Жизнь – жестянка. Книга 2

Александр Стребков

Стребков Александр Александрович. Родился в 1950 году на Кубани в селе Глебовка Кущёвского района. За свою жизнь сменил несколько профессий: был военным, железнодорожником, строителем и предпринимателем.Представляем на суд читателя роман «Жизнь – жестянка. Книга 2».Ранее вышли: роман-хроника «Курай – трава степей», роман-хроника «Жить запрещено», роман «Жизнь – жестянка. Книга 1».

ГЛАВА 3

Строительные бригады, сформированные из людей без определённого места жительства, в которых трудился самый низ советского общества, на правах рабов существовали не только в глухих степях Ростовской области и Калмыкии, но и на всём протяжении Краснодарского края, да собственно и всего юга России. По колхозам, совхозам: в армянских хит — рожопых бригадах, под крышей криминальных авторитетов и многих, многих, всяких подпольных структур, которые гла — зу простого советского гражданина видны не были, а если он порой что-то и замечал, и приходилось видеть, то отворачи — вал похабную свою морду в сторону, говоря при этом: «А чё вы хотели, то ведь Бичи, они то и на людей не тянут! Так — отбросы общества. Мусор всегда присутствует даже в самом опрятном доме…». Из этих бригад подневольных бежали всегда, правда, не всегда удачно, ибо сбежав, мог попасть в другую такую же компанию, а там условия ещё похлеще. К примеру, могли отправить в горы на Кавказ, и будешь там где-нибудь в долинке выращивать опийный мак или коноп — лю под дулом автомата АКМ. В то время наркота в широком её смысле делала свои пробные шаги и считалась привиле — гией высшего сословия общества; мы уже в первой книге го-

ворили, что те о которых сейчас идёт речь себя к английским лордам приписывали негласно. Здраво рассудить — больше бы им подошло звание английского дога, а не лорда, но ве — роятно они вряд ли это осознавали. В жизни наших бродяг по своей прихоти несчастных людей, если это можно назвать жизнью, зачастую присутствовали смешные случаи, а совсем рядом следовал печальный, а то и трагический. Вся эта жизнь полулегальная была скрыта от посторонних глаз об — щества: по всяким сараям, вагончикам или заброшенным аварийным домам и всё это воспринималось многими как что-то обыденное. Эта категория людей нигде не числилась и как бы вообще не существовала на этом белом Свете разве что где-то в милицейских архивах, куда нос совали довольно редко и в особых случаях. Смешных эпизодов в их жизни хватало, в чём мы в дальнейшем нашем рассказе постараем — ся вас убедить, но много было и трагического. Работали они в большей части за еду и спиртное питьё. В холодное время года многие от истощения или в угаре алкоголя замерзали в подвалах, на лавочках парков и скверов, а то и просто сва — лившись в канаву. Зачастую те же «Смотрящие» безнаказан — но могли его до смерти забить за неоднократный побег в на — зидание другим или убить в пьяной разборке свои же. Воро — та исправительной колонии перед ними всегда стояли на — распашку, а в спецприёмниках умирали, прямо на нарах, не дождавшись утра. На окраину кладбища в районном каком — нибудь центре приезжал экскаватор: копнул ковшом пару раз, кинули в ямку тело представившегося раба Божьего за — вёрнутое в салафан, ножом экскаватора загребли, воткнули из фанеры квадратную табличку под непонятным номером и спокойно удалились. Никто их никогда не искал, а если где — то в глубинке в заброшенной и позабытой деревне и ждала его престарелая мать, выплакав все слёзы, то никому ров — ным счётом до этого дела не было.

