Театральные комедии

Александр Петрович Пальчун, 2021

В первый том драматических произведений автора входят пять театральных комедий в двух действиях : «Андрюша, не летай!», «Фанерный гость», «Покойник долго не живет», «Нашествие племянников», «Меценат и немного полярник».

ФАНЕРНЫЙ ГОСТЬ

(Комедия)

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

АНДРЕЙ — предприниматель

АННА — жена Андрея

АЛЬБИНА — мать Анны

ДАНИИЛ — дуг Андрея, врач

ПОЛИНА — квартирантка

ВЕРОНИКА — журналист

НАУМ — глава социальной службы

КАПИТАН — полицейский

ИНКАССАТОР

Квартира Андрея Петровича Круменя — владельца небольшого магазина игрушек. Три двери: левая ведет в спальню, правая — на кухню и другие комнаты, центральная — вход с улицы. Минимально необходимая обстановка: диван, два кресла, большой шкаф, на стене телевизор. В комнате широкие высокие двери.

АННА вкатывает своего мужа АНДРЕЯ в комнату в инвалидном кресле-каталке. Ноги Андрея укрыты пледом.

АННА. Андрюша, ты у окошка посидишь, или включить телевизор?

АНДРЕЙ. У окошка, Анюта. Послушаю, как птички поют.

АННА. Послушай, дорогой, послушай. Я форточку прикрою, чтобы не продуло.

АНДРЕЙ. Да, прикрой немного. Пусть поют, но негромко.

АННА. Я отлучусь на часок — к маме съезжу. Она хочет купить шведскую стенку.

АНДРЕЙ. Мебель?

АННА. Нет. Спортивную лестницу до потолка.

АНДРЕЙ. Рановато она вздумала карабкаться наверх.

АННА. Андрюша, прекрати.

АНДРЕЙ. Ей что, беговой дорожки мало?

АННА. Маме не хватает нагрузки на другие мышцы.

АНДРЕЙ. Я бы сказал, чего ей не хватает.

АННА. Не надо. Я наперед знаю, что ты скажешь, и как ты любишь мою маму.

АНДРЕЙ. Да ради бога! Пусть хоть по потолку бегает. Я что — против? Теперь мое дело — сидеть у окна.

АННА. Все. Не грусти. Я ненадолго. (Уходит.)

Андрей подъезжает к окну, смотрит вниз. Удостоверившись, что жена вышла из подъезда, резко отбрасывает плед, выпрыгивает из каталки, делает наклоны влево-вправо, несколько раз энергично приседает, ходит по комнате, разминая ноги.

АНДРЕЙ. Не понимаю, как артисты изображают калек. Если настоящий талант, поневоле с персонажем сроднишься и сам инвалидом станешь. Потом никакая физкультура не спасет!

За входной дверью слышатся неясные звуки. Андрей хватает плед, прыгает в каталку, принимает скорбный вид. Входит ДАНИИЛ.

АНДРЕЙ. А-а-а, это ты… (Выбирается из кресла.) Стучаться надо. Привет! (Протягивает руку для рукопожатия.)

ДАНИИЛ. Привет! (Пожимает руку.) Закрываться надо.

АНДРЕЙ. Не помешает. (Закрывает дверь на защелку.)

ДАНИИЛ. А где Аня?

АНДРЕЙ. К теще поехала… кино смотреть.

ДАНИИЛ. Кино?

АНДРЕЙ. Альбина собирается по стенам лазить. Надумала купить лестницу-тренажер.

ДАНИИЛ. Правильно надумала — это я посоветовал.

АНДРЕЙ (недовольно). А мне снова платить? Мы еще за беговую дорожку не рассчитались.

ДАНИИЛ. Не прибедняйся, рассчитаешься. Как только зарегистрируешься, избирком выделит триста миллионов.

АНДРЕЙ. Думаешь, выделят?

ДАНИИЛ. Куда они денутся — по закону положено. Если, конечно, не обнаружат фальшивые подписи.

АНДРЕЙ. Что ты! У меня все идеально. Наладил контакты с обществом инвалидов. Они прямо ухватились за идею. Наконец-то в парламенте появится их представитель — будет отстаивать интересы калечного населения.

