Великолепные зверята и чародей из Арбузовки. Книга 2. Чародей из Арбузовки

Александр Седых, 2019

Древнее заклинание перемещает пятиклассника Никитку в волшебный край Арбузной Земляники, где счастливо живут симпатичные зверята, похожие на пушистых человечков. Но в колдовском мире с новой силой разгорается война. Мальчик-чужестранец приходит новым друзьям на выручку и обучает зверят искусству необычной войны. Они всем показывают, как Родину любить! В волшебном мире отважные зверята сражаются с хищными крысами, кровожадными ящерами, летающими огнедышащими драконами и злыми колдунами. Герои рубятся с полчищами злодеев не только мечами, но в боях применяются катапульты и огнемёты, подводные лодки и ковры-самолёты. В смертельном поединке сталкиваются: жаркий огонь и калёная сталь, техника колдовского мира и чёрная боевая магия. Это героическая сага о добре и зле, о храбром атамане Никитке и ВЕЛИКОЛЕПНЫХ ЗВЕРЯТАХ, так похожих на нас.

Шумный Кроликобад

Окутанные клубами дыма, грозно позвякивая кандалами, чужие шагнули с портового пирса в затихшую толпу базарных торговцев. Разномастные кролики, мелко дрожа длинными ушами, украдкой косились на таинственных пришельцев. Вооружённая ватага арбузовских не спеша ковыляла вдоль торговых рядов, пока не натолкнулась на рабовладельца.

— Мы воспользуемся твоим молотком и зубилом, — пригвоздил кролика взглядом Никитка.

— А… э-э… конечно, — услужливо прогнулся упитанный работорговец в парчовом халате.

Пленники быстро сбили заклёпки на обручах кандалов и, сбросив оковы, вздохнули свободно.

— И меня! — жалобно протянул закованные руки щупленький крольчонок в истрёпанных лохмотьях. — Я пригожусь.

— Сотвори доброе дело, — по-хорошему обратился к работорговцу Никитка.

— Это мне в убыток, — опрометчиво заупрямился жадный рабовладелец. — Что господин может предложить?

— Смерть! — как топором, обрубил торг злой чародей.

— Забирай раба даром, — в страхе отпрянул от хулиганов работорговец.

Жорик сбил заклёпки на браслетах раба и потрепал крольчонка по плечу.

— Как зовут, ушастый? — добродушно хрюкнул добрейший на свете поросёнок.

— Вы догадались? — опешил длинноухий крольчонок. — Меня Ушастым кличут.

— Из местной шпаны? — впился цепким взглядом бывалый Циклоп.

— Тутошний я, — кивнул оборванец.

— Нам бы местечко найти для отдыха, — подмигнул Циклоп. — Укромное.

— Есть тихий домик, — понимающе ухмыльнулся Ушастый.

— Ой, пацаны, не нравится мне шум за спиной, пора сваливать, — засуетился неоднократно ранее битый Тузик.

Воровато озираясь, Ушастый повёл чужестранцев через запруженный кроликами базар. Все местные щеголяли в пёстрых восточных халатах и чудаковатых шапочках. Из прорезей в белых чалмах торчали длинные уши. Горожане победнее носили между ушей квадратные тюбетейки.

— Восто-о-ок! — вертя головой, облизнулся Тузик. — Богатый город.

— Туз, не вздумай у обывателей мелочь по карманам тырить, — зная плохие привычки дружка, предостерёг Циклоп. — Не время. Осесть на дно надо.

— Да что я, совсем без понятий? — обиделся Тузик.

— Тогда зря не глазей, а с Шустриком прикрой отход нашей банд… — осёкся Циклоп и поправился: — Отряда.

— Что затеяли? — нахмурился Никитка.

— Спокойно, атаман, Циклоп дело говорит, — успокоил пройдоха Шустрик.

Не успел Никитка и глазом моргнуть, как Туз с Шустриком растворились в уличной толпе на перекрёстке. Через короткое время сзади раздался звон стекла, ругань и возмущённые крики. Мимо крадущегося отряда прошмыгнули пёс с мышонком, и где-то впереди по курсу возникла шумная свара. Странные чужестранцы перестали интересовать обывателей. Горожане разбирались, кто кого толкнул, больно ущипнул за мягкое место или туда же отвесил пинка. Теперь ищейкам будет трудно найти свидетелей исчезновения тихих прохожих.

— Ух ты, опытные ребята! — похвалил Ушастый. — Откуда такие?

— Арбузовские мы, — важно выпятил грудь Жорик.

— Никогда не слышал о таком городе, — удивился абориген.