В начале июня в степи прошли ливневые дожди: дороги, хотя и подсохли, но в балках и в колее вода ещё стояла. Уа — зик за рулём, которого сейчас сидел Джафар, переваливаясь с бока на бок в глубокой борозде дорожной колеи, шёл на пониженной передаче, кидая грязь по сторонам, держал путь в направлении овцефермы, где трудились наши герои романа. Джафар злился, матерясь на бездорожье, на то, что срочно отправил Абдула проверить бригады и главное, что нет друга Дыни, который как он накануне узнал, лежит сей — час в ростовской городской центральной больнице. Сейчас он со злостью вспоминал, как Абдула рассказывал про Ды — ню, которого понесло куда-то в подвальный бар, где ему и всадили нож в живот. Вспомнился наказ о том, что из бригад бегут и скоро работать некому будет, и главное, чтобы кровь из носа цементу достал, что в данное время практически бы — ло невыполнимо. Страна вела грандиозную всеобщую строй — ку гигантов: Тольяти, КАМАЗ и много, много, других объек — тов, которых пришлось бы перечислять долго. Спрашивается, какие тут могут быть сараи для овец?..

Подогнав машину к самым ступенькам в жилой вагон — чик Джафар кряхтя, вылез из кабины, несколько раз нагнул — ся в пояснице, разминая затёкшую спину, после сделал при — седания. Подошёл к переднему полуспущенному колесу постучал шину ногой, минуту постоял в раздумьях и напра — вился в вагончик. Бригада не работала из-за отсутствия це — мента. Вошёл, поприветствовал, спросил как дела, после чего уселся на лавку за стол и погрузился в молчание. Бекас быстро сообразил, пока Джафар не сдёрнул надо начинать быка брать за рога, встал с кровати, обулся и, направляясь к двери, сказал:

— Джафар, базар есть неотложный, выйдем на свежий воздух, а то здесь душновато.

Уже на улице подойдя к Бекасу, тот спросил:

— Ну и чё за базар нахлынул?.. расписывай по статьям у меня и так от вас голова раскалывается, а у тебя ещё непоня — тые секреты какие-то образовались.

— Значит так, Джафар, — сказал Бекас, стоя перед своим начальником, — не буду кота за хвост тащить, а скажу прямо и довольно коротко, чтобы сразу въехал…

— Давай без вступлений этих нудных, сказал же, что го — лова у меня болит!

— Ну, так слушай, зачем перебиваешь. Я, Джафар, по — следнее время нахожусь в таком состоянии, что мне лично на всё как говорят положить с большим прибором…

— Говори толком чё ты всё какими-то загадками вокруг да около.

— Толком так толком. Не выплатишь денег за два года, хотя бы нам с Лявой, то в следующий раз приедешь сюда, и пустой вагон целовать будешь. Ко мне тут абреки подвали — вали, сманивают в горы на работу, обещают расплату ежене — дельно. Бригаде я ещё об этом не говорил, но знаю, что все будут согласны, мы тут подумали с Лёвчиком и всё-таки ре — шили вначале поговорить с тобой. К тому же нам с Лявой домой денег надо выслать, да и одёжу на себя купить не по — мешало бы, а то кроме робы и надеть нечего.

— И сколько ты собираешься домой высылать?.. слушай, чё — то не въеду, чё вы тут мутить начинаете?..

— Слышь, Джафар, ты меня сейчас на понт не бери, давай или по-хорошему договариваться или мы сегодня же отсюда слиняем, не забывай нас десять — ты щас один!.. теперь въе — хал?..

— И где же я тебе бабки возьму… я чё сберкасса?.. Это надо в Элисту до-Абдулы ехать, а он даже не знаю… — тут Дыня, грёбаный, на больничную койку отправился, а тут ещё и вы со своим ультиматумом. Так сколько вам надо скажи?.. мне-то надо что-то шефу говорить.

— По два косаря на рыло мне и Ляве и, это можно ска — зать, что мы даром два года пахали, дальше палец об палец не ударю, а скорее всего к абрекам лыжи направим.

— Деньги не маленькие — этот вопрос не по мне.

