Ультиматум крупного калибра

Александр Тамоников, 2022

Роман о напряженной работе специалистов уникального подразделения КГБ. От мозгового штурма при подготовке секретной операции до реальной схватки с коварным противником в любой точке земного шара – путь, который по силам только мужественным и преданным своему делу профессионалам. 1961 год. Вокруг окруженного бетонной стеной Западного Берлина пылают нешуточные политические страсти. На одном из КПП вплотную сошлись советская и американская танковые группировки. В любой момент провокация грозит перерасти в настоящий военный конфликт. Чтобы лишить американцев возможности получить подкрепление, на ближайший аэродром забрасывается группа спецназа КГБ «Дон» капитана Богданова. Ликвидировать охрану и вывести из строя оборудование – дело для бойцов привычное. Но как продержаться в полном окружении до подхода своих? Богданов понимает, что эти несколько часов будут решающими не только для его группы… «Романы А. Тамоникова – о настоящих мужчинах, для которых понятия доблести, чести и долга – не пустой звук». – В. Колычев. Общий тираж книг А. Тамоникова – более 10 миллионов экземпляров.

Глава 4

До Тегеля спецгруппа «Дон» добралась без всяких происшествий. Да и в самом Тегеле при высадке из самолета никаких приключений не случилось. Документы были в порядке, внешний вид и поведение их обладателей также не вызывали подозрений. Семеро спецназовцев ничем не отличались от других таких же горемык, на последние гроши прибывших в Западную Германию, надеясь найти здесь работу и заработать денег.

Теперь из Тегеля им нужно было добраться до Темпельхофа. Именно этот городок, а вернее, расположенный близ него военный аэродром, являлся конечным пунктом их путешествия. А уж там… Впрочем, по поводу этого самого «там» они сейчас почти не думали. Они действовали по принципу «приедем — разберемся». И это был правильный принцип, это был профессиональный принцип. Не следует спецназовцу ломать голову над тем, что будет «там». Потому что «там» могло быть все что угодно, и угадать, что именно тебя ожидает, было почти невозможно. А коль так, то и незачем ломать себе голову в бесплодных фантазиях. Все равно эти фантазии почти никак не будут походить на реальность. Реальная жизнь — она всегда богаче и непредсказуемее, чем самая богатая, самая утонченная фантазия. Ты думаешь «так», а на самом деле выходит «этак».

До Темпельхофа они добрались на поезде, смешавшись с толпой других искателей жар-птицы в чужих краях. А может, даже не самой жар-птицы, а лишь одного ее перышка. Или даже и не перышка, а слабого отблеска этого перышка, которое неуловимая жар-птица, пролетая, уронила, и кто-то, более счастливый и удачливый, успел его подобрать, но еще остался от манящего перышка слабый, неверный отблеск.

Судя по одежде, внешнему виду и языку, искателями этого самого перышка были люди из разных стран, некоторые — так и вовсе издалека, скорее всего, из самой Африки или, может, такой же далекой Азии. Ну, а что? Война давно закончилась, и каждый имел право и гипотетическую возможность пуститься вслед за вышеупомянутой мифической жар-птицей. Лишь бы у тебя были в порядке документы, а там — поступай как знаешь. Кати хоть в Темпельхоф, хоть до самого Берлина. Везде для тебя найдется работа в полуразрушенной, не успевшей еще восстановиться после войны Германии. Лучше, конечно, если это будет Западная Германия — здесь, говорят, платили больше.

Смешаться с народом — для спецгруппы «Дон» это был наилучший вариант. Кто тебя увидит в толпе, кто обратит на тебя внимание? Особенно если ты — такой же, как и все. Такая же у тебя одежда, такая же физиономия, такое же поведение — пристально-настороженное, такой же взгляд, такая же щетина на лице… Смешаться с толпой — самая лучшая маскировка. Это — наипервейшие азы любого разведчика и любого спецназовца.

