Чужой Горизонт

Александр Новиков, 2022

Остросюжетный фантастический роман, сочетающий в себе атмосферу популярных «сталкерских» книг и одновременно относящий читателя к творчеству братьев Стругацких. Юмор и серьёзная философская составляющая идут рука об руку на протяжении всего произведения, однако, главная цель «Чужого Горизонта» – рассказать о душевном поиске человека думающего, чувствующего, развивающегося благодаря ситуациям, в которые он попадает на своём пути. А путь у героев романа не лёгкий – исследовать и спасти заброшенный мир, находящийся в параллельном измерении. Эта книга затронет как любителей классической советской фантастики, так и молодых читателей. Приятного прочтения!

Часть первая. Заира

Глава 1. Дом у дороги

— И вот, представляешь, Захар, иду я по болоту — тут, километрах в пяти отсюда, — вещал подвыпивший голос с улицы, — иду, значит, никого не трогаю, и меня никто не трогает. Есть там у нас место одно — развилка, а около неё ржавая БМП, увязнувшая практически по башню, стоит. Там три тропы сталкерские в разные стороны расходятся. Такое место, типа точки сбора и… разбора.

Так вот, значит, подхожу я к развилке, и слышу скрип и лязг какой-то. Ну, я присел на корточки, схоронился за осокой и тихо так продолжаю движение… И вот вижу, что ожила железяка — вся скрипит, вздрагивает и жалом вверх-вниз и вправо-влево водит. Ну, тут, честно сказать, чуть в штаны я и не наделал. Ведь и упыря валить приходилось, и попрыгунчиков в полете снимал, и гипертитана даже видел как тебя, а вот ожившей железяки испугался, что-то уж это слишком странное, дикое и страшное.

Хлыщ перевернулся на правый бок. Болтовня Барсука за окном не давала ему уснуть уже час. А ведь завтра ходка. Должна быть. Сегодня тоже должна была быть, однако «турист» Захар умудрился настолько перебрать намедни, что к полуночи стало ясно — побудки в шесть утра точно не будет. Да и в семь, и в восемь — тоже. Речь могла быть только об опохмелке, что Захар и не преминул сделать, ибо утром голова, руки и ноги отказывались ему подчиняться.

Вообще-то этот Захар какой-то бестолковый. Совсем не олигарх, как было объявлено заранее, а владелец средней руки мебельного бизнеса в провинциальном городке с незапоминающимся названием.

На вид — лет пятьдесят, пухловат, лысоват и носит дурацкие усы. На малой родине у него остались жена и двое пацанов подросткового возраста, которым он наплёл, что уезжает с армейским другом на рыбалку.

Да, по поводу армейского — вчера раз шесть или семь успел доложить Барсуку, что в молодости служил в Афгане и командовал взводом, а это уже навевало на мысль, что единственной страной, где Захар побывал помимо просторов бывшего СССР, был, максимум, Египет.

И вот, спрашивается, зачем этот немолодой и туповатый мужик с завышенной самооценкой попёрся в Зону? Чтобы еще самооценку свою повысить?

«Скорее всего, так и пробухает здесь неделю, — подумал Хлыщ, — купит пару дешёвых артефактов, сфоткается с головой упыря, висящей на стенке в баре, ну и с компанией похмельных бродяг за стойкой, после чего свалит домой и будет катать вату в уши друзьям о том, как он Зону Отчуждения топтал. Только сначала сковородкой по морде от жены получит за вранье».

А Барсуку только дай потрындеть. Он что трезвый, что выпивший, на уши приседает хорошо, тем более новичку желторотому или «туристу» неопытному. Хотя Барсук на самом деле — не трепло какое-то, а мужик смелый и бывалый, на мякине его не проведешь. И усы у него посерьёзней, чем у этого Захара.

Хлыщ с Барсуком давненько Зону топчут, да и Предзонье тоже. В омут с головой не лезут, задания выполняют вменяемые, а не из серии «найди то, не знаю что», в общем, для души и кармана не прочь проводить кого надо куда надо или научной братии помочь в каком деле, например, в поиске артефактов. Ну и «туристов» залётных выгулять, само собой.

Вот и Захар им достался по протекции одного из друзей Дяди Серёжи — хозяина бара «Дом у дороги». За деньги можно много что показать, все зависит от их количества. А уж в Зоне развлечений хоть отбавляй — ярких, страшных, зачастую смертельных.

Зона — официально ЗАИРА — Зона Аномальной И Радиационной Активности. Она же — Зона Отчуждения. Пятьдесят километров разнообразных сюрпризов вдоль и поперек, а если очень повезет, то и поболее пятидесяти. Но об этом попозже.

Хлыщ снова перевернулся на другой бок. Голоса на улице не умокали. Барсук продолжал информационную атаку на хмельного Захара.

— Погоди, погоди, а как такое может быть, чтоб ржавая железка вдруг сама по себе двигаться начала? — подал голос «турист», — Это что, типа зомби, что ли?

