Бесконечный путь по цикличной спирали. Часть 2

Александр Тас

Что если мы сами сдерживаем себя, становясь заложниками собственных страхов и стереотипов как о том, что нас окружает, так и о нас самих? Возможно, нам просто не хватает сил? Моральных или духовных? Умственных или физических?А как мы будем жить, когда обретём эту силу? Куда она нас приведёт? И чем всё тогда закончится?Одному молодому парню это удалось, и он окунулся в приключение, потрясающее сознание.Станет ли для него откровение мироздания великим даром или обернётся страшным проклятием?

19

Прохаживаясь вокруг белоснежного спортивного мотоцикла, отражающего от своего корпуса все вечерние огни техногенного мегаполиса, Самсон не мог скрыть своих эмоций, бурно проявляющихся на его лице. В нём перемешалось несколько чувств, создав внутри него ядрёный терпко-кисло-сладко-горечно-жгуче-мягко-пресный коктейль пересоленный и переперчённый одновременно. Увидев перед собой Акселя на спортбайке, Самсон откровенно обрадовался, потому что этот пацан приехал сюда не на метро, а на своём двухколёсном свирепом звере белого окраса с взрывным, вспыльчивым и дерзким нравом. Но с другой стороны — горю байкера не было предела, ведь этот мотоцикл был именно спортивным, а в двух шагах стоял припаркованный байк Самсона, кстати, конечно же, под запрещающим остановку знаком. У бордюра томился чоппер, впитавший в себя все краски ночи, все самые тёмные её оттенки. Даже детали, которые по всем классическим законам должны быть хромированного стального серо-белого цвета, представали эталоном чёрного. Угрюмый и мрачный зверь Самсона величественно и спокойно ожидал своего хозяина, грозно и снисходительно оглядывая белого энергичного, нервозного вечно рычащего наглеца и задиру. Мощный и могучий чёрный чоппер был уверен в своих силах и, точно, не собирался ничего доказывать ярко-белому выскочке, играющему перед ним своими молодыми мускулами, полными сил и энергии.

Байкер оказался и приятно удивлён, и досадно разочарован выбором Акселя. Слишком разная философия таилась за этими мотоциклами. Уж, лучше бы вообще не на мотоцикле, уж, лучше бы пацан пришёл пешком, добравшись сюда на метро.

Аксель прочитал на лице у Самсона лишь то, что хотел увидеть, не заметив всей гаммы психологической палитры байкера, так явно бросавшейся в глаза. Самсон совершенно не умел скрывать то, что творилось у него внутри, вернее, абсолютно не утруждал себя заботами соблюдения культурных и этичных норм. Он не привык сдерживать свои эмоции, и они сразу захлёстывали его, поэтому можно было с точностью определить, что тот чувствует или о чём думает. Парень искренне хотел порадовать Самсона, удивив того, преподнеся радостный сюрприз. И Самсон, действительно, удивился. Аксель знал, что приезд на мотоцикле вызовет у байкера реакцию, но не догадывался, что она окажется несколько противоречивой и двойственной.

Бодрящийся нервный белый зверь не умолкал, периодически издавая громкий, резкий рык своего разгорячённого мотора. Ему не терпелось продемонстрировать всё, на что он способен на трассе, показав себя в деле перед этим чёрным несокрушимым, стальным мутантом.

— Что? Нравится, Самсон?! Ааа?!!!

–…

— Послушай, как звучит! Ну?! Как?! Ааа?!

–…

Самсон молча прохаживался вокруг этого спортивного чуда техники и инженерной мысли. Байк был, однозначно, крутой. Большой, тяжёлый, надёжный. Звук работы двигателя, правда, весьма хорош. Чистый и очень сильный. В моторе явно не меньше восьмисот «кубиков». Заднее колесо широкое. Резина, обода, тормозные диски, цепь — всё в прекрасном состоянии. Пацан, явно, вкладывает в своего питомца душу. Оценивающе-придирчивый взгляд Самсона тайком метнулся на рулевую вилку, чтобы окончательно убедиться в качестве и технических характеристиках спортбайка. Деления спидометра, рассчитанные на очень приличную скорость, запредельно рискованную даже для профессионалов, довершили общее впечатление опытного байкера от этого прекрасного мотоцикла, состоящего из одних достоинств. Самсон был рад, несомненно. И всё же… Это было немного не то. Вернее, всё могло бы быть гораздо лучше, если бы это был брутальный, близкий по духу, грубый, неотёсанный, но уверенный в себе и надёжный смутьян-отщепенец, а не агрессивный и стремительный хулиган-задира, который постоянно лезет на рожон впереди всех.

— Мдааа…

— Неплохо, правда?! Чувствуешь, Самсон?! Неплохо?!

Мотоцикл продолжал издавать неистовый рык, повинуясь своему молодому напарнику, сидевшему сверху.

— Неплохо, пацан… Совсем неплохо. Хороший аппарат…

— Я знал, что тебе понравится. Знал, что ты оценишь.

–…Для подростка самое то. Во!

Самсон сжал кулак четырьмя пальцами, оставив большой палец вытянутым и подняв его вверх, показал Акселю одобрительный жест. Тот смутился, понурив лицо. К такому ответу парень был не готов и даже немного расстроился.

— Ты опять подтвердил своё звание.

— Ты про что?

— Что ты ещё пацан совсем. Вот про что. Эээххх. И когда ты перестанешь передо мной бицепсами поигрывать?

— Ааай… Ну, тебя. Ты, как всегда… Лишь бы кого подколоть. Думай, что хочешь.

Но всё-таки парня задели слова Самсона, он сразу вспомнил пляж и тот момент, когда демонстрировал байкеру свои пигментные тату на руках. В чём-то Самсон был прав, и Аксель, конечно же, подсознательно это понимал.

— Куда мы едем?

— Туда, где нас будет ждать Соломон. В ночной клуб.

— Далеко отсюда? Где находится это место?

— Ага, так я тебе и сказал. У меня что, фамилия «Наивный»?

— А что такого?

