Души

Александр Титов, 2023

Опытный охотник на нечисть Иван Ветров никогда и подумать не мог, что рядовое задание приведёт к главному вопросу мироздания. Всё начиналось как обычно. Вампир сорвался с поводка и похитил детей. Ужасом пестрели новостные ленты, но на деле всё просто. Найти и уничтожить. Только душа вампира Калинов Мост не перешла, а значит варианта всего два. Либо Ветров предатель, либо скрывается в этом деле нечто глобальное. Настолько, что никто и представить не мог.

Глава 7. Хрустальная вечность.

Когда я поднялся на свой этаж, часы соседа пробили десять. Мощные корабельные склянки никогда не ошибались. Даже когда куранты по радио спешили на полминуты, сосед ухмылялся. Говорил, это не время, а рука государства. Злой он стал после отставки. Не мог молчать, даже когда программа новостей меняла заставку. И мне ставил в вину службу в полиции. В остальном мы находили общий язык.

В прихожей обычно пахло Аниными духами. Я никогда не мог привыкнуть брызгаться перед выходом. Старый, едва початый флакон с моим одеколоном так и стоял среди изящных скляночек. Зато Аня ароматы любила и собирала, заполнив небольшую тумбочку. Жаль, сегодня нос слишком устал, чтобы услышать сладковато-пряное переплетение с нотками полевых цветов и сандалового дерева — запах уюта.

Разделся. Промахнулся мимо вешалки, но наклоняться не стал. Спешил в душ. К прохладе воды. К бальзаму, чтобы унять боль.

Навстречу, оставляя позади бесцеремонный мокрый след, вышел худой парень. С какой-то стати он надел мой любимый махровый халат с греческим узором и влез в мои же шлёпанцы.

Я выхватил пистолет, наставил на него и насладился бескрайним ужасом в глазах. Парнишка не был вором или взломщиком. Это очевидно. Но какого лешего он надел мои вещи?

— Кто ты такой? — медленно спросил я.

— Я… вы чего… я же… с Аней. Аня! — в панике затараторил он.

Аня выбежала из комнаты в одной футболке. Поняв ситуацию, она влезла между нами. Закрыла парнишку грудью. И строго на меня посмотрела. Будто это я во всём виноват, и вообще дома мне делать нечего.

— Папа, ты с ума сошёл? Убери пистолет. Немедленно!

Я подчинился. Запихнул его обратно в кобуру.

— Аня, это как понимать?

— Это Никита. Я тебе о нём говорила.

— С которым ты не встречаешься и целовалась всего два раза?

— Мы же неделю уже… — попытался заговорить Никита.

— Молчи. Сейчас я говорю, — оборвала его Аня. — Да, папа, это тот самый Никита.

— Тебе шестнадцать лет. Забыла? Хочешь, я его на восьмёрку за совращение отправлю?

— Он мой ровесник. Так можно. Я узнавала.

— Это что за разговорчики? Ты ребёнок! Мой ребёнок. И я не собираюсь смотреть, как ты с каждым встречным в постель прыгаешь.

— Я не ребёнок, сколько раз повторять? Мы живём в двадцать первом веке. Теперь всё совсем по-другому. Не так, как в вашем дремучем…

— Я примерно те же слова говорил своему отцу в твоём возрасте.

— А мне, типа, нельзя?

— Нельзя! Потому что я тогда был дураком. А тебе этого не позволю.

— Я сама так хочу. Мне нравится быть дурой. Делать свои ошибки. Свои! Я иначе не научусь жить. Буду кисейной барышней, которая краснеет от слова «блин». Понимаешь?

— Нет, не понимаю.

— Да ты вообще ничего не понимаешь! — Аня сорвалась на крик. — Вот мама бы на моей стороне была.

— Ещё чего. Она бы с тобой и разговаривать не стала. Отправила бы в угол, забрала бы ноут и телефон.

Никита потихоньку отступал в комнату. Испугали мы героя. Со своими родителями он бы стал заметно смелее.

— Ну почему ты такой? Ты же знаешь, как тяжело быть подростком. Когда всё самое приятное почему-то нельзя. Ведь правда же?

— Аня, милая, дело ведь не в том, что приятное — это плохо. Просто рано ещё. Ошибок наделаешь и глазом моргнуть не успеешь. А потом всю жизнь будешь об этом жалеть.

— Таких ошибок, как я? Я тоже ошибка?

Аня удивительным образом перевернула мою мысль. Приняла её на свой счёт и приготовилась расплакаться.

