Умереть дважды

Александр Тамоников, 2010

В горах Афганистана падает российский десантный самолет Ил-76. Экипажу удается выжить, но все летчики попадают в руки талибов. Полевой командир Хизаят Тургай собирается продать их в рабство и лишь ждет, когда кто-нибудь предложит хорошую цену. Родина не может допустить подобной бесчеловечности, и в срочную командировку в Афган направляется боевая группа спецназа ГУБТ под командованием полковника Крымова. Но освободить соотечественников – только полдела. На борту разбившегося самолета находился важный стратегический груз, и если он попадет к талибам, то будет беда. А значит, Крымову и его парням придется вести две параллельные операции, каждая из которых оценивается как крайне сложная…

Все изложенное в книге является плодом авторского воображения. Всякие совпадения случайны и непреднамеренны.

Глава 1

Военный аэродром под Переславом. Суббота, 14 июня, 2 часа 40 минут

Мелкий, моросящий дождь начался около полуночи. Заметно похолодало. В кабинете командира N-ского авиационного полка находилось трое офицеров. Хозяин кабинета, командир части полковник Эдуард Семенович Гуриенко, старший оперуполномоченный службы безопасности по полку, в просторечье особист, майор Георгий Сергеевич Черепко и представитель центрального аппарата Федеральной службы безопасности, полковник Юрий Павлович Куликов. Последний постоянно бросал взгляд на свои часы. Особист курил у окна, командир полка сидел в кресле у журнального столика, мерно постукивая карандашом по глянцевому журналу. Сигнал вызова на радиостанции Гуриенко внезапно разорвал тишину служебного помещения. Командир полка включил станцию:

— Полоса на связи!

— Я — Прогон, нахожусь в километре от въездного в город поста ДПС, через десять минут подойду к городку. Прошу подтвердить въезд на территорию объекта через тыловой КПП.

Гуриенко, взглянув на офицеров службы безопасности, ответил:

— Я — Полоса, доклад принял! Въезд на объект через тыловой контрольно-пропускной пункт подтверждаю. Остановка у первого ангара. Впрочем, вас встретят!

Переведя радиостанцию в режим приема, Гуриенко сказал Куликову:

— Колонна на подходе к аэродрому.

Полковник ФСБ поднялся из-за стола совещаний и распорядился, обращаясь к командиру полка:

— Как только груз переместят в самолет, командира корабля на инструктаж. Ну а мы с вами, товарищ майор, — на встречу колонны.

Черепко погасил в пепельнице окурок:

— Не мешало бы, Юрий Павлович, накидки взять, дождь не утихает!

— Возьмите!

Представитель ФСБ вышел из кабинета.

Особист хмыкнул:

— Легко сказать, возьми! Ну, моя у меня висит, а где вторую взять?

Командир полка кивнул на шкаф:

— Забирай мою.

— Так вам самому она может понадобиться.

— Бери! Потом разберемся. Если что — у дежурного позаимствую. И ступай, Георгий, что-то уж слишком нервничает полковник безопасности.

— А может, он по жизни такой нервный или впервые направлен на ответственную работу?

— Не рассуждай.

Особист, забрав плащ-накидку командира полка, а затем свою, заглянув в собственный кабинет, вышел из штаба. Полковник ФСБ сидел на месте старшего в припаркованном у входа в здание управления войсковой части командирском «УАЗе». Черепко сел на заднее сиденье. Куликов недовольно пробурчал:

— Вы все делаете медленно, майор?

— А в чем, собственно, дело? До нужного нам ангара три минуты езды. И потом, вы же знаете, почему я задержался?

— Много разговоров. Пустых разговоров.

Он повернулся к водителю, сержанту-контрактнику:

— Ну а ты чего ждешь? Так и будем сидеть у штаба?

— Жду команды, товарищ полковник!

— Так вперед! А куда ехать, тебе майор скажет.

— Я знаю, куда ехать.

— Тем лучше!

Сержант завел двигатель и повел автомобиль к охраняемой караулом зоне.

Колонна из «УАЗа» и двух «КамАЗов», в одном из которых находилось отделение охраны, беспрепятственно миновала тыловой контрольно-пропускной пункт авиационной части и остановилась возле ангара. Солдаты охраны тут же покинули грузовик и заняли позиции вокруг среднего «КамАЗа». Из «УАЗа» вышел офицер в форме спецназа ФСБ. Подошел к ожидавшим его старшим офицерам, обращаясь к представителю центрального аппарата ФСБ, доложил:

— Товарищ полковник, груз 0075 в пункт назначения доставлен. Во время марша происшествий не случилось, старший группы доставки груза и охранения капитан Реутов!

Куликов и Черепко пожали капитану руку, полковник приказал:

— Отведите охрану от автомобиля с грузом, отдайте команду своему заместителю вместе с водителем спецмашины вскрыть тенты для осмотра печатей на контейнерах.

Отданы короткие команды. Охрана, забросив автоматы на плечо, отошла от спецавтомобиля. Сержант-контрактник и старший лейтенант подняли заднюю часть тента, открыв доступ для двух контейнеров, оборудованных парашютными системами, радиоэлектронными блоками, стоявшим у борта рядом с кабиной. Сержант приставил к опущенному борту металлическую лестницу.

Полковник взглянул на особиста полка:

— Каждый контейнер должен иметь по четыре печати и шесть пломб. Прошу за мной, майор!

Старшие офицеры поднялись в кузов, осмотрели контейнеры, крепко сбитые деревянные ящики, обтянутые резиновой сеткой, стоящие на полозьях с парашютными системами на верхней крышке. Убедились в целостности печатей и пломб. Спустились на асфальт. Начальник конвоя протянул представителю центрального аппарата ФСБ извлеченный из планшета лист бумаги:

— Прошу расписаться в приемке груза, товарищ полковник!

