Бой с невидимкой

Александр Тамоников, 2022

Самые интересные романы о сталинском спецназе – СМЕРШе. Закончилась Великая Отечественная война. Но неспокойно на Западной Украине. Недобитые бандеровцы держат в страхе многие города и села. Особо лютует отряд под предводительством некоего Перемоги. Его подчиненные действуют оперативно и слаженно, при этом никто из них не знает главаря в лицо, но очень его боятся. Обезвредить опасного врага поручено группе майора СМЕРШа с позывным Марко. Опытный контрразведчик разрабатывает план по уничтожению банды, не предполагая, как страшно удивит оперативников результат этой операции… «Смерть шпионам!» (СМЕРШ) – это короткое и беспощадное название носило особое подразделение НКВД, подчинявшееся И. Сталину. Созданное в годы войны, оно состояло из проверенных в бою, честных и бесстрашных офицеров Красной Армии. СМЕРШа боялись все – и фашистские лазутчики, готовящие диверсии в наших боевых порядках, и гитлеровские приспешники, действующие в глубоком советском тылу. Враг знал: если на его след напали бойцы сталинского спецназа, справедливого и скорого суда не избежать. Романы серии «СМЕРШ – спецназ Сталина» – это каждый раз увлекательный динамичный сюжет и новые исторические знания, это экшен, написанный простым и понятным языком. Общий тираж книг А. Тамоникова – более 10 миллионов экземпляров!

Глава 4

Все оказалось и в самом деле так, как говорил заведующий магазином Степан Жук. Из магазина был вынесен весь товар, который представлял хоть какую-то ценность: и крупы, и соль с сахаром, и мука, и спички, и свечи, и одежонка, и обувь… Что-то из товара, в спешке оброненное, валялось там и сям, но большая его часть из магазина исчезла. Само здание магазина было подожжено.

Прибыв на место, милиционеры и «ястребки» принялись осматривать место, да только ничего особенного осмотр не дал. Все было затоптано, да еще и ветер, принявшийся дуть со стороны болот, мигом замел следы. Земля, на которой расположились Березичи, была песчаной, песок здесь был повсюду, а песок для ветра — сущая забава. Дунул ветер — и нет на песке никаких следов.

Ничего путного не дал и опрос селян. Нет, народу-то было много, селяне осторожно подходили к магазину, опасливо косились на обгоревший угол здания, перешептывались между собой. Но перед участковым Павлом Онысько и другими милиционерами люди упорно безмолвствовали. Ничего, мол, мы не видели и не слышали, и не знаем, и даже не предполагаем. Сам Онысько, наученный горьким опытом, никаких особых откровений от селян и не ожидал, но все равно это глухое, непрошибаемое молчание, в конце концов, даже его вывело из терпения.

— Да как это ты ничего не видел и не слышал, когда ты живешь совсем рядом с магазином! — напустился он на одного селянина. — Как такое может быть? Да тут одних только подвод было с десяток, если не больше! Как же можно их не увидеть? Как можно их не услышать? Ты что же, убогий, издеваешься надо мной? Или ты вдруг ослеп и оглох? Как и все твое семейство?

— А не видел я ничего! — упорно гнул свою линию селянин. — И не слышал! И жинка моя то же самое. И дети… Хочешь, так сам у них спроси.

— И две твои собаки тоже не гавкали? — безнадежным тоном поинтересовался Онысько.

— И собаки не гавкали, — покорно согласился селянин.

— Наверно, они тоже у тебя ослепли и оглохли, — предположил Онысько. — Как и ты сам.

— Наверно, — согласился селянин.

— Вот дать бы тебе по лбу за такие твои слова! — в сердцах высказался Онысько. — Чтобы ты надо мной не издевался!

— Ну, дай, — опять выразил согласие селянин. — На то ты и власть, чтобы всем давать по лбу. Это же так просто! А ничего другого ты все равно не умеешь.