ДАНИИЛ. Сколько можно говорить — интересы людей с ограниченными возможностями.

АНДРЕЙ. Все не могу привыкнуть.

ДАНИИЛ. Привыкай… если такое затеял.

АНДРЕЙ. А что оставалось?! Наблюдать, как волокут на скамью подсудимых?

ДАНИИЛ. Не надо было лихачить.

АНДРЕЙ. А они что, не лихачили? Если мигалки, так правила побоку?! Они на желтый выехали.

ДАНИИЛ. А ты — на красный. И они — по главной.

АНДРЕЙ. Конечно! С мигалками всегда главная.

ДАНИИЛ. У них из-за тебя пропало несколько миллионов. И два инкассатора пострадали.

АНДРЕЙ. Зато пешеходам повезло — денег высыпалось… как на поляне грибов.

ДАНИИЛ. Вот тебя и засолят за эти грибы… лет на шесть. Еще и выплатишь все, что грибники унесли. Так что не вздумай выздоравливать — получишь по полной.

АНДРЕЙ. А я и не думаю. Мне так даже лучше — вокруг сострадают. И появилось время поразмышлять о своей жизни.

ДАНИИЛ. Поразмышляй. Это и прохвостам полезно.

АНДРЕЙ. Даниил, не обижай инвалида. Я тут немного посидел и кое-что придумал…

ДАНИИЛ. Думай не думай, а возмещать заставят.

АНДРЕЙ. Это если бы я и дальше оставался мелким торговцем игрушками.

ДАНИИЛ. А теперь ты крупный… крупный правонарушитель.

АНДРЕЙ. Конечно крупный — учредитель новой, столь необходимой для общества партии. А у депутатов, чтобы ты знал неприкосновенность, тем более у депутата-инвалида.

ДАНИИЛ. Какой ты инвалид? Ты симулянт!

АНДРЕЙ. Ну и что?! В парламенте полно симулянтов! Ты Егора знаешь?

ДАНИИЛ. У которого рекламное агентство?

АНДРЕЙ. Да. Ты не представляешь, сколько он бездельников из грязи в князи вывел? Половина депутатов — его клиенты.

ДАНИИЛ. Это хорошо, что у тебя там друзья.

АНДРЕЙ. Друзья… Он обижался — как только в парламент попадают, его сразу забывают.

ДАНИИЛ. Надеюсь, со мной такого не случится?

АНДРЕЙ. Да мы и тебя изберем.

ДАНИИЛ. Спасибо, я не калечный.

АНДРЕЙ. Зато профессиональный врач. Выдвинем от партии народных целителей.

ДАНИИЛ. А разве есть такая?

АНДРЕЙ. Не знаю. Если нет — учредим. Ты дипломированный медик.

ДАНИИЛ. Вот именно — медик, а не знахарь.

АНДРЕЙ. Не велика разница. Все вы калечите население. Не зря в народе говорят: избегай докторов — и будешь здоров!..

ДАНИИЛ.…Как симулянт в инвалидном кресле.

АНДРЕЙ. Ничего. Немного посижу в инвалидном, потом пересяду в депутатское, а потом пойду на поправку.

ДАНИИЛ. На другой день?

АНДРЕЙ. Можно и на другой. Вам, докторам, это, конечно, всегда не нравилось — клиентуру теряете. Но случается и такое. Бывало, наложат руки, скажут несчастному: встань и иди — и человек пошел.

ДАНИИЛ. Да выздоравливай хоть сейчас! Только не вздумай инвалидность оформлять.

АНДРЕЙ. А что, не дадут?

ДАНИИЛ. Дадут. Так дадут, что за симуляцию будешь где-нибудь в каменоломнях киркой махать… пару созывов.

АНДРЕЙ. Даниил, я не симулирую. Я прислушиваюсь к подсказкам судьбы. Это она меня подтолкнула на удачную стезю. Столько лет понапрасну ухлопал! А теперь — ни забот, ни хлопот. А какие идеи в голову приходят! Не попади в аварию, никогда бы такого не придумал…

ДАНИИЛ.…Пробраться в парламент в инвалидной коляске.

АНДРЕЙ. Даниил, я хочу купить электрическую. От этой мозоли на руках. (Демонстрирует ладони.)