Куликов поставил три размашистых подписи в формуляре, вернув его начальнику конвоя.

— Группа сопровождения груза может быть свободна? — спросил капитан.

— Согласно инструкции, после передачи груза вы должны убыть в расположение своей части, но я попросил бы вас задержаться, капитан. Это не приказ, это просьба.

— Как долго продлится задержка?

— До момента погрузки контейнеров на самолет.

— Вы считаете, здесь, на аэродроме, грузу угрожает опасность?

— Нет, я так не считаю. Я прошу вас остаться на некоторое время. Впрочем, мне недолго связаться с вашим командованием, и вы получите приказ поступить в мое распоряжение еще на столько, на сколько надо.

— В этом нет никакой необходимости. Личный состав конвоя в вашем распоряжении. Что мы должны делать?

— Продолжать осуществлять охранение груза вместе с майором Черепко до получения дополнительной команды. К контейнерам без моего прямого указания не допускать никого!

На «УАЗе» командира полка Куликов вернулся в штаб авиационной части. Отдав честь знамени, прошел в кабинет, где его ждал полковник Гуриенко и молодой, лет тридцати, майор в форме пилота, чьи виски, несмотря на молодость, уже успела тронуть седина.

Гуриенко представил майора:

— Командир корабля, назначенного для спецрейса, майор Курдин Сергей Анатольевич.

Командир полка представил старшего офицера безопасности. Куликов пожал руку Курдину и, повернувшись к Гуриенко, спросил:

— Это и есть ваш лучший командир корабля?

— Лучший командир лучшего экипажа!

Представитель ФСБ поинтересовался у Курдина:

— Сколько вам лет, майор?

— Тридцать один, товарищ полковник!

— У вас в экипаже все такие молодые?

— Старше меня только воздушный радист, прапорщик Будинов, остальные офицеры младше. Что никак не влияет на профессионализм экипажа.

— Вам случалось совершать длительные перелеты?

Курдин посмотрел на командира полка — мол, что за ерунду спрашивает гэбэшник у летчика дальней авиации. Гуриенко улыбнулся и ответил на вопрос, адресованный подчиненному:

— У нас, Эдуард Семенович, все без исключения экипажи летают только на дальние расстояния. Специфика полка.

Куликов, поняв, что действительно сморозил глупость, рассмеялся:

— Ну да, конечно, о чем это я? Ну что ж, принятие решения по экипажу спецрейса было возложено на командира полка, и он это решение принял. Прошу к столу, майор!

На столе лежала развернутая карта.

— Внимание, Сергей Анатольевич! Вам предстоит совершить перелет по маршруту Переслав — Джайлиер, Индия, с промежуточной посадкой на нашей авиабазе в Таджикистане. Для справки: в окрестностях города Джайлиер находится авиационная база индийских ВВС. Полетное задание вы получите непосредственно у своего начальника, а вот то, что вам предстоит сделать вне этого задания, доведу я. На борту вашего самолета размещены контейнеры с оборудованием для обслуживания индийских истребителей-бомбардировщиков «Бахадур», упрощенной модификации нашего «МиГ-27М», снятых с вооружения в Советском Союзе еще в начале 80-х годов. Индия по-прежнему эксплуатирует данный самолет. Впрочем, это не имеет для нас никакого значения. Наш интерес лишь в части, касающейся доставки оборудования в Джайлиер. К имеющемуся на борту грузу будут добавлены еще два контейнера, груз 0075. Из обозначения следует, что это сверхсекретный груз. Главная цель вашего полета — доставка именно этих двух контейнеров в Индию. Их вы, майор, должны будете сбросить в квадрате… Район юго-восточной оконечности пустыни Тар перед горным хребтом Аравалли.

Командир корабля склонился над картой, проговорил:

— Так, пустыня Тар, хребет, квадрат… с этим все ясно. Сброс делаем при снижении до 2500 метров, так как город Джайлиер лежит в ста километрах от перевала и имеет наивысшую точку в 1775 метров над уровнем моря. За хребтом предстоит резко снижаться, чтобы с ходу зайти на посадку. Вопросы разрешите, товарищ полковник?

— Конечно, я жду их.

— Первый. Контейнеры снабжены парашютными системами?

— Естественно, иначе как бы вы провели сброс.

— Сброс бы мы провели, а вот груз вряд ли уцелеет при отвесном падении с высоты в два с половиной километра. Вопрос второй. Диспетчеры индийской авиабазы сами выйдут на меня или мне вызывать их? Если мне, то каким образом?

— Авиабаза в Джайлиере будет вести вас с момента входа самолета в воздушное пространство Индии.

— Ясно. Вопрос третий. Мы передаем оборудование индийской стороне самостоятельно?

— Нет. Вас встретит военный атташе при Посольстве России в Индии. С ним будут находиться люди, которые обеспечат передачу груза, отдых экипажа, заправку самолета и вылет домой.

Курдин взглянул на Куликова.

— Атташе в курсе груза 0075?

— Без комментариев, но… ни вы, ни кто-либо из членов экипажа, ни в Таджикистане, ни в Индии, ни здесь в Переславе об этом грузе не должны говорить никому, даже военному атташе. Борт доставил оборудование — и все! Об этом я предупреждаю официально. Как и об ответственности за разглашение военной или государственной тайны.

Командир корабля улыбнулся:

— Я знаю, чем грозит разглашение военной тайны, но вы сказали, что и члены экипажа должны молчать об истинной цели полета. Значит ли это, что они также будут поставлены в известность об этой цели?

— Без этого, к сожалению, не обойтись. Или вы сможете сбросить груз единолично? Так, что об этом не узнает экипаж?

