Роковой сон Спящей красавицы

Мария Очаковская, 2018

В театральном мире и поныне бытует легенда о перстне-талисмане Мариуса Петипа, приносящем успех всякому, кто его носит, но требующем дорогую расплату за триумф на сцене… Молодая талантливая балерина Варвара Ливнева, недавно поступившая в труппу Большого театра, слышала когда-то эту легенду, знает о ней и Арина Савинова, искусствовед, сотрудница театрального музея. Первая по-детски наивно верит в могущество волшебного талисмана, для второй он – лишь объект научного исследования и поиска. Но как бы по-разному ни относились к нему героини книги, обе они не подозревают, чем обернется для них разгадка тайны перстня великого балетмейстера…

Выражаю сердечную благодарность всем, кто помогал мне в работе над этой книгой.

Отдельная благодарность и земной поклон Дмитрию Молеву, без помощи которого эта книга едва ли была бы написана.

Большое спасибо

Сергею Антонову за наглядный рассказ о фуэте и пируэтах;

Виктору Богаченко за истории о театральных суевериях;

Андрею Губину за его любовь к балету и к бабушке, великой русской балерине;

Вячеславу Козлову, Екатерине Аносовой, Игорю Пальчицкому, Марине Карр-Харрис за то, что щедро дарили мне свое время, читали, слушали и советовали;

Олегу Клокову — он сам знает за что.

Спасибо также Ивану Карякину, Екатерине Трушиной, Андрею Карпуничеву, Галине Борисовой, Наталье Мурашовой и Ларисе Капник.

© Очаковская М.А., 2018

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018

* * *

1. Если я умерла…

Удар пришелся по затылку, но не был сильным. Арина вскрикнула от неожиданности, даже не успев почувствовать боли, и рефлекторно подалась вперед. Внезапно пол под ее ногами расступился, и она, долю секунды балансируя на краю, сорвалась и рухнула в бездонную черную пустоту…

Непроглядная тьма сжимала ее, рвала на части, ломала. Рука, плечо, локти, колено, спина, шея… — она уже не чувствовала себя цельным организмом, ее будто разобрали на части, каждая из которых болела по-своему, сливалась в одну сплошную слепящую муку.

«Какая боль, какая нелепость умереть теперь, именно теперь…» — угасающие проблески ее сознания еще мгновение цеплялись за жизнь, пока не увязли в густом тумане небытия…

И ей стало так невесомо, легко, свободно… и холодно. Арина ощутила холод, но своих рук и ног больше не чувствовала. «Значит, я уже умерла? Но ведь этого не может быть, чтоб все так быстро закончилось? Ах, как это, оказывается, хорошо, когда не чувствуешь ни боли, ни тела… наверное, потому, что моя душа летит…»

Впереди вспыхнула белая полоса слепящего света.

Свет вырвал из темноты трепещущий кроваво-красный бархат. Бархатные волны качнулись и расступились, открывая пустое, подавляющее своими размерами пространство — затаившуюся в молчании, свободную от декораций сцену.

В глубокой тишине еле различим звук шагов. Теперь на сцене появляется одинокая фигура сухощавого старичка в черном фраке, легко и грациозно прохаживающегося вдоль рампы. Он делает знак рукой кому-то невидимому. И над зияющей черной пастью оркестровой ямы проносится движение, вспыхивают огоньки над пюпитрами оркестрантов, у центрального пульта мелькает светло-русая бородка и бледный профиль. Дирижерская палочка и руки не видны, лишь белые манжеты взметнулись вверх, но вместо музыки над сценой разносится громкий цокающий стук пуантов.

Старичок поворачивается спиной к залу и снова подает кому-то знак. Из левой кулисы из призрачно-голубой дымки выплывает гигантское зеркало. Его с величайшей осторожностью несут люди в униформе и устанавливают в самом центре. По всему видно, что зеркало это — непростое, особое. Старик смотрит на свое отражение, несколько раз хлопает в ладоши — он доволен. Тотчас на сцену выбегают артисты, в их пестрой веселой толпе мелькают пачки, буфы, шлейфы, перья, все они восторженно аплодируют маэстро.

Но, как только аплодисменты смолкают, раздается дикий треск. Толпа замирает — мерцающую зеркальную гладь разрезает трещина, еле заметная поначалу, она увеличивается, ползет вниз, и из нее серебряными струйками начинает сочиться нечто вязкое… ртуть. Струйки превращаются в ручьи, артисты в ужасе пятятся, еще мгновение, и ртутный водоворот затягивает их и сметает со сцены…

Арина испугалась, вскрикнула: «Нет, это какое-то сумасшествие, бред! Надо сию же минуту проснуться! Продраться сквозь эту вязкую толщу безумия… но как же это сделать, если я умерла…»