже бывшем — неподалёку, где возвели очередное «элитное» жильё. Оно — «в точном соответствии» с обещаниями Застройщика — оказалось таким «компактным», что площади сквера не хватило, и «бедным строителям» «пришлось» отхватить ещё и кусок соседнего двора.

А тут ещё — постоянные намёки из разных источников — но на одну тему: «Ждите гостей!» И намёки различного формата — не только словесные. Например, во дворе неоднократно появлялись разные «подозрительные» личности с рулетками и геодезическими приборами. Завидев направляющихся к ним с «приветливыми» лицами жильцов, они всегда поспешно ретировались. Всегда без дачи объяснений. От застенчивости, наверно.

(«Геодезисты» пришли не от геодезистов. Это была работа дружного тандема «власть — капитал». Она являлась не только необходимой стадией подготовительных мероприятий, но и одной из самых действенных форм обработки масс. «Пипл» нужно было «доводить до готовности», чтобы ко «времени «Ч» он уже капитулировал в душе).

«По совокупности» бабушка тут же уразумела, что случилось. Вернее, что пока только «начинало случаться»…

— Люба, извини меня, что разбудила тебя среди ночи!

Голос бабы Мани срывался от волнения.

— Ты выгляни в окно!

Соседка «выглядывала» не больше десяти секунд — судя по тому, что по истечении этого времени из уст её вырвалось… нет, не русское выражение: бабье «Ох!»

— Люба, ты давай поднимай свой подъезд, а я подниму свой!

…Нельзя сказать, что «труженики ночи» были слишком изумлены дружным появлением незваных гостей-хозяев. По вспыхивающим, один за другим, огням в окнах квартир они уже догадались о том, что их «тайное стало явным».

— А, ну-ка, живо разбирайте, сволочи!

Столь «корректное начало» сулило большие перспективы. В части продолжения. И — не обязательно в словесной форме. Вот это было действительно неожиданно и не по сценарию. Ведь жильцы должны были начать с традиционного вопроса: «Что вы делаете в нашем дворе?». А устроители забора, в свою очередь, должны были удариться в подробные объяснения, максимально растянутые по времени. Обычно этого хватало на то, чтобы, как минимум, сориентироваться в обстановке и наметить пути отступления.

— Ты кто такой?

По причине отхода от сценария один из «служителей мглы» — видимо, «старшой» — попытался «отработать не по роли» и «качнуть права». Но ответ — в виде взведённого курка трёхствольного «зауэра» — оказался настолько убедительным, что новых вопросов не последовало. «Зауэр» тоже оказался из числа непредусмотренных «новинок».

— Разбирайте!

Мужчина взвёл ещё один курок, и направил его в грудь «старшому».

— Живо!

Текст и в самом деле «оживил» застывшего визави. Тот дал отмашку работягам, также впечатлённым началом «не под копирку». При данных обстоятельствах демонтаж был обречён на самоё себя.

Через полчаса интенсивной работы, в которой по собственному почину активно поучаствовали и местные жители, статус-кво было восстановлено. Уже по одному виду «оппозиционеров» «старшой» понял, что тянуть с отбытием не стоит.

Поэтому, сразу же после погрузки имущества в тентованный «Камаз» — попытка «случайно забыть» щиты и колья также не прошла — он дал команду на «организованный отход». И только, когда «КавЗик» с работягами, провожаемый улюлюканьем и торжествующими взглядами жильцов, покинул территорию двора, он вынул из кармана сильно «траченный» мобильник.

— Хозяин, это я… Да, как и предполагали… Есть, буду…

Тот, к кому он обращался как к «Хозяину», таковым не был. Человек «на другом конце провода» являлся всего лишь заместителем Хозяина. Точнее, Заместителем Застройщика. ЗЗ. «Старшой» был слишком незначительным человеком для того, чтобы напрямую обращаться к боссу: для этого имелся ЗЗ. Именно он непосредственно контактировал с исполнителями. И именно он докладывал Застройщику о ходе выполнения — или же невыполнения — заданий: с некоторых пор «новые русские» тщательно следили за соблюдением правил субординации.

Выслушав доклад, ЗЗ после непродолжительных раздумий и неуверенных взглядов на трубку осторожно набрал номер.