— Поедешь со мной, я покажу дорогу. А то начнёшь ещё передо мной форсить, доказывая, какой ты крутой пацан. Мотор будешь терзать… Бицепсами станешь опять поигрывать… Аха-ха-ха!!!

— Ещё чего? И в мыслях не было. Было бы перед кем красоваться! Ты же не девушка, чтобы на тебя впечатление производить… Да и слишком много чести…

— Ооо, посмотрите-ка!!! Обиделся маленький! Я же о тебе забочусь, пацан. Как ты не поймёшь… Узнаешь, куда ехать… Поедешь быстро, ещё покалечишься или в мотоцикле своём что-нибудь испортишь… А так со взрослым дядей будешь… Под присмотром, так сказать.

— Да, пошёл ты, Самсон!!!

— Ладно, не гомони. Успокойся. Байк у тебя хороший. Что надо! Приличный аппарат, достойный.

— Так куда мы едем-то?

— Опять — двадцать пять! Сказал же, со мной поедешь. Всё!!! По коням, пацан.

Что тут ещё скажешь? Ничего. Аксель надел защитный шлем, обратив внимание на то, что у Самсона шлема не было ни в руках, ни на рулевой вилке, ни на сиденье мотоцикла. Его вообще нигде не было. «И кто тут из нас понтуется?», — подумал парень.

Дождавшись пока его товарищ заведёт своего матёрого чёрного хищного мутанта и тронется с места, Аксель пристроился немного позади от потревоженного и рассерженного чоппера. Суровый байк Самсона, явно, был насторожен и собран, о чём свидетельствовал мерный и постоянный грохот могучего двигателя, сердито предупреждающий этого молочно-белого выскочку держаться на безопасном расстоянии, но и не отставать.

Оба мотоцикла быстро уносили своих ездоков по вечерним улицам туда, где их должен встретить Соломон. Вечер уже уступал ночи, прогибаясь под её тяжестью, постепенно отдавая ей власть над городом. На урбанистическую местность, одетую в оболочку из стекла, металла, бетона и пластика, постепенно опускалась тьма, окрашивая всё в одинаковые оттенки, стирая различия между всеми предметами, делая их тусклыми, мрачными и тревожными под своими мрачными тенями. Город ещё сопротивлялся, вонзая в надвигающуюся тьму тысячи лучей от ярких огней искусственного электрического света, но этого было катастрофически мало, чтобы побороть наступающую опасность загадочной, скрытной и злой ночи, нависшей над всем городом.

Самсон и Аксель стремительно рассекали прожекторами мрак дороги, пробиваясь сквозь не предвещающую ничего хорошего темноту, туда, где их ждал третий верный товарищ — Соломон. Втроём им не страшен сам чёрт! Аксель проникся общением с этими братьями. Они такие разные, но такие неразрывные, как две части одного целого. Они как составляющие одной души. Они даже стали частью души самого Акселя. А может, Самсон был прав? Может быть, они и есть грани его личности? А что, если это всё — один большой сон или иллюзия? Не важно! Сейчас — не важно! Или теперь — не важно! Аксель был настроен решительно. Ему было невероятно интересно, многое предстояло узнать, постичь, но его наполняла истинная и искренняя вера во что-то хорошее. Конечно, будет трудно, будет невыносимо тяжело. Возможно, нужно будет пройти через страшные препятствия. Но чем сложнее испытание, тем приятнее победа, тем сильнее становишься в процессе. Необходимо идти вперёд. Необходимо жить с надеждой. С надеждой в добро. Ведь чем гуще тьма, тем ярче огонёк, дарящий свет. Темнота, заполняя всё, гнетёт неизбежностью, но стоит лишь зажечься маленькому огоньку яркой надежды, и зло вокруг него сразу отступает. Может быть, это и есть та жизненная сила? Наверное, сейчас на теле парня выжигаются внутренним светом души свежие пигментные пятна, проявляя в нём новую силу хранителя? Потому что сейчас внутри всё горело от нестерпимого жжения веры, надежды и любви ко всему живому на свете. Теперь Аксель чувствовал, что его с этими воинами-пилигримами связывает что-то особое. Что-то великое и очень большое. То, что неподвластно описанию, но это «что-то» неподвластно ничему. Сейчас парень ясно осознал, что может с уверенностью назвать этих двоих паладинов света своими друзьями. Он определил для себя, что по-настоящему зауважал и полюбил их и готов теперь идти с ними до конца, что бы ни случилось. Потому что знал и чувствовал, что они в свою очередь, несмотря ни на что, поступят так же ради него.

В одном Аксель был прав — ему предстоит пройти через многое. Эти мысли сейчас полностью занимали голову Соломона, который уже ожидал ночных мотогонщиков неподалёку от клуба. Справится ли молодой парень со всем, что ему, скорее всего, скоро выпадет, как отреагирует и что с ним станет? Ответ может дать только время, только бесконечная цикличная спираль развития его пути всё определит. В конце концов, всё зависит только от него самого.

Соломон стоял на пересечении двух улиц. Через дорогу находилось то место, где его ждало коварное и хитрое существо, общение с которым могло закончиться чем угодно плохим, потому что Ишкариот, явно, что-то задумал. Сейчас, как и всегда, сдержанный кадровик был сосредоточен и терпелив, сохраняя хладнокровие и ясность мысли. Он обстоятельно и кропотливо просчитывал в уме все возможные варианты развития предстоящей встречи с бесом, затаившем давнюю злобу, но результат всё равно оставался непредсказуемым. Соломон пытался хоть как-то подготовиться, но это было невозможно. И, разумеется, кадровик это прекрасно осознавал. Так бывает, когда имеешь дело со злом, особенно, когда заключаешь с ним соглашения, сделки или какие-либо договоры. Когда идёшь с нечистью этого мира на компромиссы, пытаясь отсрочить неизбежное, бывает только хуже. И пусть внешне Соломон оставался спокоен и невозмутим, сохраняя стойкость и благородный вид, но внутренне он был озадачен и крайне встревожен тем, что ситуация набирает обороты, выходя из-под контроля, изгибаясь в новом витке развития, проходя очередной неизбежный этап. Ему оставалось только корить себя за прошлое, что казалось совершенно бессмысленным занятием, и надеяться на будущее, веря в силу разума и души, также рассчитывая на силу тела, прежде всего, по отношению к молодому парню, к Акселю. В дальнейшем многое будет зависеть именно от новоявленного хранителя материи. Только от Акселя.