— Молодец, Захар, в корень зришь! — обрадовался Барсук, — сталкеры считают, что это излучение какое-то идет. Ты же про зомби в Зоне знаешь?

Захар что-то крякнул в ответ.

— Ну вот, они ведь тоже не просто так колобродят. А что их поднимает на ноги? Правильно, из-лу-че-ни-е! Бывает, что аномалия вселяется в какой-то объект, и объект сам становится аномалией. Но здесь — дело явно в другом. Вот Мотыга тоже видел недавно…. Идут они, значит, с напарником в районе военных складов, а это далековато отсюда, идут и вдруг слышат звук, будто катится что-то с холма рядом с дорогой. Насторожились парни, автоматы наизготовку, и видят — катит с холма колесо. Спущенная резина, ржавый диск, то ли от ЗИЛа, то ли от «газика», да не суть. Скатилось колесо на дорогу и замерло. Стоит так с полминуты, потом начало вращаться по невидимой оси — вправо слегка, потом влево, будто что-то вынюхивает. Ну, бродяги чуть в штаны не наложили, как я с бээмпэшкой. Замерли, не дышат. А колесо покрутилось чуток, потом развернулось на сорок пять градусов и двинуло в противоположную от них сторону. Что это, по-твоему? Мутанты-телекинетики на открытой местности не обитают. Значит что-то другое.

— Тю! — пьяно присвистнул Захар

— Вот тебе и «тю»! Наливай, чо, — подвёл итог Барсук.

За стеной звякнуло и полилось. Хлыщ обреченно зевнул.

«Дом у дороги» был одним из пары десятков питейно-гостиничных заведений по эту сторону Периметра. Находился он на изгибе грунтовки, ведущей к юго-западному КПП, до которого было не более пяти километров по прямой. Дорога практически под прямым углом огибала небольшой комплекс сельских домов, самым ближним из которых как раз и был вышеозначенный бар и, если так можно выразиться, хостел.

Вообще-то, несмотря на то, что Предзонье в любое время года было местом мрачным и, как бы, затаившимся в ожидании неизвестно чего, днем, в относительно солнечную — насколько это здесь было возможно — погоду, хуторок Дяди Серёжи выглядел весьма жизнерадостно и даже как-то по-дачному. Да и сам Дядя Серёжа был мужиком, попросту говоря, нормальным — не жадничал, любил пошутить, сам не быковал, а быкующих жёстко наказывал. Сталкеры Дядю Серёжу любили, и желающих получить пусть и временный кров в одном из его домиков было предостаточно.

Хлыщ уже давно снимал комнату в просторной избе, находящейся сразу за баром-резиденцией хозяина.

Дорога проходила мимо жилища Хлыща, и исчезала за перелеском, с другой стороны которого начиналось болото. Тянущееся к Периметру, а за ним превращающееся в самое настоящее болотище, раскинувшееся на многие километры вширь и вглубь.

Собственно, начало этого болота было хорошо видно из окна съёмной комнаты — уже за подгнившим штакетником, ограждающим угодья дяди Серёжи, начинались заросли осоки и каких-то чахлых кустиков, а прямо от задней калитки вела сквозь пока ещё не слишком топкую местность неприметная тропка, которой пользовались бродяги, чтобы добраться до периметра в обход КПП — те самые пять километров по прямой. Между задней стеной дома и забором под сенью стареньких, отживающих свой век яблонь, было сооружено место для попоек-посиделок — стол, две скамейки и ржавый мангал — где сейчас обосновались мешающие Хлыщу спать Барсук и Захар.

— Кстати, ты в курсе, Захар, что Зона — это не те пятьдесят километров в диаметре, как все считают? — продолжал наседать Барсук на «туриста», — Зона — она бесконечна. Там, за АЭС, и начинается самое интересное….

— Да ну? — абсолютно пьяным голосом и абсолютно невпопад к такому важному заявлению пробубнил Захар. Похоже, клиент уже мало чего соображал, и Барсук этим умело пользовался, продолжал рассказывать о серьёзных вещах, понимая, что оппонент на утро о них вряд ли вспомнит.

— Вот тебе и «да ну»! Стакан-то пустой!

Хлыщ наконец-таки уснул. Снилась ему какая-то череда образов и событий, в которой постоянно присутствовала некая личность, похожая одновременно на Барсука и Захара. Усами, наверное. Как всегда, всё происходящее было очень натуральным и логичным, однако, проснувшись в шесть утра, Хлыщ не смог поймать не то что сюжетную линию всего сна, а даже ни один из его осколков. Сработали биологические часы. Хлыщ прекрасно понимал, что сегодня опять никто никуда не пойдёт, но против внутренних правил собственного организма не попрешь.

За окном было уже достаточно светло. Даже сквозь противомоскитную сетку угадывался знакомый и такой милый сердцу пейзаж окраины болота, подернутый дымкой утреннего тумана.

Рядом за стеной что-то звонко опрокинулось, раздалось невнятное мычание, после чего грузное тело со всего маху рухнуло на кровать. Захар, кто же ещё.