— Да что ты такое говоришь? Ты — главная удача моей жизни. Больше того. Ты и есть моя жизнь!

Она ничего не ответила. Вытерла слёзы, отвела взгляд и глубоко вздохнула. Успокоилась.

— Что с твоим носом? — спросила хрипло.

— Коллега неудачно пошутил. Кинул пепельницу, а я не поймал.

— Пепельницей, да? Ну-ну. А рубашка… старая коллекция. Такое теперь не носят.

— На моей крови было много, а Вика предложила свою. Запасную, в смысле.

Аня подняла куртку, хотела повесить. И всё-таки увидела то немыслимое количество улик, которые мне стоило бы спрятать.

— Это что, папа? — она повернулась белая, как полотно.

— Ты не поверишь…

— Давай начистоту. Я в твои байки с семи лет не верю.

— Зачем тебе знать? Просто тяжёлый день.

— Это не просто тяжёлый день! Это следы от пуль! Снимай рубашку.

Какая она стала сразу взрослая. Прямо как мама. Та тоже со мной вечно ругалась. Уговаривала уйти в безопасное место. А мне это как мёд на душу. Чувствовал себя сразу нереально крутым героем боевика.

Однажды случилось мне с ведьмаком зарубится. Он мечом орудовал лучше олимпийских фехтовальщиков. А мне приходилось в основном убегать и изворачиваться. С горем пополам одолел. Да только в ответ он мне располосовал двумя взмахами весь живот. Что делать, я не имел ни малейшего представления. В больницу ехать боялся. Думал, не умер сразу, так значит там добьют. Даная тогда ещё не открыла мне свой талант целителя. Но она в этой истории сыграла одну из главных ролей. Сидела у меня дома вместе с Катей. Аня уже спала, и две женщины тихонько обсуждали за чаем очередной фильм. Когда я ввалился домой, едва держась на ногах, начался страшный скандал. Даная меня лечила, с трудом унимая смех. Катя бегала кругами, махала руками и чуть громче обычного шёпота высказывала всё, что думает о моей работе. Нормальный человек меня назвал бы мазохистом, но в тот момент я был счастлив, как никогда раньше. Хоть и перекусил от боли пару карандашей.

Я снял рубашку. Из тех ран, над которыми сегодня ночью колдовала Даная, сочилась кровь. Прибавилось с десяток синяков. Аня сморщилась от одного только вида.

— Я в душ, — прервал я лишние расспросы.

— Хорошо. Пока приготовлю тебе покушать. Есть пожелания? — она старалась не смотреть ниже лица. Сосредоточилась на носе.

— Макарон побольше.

Шурша и чихая, душ плёл надо мной заклинания. Творил загадочную магию, смывая усталость в канализацию.

Хлопнула дверь. Обиженно, с оттяжкой. Кому-то пришлось не по нраву моё появление. Да и пожалуйста. Милости прошу на выход. А то, что пистолетом пригрозил, так и хорошо даже. Надо было и на спусковой крючок нажать. Посмотрел бы тогда, как мальчишка на это отреагировал бы. Может, поумнел бы.

После душа я намазался бальзамом, натянул спортивный костюм и сел есть. Аня заняла своё любимое место. Уткнулась в телефон. Молчала.

— Ты на концерт хоть сходила? — спросил я, когда тарелка опустела, и вместо неё возникла чашка чая.

— Ага.

— Понравилось?

— Ага.

— А потом погуляли?

— Ага.

— Ань, не надо обижаться. Ты ведь прекрасно знаешь, что я прав. Только сама с собой не хочешь согласиться.

Она посмотрела на меня, внимательно, подбирая слова.

— Ты сам не можешь с собой согласиться. А того же от меня требуешь.

— Ты о чём?

— Да всё о том же. Об ошибках этих дурацких. Знаешь, почему я хочу их делать? Почему хочу всего, не дожидаясь глупых цифр на тортике?

Ответ я знал, но надеялся, что не прав. Рано. Слишком рано.

— Потому что ты ребёнок?

— Нет, папочка, я не ребёнок. Я взрослая.

— Мне сложно представить, что взрослый человек по своей воле будет делать глупости.

— Но ты сам-то их делаешь. Постоянно. Каждый день.

— Это обидно, знаешь ли.

— Вот именно! Обидно!

— И когда я в последний раз прям так очевидно сглупил?