ДАНИИЛ. Нормальные мозоли. Руки трудового симулянта. Белоручкам в парламенте не место. Забудь про электрическую.

АНДРЕЙ. Но на ней очень удобно.

ДАНИИЛ. Ты еще трицикл купи и гоняй по городу… с мигалкой. Потерпи, получишь персональный автомобиль с водителем. У меня племяш Никита недавно права получил.

АНДРЕЙ. И не уговаривай. Видел я, как твой Никита на одном мотоциклетном колесе носится. Точно инвалидом сделает.

ДАНИИЛ. Как знаешь, я не настаиваю.

АНДРЕЙ. Помощником возьму, референтом, только не водителем. Дольше с твоим Никитой проживем.

Слышится дверной звонок. Андрей забирается в кресло.

АНДРЕЙ. Открой. Это, скорее всего, журналистка.

ДАНИИЛ. Журналистка?

АНДРЕЙ. А как ты думал известность получают?! Иди открой.

Даниил открывает дверь. Робко входит молодая девушка — журналист ВЕРОНИКА. Одета она скромно, выглядит неброско.

ВЕРОНИКА. Здравствуйте… Я Вероника… из газеты. У меня назначена встреча.

АНДРЕЙ. А-а-а, Вероника. Проходите, проходите. Вероника, знакомьтесь, это Даниил — мой товарищ и друг детства. И что немаловажно — эскулап от бога. Все остальные лекари по сравнению с ним — санитары безрукие!

ДАНИИЛ. Андрей, перестань.

АНДРЕЙ. Видите — скромничает. Краснеет, когда его хвалят. (Даниилу.) А это Вероника — журналист. Специализируется на избирательном праве и общественно-политической жизни. (Веронике.) Присаживайтесь. (Даниилу.) Вероника заинтересовалась моим случаем и моей партией…

ДАНИИЛ.…Которая еще только на бумаге.

АНДРЕЙ. Велика беда начало. Дело времени. Таких как я — страждущих — не менее двадцати процентов.

ВЕРОНИКА. Я включу диктофон.

АНДРЕЙ. Да, конечно.

ДАНИИЛ. Андрей… Андрей Петрович, откуда ты взял двадцать процентов?

АНДРЕЙ. Да если хорошо вникнуть, у нас вся нация больная. Разве черствость и невнимание к проблемам ближнего, не болезнь?

ВЕРОНИКА. Еще и какая.

АНДРЕЙ (Веронике). Вы видели пандусы у моего подъезда?

ВЕРОНИКА (вспоминает). Не припомню.

АНДРЕЙ (указывая на Даниила). И он не припомнит. Потому что их нет, и потому, что ему все равно, как его товарищ выбирается на улицу.

ДАНИИЛ. На лифте мой товарищ выбирается. А дальше его выносят… как восточного владыку.

АНДРЕЙ. А я не хочу быть владыкой! И никого не хочу эксплуатировать. Хочу быть рядовым, законопослушным гражданином. И нас таких — порядочных и честных инвалидов — тысячи.

ВЕРОНИКА. Но только вы догадались создать партию. Каким образом к вам пришла эта идея?

АНДРЕЙ. Не знаю. Скорее всего — через недвижные ноги.

ДАНИИЛ. Главное, чтобы по пути к голове она не попала в другое место.

ВЕРОНИКА. Что вы! Создание подобной партии давно назрело — это истинный показатель гуманизации общества. Наш редактор, узнав об инициативе, сразу обозначил ее приоритетной.

ДАНИИЛ. С вашим редактором все в порядке?

ВЕРОНИКА. В каком смысле?

ДАНИИЛ. В смысле… полноценный… без увечий?

ВЕРОНИКА. С виду вроде ничего. Но если поработать с ним, многие начинают сомневаться.

АНДРЕЙ. Попивает?

ВЕРОНИКА. А вы откуда знаете?

АНДРЕЙ. И не прочь приударить?

ВЕРОНИКА. Ну конечно.

АНДРЕЙ. Тогда нормальный. А то ведь знаете, по нынешним временам у нас другие слабости входу.

ДАНИИЛ. Андрей, только не начинай! Может быть, ты и феминизм осуждаешь?

