Элитарная философия. Интеллектуальный философский триллер с криминально-любовным сюжетом

Александр Царёв

В захватывающем романе «Элитарная философия» повествование ведется сразу от пяти лиц: четырех студентов и молодого энергичного преподавателя. В городе, где они живут, происходит настоящий беспредел: торговля наркотиками, убийства, рэкет, бесчинство радикальных сект. Кто за этим всем стоит – главы Преступного мира или загадочные Тайные общества? У героев впереди происки истины, любовные интриги и неприятная правда о родителях. А может, студенты всего лишь пешки в чьей-то запутанной игре …?

Глава 8. Виктор — Свобода и внушения

Сижу в машине, курю сигарету, временами стряхиваю пепел за окно. Через лобовое стекло отчетливо вижу памятник Утесову. Мимо него проходят бесконечные толпы людей. Людей, идущих по своим делам и не видящих ничего вокруг. Людей, которые считают себя целым миром, при этом, не понимая, что непосредственный мир выглядит совсем по-другому, совсем не так, как им рассказывали.

Поворачиваю голову влево и хочу выкинуть бычок. Чуть не попадаю в подходящего ко мне Мишу.

— Витя, привет.

— Здорово. — Отвечаю ему. — Ты никогда не задумывался о том, что ты всего лишь механизм в огромной системе? Ты ходишь туда-сюда, двигаешься, катишься по наклонной, хотя должен делать совсем другое.

— Пожалуйста, не парь мне мозги. Вот возьми. — Он протягивает мне пакет.

— Еще один представитель быдла. — Тихо говорю я и отправляю пакет в бардачок.

Выхожу из машины. Протягиваю сигарету Мише и сам закуриваю.

— До меня тут дошли слухи, что ты преподаешь в моем универе. — Говорит он.

— Именно так.

— Что ты там забыл?

— У меня есть свои, очень важные цели.

— Не рассказывай мне басни. Я знаю, что ты решил просто заработать на наивных студентах.

— О, как ты заблуждаешься друг мой. — Пытаюсь поддерживать я Сократовский вид. Миша же, в ответ, смотрит подозрительно.

— Витя, если бы я тебя не знал, я бы возможно тебе даже поверил. Просто мне интересно, какую авантюру ты решил замутить на этот раз.

— В конце концов, а какая тебе разница? — Без особых причин раздражаюсь я. — Ты делаешь свое дело, так делай его, молча! И не задавай мне лишних вопросов.

После моих слов, и без того пасмурная погода, начала ухудшаться. Сквозь черное небо, как будто в нашу сторону, надвигалась черная туча. Надвигалась она быстро. Начал задувать ветер. Прохожие стали нервно разбегаться, пытаясь укрыться хоть где-нибудь.

— Я пошел домой. — Сказал Миша.

— Какой домой?! Прыгай в машину. — В приказном тоне сказал я.

Ливень не заставил себя ждать. Миша едва успел подойти к двери, как сверху полило. Я тоже сел и слегка приоткрыл окошко. Капли периодически залетали в машину, я закурил.

— И черт дернул меня сегодня из дома выйти. — Сказал Миша.

— Ну, наверное, не надо мне так льстить. — Усмехнулся я.

— Ох уж эта работа. В такую погоду надо дома сидеть.

— Ты овощ Миша. В такую погоду надо развлекаться! Я обожаю такое шумовое движение, вокруг себя.

— И что же прикажешь делать в такую погоду?

— Да много чего. Как ты не понимаешь, как это круто. Летом, когда на море шторм и с неба хлещет ливень, взять бутылку водки и пару единомышленников. Пойти толпой, плескаться на волнах. Или зимой, когда снег засыпает улицы, до такой степени, что машины проехать не могут, купить много виски, взять друзей подруг и зависнуть на несколько дней в пентхаусе, у кого-то на квартире.

— Были бы еще друзья, у которых есть пентхаус. — С грустным сарказмом сказал Миша.

— А тебе они зачем? Ты бы, все равно, в такую погоду, сидел бы дома!

— Нет уж. Если бы были варианты, где отдохнуть, тогда бы не сидел.

— Сидел бы. Ты же овощ.

