Янтарная камера

Александр Тамоников, 2017

На территории сопредельного с Россией государства идет необъявленная война с бандформированиями экстремистов. В бандитские силовые структуры под видом работника штаба тайно внедрен майор ГРУ Алексей Кузнецов. Но предатель выдает разведчика врагу. Алексей попадает в засаду и оказывается в концлагере, контингент которого работает на местную янтарную мафию. Сбежать из лагеря, как утверждает охрана, невозможно. Но вот только у опытного майора спецназа другое мнение на этот счет…

Глава 4

Он забылся беспокойным сном и очнулся от звука двигателя. По переулку шла машина. Алексей распахнул глаза, прислушался. Да, так оно и есть.

Без паники, офицер!

Он слез с кровати, доковылял до окна, отогнул занавеску. В принципе, этот старенький микроавтобус вполне мог проехать мимо. В частном секторе живут и другие люди.

Но машина встала у его калитки. Горели фары, работал двигатель. Из штаба, наверное, прислали. Возникло какое-то срочное дело, а дозвониться до капитана Корнилова сегодня невозможно в связи с утратой телефона.

Вышли двое, перекинулись парой слов с третьим, оставшимся в машине. Черный ворон? Как-то странно, но эта мысль не показалась ему юмористической. Что ж ты вьешься, скотина?

Мужчины, не скрываясь, прошли через калитку, вытерли ноги о решетку перед крыльцом. Поднялись, постучали вполне спокойно, не пинали дверь, не дубасили кулаками. Они выждали немного, снова постучали.

За это время Алексей успел натянуть штаны и сунуть под половицу пистолет с телефоном. Хранить молчание было глупо. Он не преступник.

Капитан открыл, не задавая глупых вопросов, нажал на кнопку выключателя, чтобы осветилось крыльцо. За порогом стояли офицеры в опрятном камуфляже. Один с бородой, другой чисто выбрит. У первого кобура на ремне, у второго десантный АКС за плечом. Нашивки с трехцветным флагом Донецкой республики.

Алексей невольно усмехнулся. Было бы странно видеть здесь другие нашивки. Например, желто-голубые.

— Капитан Корнилов? — поинтересовался бородач. — Алексей Петрович?

— Да. — Алексей подавил кашель, пробуждающийся в горле.

— Прошу прощения за поздний визит. Вас искали в больнице, но вы сбежали оттуда. Я старший лейтенант Кулигин. У нас приказ доставить вас на запасной командный пункт в Славгород.

— По поводу?.. — не понял Алексей.

— Это вне нашей компетенции, простите. — Кулигин пожал плечами. — Мы выполняем приказ полковника Старостина. Машина ждет, Алексей Петрович. Вы должны немедленно отправиться с нами.

Этот парень был вежлив и обходителен. Из таких лишнего не вытянешь. Видимо, они курсы уклончивых ответов оканчивают. Второй помалкивал, как бы невзначай поглядывал на часы.

— Полковник Старостин не в курсе, что произошло вчера утром? — на всякий случай спросил Алексей.

— В курсе, — ответил Кулигин. — Думаю, с этими событиями и связано ночное совещание. Полковнику известно, что вы выжили и даже не ранены. Собирайтесь, Алексей Петрович. Мы подождем у машины, не будем вас смущать.

— Документы покажите.

Кулигин словно ожидал этого, сунул ему под нос потертое удостоверение. В тусклом свете прорисовалась круглая печать, очертания лица. Он и на фото был с бородой.

Что Алексей хотел увидеть в этом свете? Документы подлинные, кто бы сомневался.

— Хорошо, ждите.

Капитан прикрыл дверь и лихорадочно размышлял. Да, дело плохо. Он очень слаб, болен, пережил контузию и сотрясение мозга. Его место в больнице. Ведь Старостин в курсе. Двух небитых предложит за одного битого? Но не пускаться же в бега на ночь глядя.

Он оделся, посмотрел в окно. Офицеры курили возле машины. Их силуэты очерчивались в ночном воздухе. Поблескивали огоньки сигарет, голубоватые экраны смартфонов.

Он вынул из-под половицы телефон, набрал тот же номер с тем же результатом. Бред какой-то! Ладно, бывало и хуже.

Алексей сунул аппарат обратно в тайник, обулся, застегнул форменную куртку без знаков различия. Вышел, запер на ключ входную дверь.

Кулигин посторонился, пропуская его в салон. Он скрывал раздражение медлительностью капитана, но оно проявлялось в дыхании, в резких движениях.

Впереди сидели водитель и еще один тип. Алексей пристроился у окна напротив входа, мысленно отметил задернутые шторы. Офицеры влезли за ним, сели напротив, спинами к водителю. Личное пространство не нарушалось. Расстояние между сиденьями было приличным.

Все молчали. Света в салоне не было. Мглистое мерцание просачивалось через занавески, позволяло различать силуэты людей и сидений.

Несколько минут водитель выбирался задним ходом из переулка, цепляя ветки кустарников, торчащие из оград. На дороге он развернулся и поехал неспешно, берег разболтанную ходовую часть. Кряхтел изношенный двигатель.

Зевнул коллега Кулигина, звякнула антабка автомата. Снова тишина, навевающая странные мысли.

Алексей закрыл глаза, сделал попытку абстрагироваться. Интересно, вернут его обратно, или на попутках придется добираться?

Несколько раз машина сворачивала, тряслась на ухабах. Судя по времени, они проехали центр, свернули на улицу Тепличную, идущую к северо-восточным предместьям.

Остановка на посту. Патрульные разбирались с документами и целью поездки. Кулигин отвечал раздраженно, торопил. Все оказалось в порядке. В салон бойцы заглядывать не стали.