Онысько хотел что-то возразить селянину, но лишь махнул рукой. Какое-то время он молча стоял, в задумчивости глядя на обгоревший угол магазина, затем подозвал к себе всех «ястребков» и милиционеров.

— Значит, такое дело, — сказал он. — Они приезжали сюда на подводах. Мыслю, подвод было не меньше десятка. Товару-то увезено много! А отсюда вопрос: куда они направились с тем товаром?

— Наверно, к болотам, — предположил кто-то из «ястребков». — Куда же еще? А там — перетаскали товар на себе в глубь болот. Им все сгодится — хоть мука, хоть галоши…

— Это — понятно, — согласился Онысько. — А, значит, лошадей с бричками они оставили на краю болот. В болота они их с собой не возьмут. Это — дело немыслимое. Там и человек-то пройдет с трудом, а не то что лошадь с бричкой. Значит, нам срочно нужно найти тех лошадей. Чьими бы они ни были, а найти. Во-первых, лошади — это… в общем, попробуй прожить в здешних краях без лошади! А во-вторых, они — это доказательство. Всем понятно?

— Понятно-то оно понятно, — в задумчивости отозвался кто-то из «ястребков». — Если только они их не постреляли, тех лошадей. А что — запросто! Зачем им теперь лошади? А надо будет, добудут себе других.

— Вот вы это и выясните! — жестко распорядился Онысько. — В общем, так. Все «ястребки» отправляются на поиск лошадей с подводами! Олекса, ты где?

— Я тут, — отозвался Олекса Цыганок.

— Бери бойцов, не забудьте про оружие и отправляйтесь! Ты теперь за командира. Из Евгена какой сейчас командир. Ищите коников! И найдите. Приказ ясен?

— Ясен, — сказал Олекса Цыганок.

— Тогда — ступайте! — махнул рукой участковый. — А я с милиционерами покамест буду разгребать другое горе. Его тут целая гора, этого горя.

— Значит, так, хлопцы! — вздохнул Олекса Цыганок. — Проверяем оружие, считаем патроны, подтягиваем штаны, чтоб по ходу их не потерять, и вперед, искать коников! Думаю, что далеко ходить нам не придется. Болота — вот они, рукой отсюда дотянуться можно. Да не забывайте по пути вертеть головами во все стороны и приглядываться к кустам! А то вдруг кто-нибудь захочет из них в нас пострелять… Ну, пошли, что ли…

* * *

«Ястребки» все были селянами и хуторянами, а любой селянин и хуторянин сызмальства без труда различит, когда и куда ехала подвода и какая животина в нее была запряжена — кони или волы, и пустой была бричка или груженой, и сколько раз подвода в пути останавливалась, и по какой причине она останавливалась. Это была элементарная крестьянская азбука. Поэтому хлопцы, читая эту азбуку, без всякого труда напали на след уехавших подвод.

— Я же говорю — к болотам они подались! — всматриваясь в еле видимые в траве следы от колес и копыт, произнес один из «ястребков». — Могу даже сказать, куда именно они направились. Скорее всего, к Панскому броду. Через него проще всего уйти в болота. Особенно если на тебе груз. Я и сам с отцом в прежние времена ходил сквозь него не раз.

— Ну, пошли тогда к Панскому броду, — согласился Олекса Цыганок. — Но только не гурьбой, как на гулянку! А то вдруг они устроили у брода засаду! Знают ведь, что мы пойдем по их следам… В общем, так. Гнат, Левко и Гаврило — вы разведка. Вы пойдете впереди. Да осторожно, перебегая от кустика к кустику! А мы — за вами. И если что, сигнальте. А там разберемся.

Гнат, Левко и Гаврило ничего не сказали, лишь молча кивнули, сняли с плеч винтовки и скрылись в кустах.

— Пошли и мы, — выждав несколько минут, сказал Олекса Цыганок. — Оружие всем держать наготове. И никому не курить. И не разговаривать!