— А ты не овощ? Что ты там говорил про купание в ливень? Может, сейчас, поедем на море, и ты искупаешься?

— Ну, сейчас уже не лето. — Я выкинул бычок и закрыл окно.

— Не будем продолжать спорить, лучше подвези меня домой.

— Мне в другую сторону. Сам доедешь.

— Ты погоду видел?

— Какой ты не наблюдательный. Дождь то уже закончился. Это с деревьев капает.

— Разве так бывает?

— Ну, как видишь. — Я быстро вышел из машины, дабы убедиться в своих словах. Миша последовал за мной.

— В общем смотри. — Продолжал говорить я. — Сегодня вечером в Промышленный район, сам знаешь куда. Там заберешь еще две посылки. Одну отдашь завтра Васе декану, а вторую привезешь мне. — Сразу после этих слов сзади заиграла бандитская музыка. Я обернулся, к моей машине медленно подъезжал черный Mersedes. Миша слегка испугался и начал отходить.

— Не бойся. — Сказал я.

— Я и не боюсь.

Из мерса вышел Валера. Он не выключил зажигание, поэтому музыка продолжала играть.

— Здравствуйте. — Сказал Миша и протянул руку.

— Ну и тачку ты себе прикупил. — Говорю я.

— Да, мне тоже нравится. — Валера пожал нам руки. Уголками губ он показал легкую улыбку. Он закурил, я тоже. Миша еще немного постоял, поторговал лицом и ушел.

— Не нравится мне этот молокосос. — Сказал Валера.

— Слушай… — Я сделал паузу. — Он всего на два года меня младше.

— Ты же говорил, что он еще студент.

— Он в армии служил, а потом уже поступил. И на самом деле плохо, что он тебе не нравится потому, что я обещал его устроить к тебе на работу.

— А что, ты ему, как курьеру, мало платишь? — Валера усмехнулся.

— Ему просто еще деньги нужны. Сессия ведь скоро.

— Ну, к себе я его не возьму. Разве что в «Праздник» могу похлопотать.

— В «Праздник» и я похлопотать могу. Хотя хорошая идея. Пожалуй, я его туда и устрою.

Еду домой. Внезапно меня торкает, я сворачиваю к бордюру. Откидываюсь на спинку сидения и проваливаюсь, во вчерашнюю ночь.

Я, с двумя подругами, сижу на кухне в их квартире. Играет клубная музыка, люстра слегка, освещает помещение, синим цветом, плюс две синих лавовых лампы на подоконнике. На столе бутылка водки «Finlandia», которую мы пьем со льдом и спрайтом. Одна из девушек с монголоидными чертами лица и коричневыми волосами, к сожалению, не помню, как ее зовут, достает маленький пакетик и высыпает содержимое на две салфетки, одну из которых подвигает ко мне. Я отрицательно качаю головой.

— Почему? — Она смотрит на меня удивленно и хлопает большими карими глазами. — Ты что, пай-мальчик? — Она кладет свою руку поверх моей. Я усмехаюсь, и передвигаю салфетку ко второй девушке, огненно-рыжей бестии с ярко красными губами. Правда, из-за освещения, все ее вызывающие атрибуты кажутся коричневыми.

— Дорогая, я знаю кое-что получше. — Обращаюсь я к первой. По-моему, ее зовут Аня.

— Интересно что же? Поведай нам. Мне очень любопытно. — Говорит она. Ее рука все еще лежит на моей. Я убрал свою руку и отпил еще глоток водки со спрайтом.

— Эту вещь, нужно размешать с водой. — Говорю я. На этом мои воспоминания обрываются.

Я начинаю сомневаться в том, что эта ситуация вообще происходила. Ведь нет никакой гарантии, что я это только что не придумал. А с другой стороны, нет никакой гарантии, что то, что происходит со мной сейчас, происходит на самом деле.