Впрочем, все это была теория, а практика — на то она и практика, чтобы противоречить теории. Когда все семеро ступили на перрон вокзала в Темпельхофе, к ним неожиданно подошли четверо вооруженных людей. Судя по форме, это были американцы — скорее всего, обычный военный патруль.

Почему они подошли именно к Богданову и его подчиненным, а не к кому-то другому? Да кто же его знает, почему? Возможно, группа из семерых крепких мужчин их чем-то насторожила. Или, может, патрульные вспомнили о своих прямых обязанностях — выявлять на вокзале лиц, которые покажутся им подозрительными. В общем, это было неважно. Важно было именно то, что солдаты, держа оружие на изготовку, быстрым шагом приблизились к спецназовцам.

Один из них, должно быть старший, сделал повелительный жест — остановитесь, мол, и замрите. Наши остановились и как бы непроизвольно выстроились в боевой порядок — чтобы в случае чего можно было оказать сопротивление патрулю: напасть на солдат, разоружить их и вместе с тем защитить друг друга. То, что они легко справятся с четырьмя патрульными, — у самих спецназовцев не вызывало никакого сомнения. Семеро тренированных людей против четверых ничего не ожидающих солдат — это просто смешная арифметика. «Детская арифметика» — как любил выражаться в таких случаях Степан Терко. И что с того, что солдаты были вооружены, а спецназовцы — безоружные? Оружием еще надо успеть воспользоваться. А патрульные — не успели бы… У спецназовцев в таких делах был огромный опыт. Сколько таких вот случаев у них было в их нелегкой службе? Не перечесть. Ну, добавится к тем случаям еще один — только и всего. Эти четверо юнцов, стоящих напротив и лениво перекатывающих во рту неизменную жевательную резинку, — они никак не могли быть серьезными противниками для семерых сотрудников спецназа. Действительно — детская арифметика.

Другое дело, что такое приключение для спецгруппы «Дон» было крайне нежелательным. Ну, скрутят они этих четверых юнцов, ну, испортят им оружие, чтобы они не могли стрелять, — а дальше-то что? А дальше — начнутся всяческие неприятности. Рано или поздно поднимется тревога, шум, гам, американцы вместе с немецкими солдатами и полицейскими утроят бдительность, начнут проверять всех и каждого, перекроют все пути-дороги, может, придумают что-нибудь еще… А все это вместе затруднит спецназовцам выполнение их задачи. Значит, нужно постараться всеми силами избежать каких бы то ни было недоразумений с так некстати подвернувшимся американским патрулем.

Тем временем старший патруля сделал характерный жест, будто листает документ, и требовательно протянул руку. Жест не подразумевал никакого перевода и никаких дополнительных пояснений. Неторопливо и неловко, как и подобает растерянным селянам, наши полезли во внутренние карманы за документами. Первым документ протянул Богданов. Он, да и все остальные, надеялись, что этого вполне хватит. Полистает, дескать, патрульный документ и вернет его обратно. Ну а как может быть иначе? Какие такие подозрения может вызвать группа испуганных селян-сербов? Вон сколько их снует по перрону — и тех, кто прибыл из Югославии, и тех, кто приехал из иных краев и стран…

Но отчего-то старшего патруля не устроил один-единственный документ. Он небрежно его пролистал, сунул в карман и опять сделал тот же самый жест, но уже для всех остальных — мол, и вы предъявите, что у вас есть. Делать было нечего — все по очереди стали отдавать старшему патруля свои документы. Он их даже не посмотрел, а сунул все разом в карман и опять сделал понятный жест рукой, означавший, что всем семерым необходимо следовать за ним.

Куда, зачем? Полиглот Павленко, успевший за время краткого пребывания в Белграде выучить несколько самых ходовых фраз на сербском языке, попытался затеять разговор со старшим патруля. Но тот лишь нетерпеливо и раздраженно махнул рукой, показывая, что ни в какие разговоры он вступать не намерен и никаких объяснений давать не желает.