— Я и буду его сбрасывать, но вы правы: у ребят могут возникнуть вопросы по необычным действиям командира в условиях обычного в общем полета.

— Ну, вот видите! Еще вопросы есть?

— Что делать с грузом в случае аварийной ситуации?

— Если крушение самолета будет неизбежно или вам предстоит совершать вынужденную посадку в неизвестном районе, то груз следует сбросить! Контейнеры снабжены системой самоликвидации и взорвутся в воздухе после раскрытия основных парашютов. Но, надеюсь, подобного не произойдет.

— Я тоже надеюсь, но в полете всякое возможно. Понял; еще вопрос. На какое время назначен вылет корабля?

Полковник ФСБ кивнул на Гуриенко:

— Ответ на этот вопрос даст ваш командир.

Курдин продолжил задавать вопросы:

— В какое время суток запланирован перелет из Таджикистана в Индию, а главное, когда мы должны прибыть в Джайлиер?

— По-моему, все это будет указано в полетном задании, или я не прав?

— Вы правы, товарищ полковник, но мои вопросы касаются груза.

— Груза?

— Так точно! Днем мы будем видеть хребет Аравалли, ночью же придется ориентироваться по приборам. А это существенно может повлиять на точность приземления секретного груза.

— Вот оно что! Понятно. Вам не стоит беспокоиться о том, в нужном ли месте приземлятся контейнеры. Вы не отвечаете за их сохранность. Лишь за своевременность сброса.

— Так я…

Полковник ФСБ не дал договорить командиру корабля:

— Извините, что перебиваю, майор, я понял, что вы хотите сказать. И дабы не терять время, кое-что объясню. Вам не стоит беспокоиться о грузе, потому что в пилотскую кабину будет установлен специальный прибор. По нему в нужное время со спутника на борт поступит сигнал сброса. Вам останется привести в действие механизм сброса. И все! И продолжить полет, а точнее — начать снижение для посадки на аэродроме базы ВВС Индии в Джайлиере.

— Нас будет вести спутник?

— Только над территорией Индии. И не вести, а сопровождать. Вести корабль будете вы, майор, вместе с членами экипажа.

— А если я не получу никакого сигнала?

— Вы его получите. Еще вопросы есть?

— Никак нет!

— Вам ясна задача?

— Так точно!

— Повторите ее!

Майор Курдин доложил суть поставленной ему задачи.

Куликов кивнул:

— Хорошо! Вы все верно поняли. Сейчас решайте свои профессиональные вопросы — и займемся погрузкой на борт спецконтейнеров груза 0075!

В 15.55 экипаж спецрейса занял места в пилотской кабине десантного «Ил-76». Майор Курдин включил бортовую связь, отдав приказ:

— Экипаж, готовиться к запуску!

Чуть позже он запросил:

— Экипаж, доложить готовность согласно листов контрольных проверок.

Прошли доклады:

— Помощник готов!

— Штурман готов!

— Связист готов!

Получив разрешение на взлет, Курдин бросил в микрофон:

— Поехали!

Взревели двигатели, самолет начал разбег по взлетно-посадочной полосе. Набрав скорость подъема, он плавно оторвался от земли, убрав шасси, резко поднимаясь вверх.

Спустя некоторое время командир вновь вышел на связь:

— Курс 135 градусов.

— Курс 135 градусов подтверждаю, эшелон занят! — откликнулся штурман.

— Ну и ладненько, включаю автопилот.

Командир корабля нажал кнопку на панели справа от себя.

— Высота 10 000 метров, скорость 900 километров в час.

Переключив управление самолетом на автоматический режим, Курдин повернулся к бортинженеру, чье кресло находилось посередине кабины сзади кресел командира корабля и его помощника:

— Леша! Слышал я, гулять скоро будем?

Чудин изобразил удивление:

— О чем это ты, командир?

— Как о чем? О твоей грядущей свадьбе с некой Лизонькой Расиной?

Бортинженер покачал головой:

— И что за гарнизон? Откуда только все все знают?

— Как откуда? Сор'ок-то сколько в этом году над городком летает, не заметил? Вот они на хвосте новости и разносят.

В разговор вступил радист:

— Если бы они еще только реальные новости разносили и не бродили больше по земле, в модных юбках, эти говорливые сороки…

— Ты-то чем недоволен, Витя? — спросил командир. — Образцовый прапорщик, примерный семьянин, не пошел бы в свое время в школу прапорщиков, сейчас, глядишь, уже эскадрильей командовал бы. А то и полком, с перспективой лет этак через семь заполучить лампасы и шитые звезды на золотые генеральские погоны.

— Как говорится, каждому свое, — ответил радист, — а до лампасов ты, командир, тянись, мне они ни к чему. Того, что есть, хватает. Насчет же языков бабских — не вам мне рассказывать, как они из любого примерного семьянина в момент отъявленного ловеласа сделают.

— Ну это понятно, городок есть городок, тем более закрытый. Женщинам делать нечего, вот они и перемалывают косточки тем, кто в поле их зрения попадает. Но о тебе я ничего такого не слышал. Уж до чего моя — любительница посплетничать, но тебя ни разу не задевала. А она, кажется, знает о других больше, чем те сами о себе. Удивляюсь, когда познакомились, в торговом доме Переслава, такой скромницей представилась! Да и потом, пока не расписались, тихая была. А в городке словно кто подменил ее. Нет, дома Катя спокойная, хозяйственная, услужливая. А как с подругами встретится, не узнать. Но, повторяю, о тебе, Витя, я от благоверной не слышал ничего в плане сплетен. Напротив, говорила как-то: смотри, мол, какая семья у Будиновых. Всем бы так жить. Так что тебя-то возмутило? Ладно, если выступил бы Гена Захарченко. Но ты?

