Главный пульт управления

Александр Скрягин

На Машиностроительном заводе пропал важный человек, прибывший из Москвы. На его поиски отправляется майор Мимикьянов. Ему удается выяснить, что исчезновение связано с Главным пультом управления, некогда изготовленным на оборонном предприятии в СССР, а ныне ставшим вожделенной целью очень многих. Неужели верны слухи о том, что пульт может перемещать в пространстве части нашей планеты?

6. Как оперативник знакомится с нужными людьми?

Как оперативник знакомится с нужными людьми?

Например, так.

Два года назад, когда майор Мимикьянов только приступил к кураторству Машиностроительного завода имени Бачурина, он как-то шел по поселку летним вечером.

Заходящее солнце помещало свои маленькие яркие копии в окна верхних этажей.

Его обитатели готовились ужинать: из открытых окон доносился запах жарящегося лука и котлет. На веранде пивной «У дяди Акопа» окончившие смену заводчане лениво беседовали, крепко сжимая ручки литых стеклянных кружки с желтым пивом.

Жизнь здесь текла так уверенно и спокойно, что майору даже не хотелось возвращаться в суетливый и нервный центр города, хотя все намеченное на этот день он уже совершил. Внимательно изучил принятый на заводе порядок выдачи и хранения секретной документации. Ознакомил начальника службы безопасности завода Рената Абсалямова с установочными данными на одно нежелательное лицо, которое, вскоре попытается устроиться на работу в закрытый цех. Наконец, объехал с Ренатом Николаевичем весь периметр охраняемой территории с целью выявления его слабых мест.

Дневной план был полностью выполнен. Можно было уезжать из поселка. Но не хотелось.

В воздухе появились колдовские запахи бескрайней сибирской степи, что начиналась совсем рядом — за крайними домами поселка. Майор вздохнул полной грудью.

И вдруг среди этой благодати Мимикьянов услышал отчаянный женский крик.

Ефим окинул взглядом улицу и обнаружил его источник. Кричала женщина в окне первого этажа розового трехэтажного дома, расположенного почти напротив пивной. К ней в квартиру через окно пытался влезть какой-то мужик. Со стороны улицы его пыталась поймать за брючный ремень и стащить вниз еще одна женщина. Мужик лежал животом на подоконнике и, делал движения, подобные конвульсиям рыбы на песке. Таким образом он, видимо, пытался соскользнуть с подоконника внутрь квартиры. Но хозяйка, упершись в его голову обеими руками, никак не позволяла ему это сделать.

Гости «дяди Акопа» на происходящее никак не реагировали.

Ефим ускорил шаг, приблизился к борющейся группе и, дернул мужика за ногу. Тот повернул к майору свое лиловое от натуги лицо.

— Эй, мужик, дверь с другой стороны! — сказал Ефим.

— Так она закрыта, — сказал мужик, — Жена открывать не хочет! Что делать? Решил — через окно. А она и тут не пускает! Наверное, привела себе хахаля, пока я на смене был!

«Зря вмешался, — подумал Ефим, — семейные дела, это — такое болото, в которое постороннему лучше не лезть: супруги помирятся, а ты главным виновником и останешься. Милые бранятся — только тешатся. Это посторонние от них плачут».

Услышав слова мужчины, женщина в окне даже перестала кричать и замерла с открытым ртом.

— Кто жена? Где жена? Я — тебе не жена! — наконец, воскликнула она. — Убирайся, бандит проклятый, а то я сейчас милицию позову!

— Не жена, говоришь? — возмутился мужик. — А кто ж ты мне? Как зарплату, так давай, а как домой пускать, так иди к тете Фене, да?

— К какой Фене? Какую зарплату? — совсем растерялась женщина в окне.

— Такую зарплату! — с праведным гневом в голосе воскликнул мужик. — Такую, которую ты на тряпки свои тратишь, барахольщица! Мотовка бесстыжая! — вошел в раж мужик.

— Когда я твою зарплату на тряпки тратила? — даже задохнулась от возмущения похожая на Сову женщина. — Тима, ты умом не тронулся?

— Я-то не тронулся! А вот ты, смотрю, через свои сериалы, да трепотню с соседками последнюю память потеряла! — осуждающе произнес мужик, возобновив попытки сползти в комнату. Но бдительная Сова крепко упиралась в его лоб руками.