И это было скверно. Это было так плохо, что не сказать как. У спецгруппы «Дон» не было лишнего времени, чтобы идти неизвестно куда и непонятно зачем в сопровождении американского патруля. Им нужно было выполнять задание — время поджимало. Оставалось лишь одно — избавиться от четверых американских солдат. Сделать это было проще простого, но вместе с тем прямо посреди перрона этого делать было нельзя. Нужно было выбрать удобное место, а уж там…

Старший патруля опять сделал знак рукой, и все пошли. Сам старший еще с одним солдатом шел впереди, еще двое солдат — сзади, а посредине гурьбой тяжелым крестьянским шагом шествовали семеро русских.

Они прошли по перрону, затем свернули за угол огромного здания вокзала. Впереди, шагах в пятидесяти, виднелось широкое пространство — должно быть, привокзальная площадь. Но чтобы до нее дойти, нужно было миновать какие-то развалины, вернее, даже не развалины, а нагромождение всяческого строительного мусора: битого кирпича, обломков досок, искореженного железа… Может быть, весь этот сор оставался еще со времен войны, возможно, власти затеяли ремонт или расчищали площадку под новое строительство…

Все это было неважно, важно было другое. Эти безлюдные короткие метры были идеальным местом, чтобы избавиться от вооруженного патруля.

Все дальнейшее произошло мгновенно. Богданов коротко свистнул и тотчас же бросился на старшего патруля. На второго патрульного бросился Павленко. С двумя солдатами, которые шли сзади, вступили в схватку Дубко и Еремин. Спустя какие-то мгновения все четверо патрульных были обезврежены. Разумеется, никто их не убивал, в этом не было необходимости. А просто — мастерскими короткими ударами в нужные места солдаты были лишены сознания. После таких ударов прийти в себя они должны были не раньше чем через два часа. Этого было вполне достаточно, чтобы спецназовцы могли добраться до нужного им места в городе и приступить к непосредственному выполнению задания.

— Ну вот, как всегда! — негромко произнес Терко. — Всю работу выполнили другие! А мне не дали даже размяться! Полное безобразие!

— Найдется работа и для тебя! — коротко ответил Богданов. — Ну-ка, подняли!

Они перетащили неподвижных солдат за кучи строительного мусора, выдернули из их брюк ремни, связали им руки, в считаные минуты вывели из строя оружие. Мстительный Терко взял все четыре автомата и зашвырнул их подальше в кучи битого кирпича.

— Оружие хоть и испорченное, но так будет надежнее! — проворчал он. — Пусть поищут, когда очнутся. А то ишь что удумали — арестовывать мирных югославских пахарей! Проклятые прислужники капиталистов!

Богданов наклонился над старшим патруля и вытащил у него из кармана реквизированные документы.

— Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, — сосчитал он. — Все на месте. А теперь — вперед. И чем быстрее, тем лучше. А то вдруг этих юношей бледных со взором потухшим хватятся!

* * *

Когда они прибыли в город, уже изрядно стемнело. Здесь, в Темпельхофе, спецназовцам нужно было разыскать один адрес, где их также должны были ждать. Адрес нашли быстро — помог профессиональный навык ориентироваться в городе, даже совсем незнакомом. Объект представлял собой расположенное на самой городской окраине длинное приземистое мрачное здание — то ли склад, то ли какой-то цех. Здание было огорожено высоким забором из металлических прутьев с небольшой, едва различимой калиткой. По ту сторону калитки на столбе светился тусклый электрический фонарь.

— Уж не ошиблись ли там, в Москве, когда называли нам этот адрес? — полушепотом произнес Дубко. — Какой-то сарай, а не представительство советской разведки…

— Ну, так ведь нам и полковник Мостовой в Москве говорил, что это будет мастерская, — таким же полушепотом отозвался Богданов. — Так что вроде все сходится…

Он подошел к калитке и попытался ее отворить, но калитка не поддавалась. Должно быть, она была заперта изнутри, так как снаружи никакого замка или засова видно не было.

— Эй! — крикнул Богданов. — Алло!