Я уже вышел из машины и стою возле дома. Я не помню, как доехал, но это меня не беспокоит. Я отчаянно пытаюсь вспомнить вчерашнюю ночь, но все попытки тщетны. А что, если я был в другой реальности, и это все происходила в параллельной вселенной. Просто мое сознания вчера переместилось в другого меня. Точно так же, как мы перемещаемся во сне. Ведь вполне возможно, что существует множество параллельных миров, с бесконечным аналогом нас самих. И каждый нам дает возможность войти в себя самих в другом мире. Изведать, что происходит там, и чем это отличается от нашей жизни. Но ведь бывает и такое, что мы во сне умираем. Значит, наше сознание перемещается, что бы Цициренко Виктор Сергеевич жил в этой вселенной.

Вхожу в свою квартиру. От таких мыслей голова начинает раскалываться. Чтобы не сойти с ума, мне надо что-нибудь перекусить. Я разогреваю жареную курицу с картошкой и делаю себе прохладительный напиток.

Сижу на диване, положив ноги на журнальный столик, а в руках держу стеклянный поднос, на котором множество маленьких колесиков, винтиков, дисков — это все элементы механизма, моих часов, которые я зачем-то разобрал. Свет, падающий из окна, начал гулять, вокруг меня, солнечными зайчиками, когда под его луч, попал серебряно-металлический ремешок. Внезапно сидящий рядом Цезарь, как пуля, срывается с дивана и бежит к двери. Вероятно услышал шаги. Через пару мгновений раздается звонок. Иду встречать гостей. Это мои протеже пришли. С ними мы будем разбирать несовершенство этого мира, сегодня в особенности.

— Мне уже не терпится начать. — Чуть ли не с порога заявляет Евгений, Алена держит на руках Цезаря и гладит, он в ответ, мурлычет.

— Бери императора с собой, будет с нами обсуждать! — Шутливо говорю я, ей.

Проходим в студию, я разливаю чай и достаю персиковый лед. Интересный напиток получится, если смешать эти два ингредиента. Замечаю, что Евгения, трусит от нетерпения. Не буду заставлять его ждать. Отпиваю чай и закуриваю.

— Без прелюдий. — Делаю пузу. — Какие у вас ассоциации возникают со словом «Стихийный материализм».

— Ну, наверное, это материализм, который связан со стихиями. — Отшучивается Евгений. Смотрю он потихоньку учится.

— Это форма материализма, которая отождествляет материю с одной из стихий, такими, как: вода, земля, огонь, воздух. — Как диктор, выпаливает Алена.

— Верно. — Говорю я. — Но сегодня мы не будем искать первоначало в огне. Хочу конкретно остановиться на слове «Стихия» и «Учении о четырех элементах». — Мои протеже, оба, молча, хлопают глазами. Это не удивительно, ведь вопрос, был риторический. — Четыре стихии… Сейчас мы знаем их как огонь, вода, земля, воздух. По ним придумывают мифы, сказки, снимают фильм, проводят духовные практики и прочую ерунду. Но с чего люди взяли, что этих стихий всего 4?

Все началось еще с Фалеса, который первоосновой увидел воду. Продолжил Героклит, который увидел ее в огне. Впоследствии, концепцию 4 стихий начал разрабатывать Эмпедокл, продолжил Аристотель. Он, скажем так, рассудил все своих предшественников, обозначив, что в каждый из этих элементов составляет первооснову материи. Но к чему я веду? Все-таки, почему их всего четыре? А если бы какой-то философ нашел начало в ветре, тогда было бы уже пять стихий. Да, мы знаем, что ветер относиться к воздуху, но кто это знал тогда? А если бы кто-то, нашел начало в траве или листве на деревьях, было бы уже шесть. Опять-таки мы знаем что эти процессы совмещенные вода, земля и воздух, но кто это знал тогда? 3000 лет назад? Раз уж пошла такая пьянка, то давайте подумаем, а сколько было этих первоначал? 12, 16, 23, 69?

Откуда я сделал такие выводы? Без проблем давайте объясню. Мы считаем, что знаем все об античной, в частности греческой культуре. Но этот миф нам внушили, как не крути. На самом деле все, что мы знаем об античной культуре — о философах, о поэтах, о писателях и т.д., мы знаем из трудов всего 2 человек: Диогена Ларэтского и Аристотеля. И все друзья, на этом все!!! Христианство, в своё время, уничтожило больше 95% античных философов, очагов культуры: храмов и библиотек. Мы даже представить себе не можем, сколько авторов было на самом деле. Вдруг Фалес был совсем не первым, а 122, мы это не можем сказать. Все документы, которые подтверждают это — только труды Аристотеля. Да и то, я полагаю, если бы Аристотель не понравился Фоме Аквинском, у нас бы и этого не было!