Снова тряска, развилка на выезде из городка. Алексей сунул руки в карманы куртки, устроился поудобнее, закрыл глаза. И вдруг неприятный холодок заскользил по позвоночнику. Машина круто поворачивала, преодолевая кольцевую развязку. Славгород справа, почему водила повернул в другую сторону? Не знает, куда ехать? За поворотом водитель переключил передачу, прибавил скорость.

Алексей отогнул шторку, глянул в окно и увидел лес. Ехали бы они в Славгород, за обочиной простиралось бы поле. Двое напротив напряглись, не сводили с него глаз. Водитель уверенно вел машину на запад, где не было ничего, кроме линии фронта, протянувшейся в семидесяти километрах отсюда.

— Объяснитесь, товарищи офицеры, — глухо проговорил Алексей, сжал кулак, но среагировать не успел.

Удар тупым металлическим предметом, как пишут должностные лица в протоколах, поразил висок. В голове все спуталось, перемешалось. Он ударился об оконную раму левым виском, отлетел от нее, повалился на пол между сиденьями.

По идее Алексей должен был умереть. Нормальный человек не выдержит такие ежедневные перегрузки. Но он жил, даже сознание изредка просыпалось.

Машина шла по безлюдной лесистой местности. Впрочем, недолго. Пересечь линию фронта за столь короткое время она бы не успела.

Корнилов лежал на грязном полу, боролся с забытьем, пытался родить идею через режущую головную боль. А точно ли эти парни ополченцы? Самое удивительное, что они могли ими быть. Но на кого работали и какие цели преследовали?

Кто-то усердно сопел, опутывая ему веревкой руки за спиной. Видимо, спешил, завязал не очень добротно, да и в качестве «перевязочного материала» использовал то, что имел под рукой. Капитан не мог сопротивляться. Силы небесные были явно не с ним.

Его вытащили из машины, поволокли, держа под мышки. Шел дождь. Он успел разглядеть дощатый забор, озаренный светом фар, кустарник на опушке леса, несколько деревьев, поваленных бурей. Стена здания плясала перед глазами. Ее пересекала внушительная трещина.

Его втащили на крыльцо, рывком перетянули через порожек. С ноги пленника свалился ботинок. Ступня ударилась обо что-то, и острая боль пронзила щиколотку. Благодаря ей в голове Алексея ненадолго воцарилась ясность. Его заволокли в узкий коридор и бросили на пол.

— Пиццу заказывали? — глухо осведомился Кулигин и куда-то испарился вместе со всеми прочими.

Из-за стенки слышались голоса. Пленник никуда не денется. Не смотреть же за ним постоянно.

Он собрал себя в кучку, стиснул зубы, прикусил язык едва ли не до крови. Смириться с этим нельзя, надо сопротивляться. Алексея спасали здоровый организм и тренированная воля.

Он перевернулся на бок, стал осматриваться. Облупленные стены, когда-то крашенные в салатовый цвет, узкий коридор. На потолке болталась лампочка, вкрученная в заплесневелый цоколь.

Веревки действительно были завязаны впопыхах. Он мог распутаться. Алексей усердно работал пальцами, выгибал кисти до боли в запястьях, теребил узел, отыскал конец веревки, стал вытаскивать его из петель.

За стенкой бубнили люди, пару раз кто-то засмеялся. Потом к дому подъехала машина. Дьявол!..

Злость душила Алексея, от напряжения кружилась голова. Разноцветные звезды вспыхивали перед глазами. Он уже почти развязался, судорожно разматывал веревки, опутавшие запястья.

Хлопнула входная дверь, раздались шаги в коридоре. Корнилов выдохнул, перевернулся на спину, застыл с закрытыми глазами. Кто-то стоял над ним и разглядывал.

Он открыл глаза. Ему понадобилось время, чтобы сконцентрировать взгляд. Алексей не сразу понял, что знал этого человека. Даже хуже. Сей лыбящийся тип был одним из его бойцов!

— Привет, командир, — вкрадчиво поздоровался лейтенант спецназа Рудик Гаспарян. — Ты как? Тебе удобно? Отдохнул от ратных подвигов?

«Может, это всего лишь проверка на вшивость? — мелькнула глупая мысль. — Нет, слишком серьезно и болезненно все выглядит».

— Да, мне удобно, — прошептал он. — Здесь хорошо мечтается.

— Что, прости? Плохо тебя слышу, — Гаспарян нагнулся.

Улыбка продолжала растягивать его тонкие губы.

Тут кто-то позвал его из глубин коридора.

— Подожди, командир, я сейчас вернусь. Не уходи никуда, ладно? — Рудик начал пятиться, потом отвернулся и исчез за углом.

Гаспарян не хромал, а по идее должен был.

«Как же мощно меня обводят вокруг пальца, черт побери», — подумал пленник.

Он снова извивался, разматывал веревку, обливался потом, едва не терял сознание.

— А вот и я. — Гаспарян вернулся. — Извини, отвлек один тип. — Он опустился на корточки и начал разглядывать командира с каким-то странным ироничным любопытством. — Эй, ты здесь, капитан? Узнаешь меня? Это я, твой лучший друг. Я предам тебя последним. — Рудик засмеялся, чрезвычайно довольный своим остроумием.

— Гаспарян, ты что тут делаешь? — выдавил из себя Алексей. — Ты должен находиться в части.

— Да ладно, командир, к чему условности. Пятнадцать верст до части, вернусь до рассвета, совру что-нибудь. Не волнуйся, ты скоро тоже поедешь. Лишь дождемся людей для прикрытия. В другую сторону двинешься, туда, где торжествуют цивилизация и демократические ценности. Прости, что расстроил тебя.

Конец ознакомительного фрагмента.