До Панского брода разведчики добрались без всяких приключений. Подойдя к нужному им месту, они затаились в густом кустарнике и долго лежали там, не двигаясь, всматриваясь и вслушиваясь в тишину. Больше, конечно, вслушиваясь, потому что разглядеть что-либо сквозь заросли лозняка, ольшаника и осинника было делом почти невозможным.

— Сдается, нет там никакой засады! — шепнул наконец Гнат. — Все ушли в болота… И коней что-то не видно…

— А вот мы сейчас проверим — кто тут есть, а кого нет! — сказал Гаврило. — Есть один хороший способ…

Он нащупал увесистую палку и, привстав, швырнул ее в близлежащий кустарник. Кусты всколыхнулись и затрещали, из них с испуганным криком вылетели несколько птиц. Но это и все. Ни людских голосов, ни выстрелов в ответ не послышалось.

— Я же говорю — ушли они все! — сказал Гнат. — Да оно и понятно. Богатства — много, тут каждый человек на счету. Не оставлять же его на берегу, богатство-то… Ну так я вернусь к хлопцам и приведу их сюда. А вы пока покараульте. Оно хоть никого тут и нет, а все равно не помешает…

Вскоре к двум разведчикам с осторожностью стали подбираться другие «ястребки».

— Так никто и не отозвался? — спросил Олекса Цыганок у Левка и Гаврилы. — Вот и хорошо. Тогда выбираемся из этих кустов! Но осторожно!

По одному и по двое «ястребки» стали выходить на открытое пространство, примыкающее к болоту. Да, никакой засады, похоже, болотяныки и вправду не оставили, но зато вскоре «ястребки» увидели другую беду, которая, если разобраться, было, куда как хуже и страшнее любой засады.

— Хлопцы! — испуганно и растерянно вскрикнул кто-то из «ястребков». — Скорее сюда! Вот! И вот… Господи…

Прибежавшие на зов хлопцы увидели картину, страшнее которой, пожалуй, для крестьянина и быть не может — мертвых лошадей. Их было много, убитых коников, никак не меньше десятка. Неподвижными, страшными холмами они лежали тут и там, и над ними уже назойливо кружили лесные птицы.

— Они же их… они же их и вправду постреляли! — пораженно произнес кто-то из «ястребков». — Вот, выстрелом в ухо… Да как же так? Зачем… их-то? Звери…

— А ты что же, хотел, чтобы они тебе их вернули в живом виде, да еще и заплели для красоты красные ленточки в гривы? — свирепо оскалился Олекса Цыганок. — Да еще и спасибо сказали? Ну тогда жди! Дождешься…

— Но ведь кони… — не мог прийти в себя «ястребок». — У кого-то же они их забрали. Как же ему теперь жить, у кого они забрали коня?.. Ведь что же это за хозяйство без лошади?

— Осмотреть все вокруг! — продолжая свирепо скалиться, велел Олекса Цыганок. — Сосчитать всех убитых коней! Снять с них сбрую! Поискать, может, есть и живые кони… Поискать также и брички! К коням и бричкам прикасаться с осторожностью! А то вдруг они оставили под ними для нас гостинец! Все, хлопцы, идите.

Искать пришлось недолго. Всего было обнаружено одиннадцать застреленных лошадей. И три живые лошади. Отчего их не застрелили тоже, таким вопросом никто из «ястребков» не задавался, потому что это был бессмысленный вопрос. Было также найдено семь бричек. Пустых, конечно же, но зато целых. И тут у «ястребков» никаких вопросов не возникало. Брички бандиты не уничтожили по той причине, что это дело долгое. А они торопились уйти в болота с ценным грузом. Да и что такое бричка без лошади? Лошадь, она куда важнее брички. Потому бандиты и постреляли лошадей, а брички оставили.