— Далеко потому что, — пихнул локтем в бок болтливого поросёнка Серый. — Куда ведёшь, Ушастый?

— Есть у меня родственник, жестянщик. Его мастерская от базара недалеко. Там укроемся на время.

— Сойдёт, — кивнул волчонок.

Немного попетляв по кривым улочкам, отряд скрылся в тесном дворике жестянщика.

— Коваль к вашим услугам, — встретил арбузовцев чумазый мастер-кролик. — Чего чужестранцам угодно заказать?

— Тут такое дело, Коваль… — замялся ушастый родственник. — Меня булочник на краже поймал и в рабство продал, а эти добрые господа освободили. Нас стражники ищут. Выручи, пусти на пару деньков в сарайчик, все равно ведь пустой стоит.

— Одна морока с тобой, Ушастый. Вечно проблемы создаёшь. Проходите в лавку, приму как смогу.

Беден был Коваль, скудна и пища его: хлеб да вода.

— Война-а, — беспомощно развёл руками ремесленник. — Заказов нынче мало. Сейчас только оружейники и купцы-фуражиры жируют. Жестянщики, гончары, плотники и остальной трудовой люд, к войне не годный, еле концы с концами сводят.

— Почему не годный? — не понял Колючий.

— Мирные профессии не нужны, а солдата из кролика не получится.

— Почему? — пристал любопытный ёжик.

— Мы зверята не бойцовой породы, — потупившись, стыдливо признался кролик. — Боимся мы драться.

— А наши зайцы храбро с ордой бились, — отмёл ложный довод Колючий.

— Местные солдаты воюют за деньги, а наши — за родной край, — догадался Серый. — Золото трусу храбрости не добавит.

— Верно говорит серый пёс, — закивал длинными ушами кролик.

— Я волк!

— Прости, воин, я не встречал зверят такой бойцовой породы, — стушевался Коваль.

— А кто служит в местном гарнизоне? — спросил Никитка.

— Городская стража, как и везде — из сторожевых псов, а остальные наёмники — разных пород: львы, тигры, пантеры, леопарды, всех не перечесть.

— Бойцовые коты есть? — важно погладил усы Циклоп.

— Простые городские коты есть, — встрял в разговор Ушастый. — Только они сплошь уличные разбойники или пираты.

— Свобо-о-одный народ, — заступился за породу Циклоп. — Я хотел бы потолковать с братвой.

— Наверняка ищейки повсюду чужеземцев ищут, — забеспокоился Ушастый.

— Белое полотенце на голову, драный халат на плечи — и сойдём за местных, — усмехнулся Циклоп.

— Надо разведать обстановку, — поддержал идею Никитка. — Мышонок, пёс, кот и поросёнок пойдут с Ушастым в разведку. Коваль, халаты и тюрбаны раздобудешь?

— Достать-то оно, конечно, можно… — замялся кролик.

— Они меня из рабства освободили, — пристыдил родственничка Ушастый. — Дядя, надо помочь хорошим зверятам.

— Великолепным, — поправила Лисса и подмигнула: — Мы щедро отблагодарим.

Лисса хитрила — все монеты остались в трюме сгоревшего парусника, но показывать пустые карманы кроликам не резон. Возможно, Циклоп одолжит денег у портовой братвы или раздобудет нечестным способом, на то у кота-бродяги отработанные годами навыки.

Коваль собрал по соседям худую одёжку, и разведчики выскользнули через заднюю калиточку в душный полуденный зной пыльного проулка. Над Кроликобадом зависло жаркое марево. Улицы опустели. Жители укрылись в глиняных трёхэтажных домах.

Циклоп приказал Ушастому вести отряд в самое злачное место.

— Портовая таверна «Вырви глаз», — выдал Ушастый. — Там собираются бродячие коты и бойцовые инвалиды.

— Инвали-и-иды? — скривился Циклоп.

— Зверята бойцовых пород, изувеченные на войне, — пояснил Ушастый. — Ну, там, кому ногу оторвали, кому руку оттяпали… в общем, пенсионеры-наёмники.

— Богатые пенсионеры? — хищно прищурил блеснувший глаз Циклоп.

— Какое там, — безнадёжно махнул Ушастый. — Пособие — чтоб не сдохли.

— Значит, не любят отставники Бальтазара, — сделал вывод Циклоп.

— Лучше жадного падишаха не поминать в их присутствии, — передёрнул плечами Ушастый. — Злые черти. Разорвут — глазом моргнуть не успеешь.

— Я умею долго не моргать! — бесшабашно захохотал Циклоп. — Туз, Шустрик, разворотим осиное гнездо?