Старый разведчик Барсук возник в комнате Хлыща абсолютно беззвучно, только запах перегара возвестил о его появлении, после чего тихо скрипнули кроватные пружины, и раздался заливистый храп. Вот он, сталкер, сразу слышно, не то, что этот увалень, командир взвода, так его разэтак….

В следующий раз Хлыщ открыл глаза в десять. Барсук мирно храпел на соседней койке, Захар менее мирно — за стеной.

Проворочавшись минут двадцать, Хлыщ понял, что сон отпустил его окончательно, а чашка свежего кофе в данной ситуации вовсе не помешает.

Утром в баре у Дяди Серёжи всегда немноголюдно. Залетные и запойные здесь останавливаются редко, в основном — все свои, клубные, так сказать. Вот и сейчас за столиком у окна завтракали двое — бывший десантник Кощей и бывший историк Генерал. Оба — знатные очкарики, только первый длинный, подтянутый и весьма плечистый, а второй — пониже и покруглее, похожий на попа-батюшку, с бородой до груди и с волосами, собранными в хвост.

За дальним столом пристроился одинокий Мотыга, субъект, прямо скажем, не из приятных — жук и не самая надёжная личность. Мотыга был высок, узловат и нескладен, имел лицо худое, щёки впалые, глаза бегающие. Ел Мотыга тоже неприятно — чавкал, шамкал и мелко пережёвывал пищу, словно хомяк. Напарника Мотыги, Вертолёта, было не видать — либо ещё спал, либо улетел куда-то по своим делам, скорее всего — к Людмиле в соседний посёлок.

Хлыщ поздоровался с каждым из присутствующих, после чего подошёл к стойке, за которой сегодня находился сам Дядя Серёжа.

— Привет, Серёг, как сам, когда вернулся?

— Ночью прибыл, — оторвавшись от протирки стаканов и пожав руку Хлыщу, ответил хозяин, — И тебе не хворать, дорогой товарищ.

Хлыщ знал маленький секрет хозяина «Дома у дороги». Дядя Серёжа был из детдомовских, в молодости сделал неплохую спортивную карьеру, потом занимался ремонтом и тюнингом мотоциклов, любил прыгнуть с парашютом, а в итоге открыл не без помощи старых друзей это заведение, живущее за счёт всего, что касается Зоны.

Зарабатывал Дядя Серёжа очень даже неплохо, и каждый месяц переводил в свой детдом круглую сумму денег, а раз в два месяца ездил к детишкам с подарками.

Вот и сейчас он, вернувшись из очередной поездки, сразу приступил к своим обязанностям, в которые входило всё, начиная с финансово-организационных вопросов по содержанию хутора и заканчивая работой за стойкой бара, когда бармен Слава просил отгул.

Дяде Серёже было сорок пять; у них с женой Алёной четверо детей — старшие дочери уже жили своей жизнью в столице, а пара младших сыновей пятнадцати и семнадцати лет — пока при родителях. Алёна — повар на кухне «Дома у дороги», Дима и Серёжа-младший — на подхвате по хозяйству. Серёжа рвется в военное училище, а Дима мечтает о карьере гитариста в группе а-ля Machine Head и Meshuggah. Дядя Серёжа — не против. Купил Димке гитару и усилитель, обоих сыновей обучил рукопашному бою, научил стрелять, водить мотоцикл и машину. И очень хочет, чтобы они поскорее повзрослели и покинули это гиблое место.

— Что будешь? Видок у тебя какой-то невыспавшийся, — заботливо поинтересовался Дядя Серёжа, убрав стаканы на полочку.

— Кофе черный, сосиски две. Яичницу. Хлеба белого два куска. А видок такой, потому что Барсук со своим новым собутыльником, который, по совместительству — наш клиент, спать мне, гады, полночи не давали своим трёпом.

— Понял тебя, — улыбнулся хозяин, — Садись, жди. А с клиентами надо поаккуратней, поаккуратней. Это, кстати, не от Мишки Охрименко крендель-то?

— От него, — вздохнул Хлыщ, — Дуралей какой-то, ей-богу!

— Ладно, терпи, — понимающе кивнул Дядя Серёжа, — Алёна! — зычно позвал он супругу, — Хлыщ голодный. Принимай заказ!

Хлыщ пошёл ждать. Подсел к Кощею с Генералом, спросил как дела. Мотыга за своим столом быстро поднял глаза от тарелки с яичницей и также быстро опустил, продолжив завтрак.

— Дела не очень, дружище, — поправив очки, сказал Генерал, — сам разве не знаешь, что железная мертвечина в Зоне оживает?

— Пока никого не покалечила, но кто его знает, что там будет дальше, — продолжил Кощей, взяв очки со стола и неспешно надев их.

Хлыщ любил очкариков. Практически все его друзья носили очки, даже Барсук, когда читал что-то в КПК, всегда надевал эти чудесные устройства. А вот Хлыщ очки не носил, не дорос пока. Или не в этой жизни. Очкарики — это другая каста, отдельная ветвь эволюции, по-другому не скажешь.