— Да, не слушайте вы его! — сказала молодая женщина, что находилась рядом с Ефимом на улице. — Никакая она ему не жена! Он и живет-то в другом доме. Напился алкоголик и мелет, невесть что!

— Кто напился? Я напился? — возмутился мужик, не прекращая попыток вползти в комнату. — Да, я уже неделю в рот капли не брал!

Уяснив наконец, что седой мужик и женщина, похожая на Сову, — не супружеская пара, Мимикьянов стал действовать решительно. Он двумя руками ухватил непрошенного гостя за брючный ремень и с силой потянул на себя.

— Ты что? Отпусти? — обернулся тот. — В табло дам!

Ефим уперся ботинком в стену, напрягся и сбросил неудачливого конкистадора-захватчика вниз, на тротуар.

Поднявшись с асфальта, мужик бросился на Мимикьянова. Но недостаточно быстро. Майор ушел в сторону и встретил нападавшего хорошим ударом под ребра. Мужик снова оказался сидящим на асфальте.

Мимикьянов ожидал нового броска. Но его не последовало. Взглянув на майора снизу вверх умными, вмиг протрезвевшими глазами, мужик вдруг улыбнулся и сказал:

— Извини, начальник. Ну, выпил немного. С кем не бывает?

Он, не торопясь, поднялся, пару раз ударил ладонью по собственной заднице, изображая чистку брюк. Потом побил ладони друг о друга, стряхивая с них грязь, и протянул правую руку Ефиму.

— Топталов Тимофей Павлович, — важно произнес он. — Очень приятно.

Мужик Мимикьянову чем-то приглянулся. Он не оттолкнул протянутую руку, а протянул свою:

— Мимикьянов Ефим Алексеевич. А вас как зовут? — повернулся он к стоящей рядом женщине.

— Анастасия Вацловна, — протянула она ему холодную ладошку. — Тесменецкая.

При внимательном рассмотрении женщина показалась ему похожей на большую красивую лягушку.

«Царевна-лягушка» — сразу присвоил он женщине имя в своем внутреннем каталоге.

— Очень рад, — сказал майор и поднял взгляд на Сову в окне. — Давайте все познакомимся, раз уж так получилось.

— Оскольцева Ираида Михайловна, — поджав губы, представилась женщина-Сова.

Все замолчали.

Первой нашлась Царевна-лягушка:

— Ираида, ну чего молчишь? Приглашай к себе на чай! Не расходится же сразу!

— А, и правда! — оживилась Сова. — Заходите! У меня и заварка свежая! Милости прошу… Только вот хлеб кончился. Шла с дежурства, забыла купить. Сахару купила, а хлеб забыла. Думала еще есть. А он кончился. Тима, сходишь? — обратилась она к своему обидчику.

— Какой брать? — как ни в чем не бывало, осведомился Тимофей Павлович у женщины, в квартиру которой он еще минуту назад ломился, как бандит.

— Булку белого и печенья к чаю возьми! Еще пачку масла. И… — начала перечислять хозяйка квартиры.

— Ну, хватит! — взмолился Тимофей Павлович. — Я все не запомню. Давай деньги, и я уже пойду!

Сова на какое-то время исчезла с оконного экрана, затем вернулась уже с кошельком в руках. Покопавшись, она вытащила оттуда несколько мятых бумажек, целую горсть мелочи.

Чтобы вручить все деньги своему грабителю, ей пришлось лечь на подоконник. Во время этого движения два больших метеорологических шара, спрятанных на ее груди, практически вырвались из тесного домашнего халата. Казалось, еще чуть-чуть, они выпрыгнут на асфальт и, толкаясь белыми боками, покатятся по тротуару.

— Ираида, ты бы баллоны наружу не высовывала! — осуждающе заметил Тимофей Павлович, подняв лицо к подоконнику. — Женщина в годах все-таки! Блюсти себя должна! Какой пример ты молодежи показываешь!

— Да, иди ты уже! — замахнулась на него женщина. — Балаболка несчастная!

— Я-то пойду! — никак не мог угомониться Топталов. — Только ты, Ираида, выводы все-таки сделай! Ты же не только с такими культурными людьми, как мы с Ефимом Алексеевичем, — он кивнул в сторону майора, — можешь встретиться… которые, если что и увидят, то ничего не скажут! Люди разные бывают, Ираида! Есть такие, что и плохо подумать о тебе могут! А то и воспользоваться! Почему на тебе лифчика нет, а, Ираида?