АНДРЕЙ (не зная, что ответить). Феминизм… (Смотрит в сторону Вероники, пытаясь угадать реакцию.) Тут все не так однозначно…

ВЕРОНИКА. Я и сама феминисток не очень уважаю. Многие пиарятся, лишь бы выскочить за толстые кошельки.

АНДРЕЙ. Вот и я говорю. Феминизм — прогрессивное движение… нужное, но не везде и не всегда… и только не у нас.

ВЕРОНИКА (удивленно). Почему это не у нас? Мы что, хуже всех?

АНДРЕЙ. Вы? Хуже? Кто вам такое сказал? В жизни не видел девушки красивее!

Даниил за спиной Вероники в отчаянии хватается за голову, давая понять: Все! Началось! Старая песня!

ВЕРОНИКА. Спасибо.

АНДРЕЙ. В этом можете не сомневаться. И Даниил не даст соврать.

Вероника поворачивается к Даниилу, который прерывает ужимки и с готовностью кивает.

АНДРЕЙ. Вероника, я предлагаю вам немного пожить у нас. Два дня добираться из столицы, чтобы потом ютиться в казенной гостинице?

ВЕРОНИКА. Нет-нет, это неудобно…

АНДРЕЙ. А с нашей стороны непорядочно… отправлять дорогих гостей на постоялый двор.

ДАНИИЛ. В крайнем случае — у меня квартира свободная.

АНДРЕЙ (возмущенно, Даниилу). Вот когда к тебе… безногому, приедут гости… тогда и отфутболивай. Придумал… к нему.

С сумками, набитыми провизией, входит ПОЛИНА — квартирантка, по совместительству — домработница.

ПОЛИНА. Здравствуйте.

ДАНИИЛ. Здравствуй, Поля.

АНДРЕЙ. Полина, это Вероника — будет готовить материал обо мне для центральной прессы. (Веронике.) А это Полина — снимает у нас комнату и помогает нам с Анной по хозяйству. Полина, размести Веронику в комнате, что я показывал.

ПОЛИНА. Рядом с вашей?

АНДРЕЙ. Конечно. Можно подумать, что у бедного инвалида квартира из десяти комнат!

ПОЛИНА. Хорошо. (Веронике.) Пойдемте, покажу.

Полина и Вероника уходят.

ДАНИИЛ (оглядываясь в сторону ушедших). Что ты придумал?

АНДРЕЙ. Что я придумал?

ДАНИИЛ. Оставь свои прежние замашки. Теперь ты инвалид, а она страшненькая, как утренние новости.

АНДРЕЙ. Ты ничего не понимаешь в новостях.

ДАНИИЛ. А вот она быстро разберется в тебе! А как разберется — устроит такую рекламу, что выскочишь из кресла и, опозоренный, будешь бегать, пока полиция не поймает.

АНДРЕЙ. И в девушках ты ничего не понимаешь. Это милое, юное, наивное существо. Если такими восхищаться, они расцветают прямо на глазах. А распустившиеся розы еще никого не позорили.

ДАНИИЛ. Ты плохо знаешь журналистов. Они за сенсацию готовы что угодно отдать.

АНДРЕЙ. А отдаться?

ДАНИИЛ (язвительно). Безногому инвалиду?

АНДРЕЙ. Даниил — человеку с ограниченными возможностями. Да! Я и в самом деле ограничен и не свободен в своих действиях. Во-первых, по дому целыми днями шляется жена, а во-вторых, Полина…

ДАНИИЛ (удивленно). И Полина?

АНДРЕЙ. А по-твоему, я что — бестелесный? Если бы, например, в твоем доме, обитала такая девушка, как Полина, ты бы изображал импотента?

ДАНИИЛ. Ты хочешь сказать?..

АНДРЕЙ. А что здесь такого?

ДАНИИЛ. Господи! И она тоже думает, что тебя хватила кондрашка… с ногами?

АНДРЕЙ. Полина все знает. (Тяжело вздыхает.) В один из моментов я потерял голову и перестал себя контролировать. И она обо всем догадалась.

ДАНИИЛ. Анна… тоже знает?

