Отпуск с убийцей

Александр Силецкий, 2002

Преуспевающий столичный журналист Михаил Викторович Невский решил провести отпуск в маленьком санатории, затерявшемся в провинциальной глубинке. Но спокойно и с пользой укрепить здоровье не получилось. Сначала он вовсю закрутил роман с местной очаровательной медсестрой, а потом тихий городок потрясло известие о злодейском убийстве всеми уважаемого человека. И что удивительно, улики, собранные по этому делу, как будто неопровержимо указывали: главный подозреваемый – именно он, Михаил Невский. Теперь приятный отдых превратился в подлинный кошмар: необходимо во что бы то ни стало доказать собственную невиновность и, разумеется, найти подлинного убийцу…

Глава 6

На асфальтовой площадке перед главным корпусом тесным полукругом толпились отдыхающие.

В центре этого полукольца на мягком стуле сидел самозваный массовик с аккордеоном на коленях.

Потом он встал, отложил на стул свой инструмент и таинственно простер руки перед собой.

Длинный и тощий, он возвышался над окружающими почти на целую голову.

Лицо у него было кирпично-красное, усталое, и пальцы заметно дрожали.

Очевидно, маэстро до этого тяпнул.

— А сейчас мы перейдем к другому номеру программы! — простуженным голосом воззвал он. — Всех прошу внимательно следить за моей рукой. Показываю!

Он сделал неуловимый жест, и в левой его руке оказалась колода совершенно пустых карт. Он быстро развернул их веером, взмахнул в воздухе, и карты разом обрели масть. Затем он снова собрал их, накрыл колоду ладонью правой руки и, зажмурясь, тоскливо пробубнил:

— Три, два, один — старт!

Он разжал ладони, и в небо, гневно чирикая, взлетел обыкновенный воробей.

Карты неведомо куда исчезли.

Все зааплодировали.

Невский с любопытством начал ждать, что будет дальше.

Массовик сердечно поклонился на три стороны и даже зачем-то кивнул назад, где не было никого.

В эти секунды он напоминал эдакого разъездного премьер-боксера, выходящего не столько побеждать, сколько отвечать на приветствия своих поклонников.

— Представление окончено, — торжественно сказал он, когда отдыхающие угомонились. — Сейчас будет дождь, так что прошу внимательно следить за моей рукой. — Он развернулся и театрально махнул в сторону главного корпуса. — Показываю! Все — в дом! Спасайся, кто может!

Завершив таким эффектным выпадом свое представление, массовик подхватил аккордеон, стул — и во главе колонны санаторцев двинулся к парадным дверям.

Аллея и площадка перед домом опустели.

Налетел первый, предгрозовой, порыв ветра, взмел в воздух мельчайшие частицы кирпичной крошки и весело погнал из-под скамеек — через клумбы и газоны — обрывки газет, измятые картонные стаканчики, притоптанные окурки и фантики от конфет.

Где-то гулко захлопали створки окон…

Небо быстро потемнело.

Будто дьявольская фотовспышка, ослепительно змеясь и рассыпаясь снопом искр, сверкнула молния, и через несколько секунд раскатисто и зло ударил гром.

На мраморные ступени парадной лестницы упали первые крупные капли.

С реки несся неумолчный ровный шум — стена дождя стремительно приближалась.

Когда Невский, малость задержавшийся внизу, под козырьком парадной двери, чтоб полюбоваться восхитительной грозою, вошел в свой номер, то картину он застал такую: гардероб был настежь, а перед ним — в сосредоточенно-задумчивой позе застыл массовик.

Что-то в нем, даже скорее не в нем, не в том, чем он был занят, а в самой атмосфере, здесь царившей, Невского немедленно насторожило.

— Здравствуйте, — сказал он сухо.

Массовик вздрогнул и обернулся.

На мгновение на его красном лице промелькнуло выражение испуга и растерянности.

— А, милейший! — развязно воскликнул он, локтем захлопывая одну из створок шкафа. — Наконец-то я увидел вас! А то я всякую надежду потерял!..

Невский внутренне весь подобрался.

— Простите?

— Да вас, поди-ка, целый день все нет и нет. Вижу: подселили ко мне, а кого — не знаю… Непорядок. А вас как зовут, милейший? — изображая бездну заинтересованности, спросил массовик.

— Невский. Михаил Викторович, — сдержанно отрекомендовался Невский.