— Извини, что разбудил… Да, оно самое… Понял: вместе с ним — у тебя в девять… Спокойной ночи… Ещё раз, извини…

ЗЗ «тыкал» Хозяину на правах старого друга. Точнее: как соучастник — соучастнику. Их «дружба» началась ещё тогда, когда будущий Застройщик только набирался опыта «коммерческой деятельности», «снабжая население» импортными джинсами. По «рыночной цене» — пусть и в отсутствие рынка.

Будущий ЗЗ уже тогда «подносил патроны». Речь ещё не шла о «первоначальном накоплении капитала». Что, уж, тут говорить о бизнесе: какой бизнес — в СССР? Бизнес начался потом, когда стараниями последнего советского премьера состоялся «исторический» обмен старых купюр достоинством в пятьдесят и сто рублей на новые. Предполагалось — или же предлагалось кормом «пиплу» — что это нанесёт удар по «теневикам», которые неправедными путями накопили миллиарды рублей, и держат их именно в крупных купюрах.

И удар был нанесён. Но не по «теневикам», которые выдерживали и не такие удары. В очередной раз «ошибочно» ударили по своим. По народу, то есть. Ну, а что: на войне — как на войне. И в войну, случалось, авиация разгружалась не над теми, а артиллерия «бодрила» своих же. Даже без приглашений типа «вызываю огонь на себя»…

Это были славные дни для предприимчивых людей: обмен-то производился только по месту работы, и лишь в пределах среднего заработка. То есть, в конфискационном порядке — даже у честных тружеников, никаким боком не касавшихся «теневиков» и их неправедных денег.

Бедный люд — уже во всех смыслах таковой — начал тогда судорожно метаться в поисках источника сбыта. Все нормальные советские люди имели «заначку» на чёрный день — и именно в купюрах наивысшего достоинства. Вот тут-то люди типа будущего Застройщика и подсуетились. Очень вовремя. Ведь это только для дураков банки закрывались в установленное правительством время, после чего приём купюр якобы прекращался: в банках ведь тоже работают «живые люди»!

ПротоЗастройщик хорошо нажился на этой операции. У него был не только отменный нюх на подобные дела, но и несомненный талант по этой части. А отсутствие мешающих работе морально-нравственных атавизмов делало его таланты бесценными. Особенно в исключительно благоприятных условиях развала некогда великой страны.

Потом курируемая уже «демократами» экономика «разродилась» купюрами достоинством в пять тысяч рублей. Теми самыми, по поводу которых на железных ставнях монструозных «комков» — коммерческих киосков — постоянно висели объявления: «Пятитысячки не принимаются и не размениваются».

Правда, рядом с «комками» постоянно крутились какие-то бесцветные людишки с бегающими глазами, которые предлагали несостоявшимся покупателям разменять «неходовую» купюру. Не из милосердия, конечно: за «пятитысячку» бедолага получал мелкими купюрами, в лучшем случае, четыре тысячи. Но ведь никого к подобному «неэквивалентному» обмену не принуждали: не хочешь — не бери!

Однако человек брал: вариантов-то не было. И здесь будущий Застройщик не остался внакладе: на этой операции он сколотил себе целое состояние. Разумеется, сам он не стоял у киосков: работали «штатные сотрудники». Да и основной источник дохода располагался не у киосков, а в местах сосредоточения наибольшего количества неходовых купюр: в магазинах. Именно там происходил «массовый» обмен и размен выручки — при непосредственном участии магазинного начальства. И в этой операции Застройщику помогал будущий ЗЗ, в обязанности которого был вменён контроль за «тружениками неэквивалентного обмена».

Затем начался обмен советских рублей на денежные знаки «суверенных» обломков СССР — столь же «честный» и «эквивалентный». И здесь Застройщик не опоздал «к пирогу». Потом были первые валютные обменники с их «плавающими» — всегда в одну сторону — курсами, а также «жёсткой принципиальностью» в вопросе определения купюр, не подлежащих обмену по внешнему виду или году выпуска.

Конечно, всё можно было обменять. И обменивалось. Но уже по другому курсу: ополовиненному. И ведь соглашались! А куда бежать, если бег — по кругу! По замкнутому! По тому самому, который впоследствии будут тактично именовать «рыночной конъюнктурой».

Во всех этих делах и делишках ЗЗ, как верный оруженосец, стоял плечом к плечу со старым товарищем. По причине верности дружбы… с купюрами зелёного цвета. По этой же причине он не брезговал никакой работой. Он даже не обижался на откровенное хамство «друга», традиционно взыскивавшего с него и за свои ошибки тоже.