В конце одной из широких улиц, сливающихся на этом перекрёстке, послышался шум приближающихся мотоциклов. Соломон оторвал меланхоличный взгляд от асфальта и оттолкнулся он стены здания, к которой прислонился, облокотившись в процессе своих раздумий.

Он знал наверняка, кому принадлежит один из мотоциклов, этот стремительно приближающийся, яростно грохочущий звук нельзя спутать ни с чем. Без сомнений, это ехал Самсон. Более высокий, отчаянный и надсадный рёв мотора, скорее всего, принадлежал спортбайку Акселя. Соломон приготовился их встречать, выйдя к краю дороги и встав у светофора, чтобы сразу обратить на себя внимание этих полуночных гонщиков. Он уже видел своего брата и Акселя там, откуда раздавался быстро надвигающийся гул, который вскоре стал шумом, а потом и вовсе громовым рёвом двух байков, разрывающим в клочья злобно затаившуюся местную тревожную тишину. Сейчас всё начнётся. Развязка уже очень близка, но предугадать её даже мудрый и внешне уравновешенный Соломон был сейчас не в силах.

Чтобы его точно заметили, кадровик для надёжности поднял руку. Но, осознав всю бессмысленность своего порыва, вдруг понял, что делает это не с практичной точки зрения, а, скорее, рефлекторно. Они заранее договорились о встрече в условленном месте, поэтому движение руки было совершенно лишено функционального смысла и однозначно являлось приветственным, дружественным жестом для его верных товарищей.

Мотоциклы плавно подъехали к тротуару.

Самсон что-то сказал Соломону, но из-за шума моторов кадровик не расслышал фразу. Грохот от стальных инженерных шедевров стих, и сразу настало облегчение для всех органов чувств, словно из головы вынули вибрирующий кол, вбитый в одно ухо, вышедший из другого.

— Извини, Самсон, я не расслышал…

— И я рад тебя видеть, брат. Я сказал: «Здорово!».

— Приветствую, Соломон.

— И я вас приветствую, друзья.

Наивная и лучезарная улыбка осветила добродушное и искренне беззлобное лицо Соломона. В общении со своим братом и Акселем кадровик всегда оставался простодушным, доверчивым и открытым, бесхитростно реагируя на всё, ничего не требуя от них взамен.

— Ты что, был сегодня на ретро вечеринке, Соломон?

— Отнюдь. Это не входило в мои планы на вечер. А что? Почему тебя это интересует? С чего вдруг был задан такой странный вопрос?

— Просто я по твоему галстуку пытался догадаться.

— А что с ним? Что-то не так?

— Нууу, он… Такооой… Винтажный… Но не подумай, это — не комплимент. Ха-ха-ха!

Причём, Самсон не знал точного значения этого слова — «винтажный». Оно просто всплыло у него в голове, и ему показалось, что выражение, вроде бы как, идеально подходит под общее описание этого ретро аксессуара из прошлого. По мнению байкера старинный галстук был неуместен, ужасен и безвкусен даже для самых древних времён, для любых времён. На деле так всё и было.

— Я поражаюсь, брат. Как тебя на работе ещё терпят? У тебя же абсолютно нет стиля. Хотя, нет, прости. Галстуки у тебя шикарные, они всё компенсируют. Я б сказал, галстуки — твой конёк, твоя «фишка». Аха-ха-ха! Всё… Прости, Соломон… Прости… Больше не буду…

Соломон сразу поник, поняв, что над ним снова издеваются. Уже в который раз. Но обижаться кадровик не стал, то ли от того, что не хотел обижаться на того, кого любит всем сердцем, прощая ему такие вольности, а, может быть, потому, что просто привык к подобным невинным шалостям своего брата, будучи не в силах предвидеть их или пресекать.

Аксель же, напротив, перестал терпеть такие насмешки над тем, к кому проникся безграничным уважением и безмерно светлыми чувствами. По мнению парня даже Самсон не имеет морального права подшучивать и насмехаться над этим человеком, грандиозным по своим внутренним качествам личности, пусть даже байкер — его брат.

— Самсон, а что значит слово «винтаж»?

— Чего?

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь слово «винтажный»?

— Ну… Это… Типа…

— Конечно, же в условиях твоего контекста…

— Чего?.. Контекста?..

— Да, контекста. Какое ты дашь определение этому слову, как его охарактеризуешь с точки зрения лингвистической семантики?

— Ну… Короче… По «линвинсической сематики», значит…

— Ага… Лексическое значение слова… Просто я его раньше не слышал… Расскажи, будь любезен.

— Лек-си… Лек-сип-ченс-кое?

Посмотрев на Акселя и заметив его хитрую ухмылку, Самсон сразу всё понял. Понял, что на этот раз издеваются над ним, засыпая терминами. Понял, что издеваются в отместку. Вот наглец! Байкер возмутился, но не рассердился на парня, а даже внутренне порадовался за него, за Соломона и посмеялся над собой, хоть виду, конечно же, не показал, боясь потерять свой авторитет.

— Слышь ты, пацандре!!! Ты доиграешься. Защитничек тут нашёлся. Ещё один умник!

–…Я так и думал, что ты не знаешь смысла слова «винтажный». Хах! Но оказывается, что ты не знаешь ещё и значение слов «контекст», «лингвистика» и «семантика». Ну, и лексического значения слова «лексический» ты тоже не знаешь, полагаю. Стыдно, Самсон… Стыдно. Двойку тебе в дневник поставлю. Садись.

— Так! Завязывай с этим, пацан! Хватит уже!

— В чём, собственно, причина негодования Самсона, Аксель? Я не улавливаю сути происходящего…

— А я скажу тебе, брат! Суть в том, что один умник защищает другого умника, выставляя меня дураком! Вот и вся суть! Хорошо устроились! Молодцы!