— Берем трех коников за поводья и топаем обратно, — скомандовал Олекса Цыганок. — Доложим все как есть начальству, а дальше — поглядим. Все, в путь! — Он помолчал и добавил, обращаясь уже исключительно к самому себе: — Жалко, конечно, коников. И людей жалко. Всех жалко. Хотя те, кто пострелял лошадок, какие же они люди? Они даже не звери. Я даже не знаю, кто они такие…

* * *

Пока «ястребки» искали лошадей, участковый Павло Онысько встретился с председателем сельского совета Михайлом Хижняком. Надо было поговорить и решить, что делать дальше. Разговор происходил в сельском совете — длинном, приземистом здании из почерневших бревен, которое осталось в селе еще с польских времен. Но не успел разговор начаться, как в помещение молча вошел и уселся на лавку — напротив участкового и председателя сельсовета — Евген Снигур. Автомат был при Евгене, он лишь снял его с плеча и положил рядом собой. Ни Павло Онысько, ни Михайло Хижняк ничего на это не сказали и стали смотреть на Евгена с молчаливой растерянностью.

— И долго вы будете на меня смотреть? — усмехнувшись одними лишь губами, спросил Снигур. — Я-то пока еще живой… Вы ведь собрались, чтобы поговорить, что делать дальше, не так ли? Вот и я хочу поучаствовать в разговоре. Потому что этот разговор касается и меня — разве не так?

— Так, — кивнул Михайло Хижняк. — И тебя тоже, даже больше, чем всех прочих, поскольку ты — командир «ястребков». А только…

— Похороны будут завтра, — сказал Евген. — А сегодня — будут разговоры. И дела…

— Оно так, — согласился председатель сельсовета. — На все свой черед. Что ж… Так что будем делать? А ведь что-то делать — надо, потому что дальше будет только хуже! Те, которые прячутся в болотах, уже и сейчас полновластные хозяева во всем Заболотье! А что будет завтра? А что мы делаем? А ничего. Оттого они и чувствуют себя хозяевами, что мы — ничего не делаем. Павло, скольких бандитов вы обезвредили за последний месяц?

— Троих, — нехотя ответил Онысько. — Застрелили ночью…

— Троих застрелили, — вздохнул Хижняк. — А скольких за это время застрелили и сожгли они? Вот то-то и оно. Да и что с того толку, что вы их застрелили? С мертвого не спросишь… А нам многое надо бы знать. И сколько их, и где они прячутся, и кто их помощники на хуторах и в селе… А главное — кто он, этот Перемога? Вот ведь — не будь этого окаянного Перемоги, то, может, и вся эта нежить повылазила бы из болот да разошлась по домам. Но, похоже, уж очень сильно они боятся этого Перемоги. Оттого и свирепствуют. Что Перемога им приказал, то они и делают… Вот и надо было не стрелять тех троих, а взять живыми. И выпытать у них все о Перемоге.

— Так уж получилось, — мрачно развел руками Онысько. — Они стреляли по нам, мы — по ним. Мы оказались ловчее…

— Ловко стрелять — это, конечно, хорошо, — скривился Михайло Хижняк. — Да только мне кажется, что, помимо стрельбы, есть и другие способы захватить бандитов. Всякие такие хитрости…

— Кто бы меня научил таким хитростям? — вздохнул Онысько. — Я ведь в участковые прямо с фронта подался. Верней сказать, прямо из госпиталя. Что, в общем, одно и то же. А на фронте — там никаких таких хитростей не надо…

— Ну так учись сам! — недовольно произнес Хижняк. — И милиционеров своих учи заодно. А то ведь одно название у них милиционеры.

— Научиться-то можно всему, — покачал головой участковый. — Да только пока мы будем учиться, они, которые в болотах, повыжгут все хутора, а заодно, может, сожгут и село. А кого не сожгут, того запугают. Хотя куда уж больше? Народ и так запуган до крайности. Нет, тут надо как-то по-другому. А вот как — кто бы мне это сказал?

— А, может, тут как раз и надо поступить по-фронтовому? — отозвался Евген Снигур.

— Это как же именно? — удивленно спросил участковый.