АНДРЕЙ (возмущаясь наивностью друга). Анна — моя жена! С чего это я стану терять голову со своей женой?

ДАНИИЛ. Но тогда зачем тебе еще одна — журналистка?

АНДРЕЙ. Женщин много не бывает. Природой их количество не регламентировано. И по секрету тебе скажу, с ними дело иметь намного приятней, чем с мужиками.

ДАНИИЛ. Спору нет. Но когда они живут отдельно… друг от друга.

АНДРЕЙ. А я в безвыходной ситуации — не могу же я гонять городу в инвалидной коляске.

Входит АННА.

АННА. Привет, Даниил. Там внизу рабочие приехали — собираются пандус устанавливать.

ДАНИИЛ (Андрею). Вот теперь будешь гонять… в смысле, ездить.

АННА. Куда ему ездить? Разве что к моей маме. Она внизу со строителями договаривается, чтобы ей шведскую стенку поставили.

АНДРЕЙ. Во-во! Именно шведскую. Всей бригадой. У них это запросто.

АННА. У шведов?

АНДРЕЙ. У строителей! Им только позволь.

АННА. Что ты хочешь сказать?

АНДРЕЙ. Потом плитку предложат поменять, капитальный ремонт затеют… и так — на несколько лет.

АННА. И пусть ремонтируют. У мамы давно уже пора все обновить.

АНДРЕЙ. Глупости! Все у нее нормально. Даниил, хоть ты вразуми ее — я не могу! Лучше поеду, кофе выпью. (Катится в сторону правой двери.)

ДАНИИЛ. Я тоже не откажусь от кофе.

Входит АЛЬБИНА Егоровна — мать Анны. Даниил не замечает ее, пытается поддержать товарища.

ДАНИИЛ. Аня, Андрей в данном случае прав — у твоей матушки все идеально. Достаточно раз увидеть — глаз не оторвешь. На что ни посмотри — абсолютная гармония. Все на своем месте, как и положено — ни убавить, ни прибавить! Я бы многое отдал, чтобы иметь в своей квартире такое совершенство! (Уходит следом за Андреем.)

АЛЬБИНА. Как вовремя я заглянула! И ты, Аня, молчишь. Не приди, так бы и не узнала, какое впечатление произвожу на Даниила.

АННА. Мама, ты неправильно поняла.

АЛЬБИНА. Доченька, не надо! Я понимаю, мужские слова нельзя принимать за чистую монету, но все равно — на пустом месте такое не говорят. И не спорь! Он не намного моложе меня.

АННА. На двадцать лет.

АЛЬБИНА. Ну и что? С каких это пор молодость — преграда между людьми? Ты лучше со своим ровесником разберись.

АННА. Мама, все так неожиданно — Андрей был здоров и вдруг… на пустом месте. Даниил говорит, все из-за позвоночника.

АЛЬБИНА. Если Даниил говорит, то так оно и есть. Но мы его поднимем на ноги.

АННА. Мы?

АЛЬБИНА. Мы с Даниилом. Ты думаешь, я для кого шведскую стенку ставлю? Нужна вытяжка позвоночника — устранять защемление. Будем приезжать ко мне и устранять… под врачебным присмотром.

АННА. Под каким врачебным?

АЛЬБИНА. Да что ты как нарочно! Даниил, по-твоему, не врач?

АННА. Но он не захочет к тебе ехать.

АЛЬБИНА. Даниил?

АННА. Андрей.

АЛЬБИНА. Тогда пусть до конца своих дней сидит в коляске… на твоей шее. А Даниил, я уверена, захочет. Или, скажешь, в моем доме ему не нравится?

АННА. В доме-то как раз ему нравится.

АЛЬБИНА. Тогда не морочь мне голову — я знаю что говорю. И Андрея твоего поднимем — хочет он того, или не хочет.

АННА. Мама, может грех такое говорить, но когда все это случилось, мне стало намного спокойней.

АЛЬБИНА. Понимаю.

АННА. Он раньше в своем магазине с игрушками постоянно среди молодых мам вертелся. Теперь из всех женщин пусть знается только с одной журналисткой.

АЛЬБИНА. С какой еще журналисткой?

АННА. Со страшненькой. Я когда с ней по скайпу договаривалась — сразу согласилась, от этой вреда не будет.