— Даю тебе день фору. К вечеру завтра не привезёшь, считай, разошлись как в море корабли. И не вздумай муд — рить. Привезёшь сюда амбалов своих, стоять будем на — смерть, и без кровушки не обойдётся, а я постараюсь хорошо всех подготовить. К тому же у абреков ещё помощь попрошу они тут недалече.

— Задолбали!.. тут голова раскалывается, а мне ещё пять десятков километров по грязи назад ехать. Добро!.. ты ска — зал, я услышал, а там как начальство решит.

На следующий день задолго ещё до обеда приехал Джафар. Остановив машину на прежнем месте, сидел, в ка — бине не вылезая. Бекас сразу понял, что тот его ждёт. Вышел, запрыгнул в салон и, захлопнув за собой дверь, уселся сзади Джафара на переднее сидение, тут же спросил:

— Привёз?..

— Привёз, правда, не столько, сколько ты просил, а толь — ко по штуке вам с Лявой. Денег нет — сказал Абдула — немно — го попозже рассчитается. Дело в том, что за шерсть, что по осени сдали, совхозам ещё не перечислили, вот щас выбра — ковка пройдёт, отправят барашек на мясокомбинаты, деньги ему выплатят ну, а он соответственно вам.

— Ладно, потерпим. В город нас с Лявой свозишь?.. хотя бы туда, а назад, может, попутным транспортом доберёмся. В магазин заедем за прикидом и на почту деньги домой от — править. Так как?..

Про себя подумал: «Надо брать то, что дают иначе можно вообще ничего не получить к тому же все планы сорвутся…».

— Зови своего Ляву, — сказал смотрящий, — сегодня у ме — ня голова не болит, да и дорогу уже накатали, свожу вас туда

и обратно, с деньгами вас самих отпускать это мне лишняя головная боль и чирей на заднее место.

Друзья уже через минуту вскочили в салон и умостились вблизи водителя.

— Ну, чё… рванули, образцовые деточки?.. — спросили Джафар, — как то всё равно не по понятиям у вас получается. Вы сейчас прибарахляться поехали, а остальные мымрики, выходит лапу сосут. Конечно ваше дело… то да сё, пятое де — сятое, а людей-то надёжных и нет одна пьянь да рвань! Тут как снег на голову вечные неприятности посыпались: Дыня вот сгинул с горизонта, падла!.. Давно говорил ему, что ко — гда-нибудь нарвёшься — не верил.

Выскочив за окраину посёлка Тоста, Уазик прибавил ско — рость и шустро понёсся по накатанной дороге, к которой ещё прилипали шины колёс, издавая шипящий звук. Бекас с каж — дой минутой ожидал, что Джафар так или иначе станет рас — спрашивать его за Гульфем, а то ещё и насмехаться начнёт. Тот время от времени поворачивал голову в их сторону, та — рахтел, спрыгивая с одной темы на другую, говорил о всякой чепухе, но о Гульфем даже не заикнулся. «Значит, не знает, — подумал Бекас, — если бы хоть краем уха что слышал, во рту бы, не задержалось. Как же у них здесь всё довольно чело — вечно построено… у нас в деревне — в округе ста вёрст каж — дая собака бы знала больше, чем мы сами…». До города Элиста, ехать предстояло не так уж и много всего немногим больше — сорока километров. Как только вскочили в приго — род, вскоре с левой стороны улицы по тротуару увидели тро — их по их направлению идущих молоденьких девушек. Джа — фар плямкнул, прищёлкнув языком, сказал: «Уф! Чувихи бор — зые — как вышагивают!.. кобылки ничего…». Поравнявшись с ними, открыл окно, быстро вращая ручку на двери, притор — мозил машину и, высунувшись из кабины, крикнул так, что те от неожиданности отпрянули к стене дома:

— Мадам… прошу любить и жаловать всем сердцем хочу вас подвести: ножки у вас молодые надо беречь к старости. Вас трое нас как раз получается, тоже стоко… запрыгивайте!