— Чур, я стою на шухере, — вспомнил любимую роль Шустрик.

— А мне ты опять, Циклоп, морду расцарапаешь? — упрекнул кота за былое Тузик.

— Ребята, что задумали? — напрягся кролик.

— Ушастый, как буча поднимется — начинай у инвалидов мелочь по карманам тырить.

— Дело привычное, — согласился городской воришка.

— А мне чо-о делать? — хрюкнул сопливым пятачком Жорик — поросёнок в бандитских налётах ещё не участвовал.

— Будешь работать лошадью, — велел Циклоп и, видя в глазках глупой свиньи отсутствие понятий, раздражённо разжевал: — Скромно топчешься у чёрного хода. Шустрик грузит тебя добычей, и ты быстренько перебираешь копытами в сторону нашей хаты. Усёк, лошара?

— А много добычи-то? — беспокойно потёр загривок ленивый поросёнок. — Я не очень-то крепок в работе.

— Жорик, ты хочешь хорошо пожрать? — ударил поросёнка в больное место Циклоп. — Или будем сидеть у Коваля на хлебе и воде?

— Если еды, то я много унесу, — сразу оживился Жорик.

— Сколько Шустрик с кухни стянет, столько и повезёшь, — зло буркнул Циклоп.

— Ты это, — Жорик пихнул Шустрика локтем в бок, — не стесняйся, побольше там бери, ходки три-четыре успей на кухню сделать. Я выносливый, сдюжу.

Распределив роли, налётчики подкрались к портовой таверне «Вырви глаз». Шустрик с Жориком шмыгнули во двор, остальная компания по одному зашла в питейный зал.

Душное помещение таверны было до отказа забито диковатого вида личностями. В клубах табачного дыма злобно сверкали оскаленные пасти и налитые кровью глазки. Плутоватый свинья-бармен под стойкой втихаря булькал воду в кислое вино. Завсегдатаи угрюмо цедили из литровых кружек дешёвый эль и откровенно зевали. Ужасно хотелось дать кому-нибудь кулаком в наглую морду, но было жарко, лень и ещё не назначили виноватого. В общем, в зале царила полуденная скукотень.

— Это я, кажется, удачно зашёл, — оценил расстановку сил Циклоп. На каждого военного инвалида имелось по шустрому бродячему коту, поднаторевшему в уличной драке. — Привет, братва! — Наглый чёрный котяра в белой чалме помахал браткам ручкой и подмигнул: — Ща-а я буду инвалидов до трусов раздевать. Есть смельчаки перекинуться с профессионалом в картишки? Бармен, карты на стол и выпивку!

Похоже, денёк переставал быть томным — на горизонте замаячила хорошенькая потасовка. Опытный бармен приказал служкам держаться поближе к бару, да и кухонных кликать на подмогу. Драка намечалась нешуточная. Чужой кот вальяжно плюхнулся за стол местного авторитета инвалидов. Авантюрист выбрал себе в партнёры здоровенного тигра.

— Ну что, кот-переросток, сразимся?

— Я Полосатый! — рыкнул на нахала однорукий тигр.

— А меня братва Циклопом кличет, — оглянувшись на своих, представился кот и опять подначил инвалида: — Надеюсь, одной лапой карты удержишь?

— Я блох и одной давить могу, — не остался в долгу калека.

— Ставлю на кон пять монет, — небрежно бросил на стол потёртый кошель Циклоп. Развязывать мешочек с плоскими камешками шулер не собирался, а так, с виду, кошель тянул монет на двадцать-тридцать.

— Отвечаю, — открыто сыпанул мелочь на стол Полосатый.

Вокруг стола сразу образовалось два полукольца болельщиков. И кошачью половину Циклоп не разочаровал. Первые выигранные медяки ушли на подогрев публики. Фортуна, как всегда, благоволила Циклопу в азартных играх. Уличная братва охотно лакала дармовую выпивку. Инвалиды злились, но уличить профессионального игрока в шулерстве пока не могли. Циклоп же долго присматриваться к ловким кошачьим лапкам не дал: заручившись сочувствием братвы, провокатор перешёл к заключительной фазе операции. Он подмигнул Тузику, и тот неожиданно безосновательно обвинил кота в нечестной игре.

— Мухлюешь, безродный ублюдок! — истерично завопил Тузик. — Все коты — подонки и воры!

Некоторые инвалиды тут же охотно развили злободневную тему.

