Крымский оборотень

Александр Тамоников, 2022

Самые интересные романы о сталинском спецназе – СМЕРШе. Весна 1944 года. Накануне своего бегства из Крыма фашистам удается разоблачить и практически полностью уничтожить группу советских подпольщиков. Спасаются только пятеро. Они уверены, что их группу кто-то предал. Тем более что один из уцелевших, боец по кличке Бильярдист, внезапно исчез сразу же после расправы. С просьбой помочь выявить в их рядах предателя подпольщики обращаются в контрразведку. Дело поручено капитану СМЕРШа Семену Ольхину. Он начинает прорабатывать разные версии, пока ему в руки не попадают показания одного из обезвреженных немецких диверсантов… «Смерть шпионам!» (СМЕРШ) – это короткое и беспощадное название носило особое подразделение НКВД, подчинявшееся И. Сталину. Созданное в годы войны, оно состояло из проверенных в бою, честных и бесстрашных офицеров Красной Армии. СМЕРШа боялись все – и фашистские лазутчики, готовящие диверсии в наших боевых порядках, и гитлеровские приспешники, действующие в глубоком советском тылу. Враг знал: если на его след напали бойцы сталинского спецназа, справедливого и скорого суда не избежать. Романы серии «СМЕРШ – спецназ Сталина» – это каждый раз увлекательный динамичный сюжет и новые исторические знания, это экшен, написанный простым и понятным языком. Общий тираж книг А. Тамоникова – более 10 миллионов экземпляров!

4

В апреле в Крыму настоящая весна. Цветут деревья, зеленеет трава, весеннее солнце просвечивает насквозь первые листья. Кругом птичий гомон, дует теплый ветер, который пахнет теплым камнем и недалеким морем! Красота, благодать, покой, будто и нет никакой войны, стрельбы, крови, смертей…

Капитан Ольхин и Ласточка неторопливо шли по симферопольской улочке. У них был важный разговор. Конечно, гораздо удобнее и правильнее было бы беседовать где-нибудь в тиши кабинета, но у Ольхина не было никакого кабинета, да и не предполагалось. Во-первых, где его взять, тот тихий и уютный кабинет в городе, только-только освобожденном от фашистов? А во-вторых, никакой кабинет капитану Ольхину был не нужен. Он почти круглосуточно был на ногах. В Симферополе, как и в любом освобожденном советском городе, для Ольхина всегда находилась работа. Фашисты, отступая, оставляли в таких городах своих людей: замаскированных шпионов, диверсантов. Кроме них в освобожденных городах таились еще всяческие бывшие полицаи и прочие вражеские прислужники, по каким-то причинам не отступившие вместе со своими хозяевами. Да и разной прочей публики, которую не радовал приход Красной Армии, также хватало. Вот это и были те враги, с которыми сражался сотрудник СМЕРШа капитан Ольхин. Здесь и была его линия фронта. Так что какие уж тут кабинеты!

— Давайте все по порядку, — сказал Ольхин Ласточке. — Не упуская по возможности никаких мелочей. Мне нужно представить всю картину произошедшего. А картина как раз и состоит из мелочей.

— Я понимаю, — сказала Ласточка. — И я постараюсь. Но все равно какую-нибудь мелочь я упущу. Обычно так и бывает. Вот если бы вы поговорили со всеми нами разом… Ну, с теми, кто остался жив…

— Может, и поговорю, — сказал Ольхин. — Но пока я хочу поговорить с вами. А чтобы вам было легче припомнить, поступим так. Я буду задавать вопросы, а вы — на них отвечать. Вы не возражаете?

— Да, так будет проще, — согласилась Ласточка.

— Отлично. Тогда такой вопрос. Когда была разгромлена ваша подпольная группа? Мне нужно знать точное время.

— В ночь с седьмого на восьмое марта.

— Как это случилось?

— Как случилось? — печально переспросила Ласточка. — Все произошло просто и, если можно так сказать, прозаично. Ночью в дома ворвались солдаты и почти всех подпольщиков из группы арестовали. Причем в одно и то же время.

— Сколько человек было арестовано?

— Двенадцать.

— А скольких не арестовали?

— Вместе со мной — пятерых.

— Угу… А почему не арестовали вас?

— Именно меня?

— Да, именно вас.

— Меня в ту ночь не было в городе.

— И где же вы были? — Ольхин стрельнул в Ласточку взглядом.

— В деревне, — ответила Ласточка. — Недалеко от Симферополя есть деревня, называется Агармыш. Вот там я и была в ту ночь.