— Ладно, Самсон. Расслабься… Я не со зла, сам знаешь. Ведь ты так же над братом подшучиваешь? Не со зла. Верно?

— Верно… Верно. Но то — мой брат, у нас свои отношения, а вот тебе над собой подшучивать я не позволю. Понял?

— Понял… Тогда прошу тебя не стебаться над Соломоном в моём присутствии. А с подарком для тебя я определился.

— И что это за подарок такой?

–…Лексический словарь.

— Вот, зараза малолетняя! Ну, смотри у меня, пацан! Ну, смотри!

— Прошу вас не ссориться. Сейчас это лишнее и совершенно не уместно при наших обстоятельствах. Давайте будем предельно серьёзны. Там, внутри клуба, нас ждёт сильный бес. И кто знает, «кто» или «что» ещё. Это очень опасное мероприятие.

Самсон быстро остудил свой пыл насчёт претензий к Акселю, потому что в глубине души рассерженный байкер остался доволен и несказанно радовался поведением парня, а все притворногрубые высказывания и шуточные угрозы в его адрес были лишь для бравады и поддержания брутального имиджа.

— Боюсь, брат, что до встречи с Ишкарией дело может не дойти.

— Отчего же такие опасения?

— Пацан, как думаешь, в этом заведении есть «фейсконтроль» на входе?

— Думаю, что да.

— А теперь посмотри на нашего модника и скажи, пустят его внутрь или нет.

— Сомневаюсь. Шансов мало.

— Вот об этом я и говорю.

Внешний вид Соломона оказался как всегда нелеп, абсурден и катастрофически негармоничен. Каждая деталь одежды кадровика была удивительна и неповторима сама по себе в отрицательном смысле этого выражения. К тому же, если рассматривать надетые на него элементы в совокупности, то они ещё и противоречили друг другу, перебивая и споря между собой в безвкусии. Всё было не так: цвет, крой, дизайн, фактура, текстура, посадка, размер, уместность стиля. Да какое там! Стилем тут даже не пахло! Стиль «Что было, то надел» — не стиль. Но вся прелесть ситуации заключалась в том, что кадровик специально готовился к этой встрече в ночном заведении, и именно сегодня он как никогда тщательно подбирал свой гардероб на вечер для выхода. И всё равно внешность Соломона стала для него полным провалом.

Кадровик рассудительно и вполне официально обратился к Акселю, но парню показалось, что в его голосе прозвучали ноты надежды.

— Неужели, всё настолько скверно? Я про свой вид…

Аксель сокрушительно покачал головой в ответ.

— Прости, Соломон… Твой брат прав…

Но кадровик не опечалился и не растерялся. С невозмутимым лицом он продолжил.

— Внешний вид — не самое главное. Гораздо важнее, что внутри человека. Нам главное — начать. А в процессе развития событий всё встанет на свои места. Мне думается именно так.

— Ага, блин… Только вот до процесса развития событий может не дойти… Как начнём, так сразу нас и развернут у входа всех троих. Провожают по уму, это ты прав, брат. Но встречают-то по одёжке. А сначала всегда встречают, а не провожают — вот в чём проблема.

— Да ладно тебе, Самсон. Разберёмся по ходу. Нормально он выглядит. Не хуже тебя, выходец из байкерской разливухи, отщепенец жизни. За хипстера, может, сойдёт. Давай, веди нас, Соломон.

На этот раз Самсон промолчал, ничего не возразив и никак не отреагировав на острое замечание Акселя. Вероятно, потому что в словах парня был смысл. Байкер предпочёл полностью сконцентрироваться на деле, так как осознавал, что шутки и лишние разговоры перед встречей с Ишкариотом могут оказаться последними в жизни.

На входе в клуб полуночную троицу ждал работник охраны. Он осуществлял визуальный осмотр тех, кто желал пройти внутрь, оценивая посетителей по внешним признакам и различным критериям. В параметры, по которым происходил отсев клиентов, входило много нюансов, но основными были внешний вид, поведение, манера речи, адекватность восприятия реальности, физическое состояние, наличие большого количества денег, статусность личности, возраст, пол. Ситуацию осложняло то, что это был второй вход — «задний», служивший, по сути, для прохода «обыкновенных» людей, не обременённых статусом поп-звёзд, не засветившихся на телевидении или в гламурных тусовках богемы. Но если попасть сюда через второй вход ещё представлялось возможным, то на главный фасадный вход, находящийся с другой стороны здания на параллельной улице, соваться было вообще бесполезно.

Ситуация была однозначной. Кто пустит троих посетителей тогда, когда веселье в самом разгаре, и клуб забит до отказа? К тому же их внешний вид, если говорить откровенно, но очень деликатно, не совсем соответствовал политике этого престижного и элитного ночного клуба, да и любого ночного клуба в принципе. Эти трое не подходили по всем параметрам. Ладно, если бы это были три молодые, состоятельные, богатые и красивые девушки в шикарных вечерних нарядах. Даже не обязательно богатые, главное — эффектные, потому что если у них нет денег, то на них потратятся молодые глупые парни, угощая в баре, чтобы произвести нужное впечатление для достижения всем известных целей. Но тут картина другая: конторский работник, одетый как… Как конторский работник без чувства стиля и вкуса, какой-то рокер, который, скорее всего, приехал сюда на мотоцикле из кабака, где спустил все деньги, и решил продолжить веселье здесь для разнообразия и молодой парень. Кстати, парень выглядит довольно прилично. Может, он и есть тот глупый юнец, разбрасывающийся деньгами ради юных женских тел, угощая всех дорогой выпивкой. В любом случае, пускать их всех не имело никакого смысла.

Охранник был тут в полном одиночестве. Он находился здесь один, но этого вполне хватало, потому, что это был не охранник, это была скала. Он просто стоял прямо перед дверью, широко расставив ноги. Мощная и коренастая фигура словно вросла в асфальт. Огромная глыба, высеченная из самой большой в мире горы. Немыслимой была бы попытка хотя бы просто сдвинуть его с места, чтобы пройти внутрь. Такой кусок плоти сложно было оторвать от земли и переставить в сторону, если только он сам этого не захочет. Сложно поверить, что люди могут быть таких размеров. Аксель поймал себя на мысли, что сравнивает этого крупного мужчину с каким-нибудь супергероем из комиксов, настолько нереальным были размеры его тела. Даже Самсон рядом с ним казался уже не таким могучим и мощным, а Соломон таким рослым и статным.