— И я попал на языки наших милых дам.

— Да ты что? Когда? На чем? Почему ничего не знаю?

Будинов попытался уйти от неприятного разговора:

— Тебе это надо, командир? Давай лучше замнем тему!

— Нет уж, Виктор Степанович, колись. Полет у нас долгий, молчком не просидишь, так что давай, выкладывай, на чем и когда спалился?

Штурман поддержал командира:

— Ну, чего примолк? Рассказывай! Не мне ж одному постоянно отбиваться?!

Радист вздохнул:

— Да рассказывать, собственно, нечего! Так, мелочовка, из которой бабы раздули целую историю…

— Ты долго телиться будешь?

— А, ладно! Все одно узнаете! Короче. Поехал я в пятницу вечером в город…

— Зачем? — тут же спросил бортинженер.

— С другом детства встретиться. Я же местный, в Переславе родился, учился, сюда же после школы прапорщиков вернулся. Надеюсь в полку и до пенсии дослужить. Друг в четверг мне позвонил — признаюсь, неожиданно позвонил. Третья дочь родилась. Предложил отметить. Отказаться не мог, предупредил супругу и поехал. Встретились на площади Победы. Поздравил Игорька, так его зовут. Поговорили о том о сем. Пошли в кабак «Русский лес» — не на улице же или в какой-нибудь рыгаловке событие отмечать. А я давно в этом «Лесу» не был. Как зашли, так я и охренел. Не кабак, а черт-те что. Музыка гремит похлеще «Ту-22» на взлете, из посетителей либо мужики в дорогих костюмах, с перстнями и браслетами на руках, либо молодежь бесноватая. Официантки в мини-юбках, длинноногие, сисястые, как на подбор. А главное — посреди зала помост. На нем шест до потолка, а вокруг шеста голая девица такие кренделя выделывает, что охренеть! И, в натуре, вся голая.

— Что, и без трусов? — спросил Чудин.

— Сказал же, голая! То задницу отставит, то ногу задерет, так что все видно. Имею в виду интимное место. Выбритое до блеска. Я Игорьку — пойдем, мол, отсюда; а он ни в какую, говорит — ты в своем гарнизоне совсем от жизни отстал. А жизнь, мол, вот она. Новая жизнь.

Штурман рассмеялся:

— Дорого бы я дал посмотреть на твою, Витя, физиономию, когда перед ней голая девица задницей вертела!

— А ты ничего не увидел бы. Там прожектора на девку нацелены, а те, что освещают зал, мигают вспышками.

— Ну и что дальше?

— Дальше? Дальше официантка усадила нас за столик. Игорек заказ сделал. Коньяк, закуски всякой, фруктов. Вы знаете, я мало пью, а тут, чтобы в себя прийти и не чувствовать полным идиотом, лишнее принял. Весело стало. Потянуло в туалет. Пошел. Когда вернулся, за нашим столиком две размалеванные дамочки сидят. Игорек чего-то им втирает, они ржут, как лошади.

— Дамочки-то, наверное, красивые? — поинтересовался командир экипажа.

— Не то слово! Прически пышные, вразлет. Одна блондинка, другая брюнетка, сиськи в два моих кулака, на виду, только сосков не видать, ноги в черных чулках, но и ляжки видны, так как вместо юбок — узкие полоски кожи. Охренеть, одним словом. Мне бы свалить оттуда, но коньяк все в башке перемешал. Сел на свое место. Блондинка ко мне. Спрашивает, как насчет того, чтобы расслабиться по полной? С защитника Родины, мол, много не возьмет. Скидку сделает. А Игорек еще наливает. Пошел вразнос. Что дальше было, помню плохо: пили, танцевали, курить выходили… В общем, все как в тумане. Потом на улицу вышли. Игорек такси подзывает, а тут из-за угла от пятиэтажки парочка выходит. И — мне: Будинов, ты? Пригляделся и протрезвел: зампотех батальона обеспечения с женой! Он меня и окликнул. А я бухой в хлам, под боком шлюха, и такси подваливает. Картина Репина. А вы ж знаете Марину, жену зампотеха: ей только попадись, а уж она позаботится, чтобы сплетни городок паутиной накрыли!

— И ты что, сел в такси и укатил с другом и девочками? — поинтересовался штурман.

— В том-то и дело. Не сообразил сразу, что остаться надо было да с зампотехом и женой его в городок ехать. Сел в тачку. И только возле отеля мозги врубились. Отвязался по-быстрому от Игорька и шлюх, двинул на остановку. А как домой приехал — маршрутку еще где-то полчаса ждал, — так моя уже все знает.

Курдин удивился:

— Не понял, Маринка сразу к твоей, что ли, двинула?

— Нет… Моя пекинеса нашего прогуливала, а тут зампотех с женой и подкатил. Ну, Марина и не пожалела красок описать, где и с кем они с мужем меня видели. Капитан, козел, подтвердил.

— А что ты хотел, она его крепко каблуком прижала! Без жены Кошкин никуда…

— Ну, твоя, Витя, и отыгралась, как встретила муженька, так?

— Если бы так! Было бы легче… Молчком встретила. В глазах слезы. И ни слова. Ушла в спальню, закрылась и до утра плакала. Слышал! Мне пришлось в зале на диване обустраиваться. И чувствовал я себя, мужики, последним подлецом, хотя ничего ведь особого не сделал. Ольге не изменил, а то, что по пьянке с бабами в кабаке танцевал, так это ерунда. Тем более всего один-единственный раз. И все равно чувствовал себя хреново, особенно утром.

— Да, утром хуже всего. А если вдобавок и не помнишь половины из того, что начудил накануне, то вообще вилы. Но перед вылетом-то помирился с женой?