— Есть у меня лифчик! — возмущенно произнесла Сова. — И вообще, какое тебе дело, что у меня есть, а чего нет! Ты мне — не муж! Иди, пока я в тебя горшком не кинула!

В доказательство серьезности своих намерений Оскольцева показала ему большой керамический горшок. В нем зло топорщился колючками кактус, похожий на стоящую торчком толстую зеленую оладью.

Тимофей Павлович сноровисто сделал несколько шагов от окна, но, уходя, все-таки обернулся и укоризненно покачал головой.

Управился Топталов мгновенно: едва чайник успел закипеть, а он уже входил в кухню Ираиды Михайловны.

Причем, Ефим заметил: вместе с пакетом покупок, Тима отдал хозяйке сдачу.

К чаю Ираида Михайловна выставила облепиховую настойку. На что Тима сказал:

— Вот, Ираида, скажу тебе прямо: хозяйка ты — не такая уж плохая! Даже, если быть честным, — хорошая! Да, что говорить, нет больше в поселке такой хозяйки, как ты! Вот говорят, Матрена Бабакина хорошую настойку делает! Чушь, чушь и бабьи сплетни! Даже, вот ты, Тая, — повернулся он к Тесменецкой, — ничего, не скажу, хорошая хозяйка, и настойка у тебя неплохая, но все-таки с Ираидой не сравню, нет!

— Ладно тебе, ишь, распелся! — с показной строгостью цыкнула на него Сова, но было заметно, что сердится она не всерьез, на самом деле, слова Тимофея Павловича ей приятны.

Но это, естественно, не устроило вторую присутствующую в кухне женщину. Попав в расставленную хитрым пройдохой ловушку, Царевна-лягушка взревновала по поводу своей репутации, как хозяйки.

— Тима, а когда это ты мою настойку пробовал, а? — серьезным голосом спросила она.

— Да, уж когда угощала, тогда и пробовал! — самодовольно заметил Тима.

— Никогда я тебя не угощала! — взвилась Тесменецкая. — И не собираюсь!

Женщина грозно блеснула зелеными, с черными искрами внутри глазами.

— Да, ладно, чего ты испугалась? — примирительно произнес Тима. — Ты может быть, Ефима Алексеевича стесняешься? — кивнул он в сторону майора. — Зря! Ефим Алексеевич — он парень свой! — как о старом знакомом отозвался Топталов о сидящем рядом Мимикьянове, с которым только что познакомился. — При нем можно не притворяться!

— Что? — даже растерялась Анастасия Вацловна. — Да кто притворяется? В чем мне притворяться-то?

— В том, что ты прошлым летом влюбленная в меня ходила! Да боялась сказать. А не надо было бояться! Пригласила бы меня к себе, ну, и…

Царевна-лягушка обратила лицо к потолку.

— Я? Влюбленная в тебя? Прошлым летом? — выкатила она большие глаза. — Ой, держите меня!

— Я вижу, у тебя любовь-то не прошла! Меня не проведешь! — погрозил ей пальцем Тима.

— Прям без памяти влюбилась… — сложила на груди руки женщина. — Сплю и вижу, когда Тимочка ко мне в гости заявится!

— То-то и оно! — важно сказал Тимофей. — Только зря ждешь! Не приду я! Однолюб, потому что!

— Вот я расстроюсь, бедная! Ночи теперь спать не буду! — глаза у женщины прямо искрились от возмущения.

— Спи, не спи, а не приду, даже не уговаривай. Другую люблю! — многозначительно произнес Топталов, прекрасно зная о той власти, которую имеет над каждой женщиной любопытство.

И точно, Лягушка попалась.

— Это кого же, интересно? — почти отвернувшись, и делая вид, что ей совсем и не интересно, спросила она.

— Не скажу! — захлопнул ловушку Топталов. При этих словах он многозначительно посмотрел на Ираиду Михайловну. — Эта любовь в моем сердце спрятана, как в танковой башне! Пусть там и умрет!

Ефим заметил: хотя хозяйка виду не подала, но приняла последние слова Топталова на свой счет, и они ей явно пришлись по душе.