— Про Барсука и Мотыгу знаю, видели уже чудеса эти, а с вами-то что стряслось?

— Ничего пока, Заира хранит, — Генерал снял очки, аккуратно протер их и снова надел, — Мы вот вчера из ходки целёхонькие вернулись, Заира уберегла. А кого-то может и не уберечь. Да и здесь мы ведь прям под боком у неё находимся, что там те пять километров? А у Дяди Серёжи старые «козёл» и «шишига» во дворе стоят. Вдруг оживут ненароком?

Хлыщ кивнул. Действительно, старая техника в нынешней ситуации — вещь ненадёжная. Кто его знает, насколько далеко эта зараза распространяется.

— Я так думаю, парни, что этим вопросом уже занимаются, — предположил Хлыщ, — мы же все тут под колпаком ходим. У спецслужб, у учёных, у различных корпораций. Хотя нас-то в самую последнюю очередь известят, когда мы уже под гусеницами мёртвого танка погибать будем. И еще…

Хлыщ не договорил. В этот самый момент в бар вошел Барсук. Позитивный, трезвый и пахнущий дешёвым одеколоном. Остановился в дверях и недвусмысленно показал большим пальцем назад. Следом за ним волшебной походкой в зал вошел, нет, втанцевал Захар.

— Вечер в хату, пацаны, — пропел «турист», совершая нелепые движения руками и весьма нетвердо стоя на ногах.

Напряглись все, в первую очередь — «сидевший» Мотыга.

Кощей медленно снял очки.

— Пацаны другие места топчут, уважаемый, — негромко сказал он, и сразу стало ясно, что хорошим дело вряд ли закончится — Кощей был мужик резкий и порой абсолютно безбашенный.

Барсук достаточно бесцеремонно толкнул Захара в бок и до того, очевидно, дошло.

— Доброго утра, бродяги, — как-то несмело и по-детски поправился «турист». Ответом было гробовое молчание.

— Хлыщ, забирай завтрак, — позвал Дядя Серёжа, одновременно сканируя похмельного клиента насмешливым взглядом.

В этот момент в кармане пискнул КПК. Так, а это кто? Решив не торопиться, Хлыщ направился к стойке, расплатился, взял поднос, кивнул Кощею с Генералом и сел за отдельный столик.

Барсук кое-как отправил своего подопечного к другому столу и пошёл делать заказ. Скорее всего — опять водку.

Хлыщ не спеша расставил блюда, отхлебнул терпкого горячего кофе, съел сосиску и достал, наконец, наладонник.

Письмо было от Аркаши Антонова, помощника профессора Сладкова.

«Шефу привезли пятилетний армянский коньяк. Такой, как ты заказывал. Приходи дегустировать», — гласило сообщение.

Хлыщ оторвал глаза от экрана и сосредоточенно посмотрел в потолок. Данный текст означал, что у Сладкова к Хлыщу есть мегаважное и супероплачиваемое задание и медлить с отъездом нельзя.

Вот так, расслабиться сегодня точно не выйдет, а имеющийся в наличии клиент пока не протрезвел. Хлыщ убрал КПК, спокойно доел завтрак, после чего незаметным кивком подозвал Барсука.

— Значит так, дружище, «туриста» забираешь себе, с ним больше не пьёшь, пусть приходит в себя. Отведёшь его за Периметр, покажешь пару аномалий, подбросишь один-два артефакта — и обратно. Мне — двадцать процентов от суммы гонорара. Случилось срочное дело. На связь выйду сам.

Барсук кивнул. С чем — с чем, а с пониманием у него было всё в порядке.

Глава 2. Встреча в институте

Своё прозвище Хлыщ получил с легкой руки Дяди Серёжи. Тогда, несколько лет назад, он, Александр Костин, уже далеко не юный, но еще совсем не старый журналист, любитель экстремальных путешествий и завсегдатай стрелковых клубов, появился в «Доме у дороги», чтобы начать новую жизнь, в которой не будет рабочих и выходных дней, начальников, потенциальных жён и политиков. В общем-то, он практически не ошибся…. Саша иллюзий не питал и прекрасно понимал, что ждут его отнюдь не какой-то там экстремальный туризм и романтические посиделки у костра под гитару, а совсем иные ежедневные приключения. Его старый приятель — Лёва Садовский, оператор на канале «Наука» — однажды побывавший в Зоне по долгу службы, был одноклассником работавшего в закрытом институте старшего научного сотрудника Антонова, очень хорошо знавшего некоего заслуженного бродягу Барсука. Протекция неофиту сталкерства была обеспечена.

Ну, и, собственно, о прозвище…. Будучи, по сути, человеком достаточно пижонистым, Костин всегда уделял особое внимание своему внешнему виду и манерам поведения. Не любил дешёвое и третьесортное в одежде, курил дорогой табак, пользовался только качественной парфюмерией. В незнакомом обществе мог произвести впечатление гражданина, как минимум, не бедного. Вот и в «Доме у дороги» он появился в дорогой егерской куртке, новеньких армейских штанах и сверкающих американских берцах. Подошел к стойке, спросил про Барсука и, заказав кофе, отправился за столик ждать, а заодно и раскурить трубку.

