Неприличный диагноз

Александр Пономарев, 2022

Четвертый сборник самых разных рассказов для сердца и души, которые обрадуют в пасмурный день, отвлекут от насущных проблем, заставят грустно улыбнуться или весело погрустить.

Все коты одинаковые

— Вы кота не видели моего? — спросил я у соседки. — Белый кошак, дородный. Третий день где-то пропадает. Хотя с него станется. На неделю уходил бывало. Белый такой, с рыжим галстуком…

Руки мои похлопали по карману, где должна была лежать зажигалка.

— С галстуком? Не, не видела. А ты моего зверя не встречал часом?

— А каков он из себя?

— Да кот как кот. Обыкновенный. Серый такой, мокрый асфальт.

— Нет, не встречал.

— Беда-то какая. Беда!

— И куда делся потаскун этот? — прикуривая сигарету, посетовал я в унисон с причитаниями соседки. — Ну не шельмец разве? Патрулируй улицу теперь, разыскивай его, места себе не находи. А он? А он только, понимаешь, дрыхнет и дрыхнет, когда не у миски, конечно. У мисок то есть. Не напасешься на эту прорву. Ночами шатается не пойми где — аппетит нагуливает, а днем оттягивается. Нет, все это понятно, конечно. Кот — животное ночное, промысловое. Натура у него соответствующая. Мышей ловить должна. Только пользы от моего хищника в этом смысле ноль. Что есть кот, что нет его…

— Точно, — кивнула соседка, — проку от них никакого. У меня такой же бездельник, правда, наоборот.

— Это как так наоборот, любопытно?

— Ночью дрыхнет, а днем шляется. Затемно уже является на крыльцо — «здрасьте кого не видели», трескает в три горла и на печку. А мыши как бегали по антресолям, словно по Питерской, так и носятся.

— Мой, кстати, тоже с печки не слезает.

— Ааа, — обреченно махнула она рукой. — Все коты одинаковые.

— Ну слааава тебе Боже, нашееелся! Вон он мерзавец, — с облегчением указал я соседке на белого откормленного кота, несшегося к нам со стороны магазина. — Поди сюда, поди, дуралей. Мууурзик!

— Да какой же он тебе Мурзик? — расплылась в блаженной улыбке та. — Васька это мой негодный. Вернууулся.

— Погодите, но ваш кот серый вроде, сами ведь говорили.

— Ага, говорила. Просто я его только в темноте и видела. А там все коты серые. Одинаковые. Хочешь сказать, я кота своего не узнаю? Ваааська!

— Мяу…

Кот притормозил возле нас и начал с упоением тереться о ноги соседки.

«Ничего не понимаю. Может, и правда обознался, — подумал я. — Ее это кот. Странно! Вот же он — белый, коротколапый, да и галстук при нем».

— Мурзик, — сказал я ему на всякий случай. — Хочешь сосиску?

— Мяу, — ответил он и прыгнул ко мне на руки.

«Наконец-то, совсем другое дело. Мой это кот. А то — Васька, Васька. Надо же имя плебейское какое. Мурзики мы».

— Васька! — растерянно позвала его соседка.

— Мяу…

— Мурзик!

— Мяу…

— Я тебе дам — мяу, прохиндей!

Из подошедшего автобуса вылезла тучная баба Маша со слободки и, переваливаясь, словно большой противолодочный корабль с боку на бок, медленно направилась к нам.

— Прохиндей проклятый… Ух!

Остановившись возле нашей честной компании, баба Маша перевела дух и погрозила коту толстой сучковатой палкой. В ответ кот забился ко мне поглубже под мышку и перестал дышать.

— Позвольте… чем Мурзик вам так не угодил? — грудью встал я на защиту своего кота.

— Именно! Что тебе Васька-то мой сделал? — обиженно подхватила соседка, делая акцент на слове «мой».

— Да какой же он Васька? — простодушно рассмеялась баба Маша. — Скажете тоже! Маркиз это, соседа моего — инвалида Петровича животное. Белый с галстуком.

— Ну не подлец ли, — посетовала она нам, вытерев краешком платка обильную испарину с красного мясистого лица. — Мурку мою третий раз уже брюхатит. Повадился, вишь ли, к нам шастать — миски Муркины чистить, а еще брюхатить. Ладно хотя б брюхатил только, миски-то трогать к чему? Кормит Петрович его, что ли, плохо? Одна радость только — мышей всех вокруг передушил. Море мышей у нас всегда было. Моя-то краля на дух их не переносит, робеет… Как хорошо все-таки, что нашелся пострел, а то к Петровичу уже скорую вызывали. Маркииизка, пойдем домой?

Кот встрепенулся: — Мяу.

Мне даже обидно стало немного: «Дома своих грызунов пруд пруди, а этот ренегат… Постой-ка, а если данный кот, действительно, не мой вовсе?»

Конец ознакомительного фрагмента.