— И что вы там делали?

— Там живет моя мама. Я иногда ее навещаю. Она больна, а помочь ей, кроме меня, некому. Ну, вы понимаете…

— Понимаю. А по какой причине не арестовали остальных четверых?

— В общем, всех по той же самой причине, что и меня. В ночь ареста они не ночевали дома. По крайней мере, так они сказали.

— Что, не ночевали все четверо?

— Насчет всех четверых не знаю. Не ночевали Стратег, Лихой и Абдулла. Ну, и я.

— И где же провели ту ночь эти трое?

— Я не знаю… Думаю, что вам лучше спросить у них самих.

— Обязательно спросим! — капитан вновь бросил быстрый взгляд на Ласточку. — Вы ничего не сказали еще об одном человеке — о пятом…

— Да, о пятом… Пятый — это Бильярдист. Такая у него подпольная кличка. Мы все друг друга называли больше по кличкам, чем по именам. В целях конспирации.

— Значит, Бильярдист… — задумчиво вымолвил Ольхин. — Хорошая кличка, веселая… Ну, и почему же не арестовали его?

— Думаю, по той же самой причине, что и всех других. Не нашли. Хотя — точно не скажу.

— Почему же?

— После разгрома группы все, кто не был арестован, затаились. Кто где… В основном — у знакомых и родственников. И, конечно, друг с другом не общались. Ну, а когда пришли наши, мы выбрались из своих укрытий, встретились, разузнали, кого именно арестовали, а кто остался цел, договорились о повторной встрече. На встречу пришли все, кроме Бильярдиста.

— Но, может, его арестовали тоже?

— Нет, не арестовали. Его видел один из наших — Стратег. Уже после того, как освободили город. И пригласил на встречу. Но он почему-то не пришел.

— Вы считаете это подозрительным? — спросил Ольхин.

— Нет, не считаю, — ответила Ласточка. — Мало ли почему он не пришел? Наверно, была причина…

— Хорошо… Как и где можно увидеть ваших товарищей?

— Это просто, — сказала Ласточка. — Завтра ровно в десять часов они будут ждать меня на нашей явочной квартире. Бывшей явочной квартире, — поправилась женщина. — Я должна буду доложить результаты моего визита к вам. Будут все, кто остался жив, — она запнулась и судорожно вздохнула. — Кроме, наверное, Бильярдиста.

— Где находится ваша явочная квартира? — спросил капитан.

— Улица Старая, дом номер восемь, — ответила Ласточка.

— Угу…

Какое-то время они шли молча. Город жил своей жизнью и своими новыми, изрядно подзабытыми за время оккупации заботами. Куда-то спешили люди, по старым, еще до революции вымощенным мостовым тарахтели повозки, запряженные в основном ослами, слышались разговоры и даже изредка смех. Город постепенно, осторожно, исподволь приходил в себя, будто еще не веря, что война для него закончилась и теперь наступает новая, мирная жизнь, в которой уже не надо никого и ничего бояться, можно идти куда захочется и даже — смеяться.

— А почему именно вы пришли к нам, а не кто-то другой? — спросил Ольхин.

— Это была моя идея, — сказала Ласточка. — Ну, меня и уполномочили…

— А что, были и другие идеи?

— Были.

— Например, какие?

— Поиграть в буржуйский детектив, — Ласточка усмехнулась.

— Это как? — взглянул на женщину капитан.

— Постараться изобличить друг друга в предательстве, — пояснила женщина. — Вы стараетесь изобличить меня, я — вас.

— Вот как, — Ольхин тоже усмехнулся. — Интересная игра… И почему же не стали в нее играть?

— Потому что бессмысленно. Это только в книжках получается все гладко, а на самом деле мы бы перегрызлись и перессорились уже через час такой интересной игры. И не добились бы никакого толку. Только возненавидели бы друг друга. А предатель так и остался бы неразоблаченным.

— Вы считаете, что было предательство? — поинтересовался Ольхин.

— Фашисты знали, где мы живем, — пожала плечами Ласточка. — Все из нашей группы «Салгир». Значит, кто-то им об этом сказал. Как видите, все просто.

— Да, просто… Скажите, в городе действовала только одна подпольная организация — ваша?

— Нет, — помолчав, ответила Ласточка. — Были и другие. Но мы о них почти ничего не знали. Просто об их существовании догадывались. Вот, скажем, расклеил кто-то ночью листовки. Но не мы. Значит, кто-то другой. А так-то мы с ними не общались. Такова была инструкция. В целях конспирации. Хотя об одной такой группе мы все же узнали.

