Повесть о советском вампире

Александр Слепаков, 2014

Вампирские страсти взрывают тихую жизнь советского села. Где-то там космонавтов запускают, искусственный интеллект в помощь обычному создают и опережают в области балета весь мир. А тут человек встал из могилы и пьет кровь. Развитой социализм на дворе, разве так можно? Партийные органы должны реагировать, а как? Попа звать? Но что-то надо делать, потому что очень страшно. Вампир берет себе женщину, из университетских, приехавших из города. Ослепленный страстью местный милиционер идет по следам – вампира, женщины и собственного неразделенного чувства. Он хочет ее спасти, но она не хочет быть спасенной. А что делать самому вампиру?

16. Разговор Фролова с лектором

Сторожиха провела лектора в отдельную комнату, показала, где туалет, и со всей свойственной ей деликатностью ушла сторожить библиотеку. Лектор готовился ко сну, думая о том, почему именно к библиотеке приставлена сторожиха. Неужели именно книги крадут здесь в первую очередь? Но удивился своей недогадливости. Как это почему? Это же книги. А книги разные бывают. Если украдут, например, «Руководство по дельтапланеризму», то это еще полбеды. Или даже университетские, что, кстати, крайне маловероятно, залезут ночью и вынесут… Ну пусть даже не ровен час трилогию Егора Колдобина «Семикаракоры в огне», то это опять-таки еще полбеды. Ну а вдруг кто-то украдет выдающуюся книгу товарища Л. И. Брежнева «Малая Земля»? Это уже не шутки. Или «Антидюринг» Фридриха Энгельса? Вот за это парторга по головке не погладят. Правда, лектор по-прежнему не понимал, кто и зачем бы стал эти книги красть? Их нельзя продать: никто их не купит. А читать их можно и в библиотеке, тут столы поставлены, стулья. Есть лампы на столах, вода в графине. Читай себе, сколько хочешь. Но вдруг по пьянке, просто от лихости, просто ради самого поступка мужики утащат все-таки третье издание Полного собрания сочинений В. И. Ленина.

От самой мысли, что такое возможно, рождается понимание необходимости в охране. А вдруг они потом обольют его керосином и подожгут. Просто чтобы посмотреть, что получится. И получится очень-очень большой скандал. Потому что это идеологический вопрос…

Мысли лектора сладко путались перед сном…

Вдруг дверь тихонько приоткрылась и вошел какой-то мужик.

— Не помешаю? — спросил мужик.

Лектор сидел в одних трусах на кровати, мужик его явно смущал, но сказать «помешаете», он, конечно, не мог. Это было бы нетактично по отношению к местному деревенскому человеку, он мог бы расценить это как городское высокомерие.

— Я вас на лекции не припоминаю, — сказал лектор, у него была отличная память на лица.

— А не было меня там, — сказал мужик. — Мне, где все собираются, нельзя. Меня узнать могут.

— И что будет, если вас узнают? Вы что, преступник? Убийца? — Лектор улыбнулся.

— Убийца, — сказал мужик без улыбки.

— Ну, тогда и, правда, не стоит рисковать, — сказал лектор и еще раз улыбнулся.

— А вы скажите, — спросил мужик, — вы на войне были?

— На войне я не был, возрастом не вышел, старший брат был, — ответил лектор.

— А где служил? В каких войсках? — спросил мужик.

— На флоте, — ответил лектор.

— А, ну тогда он не знает, — разочаровался мужик.

— Чего не знает? — удивился лектор.

— Если бы он в танковых войсках служил, тогда он, может, и знал бы, — ответил мужик.

— К сожалению, ничем не могу вам помочь, — отозвался лектор, — да и время позднее, спать пора.

— У меня на войне такое было! — сказал мужик.

— Да вы на войне не могли быть! Вы ж младше меня! — удивился лектор.

— Да был я, был! — настаивал мужик.

— Вы какого года рождения? — спросил лектор.

— Двадцать третьего.

— Да ладно вам, — засмеялся лектор. — Вам же не больше сорока.

— Больше мне, больше, — сказал мужик.

— Странно, — сказал лектор. — И что же вы видели на войне?

— Что я видел? — спросил сам себя мужик и стал тереть лоб. — Я танкиста раненого видел. Танкисты нас выручили, они молодцы. А его подбили, он из горящего танка вылез весь обгоревший.