— К тебе тут хлыщ какой-то, — раздался голос бармена — а в тот день посетителей обслуживал сам Дядя Серёжа.

Костин оторвался от созерцания угрюмого пейзажа за окном — бармен и какой-то усатый мужик нагло пялились на гостя, и было в их взглядах что-то ироничное.

«Хлыщ, значит, — подумал Саша, — легкомысленный, значит, наглый щёголь… Ну-ну. Хорошо здесь встречают незнакомцев! Я, вообще-то этому товарищу за стойкой о цели своего визита не отчитывался. Может, я крутой и богатый заказчик, а он меня — «хлыщ»!».

Однако, напряжение спало незаметно быстро. Усатый мужик оказался на редкость дружелюбен, а Саша, несмотря на внешний пафос, был человеком не конфликтным и общительным.

Через пару недель новоиспечённый сталкер Хлыщ чуть не сгинул в аномалии, через месяц чуть не проиграл битву с попрыгунчиками, через полгода повёл первого ведомого, а через год уже был одним из лучших проводников в юго-западном секторе.

И вот теперь сталкер Хлыщ стоял в раздумьях. Судя по сообщению, предполагалось какое-то очень серьёзное задание. Такое сообщение приходило от Антонова всего один раз, и было это около года назад. Тогда Сладков организовал экспедицию в свою бывшую полевую лабораторию, затерянную в лесах на северо-западе Зоны. Лаборатория была законсервирована уже несколько месяцев, но Сладкову срочно понадобилось что-то в ней сделать, плюс вывезти пару одному ему известных приборов. Этот поход чуть не стоил его участникам жизней — в помещениях обосновалась изрядных размеров самка гипертитана и успела отложить яйца. Спаслись все благодаря находчивости Хлыща, который заманил неповоротливого мутанта в дальний отсек и, проскользнув у него буквально между ног, успел закрыть за собой бронированную дверь, пока гипертитан пытался развернуться в узком проходе.

Сейчас предстоял очередной экстрим, в этом Хлыщ не сомневался. Отбив Антонову краткое «Выезжаю», пошёл собираться в путь. Пожитков решил брать немного — всем, чем нужно, плюс оружием Сладков обеспечит, это факт. Через полчаса был готов. Взвесил рюкзак, еще раз проверил карманы на предмет наличия необходимых личных вещей и вышел из дома.

До института, в котором обосновался профессор Сладков, было около пятнадцати километров, но передвижение на личном автотранспорте — списанном армейском УАЗике — Хлыщ даже не рассматривал, дабы лишний раз не привлекать к себе внимание. Поэтому он направился обратно в бар к Дяде Серёже, предварительно скинув сообщение, чтобы тот вышел на заднее крыльцо.

— Что желаешь, дружище? — Дядя Серёжа стоял в дверях, вытирал руки полотенцем и улыбался.

— Серёг, такое дело — организуешь мне поездочку налево вдоль Периметра километров на десять? Ты вроде старшего своего собирался к Васнецову на кордон отправлять зачем-то. Ну, ещё перед отъездом говорил.

— Собирался. Отправлю, значит, сегодня. Иди в гараж, скажи ему, чтоб ко мне зашёл, а сам там подожди.

— Я за околицей подожду. Чтоб не светиться.

Хозяин «Дома у дороги» кивнул. Хороший мужик Дядя Серёжа, лишних вопросов не задает.

Квадроцикл бодро подпрыгивал на ухабах, но Серёжа-младший уверенно справлялся с управлением — школа отца. Болтать на ходу было неудобно, да и опасно, поэтому Хлыщ углубился в созерцание августовского Предзонья. Листья только начали желтеть, тонкая паутинка серебрилась то тут, то там, лучи солнца играли на травяном ковре. Только птиц и зверей здесь было мало. Справа тянулось болото, изредка скрывающееся за небольшими скоплениями кустов и низких кривых деревьев. Слева был настоящий лес. Вот проскочили мимо совсем вросшей в землю избушки — когда-то здесь жил лесник — далее показалась старая лесопилка с ржавым трактором без одного колеса, привалившимся к наваленным друг на друга стволам. Стоп! Или Хлыщу показалось, или раньше трактор стоял чуть дальше от дороги? Однако через несколько секунд лесопилка осталась далеко позади.

Вот и развилка. Направо — рукой подать до кордона Васнецова, налево, через несколько километров — институт.

— Будь, здоров, Серёжа, береги себя, — Хлыщ спрыгнул с квадроцикла и пожал парню руку.

— И тебе легкой Зоны, — махнул рукой Серёжа и дал по газам.