— Крошу сигарету в пепельнице. — Как вы поняли, речь сегодня пойдет о внушениях. Мы затронем тему, как про то, что за мифы нам внушают, так и про то, как с помощью внушений нас контролируют.

Кто и зачем? Это мы разберем только отчасти. Начнем мы с того, что ближе всего нам, как поколению в самом расцвете сил. — Делаю еще глоток чая. Аромат персиковой свежести заполнил мою ротовую полость. Коллеги с нетерпением ожидают моей следующей реплики.

— Секс! — Говорю я. Евгения поражает хохот, Алена, улыбаясь, смотрит на меня. — Да, да, друзья. Именно секс. Это и есть лучший вариант контроля над человеком. Сейчас разберем поподробнее. — Закуриваю. Когда интересная беседа, особенно которую веду я, курить хочется гораздо чаще обычного.

— Возьмем для примера церковь. Она, как и практически любая религия, впрочем, как и практически любая тоталитарная идеология, хочет нас контролировать. А как это сделать проще всего? Запретить физиологические потребности. Поскольку: есть, пить, дышать, ходить в туалет, нам запретить, они не могут. В принципе можно, но тогда мы, скорее всего, умрем, довольно быстро. Но тут, для счастья тоталитарных идеологий, выясняется, что у человека есть одна, очень важная, потребность, которая необходима, для его нормальной жизнедеятельности, да и вообще для более менее ясного сознания, но при этом человек, может какое-то время жить, не реализуя ее. Давайте разберем, что такое сексуальное возбуждение. Возьмем для примера мужской организм. Если отбросить весь пафос, и обозначить все предельно сухо и цинично, то это будет всего, лишь потребность к выходу семенной жидкости. Точно так же, как и мочи, извините за сравнение. И давайте подумаем, если вы очень сильно хотите писать вам есть время подумать о высоком? — Мы все дружно усмехнулись. — Когда человек хочет этого, он думает только о двух вещах: либо как бы это побыстрее реализовать, либо пытается в себе подавить этот «шепот сатаны». Естественно, ему некогда развиваться, а в таком случае, им очень легко управлять. Я уже не буду рассказывать про христианских святых, таких так «преподобный Макарий», который совал свои гениталии в муравейник, дабы подавить похоть. — Мы опять посмеялись и я закурил. — В прочем не нужно винить в этом только церковь. СССР был атеистической страной, но к сексу там было отношение, приближенное к средневековой Европе. Правда там не сжигали на костре за это, но у них были свои методы воздействия, дабы подавлять эти процессы еще в молодом возрастею. (пример с филимом)…

А почему такое было в атеистической стране, свободной от религиозных догм и правил? Ответ прост — Внушение!

— Знаете, вы настолько логично это все объяснили, что даже возразить нечего. — Говорит Алена. — Нужно это, в голове, сначала переварить.

— Тебе, как девушке, особенно. Ведь я прекрасно знаю, что в ней творится.

Пойдем дальше, от простого к сложному, так сказать. Не надо рассуждать и разглагольствовать, у нас есть замечательный пример как в истории, так и в современной жизни. Обратите внимание, что в тех странах, в которых, господствует торжество морали и целомудрия, самое технически отсталое общество. Но там более злые и жестокие люди, готовые разорвать любого, кто не поддерживает их точку зрения. Там же, где царит разврат, распутство и бездуховность, прогресс мчится со скоростью света. Да и вообще, такие вычурные понятия, как мораль и нравственность, настолько неестественны и притянуты за уши, для современного человека, что иногда просто удивляешься, насколько люди этого не понимают. Нет, я не говорю, что все, что мы включаем в «мораль» — это плохо, но в большинстве своем это просто — рабский бред. В любой стране нормы морали свои. В каком-то африканском племени, точно не помню в каком, считается высшим аморальным поступком не съесть мозг своего отца после его смерти. Они считают, что таким образом они познают мудрость — Что за бред? — Спросите вы. Это же глупо. А я же говорю, что глупо выходить девственницей замуж. Но кто-то ведь это делает! Мало того, многие девушки так бы хотели, хотя 95% из них, потеряют целомудрие, еще леи в 16, но проблема не в этом. Проблемма в том, что, никто, включая их родителей, не вобьет дурехам, которые выходят замуж девственницами, элементарную истину: если вы со своим мужем не подходите друг другу в сексуальном плане, то как бы вы не подходили друг другу в, так называемом, «духовном», семейная жизнь у вас не сложится.