— Это частное заведение. Сожалею, но вам отказано в проходе внутрь.

— Расслабься, здоровячок, мы не надолго. У бара посидим, музычку вашу послушаем и свалим. У нас тут встреча.

— У всех тут какая-то встреча. В проходе отказано. Сожалею.

Самсон шёл напрямик, не сбавляя темпа ходьбы. Совершенно очевидно, байкер не собирался останавливаться, чтобы не давать охраннику даже намёка на то, что слова хмурого и серьёзного огромного титана хоть как-то подействовали на решимость Самсона. Аксель и Соломон знали, что одних только слов сейчас будет мало для того, чтобы их товарищ послушался и отказался от идеи зайти в клуб. Они оба предусмотрительно отстали на полшага от Самсона и обступили его с обеих сторон для подстраховки.

— Я повторяю. Вам отказано в проходе. Сожалею. Это закрытое заведение.

Самсон шагал, всё ближе и ближе приближаясь к заветному входу, и ещё ближе к охраннику.

— Да, брооось. Я не хочу с тобой ругаться. Просто пропусти нас… Лады?

Перейдя невидимую черту, Самсон оказался в зоне, которую люди называют личным пространством. Он настолько стремительно и неотвратимо надвигался на охранника, что Аксель занервничал. Конечно, байкер думал, что тот не выдержит и отойдёт, но его расчёт не оправдался. Надежды охранника, что незнакомец остановится или свернёт, тоже рухнули, когда оба оказались практически лицом к лицу на расстоянии согнутой в локте руки… Огромной руки охранника, ладонь которой предупредительно легла на грудь настырного и напористого байкера.

— Вы двое, — он мотнул головой на Соломона, — Не проходите. Частное заведение.

— Убери руку, здоровяк. Или я её сломаю, оторву нахрен и вставлю тебе в дырку, куда-нибудь сзади и пониже. Будет больно, обещаю.

Повисло тяжёлое молчание. Соломон и Аксель застыли на месте, боясь пошевелиться, чтобы не провоцировать Самсона и охранника ни на какие резкие и необдуманные действия. Аксель посмотрел на своего товарища и понял, что Самсон вовсе не шутит, когда говорит об оторванной руке, торчащей у этого громилы из заднего прохода. Пауза давила на окружающих зудящей тишиной, от которой сводило зубы. Напряжение застыло в самом воздухе, и казалось, что в нём пробегают электрические токи от натянутых нервов, неслышные, но такие ощутимые. Сейчас может произойти что угодно.

Взгляд Самсона ухватился за лицо верзилы, и впился в него мёртвой хваткой. Охранник был на целую голову выше байкера, даже выше, чем Соломон, поэтому Самсону пришлось задрать подбородок повыше и смотреть снизу вверх, что ни капли его не смущало, ведь ему приходилось иметь дело и не с такими «экземплярами».

Охранник молчал. Он тоже, как и Самсон, не привык никому уступать, особенно, когда был на работе. Никто ещё не помешал этому человеку размером с гориллу выполнить свои профессиональные обязательства, потому что никто ещё не проходил через эту дверь без согласия на то этого генетического мутанта.

И всё же здравый смысл с инстинктом самосохранения сделали свою работу. Кисть медленно и аккуратно оторвалась от тела Самсона, затем опасливо и плавно устремилась вниз. Одновременно охранник незаметно и очень осторожно сделал шаг назад, чтобы иметь возможность контролировать всех троих, создавая себе преимущество в пространстве для реакции и лучшего обзора ситуации. Теперь он стоял прямо около двери в клуб, спиной к стене, и обойти его стало невозможно.

— Ничего личного. Никому сегодня не нужны проблемы. Но вы сюда не пройдёте. Вам отказано в проходе. Политика частного заведения.

— Вот, заладил, урод. Послушай, ты… Кхэммм… Я буду с тобой предельно вежлив, поэтому не стану сразу вырубать тебя тут, перед входом в этот гадюшник, прямо на твоём рабочем месте. А ещё я буду с тобой так любезен, потому что понимаю, что тебе и так в жизни не повезло, если ты тут стоишь с вечера до утра и пускаешь наркоманов, побогаче, которые за ночь потратят тут столько, сколько ты зарабатываешь за месяц. Но если ты думаешь, что я буду спрашивать у такого неудачника, как ты, можно ли мне пройти в этот сраный клуб, то ты очень сильно ошибаешься, дружок. И не вздумай рисковать своим здоровьем, здоровяк, лучше отойди в сторону. Иначе, я перешагну через твоё тело и всё равно пройду в эту сраную дверь.

— Вот теперь, мужик, ты точно не проходишь в клуб. Ты не первый, кто тут пытается что-то из себя строить. И, сам понимаешь, точно не последний. Думаю, сегодня таких, как ты будет, примерно, человек десять, или двадцать. Кто-то ругается, кто-то угрожает, некоторые кому-то звонят, другие жалуются, или уговаривают, кое-кто даже умоляет. Но, в конце концов, все уходят ни с чем. Не нарывайся, мужик.

— Ааааа, я понял! Тебе денег дать? Ну, что же… Давай так… Сколько тебе нужно для счастья, а, крепыш?

— Ты не понял, мужик. Давай не будем обострять. Ты не проходишь по «дресскоду», твой товарищ тоже. Только парень. На этом всё.

— Ну, ты…

Вперед шагнул Соломон, бережно отстраняя своего брата, чтобы избежать неприятностей.