— А очень просто! — резко ответил Снигур. — Пойти в болото, найти их там и всех перестрелять! А на кого не хватит пули, того утопить в болоте!

— И кто же пойдет? — со скепсисом спросил Павло Онысько. — Я со своими пятью милиционерами и ты со своими двадцатью «ястребками», которые и стрелять-то толком не умеют? Грозная сила, ничего не скажешь! А сколько укрывается в болотах бандитов, ты знаешь? Не знаешь. А какое у них вооружение, тебе известно? Неизвестно. А какими тропами они уходят в болота, выходят из них и вновь уходят? Это тебе ведомо? А каких гостинцев они понаставили на болотных тропах? Может, хоть это тебе известно? Вот видишь, ничего-то нам пока неизвестно. Потому и соваться в болота нам не следует. Дурное дело — без всякого толку сгинуть в тех болотах. Нет, Михайло прав: тут надо как-то по-другому…

— И как же? — резким тоном поинтересовался Евген Снигур.

— Я думаю, что… — начал Онысько, но не закончил, потому что за окном раздался шум.

— Вернулись наши «ястребки», — глянув в окно, сказал Михайло Хижняк. — Ой, чует мое сердце…

Они втроем вышли на крыльцо. У сельсовета толпились вернувшиеся «ястребки».

— Вот, — сказал Олекса Цыганок одновременно Хижняку, Снигуру и Онысько. — Вернулись мы… И коников тоже нашли. Всего три лошадки. А еще одиннадцать — лежат у Панского брода. Постреляли их… А брички не тронули. Целые брички. А сами бандиты ушли в болота. Должно быть, спешили, потому что даже засады не оставили. Только и успели, что пострелять коней. Такие дела…

— Значит, вдобавок ко всем прочим нашим бедам еще одна беда прибавилась, — горестно констатировал председатель сельсовета. — Убитые бандитами лошади… Знать бы еще, чьи они, эти лошади.

— Да что тут знать! — вздохнул Цыганок. — Все тут понятно. На всех конях — и пострелянных, и живых — одно и то же тавро. Из Глушан все они, эти кони. Там — совхоз, и, значит, имеется совхозная конюшня. Вот оттуда их и увели. Думаю, что и брички тоже оттуда. Так что сообщайте в Глушаны, пускай приезжают и забирают все, что осталось. И коней своих заодно похоронят. Вот ведь что делается — сплошные похороны! И людей хоронят, и коней.

— Заходи в сельсовет, — только и сказал Олексе участковый. — Мы тут как раз совещаемся. Присоединяйся.

— Так вот, — продолжил прерванное совещание участковый Павло Онысько. — Сами мы с этими болотными тварями вряд ли справимся. Только людей положим. Значит, нам нужна помощь. Тем более что когда меня сюда назначали участковым, то так и говорили: если что, зови на помощь. Придем и поможем. Думаю, что надо позвать.

— И кого же ты намерен позвать? — поинтересовался Олекса Цыганок. — Может, солдат? Или милицию из района?

— Ну, это решать не нам, — пожал плечами участковый. — Кого пришлют, тот нам и будет помогать. Там, — он указал куда-то вдаль, — головы поумнее наших. Разберутся, кого прислать. Ну а мы им поможем, чем сможем. Что скажете на такие мои слова?

— Да что тут сказать? — в раздумье проговорил Михайло Хижняк. — Думаю, правильные твои слова. Надо просить помощи. И не надо опасаться того, что там, в районе, тебя станут ругать за то, что ты сам не можешь справиться с этими разбойниками. Ну, может, и поругают, так и что с того? Но и поймут! Во-первых, не ты один ничего не можешь поделать с бандитами, а все мы вместе. Во-вторых, попробуй с ними справься — с нашими-то силами и возможностями! Да еще когда народ до такой степени запуганный, что никто и помогать нам не хочет… Так что поезжай в район за помощью. Вот завтра с утра и отправляйся.

