Ультиматум крупного калибра

Александр Тамоников, 2022

Роман о напряженной работе специалистов уникального подразделения КГБ. От мозгового штурма при подготовке секретной операции до реальной схватки с коварным противником в любой точке земного шара – путь, который по силам только мужественным и преданным своему делу профессионалам. 1961 год. Вокруг окруженного бетонной стеной Западного Берлина пылают нешуточные политические страсти. На одном из КПП вплотную сошлись советская и американская танковые группировки. В любой момент провокация грозит перерасти в настоящий военный конфликт. Чтобы лишить американцев возможности получить подкрепление, на ближайший аэродром забрасывается группа спецназа КГБ «Дон» капитана Богданова. Ликвидировать охрану и вывести из строя оборудование – дело для бойцов привычное. Но как продержаться в полном окружении до подхода своих? Богданов понимает, что эти несколько часов будут решающими не только для его группы… «Романы А. Тамоникова – о настоящих мужчинах, для которых понятия доблести, чести и долга – не пустой звук». – В. Колычев. Общий тираж книг А. Тамоникова – более 10 миллионов экземпляров.

Глава 6

Совсем близко к американской военной базе «Голубые цветы» Пауль подъезжать не стал. Он остановился за несколько кварталов и заглушил мотор.

— Вам — туда, — указал он Муромцеву и Рябову. — Это недалеко. Извините, что не подвез вас ближе. Не хотелось бы, чтобы на мою машину кто-то обратил слишком пристальное внимание. Ваши подвиги на базе, какими бы они ни были, могут логически связать с машиной, а через нее могут выйти и на нас.

— Мы понимаем, — сказал Муромцев.

— Тогда — удачи, — пожелал Пауль.

— Да и вам она не помешает, — заметил Рябов, выбираясь из автомобиля.

— О да! — согласился Пауль, заводя мотор.

Машина развернулась, и скоро ее не стало видно. Какое-то время Рябов и Муромцев стояли и молча смотрели в темноту.

— И что будем делать дальше? — спросил Муромцев.

— Мыслю так, — сказал Рябов. — Подойдем к базе поближе, осмотримся, что к чему. А затем будем думать, как на нее проникнуть.

База «Голубые цветы» располагалась на городской окраине. Правда, между нею и крайними городскими зданиями было пространство шириной метров восемьсот, а то и целый километр. Несмотря на темноту, база хорошо была видна издалека. Где-то над землей (наверное, на стенах или на крыше) парили широкие полосы прожекторов. Кроме них светились еще какие-то огни, назначение которых издалека было определить сложно. От города к базе вела асфальтированная дорога, смутно различимая в темноте.

— Чтобы проникнуть на базу, есть два способа, — в раздумье произнес Рябов. — Способ первый — это окольный путь. Перелезть через стену, влезть в окно и так далее. Но только это — дело долгое. Пока обойдешь базу, пока найдешь этот путь… А нам все нужно сделать до рассвета. В темноте оно сподручнее.

— Понятное дело, — согласился Муромцев.

— И потом, — продолжал развивать свою мысль Рябов. — А вдруг нас кто-нибудь заметит из господ бывших союзников? А что это, спросят, вы тут околачиваетесь? Зачем лазите по стенам? И — погорели мы с тобой…

— Значит, пойдем другим путем, — улыбнулся в темноте Муромцев. — То есть внаглую, через главные ворота. А куда деваться?

— Так-то оно так, — в раздумье проговорил Рябов. — Да вот только — опасное это дело! Тут надо как следует все обдумать!

— Теоретически рассуждая, наше с тобой дело не то что опасное, а прямо-таки безнадежное! — беспечно махнул рукой Муромцев. — Нас двое, а их — как муравьев в муравейнике. Так что тут думай — не думай…

— Это, конечно, так, — согласился Рябов. — Но все же хоть какой-нибудь завалящий планчик у тебя имеется?

— Завалящий имеется, — сказал Муромцев. — Предлагаю поступить так. Выходим из нашего укрытия и топаем по этой самой дороге прямо к центральным воротам. Не скрываясь, не таясь… При этом я громко буду рассказывать тебе любовную историю на английском языке. Не забывай, я знаю английский язык. Говорят, у меня ярко выраженный техасский акцент. Что ж, тем лучше… Я, значит, рассказываю тебе любовную историю, а ты изредка похохатываешь.

— А вдруг я захохочу невпопад? — засомневался Рябов.

— Об этом не беспокойся, — сказал Рябов. — Я буду рассказывать тебе пикантную историю о том, как я в Техасе соблазнил одну милую особу по имени Сьюзи. Со всеми подробностями. Так что можешь хохотать, сколько хочешь. В любом месте моего рассказа. А рассказывать я ее буду громко, чтобы было слышно издалека. Чтобы те, кто на вахте, смогли хорошенько убедиться, что мы — веселые и беспечные американские парни.

— Затем мы подходим к проходной, или как там это дело у них называется… — продолжил мысль Рябов.