Он нарочно произнес именно такие слова, а не какие-нибудь другие. В этом таился тонкий профессиональный умысел. Слова «эй» и «алло» звучат примерно одинаково на любом языке, и поди разбери, кто их произносит — серб, русский, немец или еще кто. И если бы оказалось, что в Москве с адресом что-то напутали, и на зов выбежала бы какая-то свирепая охрана — полицейские, солдаты или еще кто-нибудь, — легко можно было бы приподнять шляпу в знак извинения — мол, ошиблись, и спокойно уйти. Но, однако же никакая свирепая охрана не появилась, а появился мужчина с палкой в правой руке. Он переложил палку из правой руки в левую, затем — обратно из левой в правую, подержал палку на весу, будто определяя, насколько она тяжелая, опять взял ее в правую руку и только после этого спросил на немецком языке:

— Wer Sie? Was Sie brauchen? Das ist Reparaturabteilung.

И эти слова, означавшие в переводе «Кто вы? Что вам надо? Это ремонтный цех», и все манипуляции с палкой были именно то, что нужно. Это означало, что группа попала именно туда, куда нужно. Предстояло обменяться лишь паролем с отзывом.

— Холодно здесь у вас. Октябрь, а уже пахнет зимой, — сказал Богданов на русском языке.

— Когда дует ветер с востока, тогда теплее, — так же, на русском, ответил мужчина.

Это были пароль и отзыв.

— Проходите, — сказал мужчина.

Он пропустил в калитку семерых гостей, сам вошел последним и запер калитку на замок.

— Сюда, — указал мужчина.

Он провел их по темному коридору, и вскоре они очутились в большом продолговатом помещении, и впрямь напоминавшем ремонтный цех. Здесь стояли несколько станков, валялись какие-то железки и даже несколько полуразобранных моторов.

Навстречу вошедшим поднялись два молодых человека в рабочих спецовках.

— Ганс и Пауль, — коротко отрекомендовал их мужчина. — А я — Иоганн.

— Ну, а мы — граждане Югославии, — отрекомендовался в ответ Богданов. — Сербы. Прибыли в Западную Германию на заработки.

— Понятно, — сказал Иоганн. — Как добрались?

— Без приключений, — коротко ответил Богданов.

— Прекрасно, — сказал Иоганн, а Ганс и Пауль лишь молча кивнули. — Чем мы можем помочь?

— Для начала доложите обстановку, — сказал Богданов. — Во всех подробностях и со всеми нюансами.

— Хорошо, — кивнул Иоганн. Какое-то время он молчал, собираясь с мыслями, затем спросил: — Что вас интересует в первую очередь?

— Обстановка у Берлинской стены, — ответил Богданов. — В общем и целом, мы, конечно же, в курсе, но пока мы добирались сюда, многое могло поменяться.

— Да, вы правы, — сказал Иоганн. — Как раз многое и поменялось. Сам принцип, впрочем, остался тот же, но вот нюансы…

— Вот о них и расскажите.

— Мы, насколько можем, очень внимательно следим за ситуацией, — сказал Иоганн. — И вот вам самые последние сведения. О них вам расскажет Пауль.

— Значит, так, — откашлявшись, начал Пауль. — Вы, вероятно, знаете, что американцы задумали разрушить стену?

— Да, конечно, — кивнул Богданов.

— Так вот, — сказал Пауль. — Сегодня они от намерений перешли к действиям — выдвинули в район стены, а именно к контрольно-пропускному пункту «Чарли», специальную технику.

— Бульдозеры? — поинтересовался Дубко.

— Если бы! Танки, переоборудованные под бульдозеры. То есть это одновременно и танк, и бульдозер.

— Вот ведь заразы! — не удержался Терко. — Что удумали!

— В том-то и дело, — согласился Пауль. — Удумали они, как вы выражаетесь, по-своему остроумную штуку. Попробуй-ка отогнать такой агрегат от стены просто так! Но ведь и это еще не все…

— Бульдозеры в сопровождении танков! — догадался Богданов.

