Повесть о советском вампире

Александр Слепаков, 2014

Вампирские страсти взрывают тихую жизнь советского села. Где-то там космонавтов запускают, искусственный интеллект в помощь обычному создают и опережают в области балета весь мир. А тут человек встал из могилы и пьет кровь. Развитой социализм на дворе, разве так можно? Партийные органы должны реагировать, а как? Попа звать? Но что-то надо делать, потому что очень страшно. Вампир берет себе женщину, из университетских, приехавших из города. Ослепленный страстью местный милиционер идет по следам – вампира, женщины и собственного неразделенного чувства. Он хочет ее спасти, но она не хочет быть спасенной. А что делать самому вампиру?

9. Местная власть реагирует

Как я потом узнал от Надежды Ивановны, секретарши, от которой у парторга не могло быть никаких секретов, в конторе, в кабинете у директора совхоза, состоялся такой разговор. Директор совхоза сидел на стуле за своим знаменитым письменным столом с двумя телефонами и слушал парторга, который сидел напротив и говорил сиплым злым голосом:

— Я им, Петр Николаевич, такого вампира покажу! Я не то что премии буду лишать, я… — Тут он запнулся, не зная, чего еще он будет лишать, пытаясь придумать что-то пострашнее. — Выдумали новости какие-то — вампир! Это в двадцатом-то веке, при советской-то власти!.. А если не поймут, будем объяснять!

Он хлопнул по столу ладонью, как будто прихлопнул кого-то.

Тут парторг наклонил голову ниже к столу и засипел еле слышно:

— Уполномоченный Комитета госбезопасности из района приедет, он им, сукам, объяснит. Он им живо объяснит! Слава богу, в Советском Союзе живем! Здесь не Копенгаген. Наши советские органы не с таким справлялись! Вампир! Вампира бояться не надо, а вот советских органов бояться надо, ой надо, советские органы, если что, по головке не погладят…

— Сам-то ты что думаешь? — спросил директор.

— Та что ж я могу думать, Петр Николаевич, — принужденно засмеялся парторг. — Не могу же я верить в вампиров, я партийный человек.

— А если он тебя того? — спросил директор.

— Я, Петр Николаевич, надо будет сдохнуть — сдохну, а от своего не отступлюсь, я — коммунист, — заверил парторг.

— Ты как считаешь, Егор, может, нам детей вывезти пока? — предложил директор совхоза.

— Вы что, правда, верите? — удивился парторг.

— Верю я или не верю — дело десятое, — сказал директор. — Я не на исповеди. Я хозяйственник, мое дело маленькое. Раз что-то есть — значит надо реагировать. Может, это — выдумки? Может, кто-то слухи пускает зловредные? Тем более университет у нас тут. Может, мужикам что-то привиделось по пьяни? Может, Нинка Петрова от скарлатины умерла — откуда я знаю? А вдруг нет? Я 38 лет в партии. Я войну прошел, а все равно вот это «вдруг»… мне оно покоя не дает. Вот если мы ничего не сделаем, а завтра опять кого-то найдут, а вдруг ребенка?

Парторг наклонился ближе к директору и, глядя ему в глаза с прищуром, сказал:

— А вот за это уже нас, Петр Николаевич, по головке не поглядят! И почетной грамоты не присвоят, ой не присвоят, и памятным значком не наградят. От нас другого ждут…

— Да знаю я, чего от нас ждут, Егор! Нам-то что делать?

Парторг долго смотрел в окно злым взглядом, только что зубами не скрежетал, потом тихо сказал:

— Я прощупаю почву, Петр Николаевич, ты прав, дело это непростое. Я прощупаю почву, но завтра с утра. Петр Николаевич, а может, нам того… попа позвать?

— Иди ты, — невесело отмахнулся директор, — попа, скажешь тоже… А еще партийным человеком себя называет… — Директор на минуту задумался. — А я откуда знаю? Может, нужно попа.