— Помирился. Попросил выслушать. Рассказал все, как было. Поняла.

— Повезло тебе с супругой, Витя. Где бы мне такую найти? — вздохнул штурман.

Курдин усмехнулся:

— Ну уж точно не среди того контингента, с кем ты развлекаешься.

— Согласен, но не сидеть же мне монахом в городке? А обхаживать жен офицеров считаю последним делом. Хотя у нас немало таких, что не против гульнуть на стороне. Но для меня это западло. А потому и снимаю девочек в городе. Вот только любовь как-то не завязывается, знакомство все больше заканчивается сексом безо всяких там комплексов и эмоций. Трахнулись — разбежались.

— Погоди, но была же у тебя учительница? Ты и в городок на Новый год ее приглашал. Помню, миниатюрная такая, стройная женщина. Симпатичная.

— Была! Да вся вышла. Нет, можно было, конечно, с ней и по-серьезному — кстати, она как раз и хотела создать семью, но… слишком уж пресной оказалась училка. И все вроде при ней, и умная, и чистоплотная, в хате ни пылинки, цветочки в горшочках, сама ухоженная, начитанная, вкус отменный — а вот чего-то не хватало.

— И чего же тебе еще не хватало? — спросил радист.

— Не знаю, Витя, как объяснить… Одно слово и нахожу — пресная. Не было в ней того, что зажигает и сжигает дотла. Слишком уж все правильно. Скучно.

— Ну, конечно, тебе покой противопоказан. Подавай авантюристок! Вот с ними не скучно!

— Да, представь себе, не скучно. Да и жениться я не собираюсь. Успею хомут на шею надеть.

— Успеешь, конечно, только тогда такой, как учительница, рядом может и не оказаться. Но, ладно. Штурман, что у нас с курсом? — закруглил обсуждение командир.

— Курс 135 градусов, командир! — доложил Захарченко.

— Курс 135 градусов, — повторил Курдин и вновь обернулся к бортинженеру:

— Так ты, Андрюша, не сказал боевым товарищам, скоро ли на твоей свадьбе гулять будем?

Чудин улыбнулся:

— Думал, обо мне забыли.

— И не надейся!

— Да вижу! По свадьбе скажу вот что: решили мы с Лизой подать заявление в загс сразу после этой командировки. А уж свадьбу сыграть, когда распишут, — в загсе таких, как мы, очередь на месяц вперед.

Слово подал офицер по парашютно-десантному оборудованию, старший лейтенант Полузин:

— Могу подсобить, Андрей!

— И чем же ты можешь подсобить, Вова?

— Тем, что распишут тебя с Лизой в любой удобный для вас день.

— Ты что, по совместительству в администрации города подрабатываешь?

— Я — нет, а вот одна моя очень хорошая знакомая — да! И занимает весьма высокую должность.

Чудин обратился к Курдину:

— Командир, нет, ты слышал? Наш скромный Вова водит знакомства с высокопоставленными дамами!

Майор пожал плечами:

— Ну и что? Разве офицер Российской армии не достоин внимания дамы из высшего общества? Когда-то эти дамы выходили замуж только за офицеров. Правда, это было давно, и даже прапорщик котировался достаточно высоко.

— И имел жалование, не сравнимое с нашим, — добавил Чудин. — А также дворянский титул. Но Вова не дворянин, не граф, не князь, и зарплата у него раз в пять меньше зарплаты мелкого клерка из той же администрации.

Старший лейтенант прервал диалог командира корабля с бортинженером:

— Ну при чем тут зарплаты? Что вы на деньгах зацикливаетесь? Не в них счастье. Это же догма! И что такого в том, что я знаком с милой молодой женщиной, которая работает в администрации города?

— Уж не собираешься ли и ты жениться, Вова?

— Всему свое время!

Захарченко поднял указательный палец правой руки вверх:

— Вот! Слова не мальчика, но мужа! Всему свое время!

— Так помочь ускорить события, Андрюх? — спросил бортинженера Полузин.

— Поговорим по возвращении!

— Добро.

В кабине наступило молчание.

Командир взглянул на часы. Проговорил:

— 18.20. Однако!

За разговорами незаметно пролетели почти два с половиной часа полета. По докладам членов экипажа, все системы функционировали в штатном режиме, параметры выдерживались в полном соответствии с полетным заданием. Скоро уже начинать снижение для промежуточной посадки на аэродроме российской военной базы в Таджикистане. А далее — второй этап перелета Переслав — Джайлиер. Полет проходил нормально, ничего не предвещало беды. А она, как хитрая голодная лиса, с каждой секундой подкрадывалась все ближе, и ничто не могло остановить ее…

Трагедия грянула в 22.20 по местному времени докладом штурмана:

— Командир, мы уходим с курса!

Это было неожиданно.

— В чем дело, штурман?

— Скорее всего нарушение работы курсовой системы.

— Перейти на дублирующую систему! Радист, связь с землей! — приказал Курдин.

Доклад Будинова стал еще большей неожиданностью:

— Командир! Связи нет!

— Что это значит?

— Одно, Сергей Анатольевич: мы находимся вне зоны ответственности за воздушное движение.

— Черт! Но это означает, что самолет вышел за пределы воздушного пространства России и стран СНГ? Штурман! Что показывает дублирующая курсовая система?

— Отклонение от заданного курса на 40 градусов. Мы идем на юг!

— На юг? Но какого черта? Как это могло произойти?

— Основная курсовая система дала сбой. Это очевидно, — ответил Захарченко.

— Но автопилот?

— А что автопилот? Двойной сбой! Это очень редко, но случается.

Командир корабля отключил автопилот. Тут же прошел еще один доклад штурмана:

— Командир! В это трудно поверить, но и дублирующая курсовая система вышла из строя.

