Доказательство существования

Александр Павлович Зубков, 2018

Действие происходит главным образом в Москве, а также в Подмосковье, Краснодаре и Феодосии, в ХХ веке, в конце восьмидесятых. Главный герой – Сергей, и главное – защита диссертации. Действующие лица – сослуживцы Сергея; вышестоящие; руководство. Летом он едет в санаторий, один, без жены – так положено! И вот его жена, а также еще три женщины оказываются в водовороте происходящего. Эти женщины обладают скрытой болью и желают изменений. Итак – выбор сделан; путь избран, и на нем пришлось понести потери. Но другого выхода не было. Автор коллажа на обложке Зубков А.П.

22

В выходные дни томило тяжелое чувство, почти непереносимое; я думал о Батурине, Лыковой: «Вы ещё побольше на меня нагружайте». Возмущало, что я тяну всю теоретическую работу по методам расчета, а мне бросают еще и всю производственную. Тяжелые два дня, испорченные выходные; я рассказал все Инне, и она сказала:

–Скажи Лыковой, я больше не буду доделывать ни за кого работу. Если не может сделать сам, пусть не берется. Скажи, что он нарочно тянет с заданием, чтобы стало срочно, и только ты мог выполнить.

И вот, сделав все-таки работу, я так ей и сказал, причем при всех; Лыкова округлила глаза, сделала огорченное лицо.

–Мы всегда помогаем друг другу, как так можно?

–Это все время так. Как только Батурин собрался на охоту или еще куда-то, так остается за него работать. Что я — водосбросная яма? Я понимаю еще — Валя, у нее дети. А тут… Если будет так продолжаться, то у меня не останется ни времени, ни сил на другую работу.

–Я знаю, почему ты так говоришь. Потому что ты о себе беспокоишься, о своей работе. А Батурин, все знают сколько у него общественной работы.

Я не стал ей говорить, что надо в первую очередь делать работу, и если не хватает времени на нее, так и не пускаться в общественную, все это бесполезно. Итак, я оказался эгоистом, так она меня выставляла, я сказал:

–Если я буду тянуть все, то не хватит сил на работу с белорусами.

Белорусы — мой козырь; без меня они не выполнят эту работу, а она нужна Лыковой. Это мое выступление выслушали, делая вид, что им это вовсе не интересно, все присутствовавшие.

После обеда появился Батурин, у него был понурый вид; он приехал откуда-то с похорон.

–Бедный, даже осунулся, — сказала Лыкова, явно для меня.

Вот мол, человек с горем, а ты… Но он, уезжая, ничего не говорил мне об этом, приказывала Лыкова. Поэтому, подумал я, мне и сейчас неинтересно. Прошел час. Он обратился ко мне, спросил о работе.

–Я все сдал.

–Спасибо.

–Меня благодарить не надо, благодарите Лыкову, она мне приказала.

–Как же так, мы что-то не понимаем друг друга. Я ведь передавал тебе блокнот.

–Вы передавали технические подробности. А приказ я получил от Лыковой.

Инна, выслушав мой рассказ, сказала:

–Разве можно было при всех выступать против Лыковой?

Я подумал, что, возможно, здесь переборщил; можно было потихоньку, в деликатной форме поклепать на Батурина, пожаловаться, что завалил невмоготу, нарочно тянет с распределением заказов.

–Нет, — сказал я, — она мне при всех как солдатику приказывала, и я так и ответил. Надо показать зубы.

–Может быть, ты и прав, — сказала Инна.

(Еще я Лыковой сказал:

–Меня поразил еще ваш тон. О таких вещах, о доделках за кого-то, принято просить. А здесь какой-то ультимативный приказ.

–А что же ты думал, Сергей. Работа — это та же армия. Приказ — и исполнение.

Я поглядел на нее с изумлением; надо было сказать:

–Вы совершенно правы. Армия. Но не совсем.)

Я чувствовал облегчение и легкое возбуждение. «Надо показать зубы! Я вижу, что у них там только с экономических позиций на все смотрят. Я должен быть готовым к решительным поступкам. У меня хорошие работы по теме. Я найду себе работу». Я рассказал Инне о Рябове и Шарове, с которыми познакомился на конференции. Можно будет позвонить им, спросить о работе. «Я найду себе работу. Но думаю, до этого не дойдет. Я им нужен, без меня они никуда не денутся. Батурин — бездарь и лентяй.» И в таком возбужденном, приподнятом, боевитом настроении я провел вечер.

Вспомнилось еще, что когда я выступил против Лыковой, после подошла Кубацкая и прошептала:

–Как мне тебя жаль. Знаешь, ты совершенно прав. У меня так же было. Все работы делала, потом сказала: Анна Гаврилова пусть тоже работает. Сколько можно учиться и повышать квалификацию? Но ты знаешь, она до того дошла, что сказала: уходи из лаборатории. Она тебе этого не простит.

Но я был спокоен; я думал: я ей нужен. В этом, единственно, мое спасение.