— Именно так, — кивнул Пауль. — А вслед за ними — джипы и грузовики с солдатами! Вся эта армада приблизилась к стене вплотную. Разрушать пока ничего не разрушают. Скорее всего, потому, что…

–…с другой стороны стены им навстречу выдвинулись советские танки, — подхватил Богданов.

— Да, — кивнул Пауль. — И советские, и танки вооруженных сил Восточной Германии. Образовался своего рода паритет. А при таком раскладе американцы стену сносить не станут. Вот если у них будет численное преимущество, тогда, скорее всего, начнется. Они любят воевать, когда их больше. Тогда они — храбрые…

— И много накопилось сил с той и с другой стороны? — спросил Павленко.

— Вполне достаточно, чтобы начать войну, — грустно усмехнулся Пауль.

— Так-так… — в задумчивости проговорил Богданов. — И когда, по-вашему, американцы рассчитывают получить численное преимущество?

— Ганс, — обернулся Пауль, — это уже по твоей части.

— В настоящее время американцы ожидают серьезное подкрепление, — сказал Ганс. — Должна прибыть военная техника, живая сила — в общем, все, что нужно.

— Воздухом? Через Темпельхоф? — спросил Богданов.

— Именно так, — согласился Ганс.

— Когда ожидается прибытие первых самолетов? — спросил Богданов.

— Точного времени мы не знаем, — ответил Ганс. — Но, по логике вещей, в самое ближайшее время.

— Что ж… — сказал Богданов. Было заметно, что он пребывает в некоторой задумчивости. — Будем считать, что этот вопрос мы разъяснили. А теперь — вопрос номер два. В Москве сказали, что вы нам поможете с оружием и экипировкой. Сюда мы прибыли налегке и, как видите, в фольклорном образе.

— Прошу следовать за мной, — сказал Иоганн. — Оружие и экипировка — это по моей части.

Он опять провел гостей по длинному полутемному коридору, затем они спустились по лестнице куда-то вниз и очутились в совершенно темном помещении.

— Сейчас я включу свет, — прозвучал из темноты голос Иоганна, и тут же в помещении стало так светло, что все невольно зажмурились.

Помещение представляло собой продолговатый подвал без окон. Вдоль его стен стояли ящики, коробки и стеллажи с задернутыми плотными шторами.

— Выбирайте, — сказал Иоганн. — Справа — оружие, слева — экипировка. Думаю, здесь найдется все, что вам нужно. Когда переоденетесь, свои фольклорные наряды оставьте здесь. Возможно, кому-то они еще пригодятся. Мы — народ бережливый. Я на время отлучусь, а затем вернусь.

В первую очередь спецназовцы подошли, конечно же, к стеллажам и ящикам с оружием. И почти одновременно присвистнули от удивления. Какого только оружия здесь не было! И советское, и немецкое, и американское, и какое-то вовсе диковинное, которого бойцы, несмотря на свой опыт, даже ни разу не видели! Разных калибров и разной конфигурации! Были образцы с огромными стволами и массивными прикладами, а были и такие, которые легко можно спрятать под одеждой. Разумеется, тут же лежали ящики с патронами, гранатами и минами.

На соседних стеллажах обнаружились ножи разной формы и конструкции, а еще — много каких-то приспособлений и механизмов и вовсе непонятного назначения.

— Ты у нас специалист по всяким мудреным устройствам, — Богданов глянул на Муромцева. — Ну-ка, скажи, что это за механизация?

— Один момент, — отозвался Муромцев. — Значит, так… Вот это — совсем простые устройства. С их помощью можно лишить электричества любой объект. Не надо взбираться на столбы, резать провода. Нажал вот на эту кнопочку, и полетели все пробки и предохранители. А вот эта штучка… Погодите минутку, дайте сообразить… Ага! Думаю, с ее помощью можно нарушить связь между абонентами, а заодно — вывести из строя системы слежения за объектами. Интересные вещицы… Никогда ранее не доводилось видеть такие. Американского производства. Ноу-хау, как говорится. Изучать я их изучал, но в руках держу впервые. Очень любопытные штучки.