— Да что происходит? Влияние извне? Но это невозможно. Разворачиваем самолет. Внимание экипажу! Разворот на 180°. Главное — вернуться в свое воздушное пространство и восстановить связь с землей! Ориентируемся по звездам. Где Полярная звезда?

— Сзади! Мы идем на юг.

— На юг? Но там Афганистан?

— К сожалению, это так!

— Немедленный разворот на 180 градусов, — приказал командир. — Сейчас главное — вернуться в свое воздушное пространство.

— И это невозможно! — выкрикнул помощник.

— Что?

— Потеря управления.

— Бортинженер?

— У нас все по очереди выходит из строя.

— Черт, теряем высоту! Полузин?

— Слушаю, командир! — отозвался офицер по оборудованию.

— В десантный отсек! Подготовить к сбросу два крайних контейнера!

— Есть!

Старший лейтенант Полузин покинул пилотскую кабину. Вскоре доложил:

— Командир, лебедки не работают, в отсеке задымление, где-то горит проводка.

— Где?

— Не знаю.

— Слушай сюда, Вова! Я открою рампу, столкни груз вручную! Один справишься?

— Справлюсь!

— Работай!

Через несколько минут офицер по оборудованию доложил:

— Груз вышел, командир!

— Рампа закрылась?

— Так точно!

— Возвращайся!

Командир взглянул на приборы:

— Скорость восемьдесят, высота пять тысяч метров. Включаем сигнал бедствия, экипажу приготовиться покинуть борт. Первыми прыгают Будинов и Полузин, за ними Чудин, Захарченко и Давыдов. На земле ищем друг друга, используя переносные радиостанции, короткими сигналами. Ракеты использовать в крайнем случае. Высота 4200, скорость прежняя. Будинов и Полузин, пошли!

Радист и офицер по оборудованию покинули кабину.

Последним в черную бездну и неизвестность шагнул командир экипажа. Опускаясь на парашюте, он видел вспышку в горах. «Ил-76» рухнул в какое-то ущелье.

Курдин приземлился на плато у небольшой рощи. Отстегнул парашют, оставив при себе НАЗ — неприкосновенный авиационный запас. Ветра не было, майор собрал купол и стропы в кучу, осмотревшись, бросил снаряжение в яму за земляным валуном. Достал пистолет, передернул затвор, загнав патрон в патронник. Взглянул на часы. Светящиеся стрелки показывали 21.07 по Москве. Значит, если катастрофа произошла над Афганистаном, местное время 23.07. Почти полночь. Курдин извлек радиостанцию и вызвал помощника, который должен был приземлиться метрах в трехстах–двухстах пятидесяти от него:

— Второй! Я — Первый! Как слышишь, прием!

— Слышу тебя, командир! — ответил капитан Давыдов.

— Ты в порядке?

— Не считая того, что угодил в колючие кусты, в порядке!

— Обозначь координаты!

— Рядом слева холм, на нем одинокое дерево.

— Вижу. Жди, подойду!

Курдин хотел переключиться на штурмана, но услышал сзади шорох. Резко обернулся. И тут же в глазах майора вспыхнули искры. Он упал на камни. Почувствовал, как лба коснулось что-то металлическое и холодное. Открыл глаза. Над ним стоял мужчина в афганской одежде, приставив ко лбу ствол автомата. Майора окружили такие же вооруженные бородатые мужчины. Афганец, державший летчика на прицеле, спросил на неожиданно сносном русском языке:

— Ты кто?

— Командир экипажа самолета, потерпевшего крушение.

— И куда же ты летел, командир самолета?

— В Индию.

Афганцы переглянулись. Державший Курдина на прицеле усмехнулся:

— Странный маршрут ты выбрал…

И приказал молодому соотечественнику:

— Али, обыщи его!

Так как рейс не предусматривал пролет опасных зон, члены экипажа не сдали в полку документы и жетоны, не сняли с формы знаки отличия. Молодой афганец сначала передал своему командиру пистолет Курдина, изъяв и запасной магазин, затем нож-пилу из кармана правой брючины комбинезона, а затем документы. Старший афганец убрал автомат, забросив его на плечо, включил фонарь, открыл удостоверение личности. Пролистал документ:

— Значит, майор Курдин? Войсковая часть №…?

— Да.

— Командир «Ил-76»?

— Да.

— Видели, как он падал. В Карбанское ущелье. Еще немного — и ваш самолет уничтожил бы кишлак Карбан. Тогда плохо бы было! Где дислоцируется войсковая часть №…?

— Далеко отсюда!

Афганец ударил носком американского ботинка по ребрам командира погибшего воздушного судна:

— Не хочешь по-хорошему, гяур? Будет по-плохому!

— Ты знаешь, кто я, я же не знаю, кто ты. Какой между нами может быть разговор?

— Желаешь узнать, кто я? Хоп, но не думаю, что это тебя обрадует.

— А что вообще теперь может обрадовать? Единственно, выдача российским властям.

— О! Это вряд ли… Хоп, я Мохаммед Бахтияр, один из заместителей известного полевого командира Хизаята Тургая, слыхал о таком?

— Нет.

— Теперь не только услышишь, но и узнаешь. Тургай входит в руководство движением «Талибан» в Афганистане.

Курдин помрачнел:

— Вот оно что! Значит, мы на территории, подконтрольной талибам?

— Воистину так! Это наша территория, и неверным здесь не место! Будь то американцы, европейцы или русские.

— Да, тогда ты прав, на родину скорее всего вернуться не придется…

— Ты думай, как выжить, майор. Сейчас именно это больше всего должно тебя волновать. Но хватит болтовни. С кем ты говорил по рации? Хотя можешь не отвечать, я знаю, что ты вызывал своих подчиненных. Ведь их разнесло на несколько километров при десантировании?