— А вы у нас секретную часть проверяете, да? — демонстративно повернулась Тесменецкая к Ефиму, показывая, что больше с Топталовым общаться не желает: — Вы оттуда? — она кивнула наверх.

Майор отметил быстроту расползания информации по заводскому поселку, причем информации совсем не предназначенной для широкого распространения.

Он изобразил на лице гримасу, которая могла означать и — «да», и — «нет», и — «не могу говорить».

— Я теперь у вас часто бывать буду! — на всякий случай добавил Ефим к этой бессловесной информации, чтобы женщина не приняла его гримасу за нежелание с ней разговаривать.

— Правда? — спросила женщина, и Ефиму показалось: в ее голосе прозвучала радость.

— Работы много оказалось! — заметил он.

— Ну, давайте за знакомство! — сказал Тима и потянулся к рюмке с оранжевой настойкой.

Но попробовать облепиховый напиток, приготовленный гостеприимной хозяйкой, им не удалось.

В квартире заулюлюкал дверной звонок.

Хозяйка пожала плечами и пошла открывать.

Вместе с Ираидой Михайловной в комнату вошел широкоплечий мужчина среднего роста с наголо обритым черепом, похожим на купол обсерватории. Он слегка лоснился, так что казалось, будто его только что протерли тряпочкой с лосьоном после бритья.

В кухне сразу стало тесно.

— Всем — добрый вечер! — сказал он.

— Заходи, Шура! Садись! — захлопотала хозяйка.

— Инженер Мамчин, — окинув сидящих внимательными серыми глазами, новый гость протянул Ефиму руку. — Александр Михайлович.

У Мимикьянова самого была такая лапа, что мало кто мог выдержать его пожатие. Но тут в своей ладони он почувствовал прямо-таки не струганную деревянную доску.

Завершив рукопожатие, инженер положил твердую ладонь на плечо Топталову.

— Тимофей, поставь рюмку! — негромко произнес он.

— Шура, я, между прочим, в отгуле! — возразил Тима, но рюмку на стол поставил. — Ты сам отпускал.

— Я отпускал тебя при условии, что ты прокладку к башенному крепежу сделаешь, — не громко, но очень веско произнес инженер. — А ты? Сегодня Бабич начал ставить, и что?

— Что? — с показным интересом спросил Топталов.

— Ничего! — прошипел Мамчин. — Ты, какие отверстия высверлил?

Топталов пожал плечами, но как-то не очень уверенно:

— Какие ты дал на чертеже, такие и высверлил!

Мамчин засопел коротким вздернутым носом:

— Я тебе собственной рукой писал — два сантиметра! Два! А ты выточил полтора с припуском!

На темном от загара лице Топталова проступило недоуменное выражение. Он кашлянул и озадаченно произнес:

— Да?

— Да! — рыкнул Мамчин. — Чем ты смотрел? Собирайся, идем! Завтра машину надо на полигон выгонять. А во вторник уже арабы приедут первую партию принимать! И что они будут принимать?

Тима покивал головой своим мыслям. Они означали примерно следующее: «Вот она жизнь! Что-то предполагаешь! Планируешь! И на тебе!»

Потом он глубоко вздохнул и снова потянулся за рюмкой. Но, исподтишка взглянув на Мамчина, он правильно оценил выражение его глаз: Топталов отдернул руку от рюмки так быстро, словно на скатерти его ждала не сладкая облепиховая настойка, а гадюка с обнаженным ядовитым зубом.

В открытое окно кухни влетела лихая песня о трех друзьях-танкистах. Акоп Айданян включил проигрыватель в пивной «У дяди Акопа».

Из уютной квартиры Оскольцевой все ее гости вышли вместе.

Инженер Мамчин вместе с Тимой Топталовым отправились на завод. А майор Мимикьянов вместе с Анастасией Тесменецкой пошли в соседний подъезд, в квартиру к Царевне-лягушке. Она пригласила его на чай. Хотя, конечно, чай являлся только предлогом. Оставшись вдвоем, мужчина и женщина часто забывают про чай. Да, и сколько его можно выпить? Ну, чашка, ну — две… А потом? Потом — бывает по-разному. У Ефима с Царевной-лягушкой, как ни крути, получилось неплохо. Да, что там говорить? Очень хорошо получилось.

Но все это происходило два года назад.