— Спасибо, доброжелатель, в транспорте не нуждаемся… — ответили девушки через плечо и продолжали свой путь. Джафар включил первую передачу ехал вровень с ними и кричал в окно:

— Боже мой! Какие страсти и недотроги мы!.. вот когда постареете и нараскоряку ходить станете, не раз ещё доб — рым словом меня вспомните, что я вам добра желал. Ну ладно не обижайтесь на нас идиотов; это мы так в уме чуть, чуть помешались; скажите лучше, где у вас тут магазин, в ко — тором бы тряпья было завались?.. а то мы люди не местные можем в вашей столице блукануть.

— Вам магазин «Одежда», наверное, надо?.. — спросила одна из них.

— Вот, вот оно самое, куда человек голяком заходит, а на улицу уже в прикиде.

— Езжайте прямо пока не упрётесь в большую улицу, где транспорту много ходит, на ней свернёте направо, а там смотрите на вывески: таких магазинов у нас много.

— Вот это по деловому, а то боюсь да не хочу, мама зару — гает… — покедова, девчушечки вы мои родные!.. — поднеся сжатые пальцы ко рту, чмокнул на всю улицу и рванул свой

«Луноход» — так он его называл в последнее время.

Остановившись у магазина, заехав прямо на тротуар, Джафар вытащил две пачки денег из бокового кармана курт — ки-ветровки, протянул через сидение Бекасу, сказал: «Ровно две тысячи рубчиков в банковской упаковке, прошу, любить и жаловать делите уже сами вы кенты между собой». Входя в магазин «Одежда» уже на самом пороге оба разом огляну — лись на Уазик, желая убедиться в том, что Джафар не следует за ними по пятам. Взявшись за ручку двери, с трудом натяну-

ли на себя её полотно: на двери стояла мощная пружина, яв — но позаимствованная у зерноуборочного комбайна, а на двери красовалась крупными буквами надпись на трафарете

«Просим закрывать за собою дверь!».

— Вовчик, — обратился Лява к другу, следуя сзади его, — брать надо всё, что самое дешёвое нам бабки на дорогу нужны и зеньки свои не вставляй в костюмы для начальни — ков. Когда заживёшь — кум королю сват министрам — вот то — гда и нацепишь то, что душа желает. Давай начнём с гамно — давов, потому что в чёботах ходить не-кайф уже давным давно лето настало. Пошли вон в тот угол, где бабские шпильки торчат — там где-то и наша обувачка лежит.

Прошли в обувной мужской отдел. Бекас, подойдя к пол — ке, сдёрнул лакированные сияющие бездной пропасти туфли и стал крутить в руках. Лёвчик скривив рот и ухмыляясь, по — смотрел на него, сказал:

— Куда ты их вытащил… ты или полоумный? Поставь на место или ты на свидание собрался к Гульфем?.. Нам нужны ботинки на все случаи жизни, я же сразу сказал, что гамно — давы покупать будем, а тебе лак подавай! Вон видишь, обу — вачка для зимы стоит, туда и пошли.

— Лява, так лето же настало!.. жарко в них будет ходить.

— А ты что в пуховой постели спать собрался?.. ночами холодно бывает, а спать, считай, что под забором зачастую придётся.

Наконец после долгих препирательств и споров выбрали две пары ботинок из керзухи, но с добротной подошвой хоть по горам скачи: на железных заклёпках вокруг, как и на самой подошве. Бекас по этому поводу сказал: «Ну и чё?.. те же кир — зовые сапоги только без голенищ и шнурки в придачу — разни — цы не вижу…». Лёвчик поглядел на него с улыбкой, сказал:

«Буду последней, падлой, если ты меня ещё не раз благода — рить станешь!..». После этого они направились к вешалкам, где

висели пиджаки, а за ними брюки. Владимир снял с вешалки пиджак в большую светлую клетку, какие в то время в моде были, и стал примерять, но Лёвчик снова взялся за критику:

— Бекас, ты, что в Америку собрался?.. это токо там у них негры в таком прикиде ходят да ещё у нас клоуны в цирке выступают — кинь его нахрен на место! Впрочем, можешь ку — пить и носить, чтобы тебя за версту было можно разглядеть. Может ты и впрямь, сомневаешься в справедливости моих доводов, тогда скажи, как надо поступить в том, или ином случае. Берём вот эти лапсердаки, кажется, сварганены они из хорошего сукна и, по-моему, если не ошибаюсь то это драп. Поползли дальше, уважаемый покоритель женских сердец, нам ещё много мелочёвки собрать требуется.