Главарь банды обратился к молодому моджахеду:

— Али! Передай-ка мне радиостанцию пилота.

Парень подчинился. Бахтияр осмотрел рацию, перевел взгляд на Курдина, спросил:

— С кем успел переговорить, майор?

— Ни с кем!

Второй удар по ребрам вызвал сильную боль.

— Предупреждаю, скотина, не следует говорить со мной таким тоном, тем более лгать. Повторяю вопрос: с кем успел переговорить?

Командир корабля понял, что отпираться бесполезно.

— С помощником.

— Где он находится?

Ответить Курдин не успел. Японская радиостанция бандита пропищала сигналом вызова. Бахтияр ответил:

— Слушаю!… Да? И где?… Ясно! Он цел?… Это пустяки. Тащите его сюда, на плато.

Он отключил станцию, взглянул на Курдина:

— Мои люди нашли второго пилота. Он запутался стропами в кустах. Ободрал морду, в остальном цел. Сейчас его освободят и доставят сюда, а ты, майор, по очереди вызовешь всех остальных членов экипажа. Обозначишь свои координаты, прикажешь идти на плато. И не глупи. Летчикам все равно отсюда не выбраться. Помощи ждать неоткуда. Пищи и воды им хватит максимум на четверо-пятеро суток, потом мучительная смерть. Ты же не хочешь, чтобы твои люди погибли?

— Не хочу, но кто знает, возможно, смерть от жажды и голода лучше вашего плена.

— Смерть не может быть лучше жизни, если, конечно, смерть не принята на поле боя. Впрочем, мы не дадим твоим подчиненным подохнуть. У меня хватит людей прочесать район и найти пилотов. Что задумался, майор? Думаешь, как будешь смотреть в глаза членам экипажа, когда те выйдут к нам? А ты предупреди их!

Курдин с удивлением взглянул на моджахеда:

— Предупредить?

— Да! Передай открытым текстом, что попал к талибам. Что взят в плен и твой помощник. Предложи сдаться. Или даже не так! Обрисуй обстановку, объясни, что ждет их в горах, и оставь выбор за каждым из летчиков. Кто придет добровольно, тому гарантирую жизнь и в дальнейшем нормальное содержание. А возможно — повторяю, возможно, — и освобождение. Я не могу знать, какое решение по вам примет Тургай. Не исключено, что передаст вашим либо за деньги, либо за оружие. Тот же, кто решит попытаться уйти, будет задержан силой. А при оказании сопротивления — убит на месте. Пусть твои подчиненные сами решат свою судьбу!

Осознавая, что иного выхода нет, Курдин согласился:

— Хорошо, передайте мне радиостанцию.

На вызов ответили все члены экипажа. К счастью, никто из них не пострадал во время прыжка с гибнущего лайнера. И разброс был невелик — два километра двести метров. Переговоры длились недолго. Летчики приняли решение разделить судьбу командира и его помощника. Да у них и не было другого выхода. Либо плен, либо неминуемая и мучительная гибель в чужих, вражеских горах. А плен оставлял пусть слабую, но все же надежду на спасение. Члены экипажа обозначили свои координаты и сообщили о начале выдвижения к плато. Довольный данным решением, главарь банды приказал одному из своих подчиненных встретить выходящих к плато пилотов, запретив применять к ним насилие. После чего отошел к скалистому холму, от которого начинался перевал, и по специальной, мощной радиостанции вызвал полевого командира Хизаята Тургая. Тот, несмотря на ночное время, ответил сам:

— Да, Мохаммед?

— Прими доклад, саиб! Мы взяли практически весь экипаж рухнувшего в Карбанское ущелье русского десантного самолета «Ил-76».

— Что значит «практически»?

— Мы задержали командира корабля. Он приземлился прямо на плато, куда мы вышли, выполняя твой приказ по поимке беглеца Рафшана.

— Дальше?

— Командир, используя персональную рацию, переговорил с остальными членами экипажа, кроме второго пилота, которого также задержали мои люди. Летуны решили сдаться, сейчас идут к плато. Я выслал навстречу людей и лошадей.

— Что перевозил самолет, командир экипажа сказал?

— Нет. Только то, что летели русские в Индию.

Хизаят, как и Мохаммед ранее, удивился:

— Куда? В Индию? Как же они оказались в южном Афганистане?

— Как я понял, у них отказали чуть ли не все системы на самолете. Они отклонились от курса, начали падать. Командир приказал прыгать. Но конкретно по этому вопросу я майора не допрашивал.

— Хоп, Мохаммед! Ты молодец. У тебя в группе два джипа?

— Да, саиб!

— В экипаже сколько человек?

— Минуту! — Бахтияр крикнул Курдину: — Майор! Сколько человек в экипаже?

— Со мной шестеро.

— Шесть человек, командир!

— Шесть, да? Сажай их в грузовой отсек «Навары» и под охраной отправляй в Галистан. Здесь их встретит Ахмади. Разместит летчиков в подвале, а утром я лично допрошу их. Как понял меня, Мохаммед?

— Понял, саиб! Один вопрос: мне самому доставить русских в Галистан?

— Нет! Пошли помощника. Сам же ищи Рафшана. Этот подонок не мог далеко уйти. Скорее всего прячется в родном кишлаке Карбан или где-нибудь неподалеку. Тряхните его семью, при необходимости действуй жестко. Заодно осмотри место падения русского самолета. Ведь он рухнул недалеко от Карбана в ущелье?

— Да, саиб!

— Вот видишь, сколько у тебя работы. Главное — поймать Рафшана. Предатель должен быть наказан, жестоко наказан, иначе нас перестанут бояться наши же воины. А это конец власти, хаос и смерть! Ты хочешь умереть, Мохаммед?