— Расскажите об этом подробнее.

— Подробности известные, — горько усмехнулась Ласточка. — В сорок третьем году фашисты арестовали подпольщиков. Примерно так же, как и наших — всех разом. И, конечно, подняли шум на весь город. «Мы, — орали они, — изобличили и уничтожили большевистскую подпольную банду под названием «Чатыр-Даг»! Вот так мы и узнали, что в городе, кроме нас, есть и другие подпольщики.

Они замолчали и остановились на перекрестье двух улиц. По одной улице с грохотом двигалась запряженная осликом двухколесная повозка, нагруженная всяческим домашним скарбом. Рядом с повозкой шли две женщины, старик и трое ребятишек, и каждый как мог помогал ослику в его нелегкой работе. Кто-то толкал кибитку сзади, кто-то понукал ослика, кто-то подбирал то и дело выпадавший из кибитки скарб. Было шумно и весело, люди подбадривали друг друга и все вместе — ослика и смеялись.

— Вот, — сказала Ласточка, — народ возвращается в свои дома. У кого они остались…

Ольхин ничего не ответил, он смотрел на веселую громогласную повозку и, похоже, думал о чем-то своем.

— А теперь — самый главный вопрос, — сказал он, взглянув на Ласточку и даже на какое-то лишнее мгновение задержав на ней взгляд. — Как, по-вашему, кто предатель?

— Я… — не сразу ответила Ласточка. — И те четверо, что остались в живых, тоже.

— Ну, а если без обобщений?

— А если без обобщений, то никто. Все люди проверенные и надежные. Каждый из нас не раз прикрывал спину другому, рисковал своей жизнью ради другого… Как я могу кого-то заподозрить в предательстве?

— Да, но с другой стороны… — осторожно возразил Ольхин.

— Будь она проклята, эта другая сторона! — запальчиво произнесла Ласточка. — Извините… Да, другая сторона… Но и в этом случае я не могу никого заподозрить. Кого мне подозревать? Стратега? Лихого? Абдуллу? Может, Бильярдиста? Или себя? Вы знаете, я не смогу. Это сильнее меня. Так что уж лучше подозревайте всех нас вы. Думаю, у вас это получится лучше. У вас такое грозное название — «смерть шпионам»! А мы чем сможем, поможем. Конечно, если вы нам доверите такую миссию — помогать вам. А то ведь, наверно, мы все у вас под подозрением.

Ольхин ничего не ответил на этот эмоциональный женский монолог. Он спокойно выслушал Ласточку, рассеянно посмотрел по сторонам и спросил:

— Скажите, а вы во время оккупации знали, где кто из вас живет?

— Мы старались не говорить друг другу своих адресов, — ответила Ласточка. — Такова была инструкция. Мы всегда встречались на явочной квартире.

— А вот, скажем, если бы вы захотели узнать, кто где проживает, — это можно было бы сделать?

Женщина в недоумении уставилась на Ольхина.

— Но зачем?

— Ну, скажем, чтобы предоставить адреса гестаповцам. Допустим, они вас хорошенько об этом попросили, вы и постарались.

— Вот у вас и образовался первый подозреваемый в моем лице, — горько усмехнулась Ласточка. — Что ж, все правильно… Как говорится, заслужила…

— Ни вас, ни кого-то другого из четверых я пока ни в чем не подозреваю, — сказал Ольхин. — Нет у меня пока никаких оснований подозревать кого-то конкретно. Поэтому считайте мой вопрос теоретическим.

— Я понимаю… — с прежними горькими нотками в голосе сказала Ласточка. — Что ж, коли так, поговорим в теоретическом плане. Да, я бы могла разузнать адреса всех моих боевых товарищей. Правда, на это ушло бы некоторое время, но могла бы.

— И как именно?

— Разными путями. Например, тайно проследить за каждым. Или хитро выведать в разговоре. Способов много, было бы желание. — Ласточка помолчала, о чем-то размышляя, и растерянно взглянула на Ольхина. — Слушайте, а ведь действительно… Это ведь так просто!..

— Предавать всегда просто, — сказал Ольхин. — В каком-то смысле… Это порядочным человеком оставаться сложно. Особенно когда тебя ставят перед выбором. Ну, ладно. Значит, говорите, завтра ровно в десять на улице Старая, дом номер восемь?

— Да, — кивнула женщина.

— Вот там и встретимся, — пообещал Ольхин. — А пока что желаю здравствовать!