Входит ВЕРОНИКА.

АННА (с притворным восторгом). А вот и наша красавица, о которой мы говорили. Вероника, вы уже приехали?

ВЕРОНИКА. Только что. Здравствуйте.

АННА. А это моя мама — Альбина Егоровна.

ВЕРОНИКА. Очень приятно.

АЛЬБИНА. Вот вы какая! А мне вас Анна так нахваливала, так нахваливала — и оказалась права.

ВЕРОНИКА. Да полно вам. И Андрей Петрович хвалил.

АННА (тревожно). И Андрей хвалил?

ВЕРОНИКА. И пожить у вас предложил — в гостиницу не отпускает.

Анна и Альбина переглядываются.

АННА. Правильно и сделал… хотя я номер забронировала.

ВЕРОНИКА. Андрей Петрович уже позвонил — отказался от брони. Сказал, что если я уеду, вы обидитесь.

АННА. Так и сказал?

ВЕРОНИКА. При Данииле. А Даниил предложил остаться у него.

АЛЬБИНА. С какой это стати? Интервью — у Андрея, а жить у Даниила? Правильно Андрей и решил, и вы правильно сделали, что согласились. Немного приободрите его — ведь бедняжка теперь постоянно в четырех стенах. Каково цветущему мужчине оказаться в таком положении?

АННА. Мама, какой он цветущий?

АЛЬБИНА. А какой же? Они с Даниилом ровесники. По-твоему, и Даниил не цветущий?

АННА. При чем здесь Даниил — мы говорим об Андрее.

ВЕРОНИКА. Ваш супруг тоже интересный мужчина.

АННА. Вот, накликала на свою голову. (Уходит.)

ВЕРОНИКА. Что это с ней?

АЛЬБИНА. Тяжело переносит болезнь Андрея. Вы уж, милочка, постарайтесь его приободрить… эмоционально. А там где эмоции — там и все остальное. Душа и тело в человеке неотделимы.

ВЕРОНИКА. Конечно. Обязательно сделаю все, что смогу. Я как увидела Андрея Петровича в инвалидном кресле, так меня словно кипятком изнутри обдало. Где справедливость? Одни ходят, бегают, танцуют… а ему только в окошко смотреть. Но он не из тех, что сдаются без боя — такое дело затеял!

АЛЬБИНА. Какое дело?

ВЕРОНИКА. Новую партию.

АЛЬБИНА. Партию? Для себя?

ВЕРОНИКА. Политическую — партию инвалидов. Извините, партию людей с ограниченными возможностями. Другие всю жизнь страдают и не догадываются. А он сразу придумал.

АЛЬБИНА. Это он может — у него с детства шило в одном месте торчит. Ох, и намучилась Анна.

ВЕРОНИКА. Вот и хорошо, что шило, зато всегда весело.

АЛЬБИНА. Очень весело, особенно, если шило спереди. Но это пусть сами разбираются. А вот инвалидную партию он напрасно затеял.

ВЕРОНИКА. Почему это напрасно?

АЛЬБИНА. Не будет ему голосов — никто не считает себя инвалидом. У нас на районе когда-то партию пенсионеров создавали. Я списки посмотрела — там всего одна женщина. И ту, как потом выяснилось, перед смертью без ее ведома вписали. Так она как узнала, такой скандал устроила, что еще восемь лет прожила.

ВЕРОНИКА. Вы думаете, у Андрея Петровича не получится?

АЛЬБИНА. Уверена. Если бы он был здоров и в шутку такую партию затеял — тогда другое дело. Если что-то несерьезно делать, то оно всегда складывается. А с умной рожей всегда глупость выходит. Ты в телевизор посмотри, если серьезный — значит дурак.

ВЕРОНИКА. Альбина Егоровна, я, кажется, знаю, как нам помочь Андрею Петровичу.

АЛЬБИНА. И как это?

Входит ДАНИИЛ, впереди себя катит кресло с АНДРЕЕМ.

ВЕРОНИКА. Пойдемте, расскажу. (Направляется к двери.)

АНДРЕЙ. Куда же вы?

АЛЬБИНА. Это мы о своем, о женском. (Альбина и Вероника уходят.)