Хлыщ свернул налево и зашагал по лесной дороге. Здесь, под кронами деревьев, было более мрачно, да и небо стало потихоньку затягиваться — нормальное явление для здешних мест. Редкие вороны подавали свои хриплые голоса где-то в вышине, легкий ветерок играл ветками деревьев и те будто махали вслед одинокому сталкеру. В Предзонье относительно спокойно, однако Хлыщ все-таки прихватил с собой любимый «глок», так как совсем без оружия бродить тут было бы решением неразумным. Всякие мутные личности, пересекающие Периметр и примыкающие к различным бандам за ним, так или иначе, проходили эти места.

Через час хода слева показались дома брошенного поселка, а это означало, что до института уже рукой подать. Еще немного, и по правую руку открылись взгляду подъездные железнодорожные пути, густо заросшие травой — составы прибывали сюда крайне редко. Вдалеке, за угрюмым бетонным забором, виднелись не менее угрюмые институтские строения. Раскинувшиеся на два гектара стандартные корпуса были сооружены в семидесятых годах прошлого века, имели неприхотливые угловатые формы, узкие окна и ноль излишеств. В общем, институт выглядел достаточно мрачно и депрессивно, как и многие подобные постройки того времени, давно не видавшие хотя бы косметического ремонта. Когда-то здесь находился один из ведущих проектно-изыскательских НИИ, однако, после всем известных событий, здание перешло в руки Центрального Института Исследований Аномальной Зоны, или ЦИИАЗа. Руководил институтом профессор Вениамин Евгеньевич Сладков — подвижник, энтузиаст, учёный с большой буквы.

Центральный въезд был с противоположной стороны, но Хлыщ по традиции решил воспользоваться боковым служебным въездом, расположенными как раз по ходу его движения. Перейдя крохотную речушку по ржавому железному мостику, он остановился у неопределённого цвета высоких стальных ворот. ЦИИАЗ охраняли с самого момента его открытия. По периметру, у входов и внутри постоянно несли дежурство порядка двадцати егерей или, как их еще называли, армейских сталкеров — армсталов. Вот и сейчас на вышке маячил старый знакомый Хлыща по кличке Волчок.

— Привет, Хлыщ! — Волчок перегнулся через перила и помахал рукой.

— Привет, привет! Я к Антонову.

— Понятно, что не ко мне, — ухмыльнулся Волчок, — проходи, не задерживайся. И документики приготовь — у нас новый начальник охраны.

Ворота распахнулись, и Хлыщ оказался на территории института. Здесь все было как всегда — железные короба кубическими змеями покрывали стены зданий, прямо за воротами ржавела передвижная буровая установка на базе ЗИЛ-131, тут же стояли нестройным рядом несколько не менее ржавых мусорных контейнеров, около стены ближайшего ангара доживала свой век пара секций старинной вычислительной машины, которую и компьютером-то язык не поворачивался назвать. Хлыщ прошёл налево вдоль стены, повернул за угол и направился прямиком к входу в центральный корпус. Зашёл в стеклянные двери и остановился у проходной. На вахте сидел незнакомый мужик — полный, лысый и какой-то неприятный. Возможно, сам начальник охраны.

— Здравствуйте! Я к Антонову Аркадию Валерьевичу, — Хлыщ протянул пропуск.

Мужик молча взял документ, поглядел в него, поднял глаза на гостя.

— Внештатный сотрудник, значит, — как-то недобро ухмыльнулся дежурный, — читай: вольный сталкер.

— Читай: внештатный сотрудник, — невозмутимо ответил Хлыщ, показывая глазами на удостоверение.

— Что-то я тебя здесь не припомню, сотрудник, — продолжал неприятный мужик.

— Ну, так и я — Вас…

Неприятный мужик покраснел, напрягся, но дальше наглеть не стал, только бросил: «Проходи» и вернул «ксиву».

Хлыщ прошёл в холл, непринужденно уселся на обитый кожзамом кондовый советский диван и отбил сообщение Антонову: «Я здесь. Куда идти?».

Ответ пришёл незамедлительно: «Я у себя».

Владения Антонова находились на третьем этаже практически над проходной. Хлыщ поднялся по лестнице и свернул в коридор, покрытый потемневшей от времени и грязи красной ковровой дорожкой. Через пару дверей — хозяйство Антонова. Небольшая лаборатория, складское помещение и кабинет-спальня. Старший научный сотрудник, как-никак.

— Есть кто дома? — Хлыщ без стука приоткрыл дверь и просунул голову.

— Все дома, — ответили из недр кабинета, — заходи, дорогой!

Антонов был классический научник: естественно — в очках, блондин, лицом похож отчасти на Шурика из «Кавказской пленницы», отчасти на типичного героя лент Лени Рифеншталь, отчего Хлыщ иногда называл его в шутку «добрым арийцем». Антонов носил старомодные свитера-водолазки и классические брюки, был скромен и обходителен. Короче, анти-хлыщ. Однако, сошлись они с Хлыщём на почве общих интересов — любви к научной фантастике, поэзии, бардовской песне, блюзу и советскому кино. Ну, и к Зоне, конечно.

Антонов сидел за компьютером спиной к двери. На столе — чашка кофе, в блюдце — дымящаяся сигарета. Весь стол в книгах, тетрадях, каких-то распечатках. Всё как всегда.