— За что честных котов позоришь, шавка бальтазаровская?! — возмутился Циклоп, а с ним и вся честная братва. — Тупоголовые солдафоны, вы ни воевать, ни играть толком не умеете! Правильно славный Бальтазар ваше блохастое отребье пинком под зад из армии вышиб. Слава мудрому Бальтазару!

Озлобив до предела толпу обиженных инвалидов, Циклоп «вцепился» когтями в рожу Тузика и завалил пса под стол.

— Бальтазаровские прихвостни инвалида обижают! — жалобно завопил из-под стола Тузик.

— Братва, инвалиды честных котов бьют! — оттуда же истошно завизжал Циклоп.

Накалённая злобой атмосфера взорвалась. Коты с диким мяуканьем бросились тузить инвалидов, а искалеченные войной ветераны охотно вспомнили времена жарких рукопашных сражений. Полетели в стороны перевёрнутые столы, в ход пошли деревянные табуреты и костыли. Свинья-бармен занял оборону за стойкой бара, с кухни подоспели поросята с поварёшками.

Ушастый, срезав пару кошелей у буйных инвалидов, по стеночке пробрался к выходу. Через минуту в дверь прошмыгнули слегка потрёпанные Циклоп и Тузик.

Шустрик из окна кухни загрузил провизией Жорика и погнал «лошадь» по узким улочкам к перекрёстку, где ношу запыхавшегося кабанчика слегка облегчили оголодавшие товарищи.

В лавку жестянщика компания ввалилась сытая и довольная, шумно обсуждая удачную операцию по изъятию чужого имущества.

— Медяков натырили маловато, — посетовал Циклоп.

— Зато харчем отменно затарились, — свалив мешок с плеч, похлопал пузо Жорик.

— На воровстве и разбое долго не проживёшь, — недовольно встретил компанию Никитка.

— Честные на хлебе и воде сидят, а шустрые пируют, — отказался поститься поросёнок. — Вон Шустрик стащил прямо с разделочной доски молоденького петушка. Ща-а-а на вертел насадим и зажарим!

— Красивый петушок, но ещё не ощипанный, — извинился за дефект мышонок.

— Не трави душу, Шустрик, вынай петуха — вмиг ощиплю, — потянулась к добру Лисса, любительница куриных потрошков.

Шустрик порылся в мешке и извлёк на свет придушенную птичку. Пёстрое тельце окручено верёвкой, даже клюв завязан.

— Да это же попугай! — засмеялся Никитка.

— Что, несъедобный? — огорчился Жорик.

— Раз на кухне лежал, значит съедобный, — пустил слюну Серый.

— Верно, волчара, — оживился Жорик и метнулся за разделочным тесаком.

— Я тоже не прочь куриного бульончика отведать, — скромно поддержал хищных зверят Тузик.

— А я вот сомневаюсь, — встал в оппозицию Колючий. — Уж больно осмысленно и жалобно петушок на нас смотрит.

— Если жалко — не ешь. Нам больше достанется! — подскочил Жорик с тесаком к жертве. — Никакого бульона! На вертел птицу, и поджаривать до румяной кожицы!

— Эй, живоглоты, говорящих тварей жрать нельзя! — грудью закрыл бедного попугая Никитка.

— Петух молчит, — обвинительно ткнул тесаком в сторону жертвы палач Жорик и подкрался с другого бока.

— А ты клювик-то развяжи, может, и заговорит.

— Брехня-а-а! — Жорик неохотно разрезал верёвочку.

— Кар-рамба!!! — истошно заорал попугай. — Я говор-рящий! Я р-разумный!

— Вона как, — утёрся рукавом Жорик. — Чуть грех на душу не принял.

— Кар-рамба! Сто акул тебе в печень, жир-рная свинья! Р-развяжи, идиот, я выцар-рапаю твои пор-росячьи глазки и выклюю дебильные мозги!

— Не надо ругаться, — попятился Жорик. — Кто же знал, что ты говорящий петух?

— За петуха ответишь! — взъярился попугай. — Р-развяжите! Всех пор-рву!

— Будешь арбузовских оскорблять — есть не станем, а голову свернём, — мрачно заступился за поросёнка Серый.

Никитка взял у Жорика нож и освободил птицу от верёвочных пут.

— Лети на волю, говорящий!

— Спасибо, капитан! — расправил крылья попугай. — Спас от гильотины.

— От чего? — высунулся из-за плеча Никитки Жорик.

— Мор-рских пир-ратов либо вешают, либо головы р-рубят, — махнула крылом гордая птица. — А гильотина — это остр-рое лезвие на вер-рёвочке. Вж-жик — и нет башки.

— Тебя вроде на разделочной доске кухонным топором хотели укоротить, — напомнил историю Шустрик.