— Если понадобится — справишься с ними? — спросил Богданов.

— Теоретически — да, — сказал Муромцев. — Но на практике я никогда с ними не сталкивался.

— Вот и будет у тебя возможность попрактиковаться, — сказал Богданов. — В дальнейшем, думаю, это тебе очень даже пригодится. Технический прогресс на месте не стоит, а работа у нас будет всегда.

Перешли к другим ящикам и стеллажам, где хранилось обмундирование и прочая экипировка.

— Ты глянь! — удивился Терко. — Даже бронежилеты! Слушайте, братцы! А может, всем нам облачиться в эти штуковины? Хоть какая-то защита…

— И будешь ты в этой броне как средневековый рыцарь, — не согласился Павленко. — Ни тебе встать, ни лечь, ни совершить маневр. Не говоря уже о рукопашной схватке.

— Да еще неизвестно, защитят ли они тебя от пули, — добавил снайпер Геннадий Рябов. — Ручаюсь, что я продырявлю эту штуковину с первого же выстрела! В любом месте!

— Слыхал? — Павленко с усмешкой глянул на Терко. — Так что оставь напрасные и бесполезные мечты. А бери то, что в самом деле может пригодиться. Целее будешь.

— Матушки родимые! — не мог никак успокоиться Терко. — Вот — даже сигареты! И все сплошь — американские. Ты когда-нибудь курил американские сигареты? — спросил Терко Еремина. — Интересуюсь, как человек некурящий.

— Приходилось, — скривился Еремин.

— Ну и как?

— А, — махнул рукой Еремин. — На мой вкус наша махорка куда как лучше. Крепче, да и привычнее.

— Ну, это потому, что ты — человек некультурный, — не согласился Терко. — А вот если бы ты набрался культуры…

— Значит, так, уважаемые товарищи югославские сталевары, земледельцы и прочие скотоводы! — вмешался Богданов. — Прекращаем споры! Переодеваемся, экипируемся. И поскорее! Время не ждет.

Все засуетились, стали снимать с себя югославское одеяние и переодеваться в универсальную, защитного цвета экипировку без знаков различия.

— Ну, вот, — сказал Богданов, окидывая переодевшихся бойцов критическим взглядом. — И кто теперь разберет — кто мы такие, откуда и зачем. То ли американцы, то ли немцы, то ли еще кто… Что нам и нужно. А теперь — вооружаемся и экипируемся. Но — исключительно американским оружием. Любое другое оружие нас демаскирует. Здесь, в Западной Германии, все ходят с американским оружием.

Загремело железо, защелкали затворы. Каждый выбирал для себя оружие и снаряжение по собственному разумению. Здесь в ход вступил простой, но вместе с тем важнейший принцип бойца-спецназовца — оружие и экипировка должны быть надежными и удобными. Экипировка должна защищать, а оружие — безотказно стрелять. От этого зависела жизнь бойца. А от того, будет ли он жив, зависел успех порученного дела.

Скоро группа была полностью экипирована. В помещение вошел отлучавшийся на время Иоганн и молча уставился на переодевшихся спецназовцев.

— Ну и как впечатление? — веселым и ехидным тоном поинтересовался неугомонный Терко.

— Вполне, — кивнул Иоганн и глянул на Богданова: — Прошу наверх. Мы приготовили для вас скромный обед. Думаю, это вам не помешает.

— Не помешает, — согласился Богданов. — Даже — наоборот. Мы уже и не помним, когда нормально обедали.

— Тем более, — сказал Иоганн и повторил: — Прошу.

— Благодарим, — сказал Богданов. — Но у нас остались невыясненными еще несколько вопросов…

— По местным правилам, после обеда полагается получасовой отдых, — сказал Иоганн. — Тогда и поговорим.

— Ну, ты глянь! — искренне удивился Терко. — Вы тут прямо как настоящие немцы!

— Такова работа, — скупо улыбнулся Иоганн. — Приходится соответствовать.