–…и я продолжаю рассказывать тебе историю про милашку Сьюзи… — сказал Муромцев. — Ты — продолжаешь ахать, охать и хохотать…

— А дальше — как получится, — закончил мысль Рябов. — В общем, сплошная импровизация.

— Вот именно, — согласился Муромцев. — Кто может подумать, что мы — чужие? Разве какие-нибудь диверсанты станут проникать на охраняемую базу таким идиотским способом? Глядишь, нас и пропустят…

— Но если они все же засомневаются… — предположил Рябов.

–…то наши шпаги при нас! — дополнил Муромцев. — Ну что, пошли?

* * *

… — И тогда я ей говорю… — громко, так что было слышно почти за километр, рассказывал Муромцев на английском языке. — Сьюзи, крошка, говорю я ей, если уж мы с тобой сговорились, если оказались в этом сарае, то твое дальнейшее сопротивление бесполезно! Да! Да и смысла, говорю, в твоем «не знаю» и «что скажет мама» нет никакого. Зачем нам что-то говорить твоей маме? Это — дело между нами…

— О-хо-хо! — во весь голос хохотал Рябов. — Ха-ха-ха!

— Ну и вот, — продолжал Муромцев. — Тогда она мне и говорит: отвернись, мол, а то я тебя стесняюсь! Джек, старина, ты представляешь ситуацию? Она меня стесняется! Тогда я ей и говорю…

Подошли к посту на входе. Навстречу им поднялся часовой и с глуповатой улыбкой стал слушать рассказ Муромцева. Муромцев же продолжал как ни в чем не бывало:

— Тогда, значит, я ей и говорю… Крошка, говорю, поздно бояться! Бояться, говорю, надо было раньше. А сейчас, говорю, чем ты будешь смелее, тем лучше. А она и спрашивает: а кому, мол, будет лучше? Ну что за вопрос? Джек, старина, вот как бы ты ответил на такой вопрос?

— О-хо-хо!.. — во все горло расхохотался Рябов.

— Вот и я сказал ей то же самое… Тебе же, говорю, и будет лучше. А заодно и мне. Ну, тогда она стала снимать с себя юбку… А что это ты на меня так уставился? — Этот вопрос предназначался уже часовому. — И вообще — почему это ты сейчас на посту, а не Майк? Ведь должен быть Майк…

— Майк меня будет менять, — лениво ответил часовой. — Через два с половиной часа.

— Значит, я перепутал, — беспечно произнес Муромцев. — Давай-ка пропускай нас.

— Где это вы шатались так долго? — спросил часовой.

— Тебе скажи, так и тебе туда захочется! — Муромцев старался, чтобы его голос звучал как можно веселее. — Туда, старина, пропускают только избранных. С твоей рожей тебя туда не пропустят ни при каком раскладе.

— А может, мне туда и не нужно! — беззлобно проворчал часовой, снимая цепочку с турникета.

— А тогда и не задавай глупых вопросов, — таким же беззлобным тоном посоветовал Муромцев. — Передавай привет Майку. Я должен ему бутылку виски, так ты скажи, что я это помню.

Цепочка с турникета была снята, и можно было проходить. Муромцев и Рябов шагнули через турникет.

— С Техаса, что ли? — настиг их голос часового.

— А что, заметно? — с усмешкой посмотрел на него Муромцев.

— Не так заметно, как слышно! — сказал часовой и рассмеялся, довольный своей шуткой. — Говоришь так, будто ты с какого-нибудь самого отдаленного ранчо. Где-нибудь рядом с мексиканской границей. Только там сейчас так говорят. Я слышал…

— Ну, так я и есть оттуда, — сказал Муромцев. — Ранчо «Сломанная подкова». Может, слышал?

— Нет, — покачал головой часовой.

— А ранчо «Дохлая лошадь»? — спросил Муромцев. — Это рядом, всего полдня езды… Что, тоже не слышал?

— Нет, — ответил часовой.

— Да и ладно! — махнул рукой Муромцев. — Ну, значит, сняла она с себя юбку… — последние слова предназначались уже для Рябова.

— О-хо-хо! — поддержал его Рябов.

— Кажется, прорвались! — выдохнул Муромцев на русском языке. — А ведь сработал наш метод! Кто бы мог подумать!

— Нахальство — второе счастье, как говаривал мой дед Прокопий, — сказал Рябов. — Похоже, что так оно и есть. В нашем случае — так уж точно. Теперь нам надо укрыться среди каких-нибудь кустиков — и доставай свою аппаратуру. А я буду наблюдать в четыре глаза.

Они свернули с безлюдной асфальтированной дорожки и притаились за штабелем аккуратно сложенного кирпича. Место было вполне надежное. С дорожки их видно не было, сзади них темнели густые кусты — следовательно, Муромцева с Рябовым не было видно и с той стороны. К тому же была ночь, на небе не просматривалось ни единого просвета, редкие электрические фонари также находились далеко — в общем, место было вполне подходящим.

Муромцев торопливо стал доставать аппаратуру из-под одежды. Рябов, держа автомат на изготовку, внимательно всматривался в темноту.

Конец ознакомительного фрагмента.