— Что ты, мышь сухопутная, понимаешь в ковар-рстве подлых палачей! — горестно всхлипнул пират. — Всю команду пр-рямо в мор-ре на р-реях повесили. А меня за особо циничное оскор-рбление адмир-рала пр-риговор-рили к позор-рной смер-рти — свар-рить в супе, как глупого петуха.

— Только беглых пиратов мне не хватало! — схватился за голову испуганный хозяин лачуги.

— Не др-рейфь, кр-ролик, — важно прохаживаясь по столу, взмахнул крылом попугай. — Фор-ртуна благоволит смелым!

— Как зовут смельчака? — улыбнулся Колючий.

— У тебя что, дикообр-раз, со слухом плохо? — оскорблённо нахохлился попугай. — Я — Кар-рамба.

— Я вообще-то ёжик, — поправил очки Колючий.

— Мне без р-разницы, — отмахнулся крылом нахальный попугай и, зажав лапой банан, начал клювом очищать.

— Ты чо-о-о, без спроса наши продукты жрёшь?! — возмутился некультурным прохвостом Жорик.

— Мне капитан волю дал, — наклёвывая банан, напомнил Карамба. — Он теперь мой командир.

— Атаман, прикажи птице свалить со стола! — решил уменьшить количество едоков Жорик.

— Лети с миром, Карамба, — ласково погладил попугая по хохолку Никитка.

— Не гони Кар-рамбу, капитан! — плаксиво заныл попугай. — Кар-рамба стар-рый! Кар-рамба знает мир-р!

— Может, оставим мудрую птицу? — заступился добрый ёжик.

— Капитан, очкатый дикобр-раз дело говор-рит! — сразу ухватился Карамба и тут же задобрил жадного Жорика: — И ем я мало — бананчик в день.

— Банан я и сам съем, — отмёл глупый довод Жорик. — Какая обществу от тебя польза?

— Я знаю, как помочь вашей беде.

— Какой беде? — зло прищурился Серый.

— Мне завязали клюв, а не уши, — хмыкнул Карамба и, отбросив надкусанный банан, важно прошёлся по столу. — Пр-роанализир-ровав базар-рные сплетни аналитическим умищем, я понял, что вы — банда Ар-рбузовских, утр-ром огр-рабившая купеческий кор-рабль.

— Мы не грабили! — возмутился наглой клевете Тузик.

— Глядя на бандитские р-рожи, вер-рится с тр-рудом, — прищурил глаз Карамба. — Плохо др-ругое — нашего капитана обвинили в колдовстве. За такое пр-реступление могут и на костр-ре сжечь. — Для усиления эффекта Карамба мрачно добавил: — Живьём, всю команду.

— Разве чародеи на Востоке вне закона? — насторожился Никитка.

— На чужих чар-родеев местные охотятся, — явно что-то недоговаривал хитрый Карамба.

— И что ты, мудрая птица, предлагаешь? — польстил попугаю Никитка.

— Сто лет на свете живу — многих чар-родеев знаю, — важно сложил крылья на груди Карамба, — могу пр-ригодиться.

— Зачисляю тебя в нашу команду.

— Сухопу-у-тную! — отвернулся Карамба, но, не дождавшись дальнейших уговоров, со вздохом согласился: — Ладно, капитан, только из уважения к тебе.

— Не тяни, птица, говори, что делать? — насел на прохвоста Жорик.

— Капитану срочно надо стать чар-родеем местным.

— Поступить на службу к Бальтазару?! — возмутился Никитка.

— Достаточно наняться в подмастер-рье к достойному магу. Знаю я тут одного доброго дедка.

— Ибрагимыч! — с энтузиазмом поддержал идею Ушастый. — Лучший волшебник Кроликобада! Он не похож на других злобных магов.

— А почему тогда они его терпят? — засомневался Серый.

— Балда, — постучал клювом по дереву стола Карамба. — А кто же летающие ковр-ры ткать будет?

— Летающие ковры — это интригует, — воодушевился Колючий.

— Ибрагимыч — он человек? — с замиранием сердца спросил Никитка.

— Как и все чар-родеи, — удивился дремучей глупости чужестранцев Карамба.

— Карамба, назначаю тебя первым советником, — оценил по достоинству неоспоримые качества мудрого попугая Никитка.

— Ср-работаемся, капитан, — расправил крылья старый пират, довольный столь быстрым ростом по службе.

— Сегодня же вечером нанесём визит Ибрагимычу, — решил Никитка. — Мне с чародеем нужно о многом потолковать.