Подытожим: Почему в Африке едят мозг своего отца? Внушение!

Почему девушки девственницами выходят замуж? Внушение!

Нам все внушаюn. То, что мы считаем общественной нормой, даже самое как нам кажется очевидное, нам внушили. Причем первоисточник внушения был крайне бредовой идеей, но прошли сотни лет и они считаются нормой.

Опять лезет в голову пример про секс. Ладно, чтобы вы не подумали, что я озабоченный, давайте возьмем другой пример. Почему алкоголь и сигареты продают с 18 лет? Так же это считается и призывной возраст. Вы можете сниматься в порно, да и вообще считаетесь полноценными членами общества. Ведь все прекрасно понимают, что в ночь своего дня рождения, человеческий организм, не эволюционирует в новую «покемон форму» и не становится сверхпрочным. А я вам скажу почему — потому, что в древнем Риме с этого возроста можно было носить доспехи! И что, по сути дела, на вас, сейчас, навешано множество общественных норм с того возраста, когда кто-то, две тысячи лет назад, мог носить доспехи. И в чем логика? А я вам скажу — просто кто-то когда-то решил — А почему бы и нет? И быдло схавало. И даже если, после всего мною сказанного, вы сделаете какие-то выводы, то что-то будет вас отталкивать от них. Вам будет казаться что-то не верным, не смотря на факты.

— Я не могу, ничего сказать. — Алена берется руками за голову. — В принципе, вы все верно говорите, но что-то в ваших словах неправильное есть.

— Возможно, вас гнетет религиозный вопрос? — Саркастично спрашиваю я у Алены.

— Меня нет. — Быстро говорит Евгений.

— Нет, нет.. А хотя… — Алена затрудняется ответить и что бы прикрыть чем-то паузу начинает залпом пить чай.

— В конце концов, если бы твой бог хотел, он бы сам все обустроил. Он ведь всемогущий, а государственный и религиозный аппарат ему не нужен. Если ничего не меняется, значит, его все устраивает. Так ведь, Алена?

— Виктор Сергеевич, я напоминаю вам, что я агностик.

— Ну да. Я знаю вас агностиков. Для вас бог, как страховой полис при попадании на тот свет. Вы в него не верите, но страх не позволяет вам полностью его отвергнуть.

— Ха! Хорошо сказали. — Улыбнулся Евгений.

— Не будем трогать бога. Но я все — же с вами не согласна касательно морали. Ведь если убрать вообще мораль, то в мире воцарится хаос.

— Ты права Алена. Есть все же одно правило, которое следует соблюдать. «Получи вдвойне то, что ты отдал людям.» Только оно все! Остальные — это бесполезная хренотень.

— Получи вдвойне то, что ты отдал людям? — Переспрашивает Алена.

— Да.

— Так это же корыстно!

— Конечно. А ваша вера в бога это не корыстно? По мне, так самая корыстная вещь, которая только может быть. И все жертвы, которые делают верующие, по сути дела, не жертвы. Это очень выгодный, по их мнению, бартер с самим собой и богом заодно. Заключается он в том, что ты делаешь что-то во вред себе в этой «земной жизни», а взамен, тебе вечная, блаженная жизнь на небе. Верующие намного более корыстные и подлые существа, чем мы развратники атеисты.

Дело в том, что мы никогда не изменим наши биологические потребности. Поэтому, у общества два выхода: либо менять свои общественные нормы и традиции, либо влачить жалкое существование в насилии, социальном давлении, разбитых судьбах, ежегодной «блаблаголии» — про падение нравов и моральных ценностей. — На этом я решил закончить сегодняшнюю беседу.