АНДРЕЙ. Ты видел, как у нее блеснули глаза?

ДАНИИЛ. У кого?

АНДРЕЙ. У Вероники. Согласись, она с какой-то изюминкой.

ДАНИИЛ. Альбина?

АНДРЕЙ. Вероника. Прелестное, наивное существо! Я думал, теперь таких уже не выпускают.

ДАНИИЛ. И вот, выпустили! В самый неподходящий момент. Хотел бы я посмотреть, как ты собираешься ее охмурять?

АНДРЕЙ. Думаешь, если сижу в этом кресле, так ни на что не способен?

Входит НАУМ Пантелеевич — глава социальной службы района.

НАУМ. А вот это верная позиция! Я своим подопечным так и говорю: даже если чем-то обделен — пусть даже головой — упорствуй, не давай себе поблажки. Добрый день!

АНДРЕЙ. Добрый…

НАУМ (представляется). Наум Пантелеевич — глава социальной службы вашего района. Пандус мы вам уже начали возводить.

АНДРЕЙ. Да, нам сообщили.

НАУМ. Только узнали про ваш случай — сразу же приступили. У нас это мигом. Человек только надумает жаловаться — а уже не на что! В других районах в лучшем случае к последнему выносу успевают. Так что вы там, в парламенте, не забывайте о нас. Не давайте им спуску!

ДАНИИЛ. Вы думаете, он пройдет, Наум?..

НАУМ.…Пантелеевич. Обязательно! Наши, как узнали, сразу все воспрянули. Четверо от такой новости на ноги поднялись. А у каждого из них родственники, дети, родители… Как же при такой поддержке не пройти — целая армия. Только зарегистрироваться надо.

АНДРЕЙ. Да. Готовим пакет документов в избирком.

НАУМ. У нас зарегистрироваться надо! Избирком никуда не денется.

АНДРЕЙ. У вас?

НАУМ. А как же. Документы предоставить… заключение комиссии и все прочее. Понимаю, бюрократия, но без этого никак — по закону положено.

АНДРЕЙ. Наум Пантелеевич… сами видите, в каком я состоянии. Не очень-то сподручно по врачам раскатывать.

НАУМ. Не проблема. Я на дом комиссию организую. Они вас мигом обстукают, осмотрят… Моргнуть не успеете — вердикт готов.

АНДРЕЙ. Ни в коем случае!

НАУМ. Хорошо. Тогда организуем транспорт — отвезем на ВТЭК.

АНДРЕЙ. Наум Пантелеевич, видите ли, между нами, как бы это сказать… я не совсем, чтобы совсем уж… неимущий. Кое-какие накопления имеются.

НАУМ. Это хорошо, что не бедствуете.

АНДРЕЙ. И мне, при моем здоровье, этих накоплений до конца жизни хватит.

НАУМ. Да вы еще сто лет проживете!

ДАНИИЛ. Он только с виду здоров, а внутри, уж поверьте, с червоточинкой.

АНДРЕЙ.…В смысле — недолго протяну. Так что мне официальная инвалидность не очень-то и нужна.

НАУМ. Погодите! Как это не нужна?! Вам она, может быть, и не нужна, а мне — обязательно.

АНДРЕЙ. Вы тоже болеете?

НАУМ. Я пандус для вас возвожу! Здоровому человеку! В то время как в моем районе иные годами ждут! Да после этого меня мои подопечные самого инвалидом сделают!

ДАНИИЛ. Хорошо. Он подумает.

НАУМ. Подумайте — это дело серьезной. Такими вещами не шутят. Я забегу через недельку. (Уходит.)

ДАНИИЛ. Ну и что скажешь?

АНДРЕЙ. В парламенте?

ДАНИИЛ. Своему новому избирателю… когда он придет за документами.

АНДРЕЙ. Ничего не скажу. Ты скажешь, что меня нет дома…

ДАНИИЛ.…Побежал на утреннюю пробежку?

АНДРЕЙ. Поехал, благодаря новому пандусу. Погоди… я знаю, как унять его рвение.

ДАНИИЛ. Пообещать ему место в списках?

АНДРЕЙ. И это можно. Но главное…

Конец ознакомительного фрагмента.