— Позволь мне Самсон. Эммм… Послушайте… Уважаемый… Сразу хочу принести извинения за своего брата и поблагодарить за Вашу выдержку и профессионализм. Одновременно я прошу Вас войти в наше положение. Я нахожу этот конфликт совершенно бессмысленным. Надеюсь, это недоразумение не обидело Вас, но если так, ещё раз приношу глубочайшие извинения от всех нас. Видите ли, нам необходимо попасть внутрь по той причине, что у нас, действительно, назначена очень важная встреча в этом заведении. Если Вы будете достаточно любезны и позволите нам пройти в этот клуб, то мы тотчас покинем это место после того, как встретимся там с нужным нам человеком. Мы же, в свою очередь, окажемся Вам весьма признательны и невероятно благодарны. Поверьте, мы прекрасно понимаем политику этого заведения и осознаём, что не совсем вписываемся в его концепцию своим внешним видом. Но вопреки инструкциям, будьте снисходительны к нам. Нам потребуется не более одного часа времени. Мы не создадим никому проблем, будьте спокойны насчёт этого. За своего брата — смутьяна, я могу поручиться лично. Правда, Самсон?

–…

— Самсон…

— Ооо… Да-да… Обещаю, что оставлю неплохую выручку в вашем баре. У вас же есть вискарь? А? Но проблем не будет… Эээм… Как это говорится… Уверяю Вас. Правильно, Соломон?

— Да, всё правильно, именно так. Прошу Вас, любезный, пойдите нам навстречу.

На секунду охранник замялся. Такое обращение к себе он слышал впервые и был приятно поражён тоном и деликатностью, с которыми к нему обращались. Вежливый и тактичный подход застал громилу врасплох, он просто не знал, как ему реагировать в ответ. Ему вдруг стало невероятно приятно от того, что его труд кто-то ценит и уважает, пусть даже такой нелепый с виду человек. Пусть выглядел этот конторский служащий смешно и чудно, в нём сквозило внутреннее благородство и интеллигенция, вызывающие самые тёплые и доброжелательные чувства, заставляющие уважительно и внимательно к нему относиться.

— Проблем не будет, говорите?

— Я Вас в этом уверяю. Будьте снисходительны к нам.

Смущение и замешательство охранника боролись с недоверием к этим загадочным персонам. С одной стороны его просили сделать то, что противоречило его должностным инструкциям, а кроме того, его самолюбию, ведь первоначально, эта троица ему не понравилась, и пускать их он точно не хотел, особенно этого выскочку крепкого телосложения и особенно после его открытых угроз с откровенным хамством. С другой стороны, чисто по-человечески, он понимал то, о чём его просят и даже мог уступить им в этой просьбе, но только, если перешагнёт через себя и свою гордость. А этот высокий и статный человек с благородной душой в коротких штанах и ужасном галстуке умело располагал к себе настолько, что отказать ему было стыдно и неприлично. Охранник почувствовал себя неловко, ему стало неудобно за своё продолжительное молчание, и чем дольше оно длилось, тем больше оно превращало его в глупого, тупого качка «вышибалу», которым он вовсе не являлся.

— Уважаемый, если Вы лично ручаетесь, за эту персону, то я пропущу вас всех. Троих.

— Не сомневайтесь в нас. Я могу поручиться за брата.

— Сожалею…

— Прошу прощения? Вы про что?

— Не повезло Вам с родственником. Нелегко Вам приходится, видимо.

— Ну, ты!…

Соломон строго и недовольно посмотрел на Самсона, осадив его одним только взглядом.

— Ооо, да… Порой я невыносим. Признаюсь… И каюсь… Бывают такие моменты когда я груб и раздражён, как вот, например, сейчас. В такие минуты жизни, я могу даже разбить кому-нибудь черепную коробку. Обычно это здоровенные такие охранники, типа тебя, силач, чтобы мне интереснее было. Понимаешь?

Ситуация была шаткой, и все мосты, что Соломон старательно налаживал, могли вот-вот обрушиться. Охранник снисходительно посмотрел на Соломона, как бы спрашивая его, что будет дальше, если уже сейчас Самсон принялся за старое и снова начинает буянить. Соломон же в свою очередь пристально взглянул на брата с вопросительным выражением лица, которое одновременно выражало и претензию и взывало к благоразумию.

— Простите меня, сэээээр. Я полностью контролирую себя и ещё раз прошу извинить меня за дерзость. Кажется, приступ гнева отступил, и я уже не хочу никому врезать по харе. Только если никто не будет отпускать в мой адрес глупые шуточки.

— Только из благожелательного расположения к Вам. Как Вас зовут, простите?

— Соломон. К Вашим услугам.

— Прекрасно. Проходите. Только прошу вас, без глупостей там. Будьте внимательны. Иначе, вопросы у администрации будут, прежде всего, ко мне. И ваши проблемы станут моими.

— Я это прекрасно осознаю. Благодарю Вас.

— Под Вашу ответственность, Соломон.

Все трое прошли внутрь. Соломон первый, за ним Аксель, потом Самсон. Байкер специально задержался немного, обменявшись взглядами с охранником. Враждебность куда-то ушла у обоих. Самсон даже похлопал громилу по плечу.

— Благодарю тебя. Ты нормальный мужик. Я сразу понял, что ты нормальный. Только вот решил проверить, струхнёшь или нет. Но ты молодчага, держался, как кремень! Кхах! На вот тебе… Не в обиду… Не подумай… Просто в знак признательности. Это всё, что я могу для тебя сделать сейчас.

Самсон сунул в нагрудный карман рубашки охранника несколько купюр крупного номинала.

Реакция удивила байкера до глубины души.

— Ты за кого меня принимаешь, мужик?! На, забери это! Вот ещё! Деньги он мне пихать вздумал. Бери пример с брата, мужик! Вот он — благородный и мудрый человек. Его есть за что уважать. И знаешь, это очень печально, если ты не можешь ничего больше мне предложить, кроме, как сунуть эти вонючие бумажки в карман. Не разочаровывай меня в себе.

— Извини. Не обижайся.

Самсону стало искренне стыдно за себя. Он явно перегнул палку в отношениях с этим здоровяком, который приятно удивил байкера, поразив его своими качествами характера, удивив как личность. Тут было над чем задуматься всем.

–…И потом, деньги тебе пригодятся там внутри. Уж поверь моему слову, мужик. Цены в баре не кусаются, нет. Они сжирают и тебя, и все твои честно заработанные.