— А вы что скажете? — глянул участковый на Евгена и Олексу.

— А что тут сказать? — пожал плечами Олекса. — Не можешь построить свою хату — иди в примаки. Вот и весь сказ… Хотя, конечно, и обидно. Ведь у нас — сила. «Ястребки» и милиционеры — это же больше двух десятков хлопцев!

— Да уж, сила… — скептически ухмыльнулся председатель сельсовета. — Ни те ни другие даже толком не знают, за какой конец держать винтовку.

— Ну уж это ты зря! — оскорбился Олекса Цыганок. — Еще как знают! А кто на минувшей неделе уложил сразу троих бандитов! А у наших — ни у кого даже царапины! Так что кое-что мы умеем!

— А хоть бы и так! — упрямо потряс головой Михайло Хижняк. — Хоть бы вы что-то и умели! Но их-то, на болотах, добрая сотня человек! А сколько их затаилось у нас в селе и на хуторах? А они-то, которые в селе и на хуторах, еще опаснее тех, которые на болотах. Потому что в любой момент могут ударить тебе в спину. Ты, значит, к нему со всей душой, а он тебе — в спину…

— Да плюс к тому же — их вожак, — добавил Онысько. — Перемога… Лихой вожак, что и говорить! А кто он, где он, как выглядит — мы этого не знаем. Будто и не человек он, а ночная нежить. Возник, распахнул крылья, сотворил беду и скрылся во тьме… В общем, еду завтра же в район за помощью! Решено!

— Завтра — похороны… — мрачно произнес председатель сельсовета.

— Да, похороны, — вспомнил Онысько. — Будем хоронить… Что ж, поеду послезавтра.

* * *

На похороны пришли почти все жители Березичей и окрестных хуторов. Были даже люди из соседних Глушан — они как раз в это время приехали забирать брички и трех лошадей, которых не застрелили бандиты. Ну и заодно закопать пострелянных коников у Панского брода.

Похороны были как похороны — в соответствии с традициями. Женщины плакали и причитали, мужчины с мрачными лицами стояли у гробов. Среди мужчин был и Евген Снигур — на этот раз без автомата за плечами. Автомат у него мягко, но решительно отобрал Олекса Цыганок.

— Зачем тебе сейчас автомат? — спросил он. — Не нужен он тебе сейчас. Пускай он побудет у меня. А потом я его тебе отдам.

Евген Снигур внешне никак не выражал своего горя. Он просто стоял у выставленных в ряд больших и маленьких гробов и рассеянно теребил в руках фуражку. Ну а что в это самое время творилось у него в душе — да кто же о том может сказать?

Нарушил неизменный похоронный ритуал председатель сельсовета Михайло Хижняк. Обычно никто в Березичах не говорил над покойниками никаких речей — хоронили в безмолвии. Наверно, кто-то и молился, но молился молча, а не вслух. Такова была древняя, от дедов-прадедов, традиция в здешних местах.

Но в этот раз она была нарушена. Когда молчаливые мужики уже совсем были готовы поднять гробы и нести их на кладбище, Михайло Хижняк вдруг выступил вперед и сказал:

— Подождите, люди добрые… Не торопитесь. Туда — спешить не нужно, там опозданий не бывает. А потому послушайте меня. Вот мы сейчас хороним пятерых безвинно убитых людей. Женщину, двух малых детей, деда с бабой… Мы все знаем, кто их убил. Ведь знаем же, разве не так?

Народ после таких слов колыхнулся, будто это были не люди, а деревья в лесу, на которые внезапно налетел ветер. Но при этом никто не произнес ни слова.

— Вот видите, все мы знаем и кто их убил, и за что их убили. Ни за что их убили… Те, кто их убил, они даже не звери, потому что никакой зверь не убивает просто так. Значит, они хуже зверей. Они — болотная нежить, которой не может быть места на земле. Потому что на земле нужно жить, а не убивать…

Михайло Хижняк умолк и обвел глазами стоящих вокруг людей. Люди по-прежнему молчали. Было видно, что они согласны с каждым словом председателя сельсовета, но они безмолвствовали.