Минуло не менее часа, на прилавке перед кассиршей ле — жала гора барахла. В завершение последним рейсом несли к прилавку две спортивных сумки и две фуражки со вставной катонной лентой, чтоб выглядела почти, как Сталин носил, ну ещё мужики в деревне таскали. Кассирша всё это время с ка — ким-то недовольством поглядывала и на саму кучу «добра» и на самих покупателей: то она хмурилась, то наоборот улыба — лась чему-то. Между тем они подошли и коротко сказали:

«Посчитайте нам и упакуйте, пожалуйста, добрая и справед — ливая продавец — бухгалтерша…» — этот синоним Лява успел на ходу придумать и так выразился. Кассирша скептически по — смотрела на кучу одежды и недовольно сказала:

— Вы что не могли по порядку всё сложить?.. навалили как на городской свалке, а мне разбирайся. Ройся теперь бирки ищи, что за народ… — куда вы его нагребли… — никак к войне готовитесь?.. — сказав, стала по порядку брать сверху, пробивать на кассе тарахтя клавишами кассы и с обратной стороны кидать в такую же кучу.

— С вас пятьсот восемьдесят два рубля и восемьдесят три копейки, молодые люди. Денег у вас столько будет опла-

тить?.. — уставилась она с подозрением почему-то именно на Ляву, словно ему-то больше всего и не доверяет. Может быть потому Лява, а ещё и по причине, что ранее было с Бе — касом уговорено быть кассиром Лёвчику, именно он достал из кармана пачку десятирублёвок, протянув под самый нос кассирше, сделав глупое лицо, наивным голосом сказал:

— Не будите ли, вы любезны, уважаемая кассир-бухгалтер, отсчитать деньги с пачки сами, вы уж нас извините, но в школе мы учились давно и не совсем прилежно успели почти всё по — забыть. Ещё у нас просьба: не подскажите ли вы — эти деньги настоящие или цыганами нарисованные? К вашему сведению они нам их и вручили за ту солому, что мы им загнали по ошибке, она, видите ли, баранам предназначалась.

— Ты из себя-то дурачка не строй!.. — сказала кассирша, — я таких урок как вы за двадцать лет работы уже изрядно тут насмотрелась. Отсчитывай сам — сколько сказала!.. а то по — том скажешь, что я их у вас переполовинила.

— А как мы это понесём?.. — спросил Лява, хлопая по сво — ей ладони денежной упаковкой и глядя при этом на кучу ве — щей, но расплачиваться не торопился.

— Щас, — сказала язвительно кассирша, — панталоны свои подсмыкну, чтобы дорогой их не потерять, губы подкрашу и причепурюсь — как на свидание, принесу вон с полки про — стынь в узел вам всё складу, кассу брошу, взвалю на горб и понесу, куда вам надо. Ты, наверное, это хотел сказать?.. чё, если шли сюда утильсырьё в таком количестве брать мешков из-под шерсти бараньей не прихватили?

— О! вы нам подали идею и за это огромное спасибо в следующий раз придём с мешками…

— Лява, — прервал его Бекас, — хватит клоунаду устраи — вать, заплати за товар женщине да пошли уже.

— Куда пошли… а это всё бросим?.. Кто и как его до Уази — ка тащить будет? Джафара не заставишь.