— Нет, саиб! Только за веру!

— За веру еще успеешь. Действуй!

Бахтияр отключил радиостанцию. Подозвал к себе пожилого бородача:

— Ахмед, как только соберется русский экипаж, посадишь его в грузовой отсек «Навары». Возьмешь водителя и одного охранника и повезешь пленных в резиденцию Тургая. В Галистане тебя встретит Ахмади. Передашь русских помощнику Хизаята. Понял?

— Да, а что мне делать потом?

— Свяжешься со мной, я все объясню. Хотя, возможно, ты мне здесь не понадобишься. Только пикап.

— Хоп, командир! Русских связать на время перевозки?

— На твое усмотрение. Бежать им некуда, а там — шайтан знает этих русских. Они способны на любые безрассудные поступки, хотя до настоящего момента вроде проявляют благоразумие.

— Сейчас они благоразумны, а на марше могут напасть на охрану. Их действия непредсказуемы. Это же не американцы, это русские…

— Ты прав. Поэтому я и разрешаю тебе поступать по своему усмотрению, но пленные должны быть доставлены в Галистан целыми и невредимыми!

В 0.40 воскресенья, 15 июня, все члены экипажа собрались на плато. Кто пришел сам, ориентируясь по координатам, переданным командиром корабля, кого привели или привезли талибы.

Бахтияр передал российских офицеров бородачу:

— Забирай «гостей», Ахмед, вези к Тургаю, мы идем к Карбану!

Бородач кивнул. Он не говорил по-русски. Указал на пикап «Ниссан Навара».

— Похоже, нас приглашают в автомобиль, — проговорил Курдин.

— В грузовой отсек! — добавил штурман.

— Все лучше, чем в открытом кузове, вот только поместимся ли мы там все? — отозвался связист.

— А куда деваться?

— Да, деваться некуда. Вот и накрылась свадьба нашего бортинженера… И помощь Вовы Полузина не потребовалась. Сколько нам теперь придется торчать здесь? Неделю? Месяц? Годы? Или так и останемся навсегда в этом богом проклятом Афганистане? И надо же такому случиться, что именно сюда занесла нелегкая! В любой другой стране освободили бы. Нет, надо было в Афган залететь!

Командир посмотрел на связиста:

— Ты бы помолчал, прапорщик! Сигнал бедствия не мог быть не принят радарами хотя бы тех же американцев или их союзников по коалиции. Да и нашим известно, где мы упали. Катастрофу со спутника зафиксировали. Так что не все потеряно. Нас не бросят. Вытащат.

— Кто, командир? — вздохнул Будинов.

— Наши! Только смотрите, обращаюсь ко всем! О сброшенных контейнерах моджахедам ни слова. Это приказ!

— А если кто-нибудь из местных видел подрывы этих контейнеров? — спросил Захарченко.

— Даже если кто-то что-то и видел в ночном небе, нас это не касается. Мы перевозили груз, документы на который сохранились в моем планшете. Больше в десантном отсеке ничего не было. Да и не могли мы ничего сбросить из-за невозможности открыть рампу. Ясно?

Офицеры утвердительно кивнули.

Переговоры пилотов явно не понравились бородачу. Он закричал на летчиков, угрожая автоматом и одновременно указывая стволом «АК-74» на открытую дверку скошенного грузового отсека. С трудом, но экипаж уместился в нем. Курдину оказали честь, посадили в салон. «Ниссан» пошел на юг, петляя по извилистой горной дороге.

Ехали чуть больше часа, из чего следовало, что от плато до крупного кишлака Галистан, как его называли талибы, было километров пятьдесят.

В 2.05 полноприводный и проходимый японский пикап въехал на территорию усадьбы, стоящей на окраине селения. На мощенном камнем дворе у топчана пикап остановился. Охранники вышли из сторожки. Из дома появился мужчина в дорогом шелковом халате. Старший конвоя, бородач Ахмед, подбежал к нему, поклонился, доложив:

— Русские летчики доставлены, саиб!

Помощник Тургая, Ахмад Ахмади, кивнув, приказал:

— Вывести их из машины и построить в шеренгу!

Бородач метнулся к «Ниссану», жестом показывая, чтобы летчики покинули пикап. Экипаж Курдина подчинился. Командир понял, что надо построиться, отдал соответствующую команду. Летчики встали в шеренгу. Заместитель полевого командира подошел к Курдину. Спросил по-русски:

— Ты командир экипажа?

— Я. Майор российских ВВС Курдин Сергей Анатольевич, командир экипажа десантного самолета «Ил-76». Совершали плановый перелет из России в Индию. Во время полета основные системы управления воздушным судном вышли из строя, самолет сбился с курса и оказался в воздушном пространстве Афганистана. Сложилась ситуация, при которой продолжать полет мы не могли, и мной был отдан приказ экипажу покинуть борт. Я прошу вас немедленно связаться с российским посольством в Кабуле…

Ахмади рассмеялся. Затем, резко оборвав смех, сказал:

— Ты, майор, сейчас можешь просить меня лишь об одном: о том, чтобы я не отдал приказ немедленно расстрелять вас. И ни о чем больше! Впрочем, и об этом просить не надо. Вашу судьбу будет решать господин Хизаят Тургай.

Помощник полевого командира обернулся к стоявшему сзади афганцу, приказал:

— В подвал арестантского сарая их! Туда же матрацы, подушки, ведро для испражнений, по половине лепешки каждому и кувшин воды на всех. Лестницу поднять, решетку люка на замок. К люку охрану! Ясно?

— Да, господин!

Ахмади перевел взгляд на Курдина:

— Приятно провести вам, майор, остаток ночи — возможно, последней в жизни!