— Ну вот! Теперь — порядок. А я тут гадал, как моего соседа могут звать… А все невероятно просто! Жизнь полна подсказок… Куплетов, Савва Иннокентьевич. К вашим услугам, — он изогнулся, как бы приглашая Невского с удобствами располагаться, а сам тем временем прихлопнул позади себя и другую створку гардероба.

Невский присел на край кровати и достал из кармана пачку сигарет.

— Не возражаете?

— Ну что вы, что вы! — замахал руками Куплетов. — Я сам дымлю, как паровоз, а в сердце у меня — кочегарка… Ха-ха! — он скроил довольно глупую гримасу и вдруг полез в свою тумбочку. Извлек оттуда круг редкостной теперь, хоть и достаточно дрянной полукопченой колбасы и с победным видом выложил на стол. — Вот, это — на закуску. Без нее приличным людям — невозможно. И попить мы кое-что найдем… Алле! — из той же тумбочки в мгновение ока народилась четвертинка белой. — Что же, со свиданьицем, милейший, за знакомство! Все вопросы — отменить!

— Неужто специально берегли? Да вы и впрямь шутник! — невольно усмехнулся Невский.

— Нет. Я нарочно ничего не делаю. Все — по-стихийному, но каждый раз — буквально в точку. Волшебство! Давайте, не томите — вы же дома, черт возьми!

— Да вообще-то я не пью… — попробовал на всякий случай отвертеться Невский.

Куплетов обалдело замер, не донеся бутылку до стола.

— Нет, этого не может быть, — сказал он с пафосом провинциального актера-трагика. — Не может быть — и все… Ну, не бывает!

Невский, глядя на него, лишь мимолетно улыбнулся.

— Если говорить по совести, то вы, конечно, правы… — согласился он.

— Еще бы! Я же чувствую людей!.. — мгновенно отозвался массовик.

— Вот только я не пью посередь дня, — заметил Невский. — Сами посудите, как-то так — до ужина… Нехорошо! К тому же в правилах указано, чтоб в номерах не смели… Сам читал. И если обнаружат…

Но Куплетов был неумолим.

— Х-м… как же это? — неподдельно огорчился он. — Ну и что, что написано?! Ведь не константа ж мировая! Этих указов вам знаете, сколько еще насуют?! Опухнете от них. Если каждый болван перед тем, как из кресла полететь, пожелает себя увековечить, чтоб и другие болванами смотрелись… Ого! Прямо обида получается. Да-да! Продавать-то — продают. Дороговато, правда, ну да ничего… И желудку на пользу. Перед ужином для аппетита — в самый раз. Чтоб соки побежали. Вы думаете, Куплетов фокусы показывает, на гармошке играет и напропалую пьет? Ни-ни! Зачем? Я, как и вы, — лечусь. Мне нельзя — печенка. Страшное дело!.. Но у меня сегодня — день рождения… Круглым счетом — сорок три годочка. Понимаете?

— Ну ладно, пусть, — смягчился Невский. — Если уж такая дата…

Куплетов приволок из угла два сомнительно мытых казенных стакана, пытливо поглядел их на свет и затем опростал в них содержимое чекушки.

— Да, — вдруг спохватился он, — а чем же резать колбасу? Опять вниз за ножом бежать…

— Ничего, — остановил его Невский, — у меня есть. Я как знал…

Он присел на корточки, распахнул свою тумбочку, порылся в ней немного и, наконец, извлек на свет божий длинный охотничий нож в самодельных кожаных ножнах с большим кольцом, чтобы носить на поясе. Протерев широкое лезвие полотенцем, он принялся аккуратно нарезать колбасу.

— Жаль, хлеба нет, — посетовал он между делом. — С хлебушком — оно сытнее…

Нож привел Куплетова в восторг.

— Острый? — почему-то шепотом спросил он, глядя на сверкающий клинок.

— Как бритва. Это же булат! Тот самый, знаменитый, настоящий!

— Ой-ей-ей! — всплеснул руками ошарашенный Куплетов. — А откуда же сокровище такое?

— Да так, знаете… — уклончиво ответил Невский. — Подарили…

— Эх, везет же людям!.. — позавидовал Куплетов. — Дарят… Кто-то, стало быть, не забывает… Ну, поехали! — воскликнул он, беря стакан — внимательно и нежно. — За меня и за знакомство! Только так!