В эту минуту кассирша хлопнула катушкой шпагата по прилавку, сказала:

— Вот вам шпагат сами вяжите до кучи и тащите себе на здоровье можно как вязанку с дровами, если не хотите, не — сите оберемком, стиляги вы хреновые. Нагребли, чёрт знает чего ещё им и пакуй! То, что вы купили, оно у нас ещё с вой — ны висит в лучшем случае от Хрущёва. Побольше бы таких покупателей, гляди, и от хламья избавились бы, а то в утиль придётся сдавать, и прогрессивки лишат, а то и тринадцатой зарплаты. Это барахло мы не меньше чем пять раз уценяли, но в его сторону даже никто не глядит, хоть совсем убери цену всё равно никому не нужно.

— Почему же тогда вы с нас стоко содрали?.. выходит, что в пять раз надо меньше, — спросил Лява.

— Ты вернись к прилавку, протри глаза свои и прочитай что там написано, а там русским языком ниже цены ясно указано, что все скидки действуют для тех, кто берёт данный товар не менее чем на тысячу рублей. Вот и берите чёботов со шнурками на тыщу рубчиков. Та уценка не про вас, то сов — хозы оптом у нас покупают, чтобы своих чабанов приодеть вот им и скидка.

Лява отсчитывал деньги, перепроверив три раза подряд, а Бекас складывал и увязывал вещи в упаковки. Спустя вре — мя, когда они прибудут на свою точку жилья, оставшись на — едине, Лява скажет другу: «Бекас, нам сильно повезло, что мы попали именно в этот магазин. Продавщица сама того не подозревая идею мне подсунула я, Бекас, над этим вопро — сом ни одну ночь бессонную голову ломал, а так и не мог ни — чего придумать пока продавщица идею не сболтнула. Сам подумай, как бы мы тащили чистый наряд свой за собой?.. Сразу на себя не натянешь, тут же спросят, — куда выряди — лись, а вот в мешках, в которые шерсть запихивают как раз то, что надо!».

— Связали?.. — спросила кассирша, — ну и, слава богу, а то у меня из-за вас уже голова разболелась. Идите с Богом да по дороге не растеряйте, а то придётся в одном ботинке ходить.

На выходе из магазина с первого раза в двери выйти не удалось: препятствием оказалась тугая пружина на дверях от комбайна, а то и зерновой саделки. Бекас бросил свои тюки на пол и, оттянув полотно двери, пропустил вперёд друга, после этого Лява кинул своё добро прямо на асфальт, налёг всем телом на дверь, ожидая пока Бекас, соберёт на полу пожитки и проскочит проблематичную черту входа и выхода. Мгновение закрытия двери было ужасным, ибо была веро — ятность, что народ в округе всполошится, а старикам и пожи — лым напомнит прошлую войну. Только Бекас переступил по — рог и сделал два шага Лява, в ту же секунду бросает дверь, словно пращу на древней катапульте. Дверь шарахнула так, что стёкла на удивление всем целыми остались, и это лиш — ний раз подтвердило, что советская промышленность умет добротно делать не только пружины к комбайнам, но и стёк — ла для витрин магазинов, чтобы воры не могли влезть. В эту судьбоносную минуту от ближнего прилавка им вслед крик — нула одна из продавщиц: «Полоумный, недоносок!.. голову свою забыл туда подставить, чтобы она умнее стала!..». Дру — зья продавщицу уже не слышали. В эту минуту они бодро зашагали по направлению к машине, из окна которой на — блюдал ранее происходящие события Джафар. Сейчас он с расплывшейся на всё лицо улыбкой встречал своих оптовых покупателей. Подойдя к Уазику-таблетке, на асфальт броси — ли пакеты открыли боковую дверь, и стали бросать их в са — лон как это делают обычно почтовики, загружая на вокзале почтовый вагон. Забросив последний пакет, с ладоней стрях — нули пыль, которой там с прошлого года не было из-за отсут — ствия сухой погоды, после чего запрыгнули следом, прикрыв за собою дверь.

Конец ознакомительного фрагмента.