— Да, война — страшная вещь, — сочувственно закивал лектор.

— А потом у него один человек кровь пил, — продолжал мужик. — И я спросить хотел, может, кто видел такое? Кровь пить — это я понимаю. Это такой голод бывает. Но как у танкиста раненого можно? Вот это я не понимаю. Он же умирал.

— Как это вы понимаете? — заикаясь, спросил лектор.

— Да и ты понимаешь, — сказал мужик, — ты же все знаешь про таких, как я. Ты в книжках читал.

— Это вы шутите? — почти прошептал лектор.

— Да какие тут шутки, — отозвался мужик, — прихватит, и будешь пить кровь. Как миленький. А куда ты денешься? Ты же знаешь, как это бывает. В книжках же написано все.

Мужик приподнял пальцем верхнюю губу и показал лектору клык. Клык был совсем небольшой, почти нормальный, но сам жест…

— Я не вру тебе. Я правду говорю, — сказал мужик, — ты же про все это знаешь, может, ты мне скажешь, как мне быть, а то меня грызет тоска какая-то. От этих дел.

Лектор побледнел, на лице у него застыла гримаса подавленности, но он пробовал как-то не показывать этого, боясь спровоцировать реакцию. Он, конечно, был марксистско-ленинский лектор, но, во-первых, ночь на дворе. Во-вторых, чужая какая-то деревня и опять же — слухи. В-третьих, клык этот… Хотя есть вероятность, что это просто сумасшедший. А вдруг нет?

— Да вы не волнуйтесь. — Лектор чувствовал, что говорить ему все труднее. — Может, вам валерьянки выпить? У меня есть валерьянка. Мне жена всегда в дорогу кладет.

— Давай. Отчего не попробовать. А вдруг помогает? — согласился мужик.

И лектор действительно дрожащими руками накапал в стакан валерьянку, долил воды. Мужик взял стакан, понюхал, но пить не стал, поставил стакан на стол.

— Нет, — сказал он, — я это не могу пить. Я вообще ничего ни пить, ни есть не могу, что раньше ел. Я пробовал — не получается ничего. Спасибо тебе, извини. Не могу.

— Вы не волнуйтесь, — сказал лектор, — вам наверняка можно помочь. Теперь медицина так пошла вперед. Приезжайте в город, у меня есть знакомства. Вы днем можете приходить?

— Нет, днем я, кажется, в могиле лежу, — ответил мужик.

— Ничего. Можно и ночью. Есть новые лекарства. Вы только не переживайте, — засуетился лектор.

— Ты мне скажи, городской человек, — спросил мужик, — что дальше будет? Ты скажи, не бойся, я тебя не трону. Ты вон боишься весь, я думал, если человек знает, он не боится. А ты затрясешься сейчас.

— Пока человек не знает, — ответил лектор вернувшимся голосом, — он как раз и не боится. Он, когда знает, вот тогда-то и боится.

Голос его укреплялся, но на новые высоты поднимала его начинающаяся истерика.

— Что с тобой будет? — продолжал лектор. — Сначала ты всю деревню загубишь, потом на другую перекинешься. Станешь ты огромный, сильный, никто тебя не сможет победить. Но тебе от этого радости не будет. Ты станешь как огромный младенец — есть, спать, есть, спать. Потом найдется святая душа или люди миром против тебя объединятся. И лишишься ты всей своей силы. Силы ты лишишься, а голод останется. Тогда-то ты будешь маяться, пока не умрешь совсем. Разве что найдешь себе родственную душу, которая тебе поможет. Даст тебе немного крови, чтобы сила хоть ненадолго к тебе вернулась. Тогда быстро уходи, пока у тебя сила есть для этого. А то совсем плохо тебе будет. Так в хрониках написано. А если ты себе вампирицу найдешь, тогда тебе нет спасения. Лучше простую бабу найди.

— Ну, пойду я, — сказал мужик.

Он встал, открыл аккуратно дверь, прошел по коридору, открыл входную дверь, вышел на улицу и закрыл дверь за собой. Лектор хотел встать и закрыть дверь в свою комнату, но почувствовал, что ноги не слушаются его.

Он так и сидел в трусах, глядя на дверь, а на простыне вокруг него расплывалось мокрое пятно.