— Слушай, извини меня ещё раз. Извини. Не хотел обидеть тебя этими деньгами.

— Да, что там… Не переживай. Мне чужого не нужно, заберу только своё… Всё своё… Чьё бы оно не было.

Оба расхохотались, как старые знакомые над бородатой шуткой. После чего Самсон вошёл внутрь и поспешил последовать за своими товарищами, дожидавшимися его уже за дверью.

…

Оказавшись внутри, все трое не поверили своим глазам. Такой помпезный, роскошный и эффектный с парадного входа ночной клуб оказался таким захолустным, невзрачным и замшелым изнутри. Может быть, всё дело в том, что это был второй вход, так называемый «задний», через который пропускали «второсортных», но очень пафосных посетителей, чтобы забить танцпол и бар до отказа теми, кто модно одет, имеет много наличности в карманах и настроен потратить её в этом заведении. Аксель с братьями сразу попали в небольшой холл, в котором стояли ещё двое охранников, но уже не таких колоритных и эпичных, как тот, на улице. Конечно, эти двое были физически крепкие люди, спортивного телосложения, но внешне в разы уступали тому великану, с которым у Самсона произошёл конфликт, закончившийся так удачно и благополучно не без участия Соломона, который вёл себя как обычно, а, значит обходительно, вежливо и интеллигентно.

В этой импровизированной прихожей было мрачно, даже темно. Пространство освещалось непонятно чем. Неоновый оранжевый тусклый свет от ламп, спрятанных где-то под потолком, ни сколько не помогал глазам хоть что-нибудь разглядеть. Зрение притупилось. Сразу стало неуютно и тревожно. Соломон насторожился. Но Самсон хлопнул его по плечу.

— Что, брат? Не привычно? Расслабься, всё нормально. Это же ночной клуб, тут всегда так. Темнота — друг молодёжи, в темноте не видно рожи. Да, пацан!?

Аксель не ответил. Он не относил себя к ценителям таких мест. Ночные клубы — не его стихия.

Понемногу глаза привыкли к тусклому освещению, организм адаптировался и немного освоился. Из глубины здания разносился мерный постоянный шум, похожий на непрерывный гул поезда или завода, но прислушавшись, можно было расслышать несколько выделяющихся периодично повторяющихся отдельных звуков, объединённых мощным громыханием басов. Соломон не мог поверить, когда определил для себя, что вероятнее всего это была музыка, или её подобие, напоминающее ритуальные шаманские выбивания ритма из чего попало. Только эти ритмы создавались из каких-то странных звуков, природу которых кадровик не мог понять. Он не подобрал других эпитетов к этим звукам, кроме как «электронные», «искусственные», «неестественные».

— Аксель, просвети, пожалуйста, чем занимаются в подобных заведениях?

— Нууу, отдыхают… Наверное…

— Разве тут можно полноценно отдохнуть? Организм находится в постоянном стрессе. Причём все его системы. Боюсь себе представить, что творится внутри. Но, кажется, догадываюсь.

Аксель пожал плечами. Самсон усмехнулся.

— Это ещё цветочки, брат. Ягодки потом. Дальше — больше. Эй! Нас пропустили. Куда нам?!

Двое охранников не проявляли к зашедшим никакого интереса, потому что были уверены, если там, при входе с улицы, эти трое прошли, значит всё в полном порядке и можно не волноваться. Ведь пройти просто так через их напарника-громилы невозможно, а раз они уже внутри, то для тревог нет причины.

— А куда надо-то?! Там — сортир! Там — гардероб! А там — помещения клуба! По коридору до конца и направо! Дальше разберётесь сами. Тусуйтесь только на первых двух этажах. На третьем — исключительно «випы».

— Ага… Исключительно… Надо же…

Когда охранник говорил про помещения клуба, к которым относились три уровня с танцполами, барами, отдельными столиками и зонами отдыха на каждом, он указал на длинный коридор, заворачивающий направо, служащий, по сути, пожарным выходом из подсобных помещений.

Если не вспоминать, что это был ночной клуб, можно было бы подумать, что коридор был частью какого-нибудь промышленного помещения или полузаброшенного здания, сдаваемого в аренду кому попало для всевозможных нужд. Стены, пол и потолок выглядели весьма не ново, и это очень мягко сказано. Пространство требовало ремонта, причём не косметического, а капитального и, по всей видимости, уже довольно давно. Коридор был освещён плохо, но куда лучше, чем холл прихожей. Лампы дневного света, редко развешанные по всей длине, отдавали пространству холодный безжизненный резкий свет. Они хоть и были включены через одну, но этого хватало, чтобы назвать освещённость достаточной, вернее, чтобы вообще говорить о какой-то освещённости, в отличие от здешнего пространства, где царила тень и почти полный мрак. Одна лампа немного провисла, грозя вот-вот упасть. Она всё время хаотично мигала, словно передавала морзянкой несвязный бред сумасшедшего, то ли предостерегая от чего-то, то ли моля о чём-то входящих внутрь.

Аксель много слышал об этом клубе, но ни разу тут не был, поэтому в плохом смысле слова впечатлился внутренним убранством заднего входа в раскрученном и модном заведении. Такой разрухи он никак не ожидал увидеть. Не удержавшись, он выдал реплику.

— Ну, и декорации! Как в подвале. Вряд ли я сюда захочу ещё раз вернуться. Только если через парадный вход. Но это, когда разбогатею или стану знаменитым. Ха-ха! Мда, уж…

Самсон подхватил настроение парня. Он видел захолустья куда хуже, но только не в таких разрекламированных на весь город местах, куда стекается вся современная гламурная публика.

— Ага, этикетка красивая такая, блестит, переливается. А к конфете на донышке какашка прилипла. Вот мы как раз в такой какашке сейчас и находимся.

— Весьма содержательное метафоричное сравнение, Самсон. Аналогию я уловил. И позволю себе высказаться, что нахожу эту смысловую связь весьма уместной и применимой.

— Чего?.. А!.. Ага…

Самсону пришлось сделать вид, что он понял, что сказал ему Соломон, хотя на самом деле понял он только несколько слов, но общий смысл всё же уловил.