— Я знаю, — продолжил свою речь Михайло Хижняк, — что сейчас меня слушают и такие люди, которые уже сегодня вечером передадут мои слова бандитам. Что ж, пускай передают. Это даже будет хорошо, если передадут. Пускай вся эта болотная нежить знает, что ее ждет. А ждет бандитов скорая и страшная погибель, вот что! Если, конечно, они не одумаются и не выйдут из своих болотных нор. Скорая и страшная погибель! Это им говорю я, Михайло Хижняк! Вы меня знаете — я не говорю напрасных слов. Скорая и страшная погибель! Потому что им нет места на земле! На земле должны жить люди, а не болотная нежить! Вот…

— Я присоединяюсь ко всем этим словам, — выступил вперед и Павло Онысько. — Можете также передать им мои слова. Мы объявляем им беспощадную войну! И мы победим в этой войне. Мы не можем в ней не победить, потому что иначе они победят нас. А теперь можете хоронить.

Мужчины все так же молча подняли гробы на плечи, и скорбная процессия направилась к кладбищу. Евген Снигур с бесстрастным лицом шел вслед за мужчинами, несшими гробы. Рядом с ним, не сводя с Евгена глаз, шел Олекса Цыганок и еще два «ястребка». На всякий случай, а то мало ли что может сотворить человек, которого постигло горе, из которого нет исхода?

Но Евген Снигур ничего такого не сотворил. Он был настолько спокоен и бесстрастен, что со стороны невольно казалось, будто он сделан из дерева и нет в нем никакой души, а значит, и никакого горя.

Когда похороны окончились, Евген подошел к Павлу Онысько.

— Значит, ты завтра едешь в район? — спросил он.

— Да, — кивнул участковый, — завтра. А чего ждать? И без того дождались…

— Я поеду с тобой! — решительно произнес Евген.

— Но… — участковый даже растерялся от таких слов.

— Я поеду с тобой! — повторил Евген. — А что еще мне остается делать на этой земле? Только воевать. Воевать и воевать, каждую секунду моей жизни.

Павло Онысько хотел сказать еще что-то, может быть, согласиться со страшными словами Евгена, может быть, возразить, — но тут вдруг раздались сразу несколько испуганных женских голосов. Участковый невольно схватился за кобуру и глянул в ту сторону, откуда раздавались голоса.

— Вот, — голосили несколько женщин и указывали на один из крестов над свежей могилой. — Вот видите… и здесь тоже! Да что же это такое творится!

Участковый подбежал к голосящим женщинам и тоже глянул на новый крест. На нем трепыхался клочок серой бумаги. Привлеченные криками, к кресту стали сходиться люди.

— Так… — сжав зубы, произнес участковый и оглянулся на людей. — Стойте, где стоите! Никому не двигаться!

Люди в испуге замерли. К участковому уже подбегали милиционеры и кто-то из «ястребков».

— А вам что же, нужны особые слова? — рявкнул на них Павло Онысько. — Замрите тоже! И начинайте смотреть под ноги! А то вдруг — гостинец…

Осторожно, шаг за шагом, участковый стал приближаться к кресту. Никакого гостинца под ногами он не обнаружил, и вскоре был уже у самой могилы. Осмотрев могилу и ничего подозрительного не обнаружив, Павло Онысько снял с креста пришпиленную серую бумажку. На ней карандашом были написаны слова. Павло пробежал их глазами.

— Так… — еще раз произнес он.

— Что там? — спросил Олекса Цыганок.

— Все то же самое, — страдальчески скривившись, ответил участковый. — Слушай, если интересно. Все слушайте. «Так будет со всеми врагами Украины. Патронов у нас хватит. Перемога». Вот что написано на этой бумажке…

Конец ознакомительного фрагмента.