— Сегодня вот главная новость. Ветров со своим отрядом вынес вампиров из их логова. Ты вообще понимаешь, сколько моих одноклассников тебя уже ненавидит? Да вампиры — это вообще самые раскрученные певцы и актёры. Ты не считаешь, что это глупость? Стать ненавидимым целым поколением.

— Это был приказ. Я его выполнил. А ты теперь тоже меня ненавидеть будешь?

— Чёрта с два! Я только и ждала, что б эту гадину кто-нибудь прихлопнул. Я о таких ошибках и говорю! Если нужно сделать их целую тонну, чтобы стать такой же, как ты, то я хочу сделать каждую. Смекаешь? Каждую!

— Аня, зачем? У тебя целая жизнь впереди. Ты можешь стать кем угодно. В сто крат лучше. А меня то ли прибьют в какой-нибудь подворотне, то ли посадят вот-вот.

— Что, лучше сидеть в скучном офисе пять дней в неделю? А по выходным смотреть фильмы со спецэффектами и жрать попкорн как не в себя? Не-а. Нифига. Я хочу смотреть стариковские фильмы. Чёрно-белые. Чтобы знать их наизусть и всё равно смотреть. Хочу читать стариковские книги. Вон из тех, где ещё гравировка цены на обложке. Я хочу тащить этот Амир к светлому будущему хоть за уши.

— Я не тащу Амир никуда. Тут ты перегибаешь.

— Это тебе так кажется. Просто таких, как ты, мало. Но представь, если бы вас не было вообще? Колов бы до сих пор был жив. Веркиолис. Сабиотис. Вага. Да за один только этот год ты столько грязи отсюда выкинул, что уму непостижимо.

Аня разошлась не на шутку.

— А как, интересно, это сочетается с сексом по малолетке?

— Потому что почему бы и нет? Разве закон против? Нет. Раньше вон в двенадцать лет первых детей рожали. Так я же не родила.

Я чуть не поперхнулся.

— Ты уже в двенадцать?…

— Нет! Фу! Это уже педофилия какая-то.

— Хоть тут мы согласны, — устало выдохнул я. — Не хочу больше об этом говорить. Если моё мнение для тебя что-то значит, прошу, не спеши становиться взрослой. Ещё успеет надоесть.

Понятия не имею, прислушается ли она к моим советам. Я не могу следить за каждым её шагом. Да я вообще её никак не могу контролировать. Три года после смерти Кати я только и полагался на детскую ответственность. Как будто она существовала. Но ничего другого придумать не получалось. Либо работа и полный холодильник, либо воспитание и подножный корм. Третьего не дано.

— А это Колов тебе? — спросила Аня, проигнорировав мою просьбу.

— Пепельница, — отмахнулся я. — Пойду посплю чуток.

Я не допил чай. Слишком много за одни сутки. Оставил полчашки на потом.

Сон долго не приходил. Бальзам унял боль, но осталось неприятное чувство. Я ощущал себя мятой тряпкой. Полуденное солнце, как назло, не спешило укрыться тучами. Выжигало обои, уничтожало воздух. Я лежал на спине, раскинув руки и ноги. Принял позу морской звезды. Но это не помогало.

Только когда отчаялся и решил заняться делами, почувствовал, как стремительно проваливаюсь в бездну. Наконец сознание нашло крошечную нору безвременья и юркнуло туда.

Я оказался среди множества испуганных, растерянных людей, не имеющих ни малейшего понятия, зачем они здесь. Бесчисленные толпы топтали прозрачный пол, окружали кристальные колоны. А вокруг простиралась раскрашенная туманностями, унизанная созвездиями космическая вечность. И яркое чёрное солнце с толстой белой короной висело над нами.

Впереди горел яркий свет. Так далеко, что было легко спутать его со звездой. Может даже недостижимо далеко, но это не так. Стоило лишь начать путь, а он рано или поздно приведёт к свету. Начинали многие. Одни кричали лозунги, сбивались в группы. Другие ступали молча, уверенно. И скоро уже все мы шли. К свету. Вперёд.

Дорога оказалась долгой и трудной. На нас набрасывался неукротимый ветер, дрожал и трескался пол под нашими ногами. Мы ушли далеко от истоков, но приблизились к свету лишь на несколько шагов. Только поддерживая друг друга в моменты невзгод, мы выдерживали испытания. Когда ураган подхватывал самого лёгкого, за него хватались соседи и возвращали. Когда под тучным проваливался пол, соседи вытягивали его из пропасти. Мы были дружны и едины. Но дорога оказалась слишком длинна.

Конец ознакомительного фрагмента.