Но даже в моменты надругательств над верным ЗЗ, Застройщик понимал, что другого такого «друга» он уже не найдёт: преданного, как собака, исполнительного, как робот, точного, как часы. При всей «деликатности» своего положения, ЗЗ отнюдь не был лишён ума и достоинства: в своё время он окончил политехнический институт. Он даже успел поработать по специальности: инженером на заводе. Поэтому нередко, в момент «разноса», учиняемого Хозяином, на его щеках можно было видеть красные пятна: остатки ещё не до конца изжитого чувства собственного достоинства. Так сказать, «пережитки советского прошлого». Хотя все оскорбления он сносил «по-демократически»: с предельным мужеством. То есть, абсолютно безропотно.

И ещё одно, бесценное с точки зрения Застройщика, качество было у него: ЗЗ умел пить, «как лошадь» — и при этом почти не пьянеть. В годы «становления рынка» без водки не решался ни один вопрос. Да и отдыхать иначе «первопроходцы капитализма» ещё не умели. И не потому, что «Канары ещё не подавались»: «подавались». Альтернативы были. И ими пользовались. Но водке и бане новые буржуа не изменяли даже в «пятизвёздных» «Хилтонах» на лучших курортах Испании и Лазурного берега. Так, уж, устроен русский человек — независимо от содержимого портмоне.

ЗЗ был человеком благородным — и по этой причине он никогда не отказывался пить. Во благо Хозяина — ну, и «рикошетом», своё. Хотя следующий день вынужден был существовать в качестве «никакого» и работать «на автопилоте». И то: как бы хорошо ты ни «держал удар», но количество выпитого обязательно перейдёт в качество самочувствия. И эту самоотверженность в своём Заместителе также очень ценил Хозяин. Ведь дело, ради которого они жертвовали здоровье «немереному литру», делалось. Тут, уж, не скажешь: «за что боролись?»

Кроме того, ЗЗ можно было даже отправить за пивом — в прямом смысле — и тот безропотно отправлялся. Даже лучился счастьем по пути! А кто лучше него мог организовать достойный отдых с приятными собеседницами — пусть даже собеседование с их стороны сводилось к мычанию по причине занятых делом ртов? Ну, где ещё найдёшь такого незаменимого, такого бесценного человека?!..

— Можно?

Голова ЗЗ просочилась в кабинет Застройщика прежде туловища. Глаза быстро и цепко скользнули по «содержимому» кабинета: никого.

Никого лишнего — только сам Хозяин.

— Заходи.

Босс устало показал рукой на кресло.

— Что у тебя?

ЗЗ вздохнул.

— Без лирики, пожалуйста.

— Вспугнули жильцов.

— И?

ЗЗ, как и положено, развёл руками. Но — в меру и деликатно: непродуктивные эмоции здесь не приветствовались.

— И ничего. Мужики наставили ружья на наших — и забор пришлось демонтировать.

Выдав текст, ЗЗ виновато потупил взгляд. В этом кабинета обязанности Заместителя он добросовестно, хоть и не добровольно, совмещал с обязанностями «козла отпущения». На постоянной основе.

И не только по причине должности, но и в силу указанных выше замечательных личных качеств. Тех самых, которые словно вопияли: «Козёл!» Отпущения, разумеется.

Обдав ЗЗ взглядом огненного наполнения, Застройщик «оставил занимаемые позиции». Путь его лежал к другой стене кабинета. По дороге он не забывал «освежать» ЗЗ огнедышащими взглядами. Наконец, израсходовав «боезапас», он с размаху плюхнулся на роскошный кожаный диван.

— Значит, так. Я свяжусь с администрацией, а ты вызвони мне начальника ГУВД. Пора уже ему начать отрабатывать авансы… и не их одних.

Хозяйские интонации в его голосе не оставляли места сомнениям, как о характере авансов, так и о характере отношений власти и капитала.

— Значит, говоришь: мужики с охотничьими ружьями…

Застройщик уже переключился с интонаций на глаза: сузил их и наполнил выражением мстительной решимости.

— Ну, что ж… В таком случае, открываем сезон охоты. На охотников.

ЗЗ понимающе усмехнулся: направление мыслей Хозяина не составляло для него секрета. Давно не составляло…