— Избушка, избушка, повернись ко мне передом, к лесу — задом, — позвал гость.

Антонов развернулся на кресле. Сверкнул стеклами очков, улыбнулся в тридцать два зуба.

— Здорово, бродяга!

Обнялись. Антонов налил кофе.

— Как сам-то? Давно не виделись.

— Да уж. С июня, — Хлыщ сел на диван, предварительно аккуратно сдвинув в сторону внушительную стопку папок, — Пять рейдов сделал. Одни туристы, пара твоих коллег залётных, да пару раз за «цацками» с Барсуком выбирались. Вот думаем за грибами ещё сходить. Только, по эту сторону.

— Да, и подальше от Периметра. По грибам вроде Генерал — спец?

— И его возьмём. Проводником.

— А мы вот все грызём. Гранит, понимаешь, науки. Все зубы сточили уже, — Антонов снова показал свои идеальные тридцать два. Будто не курит и кофе не пьёт, — Короче, дело к тебе у Евгеньича. И ко мне тоже. Общее, так сказать, дело. Серьёзное. Даже слишком. Сам всё расскажет. Кофе допивай, и потопали. Вещи и средства коммуникации здесь оставляй.

Кабинет Сладкова располагался в том же корпусе, только в левом его крыле и на пятом этаже. Прошли по коридору, повернули направо, поднялись по лестнице, ещё по коридору, и оказались в небольшом холле с тремя дверьми. Антонов подошел к одной из них, вежливо постучал.

— Заходите, — раздался женский голос.

Вошли. За столом в приемной — миловидная темноволосая женщина лет тридцати. Помощница и секретарь Сладкова — Наталья Суреновна Геворкян. Тоже с основания института здесь.

— Наташа, привет, шеф у себя? — Антонов, само обаяние, вывалил перед ней горсть «Мишек на севере».

— Аркадий, ты как всегда! Привет, кавалер ты наш галантный, — Наталья Суреновна легким движением руки отправила конфеты в ящик стола, — Только пришёл шеф. В лаборатории был. Здравствуй, Саша.

Хлыщ помахал рукой из-за спины Антонова и слащаво улыбнулся.

Наталья Суреновна была любимой ученицей Сладкова ещё во времена его преподавательской деятельности в Политехе. Её отец, крупный ученый из Еревана, являлся однокашником Вениамина Евгеньевича, а мать преподавала математику в одной из московских школ. Девочка получилась талантливая и склонная к точным наукам.

У Антонова с Натальей Суреновной был роман. Собственно, об этом знали многие, но, как бы, старались не замечать. Что делать, встретились два одиночества в хмуром Предзонье. Чуть ли не каждый вечер они проводили вместе, и, помимо того, чем обычно занимаются неравнодушные друг к другу мужчина и женщина, просто болтали обо всем на свете, играли в шахматы, иногда пили коньяк, который в количестве ящика-другого присылал папа Натальи в подарок старому товарищу (отсюда, кстати, и пошел «Позывной А-1», как его назвали Антонов и Хлыщ), Антонов читал стихи, пел под гитару песни Визбора и Никитиных, а Наталья забиралась в кресло и слушала его, склонившись, как Алёнушка у пруда на известной картине.

— Ну, мы зайдём тогда? — Антонов выразительно глянул на Наташу поверх очков.

Наталья Суреновна сняла трубку телефона.

— Вениамин Евгеньевич, к Вам Антонов и его друг Хлыщ. Хорошо, — и сделала выразительный жест рукой в сторону кабинета профессора.

Антонов постучал и, услышав из-за двери приглушенное «да-да», отворил её, пропуская товарища вперед. В просторном кабинете, обставленном в лучших традициях ушедшей советской эпохи — безликая мебель из светлых ДСП, простенькие стулья с пёстрой обивкой, портреты Менделеева, Ковалевской, Нильса Бора и Эйнштейна на стене — за огромным столом сидел сухонький пожилой мужчина в белом халате и сосредоточено глядел в стоящий перед ним монитор.

— Опять двадцать пять, — изрёк Сладков с досадой, почесал затылок, поднялся и направился к вошедшим, протягивая им руку, — Аркадий, Хлыщ, рад вас видеть, друзья.

— Взаимно, Вениамин Евгеньевич, — Хлыщ пожал руку профессору, — Как поживаете, как здоровье Настасьи Степановны?

— Здоровье хорошо, слава Богу. В Кисловодск в санаторий ездила недавно. Ворчит, правда, на меня: «Когда ты, старый чёрт, наиграешься уже со своей Зоной, и вернешься домой к детям и внукам!». Только деньгами и откупаюсь. Ну и редкими визитами. А когда женщина накормлена, одета и живет на даче в Академпосёлке под присмотром домработницы, можно ещё здесь и поиграть! — и Сладков заговорщицки и как-то по-шкодному подмигнул Хлыщу.