Байкер снова вспомнил про Ишкарию, который, наверное, уже ждал их внутри. Ещё раз посмотрев на длинный и зловещий коридор, заворачивающий направо, он подумал, о том, что может их ждать там, за поворотом. К Самсону подошёл Соломон и положил ему руку на плечо, Аксель же остался немного позади них, о чём-то перекинувшись парой фраз с охранниками.

— Обычно с таких коридоров в фильмах ужасов начинаются истории, которые плохо заканчиваются…

— Правда? А что за истории?

Серьёзный взгляд Самсона одарил его брата порицанием и осуждением. Шутка не прошла.

— Нет, серьёзно, Самсон. Что за истории? Я не достаточно просвещён…

— Ты что, блин, телек не смотришь? Ужастики, там, всякие? Не?

— Телевизор? Средство массовой дезинформации? Нет, Самсон, я не смотрю телевидение. И тебе не рекомендую. Что ты имел в виду, когда говорил про истории с плохим концом?

— Ааааа, Соломон! Не важно… Не сейчас… Забей болт кувалдой. Лады?

— Я снова не понимаю твоих фразеологизмов.

— А я твоих умных слов! Всё. Пойдём. Аксель, давай, шевели булками!

Акселю пришлось догонять братьев. Когда он обернулся, они уже шагали по длинному проходу, освещаемые мерцающим светом. Парню казалось это место зловещим, не внушающим никакого доверия. Словно всё здесь пропиталось злобой, притворством и таило опасность. Тремор мигающей лампы вселял чувство напряженности, которое, похоже, уже не покинет никогда.

Из-за поворота, куда уходило пространство коридора, вышел человек невысокого роста, в узких облегающих джинсах, короткой лёгкой кожаной куртке и в бадлоне с высоким горлом. На голове была надета бейсболка, украшенная какими-то стразами. Лица незнакомца Аксель не разглядел, так как тот, увидев Соломона и Самсона, натянул козырёк поглубже к низу и опустил подбородок, словно поправляя головной убор поудобнее, незаметно спрятав тем самым своё лицо от братьев.

Но когда этот ночной тусовщик прошёл мимо товарищей Акселя, уступив им место в проходе коридора, аккуратно протиснувшись вдоль стены, он поднял голову и посмотрел прямо в глаза парню. Взгляд был дерзкий. Акселю он показался даже вызывающим. Незнакомец вошёл в зону, где длинные ртутные лампы не горели, оказавшись полностью в тени. Аксель вспомнил ситуацию на входе в клуб и обещание Соломона, что они не создадут никаких проблем. Поэтому, предусмотрительно уйдя в сторону, к правой стене, он максимально уступил место наглому встречному, дабы избежать ненужных столкновений. На всякий случай Аксель даже отвёл свой взгляд, чтобы не провоцировать никого на необдуманные поступки.

Но не тут-то было. От сильного и резкого удара плечом в плечо, который был сделан незнакомцем намеренно, Акселя откинуло назад. Ноги всё ещё продолжали двигаться вперёд, но корпус был развёрнут. Задира снова поднял своё лицо. На этот раз он стоял прямо под лампой, и, кажется, Аксель увидел на лице с довольной ухмылкой голубоватые сеточки выделяющихся сосудов и капилляров в уголках губ и вокруг глаз. Это было всего лишь мгновение, всё произошло на ходу и очень быстро, к тому же освещённости, всё-таки, не хватало. Но если это действительно было то, что показалось Акселю, то парень готов был поклясться, что лицо незнакомца было синюшно-бледное, а душа чёрной и ужасной.

Ярость охватила Акселя. Но он тут же снова вспомнил ещё кое-что. Тех двоих из бара, которым от него досталось так, что он до сих пор переживал за их судьбу, здоровье и даже жизнь, коря себя за безрассудство. Это могло быть лишь плодом его фантазий, галлюцинацией от перенапряжения в этом поганом месте, где всё провоцировало на помутнение чувств и неадекватность рассудка.

Решение пришло само собой, когда Аксель совладал с собой. Он просто нажал на тормоза и отпустил ситуацию. Успокоившись, он продолжил движение, более не оборачиваясь. Тем более, что Самсон с Соломоном не видели того, что произошло и уже повернули за угол.

Неожиданно Аксель услышал вкрадчивый и сдержанный, но весьма бодрый голос у себя за спиной.

— Надумаешь ответить — я жду на улице. Если, конечно, не зассышь. Я надеялся, ты побойчее окажешься. Хранитель, долбаный.

Аксель сразу понял, что ему не показалось.

— Дождись меня, тварь. Только дождись. Мы обязательно продолжим наш разговор. Я научу тебя манерам, срань заразная.

— Обещаю.

…

В основном помещении клуба было совсем другое дело. Тут всё было ярко, броско и богато украшено. Просторное, нет, огромное помещение высотой в три этажа, до отказа заполненное людьми, дёргающимися в первобытных ритуальных конвульсиях здесь, на первом уровне. На втором же расположились те, кто считает себя выше того, чтобы слиться с толпой и предпочёл «мягкую» зону, где можно со вкусом и шиком потратить весьма внушительные суммы денег. Третий уровень был только для особых гостей, вход туда был недоступен практически всем. В глазах сразу зарябило. Здесь всё блестит, переливается и мерцает всевозможными огнями. Вокруг разодетые люди, кто во что, но все яркие, стильные и, видимо, очень модные. Повсюду какой-то дым, сквозь который проходят лазерные красочные лучи. Одновременно со всем этим безумием по ушам бьёт оглушительная музыка, выколачивая из головы последние остатки ясных мыслей, заставляя поддаться общему неосознанному массовому психозу и помешательству. Кто-то визжит от нескончаемого экстаза в алкогольном опьянении. А может быть, вовсе не в алкогольном, а, скорее, в наркотическом. Оооо, да тут много таких… Через одного. Полуголые дамочки, стильные мужчины и полумужчины. А есть и такие, о ком сразу не скажешь, какого он пола… Или она… Полное сумасбродство. Содом и Гоморра.

Конец ознакомительного фрагмента.