Вообще-то, при ближайшем рассмотрении он не выглядел сухоньким. В свои шестьдесят три Сладков был в хорошей физической форме, делал зарядку, обливался холодной водой, регулярно посещал сауну, благо она имелась на территории института, много ходил пешком, и при этом не брезговал коньячком и водкой. Не курил и вечно стыдил курящих, в том числе Хлыща и Антонова. Сладков был невысок, поджар, стригся «под ёжик», носил аккуратную бородку и, само собой, очки. Маленькие и прямоугольные. А ещё Хлыщ очень ценил профессорский парфюм и часы «Вашерон Константин». Знает дядька толк в аксессуарах и запахах.

— Друзья, — Сладков сразу перешёл к делу, — предлагаю вам прогуляться, — вы знаете, у нас тут на заднем дворе замечательный скверик. Был. Но и сейчас там очень недурственно. Пойдемте на воздух, поболтаем от том, о сём.

Друзья кивнули. Сладков сунул в карман планшет и направился к двери. Когда проходили приемную, Хлыщ заметил, как обречённо посмотрела им вслед Наталья Суреновна. На допотопном лифте спустились на первый этаж, и вышли на задний двор. В своё время здесь действительно был сквер, но сейчас бурная, давно никем не контролируемая растительность превратила уютный дворик в неухоженный пустырь с редкими лиственными деревцами и парой умирающих голубых елей. Трава порой доходила до пояса, пробивалась между неровной плитки дорожек; на площадке с клумбой и потрескавшимся бюстом Ленина сиротливо торчали три полуразвалившиеся скамейки.

— Эх, были бы время да силы — привести бы все это в порядок, — вздохнул Сладков, — да нет ведь, живём практически на линии фронта, а этим оглоедам, — он махнул в сторону корпуса охраны, — ничего не нужно кроме денег и водки.

Обогнули Ленина, и по неприметной дорожке добрались до деревянного столика в обрамлении двух грубых скамей. Здесь оглоеды, свободные от дежурства, частенько употребляли и разговаривали свои оглоедские разговоры про оружие, Зону и женщин. Вели они себя, кстати, пристойно. К сотрудникам и сотрудницам института относились как к высшей касте, так что никакого харассмента в стенах ЦИИАЗ не наблюдалось. Ко всему прочему, руководством армсталов было категорически запрещено проводить на объект посторонних. Так что, единственной «точкой отрыва» у егерской братии была эта скамейка в недрах бывшего институтского сквера.

Сладков сел по одну сторону стола, Хлыщу и Антонову указал места напротив. Снял очки, протёр их, крякнул и внимательно посмотрел на оппонентов.

— Хлыщ, у меня к Вам есть крайне важное и очень хорошо оплачиваемое задание.

— Я знаю, Вениамин Евгеньевич, Антонов присылал мне «Позывной А-1».

— Хорошо. Я расскажу его суть, но после этого Вам не останется ничего другого, как согласиться, — голос Сладкова стал твёрдым, от интеллигентской мягкости и подростковой дурашливости не осталось и следа.

Хлыщ кивнул. Он знал Сладкова не первый год. Если профессор говорит в таком тоне, значит, речь идет об очень серьёзном деле.

— Вы оба знаете, что в Зоне сейчас творятся абсолютно невероятные вещи — стала оживать «мёртвая» техника. Причём, очень активно. Если раньше какая-нибудь аномалия могла вселиться, к примеру, в старый грузовик и вызвать его движение, то сейчас речь идет о вещах совсем другого свойства. На девяносто девять и девять десятых процента могу считать, что это — следствия неведомого доселе излучения, эпицентр которого находится в так называемых «закрытых» областях Заиры.

Хлыщ и Антонов молча слушали, периодически кивая. Сладков был как всегда краток, и излагал по существу.

— Вы знаете, что Заира не однородна и не ограничена своим официальным, так сказать, диаметром. За АЭС начинаются непроходимые во всех смыслах леса — настоящие дебри с повышенным радиоактивным фоном, однако сквозь них есть лазейки, ведущие в неизвестные до недавнего времени локации, которых нет на картах, и которые логически не укладываются в географию Зоны. Условную границу с этими территориями я и мои коллеги называем «чужим горизонтом». Надеюсь, названия Полигон, Промзона, Солнечный Круг вам знакомы?

— Да, — кивнул Хлыщ, — но там побывали счастливчики. Вернее — счастливчики те, кто оттуда вернулись живыми.

— Например — сталкер по кличке Мутант, — Сладков испытующе посмотрел на Хлыща.

— Да, я знаю такого, даже общались пару раз. Бродяга, попавший под Вспышку, но оставшийся в живых и напрочь потерявший чувство страха.

— Совершенно верно. Он даже прозвище это получил после тех событий, хотя, не мне вам говорить, что менять клички у сталкеров не принято. Я давно слежу за Мутантом, он обследовался у меня. Его феномен до конца не объясним, хотя у меня уже есть обоснованные предположения на этот счёт. Плюс ко всему, Мутант — порядочный человек, проверено. Так вот, относительно недавно Мутант снова появился в институте и рассказал мне, что побывал на Полигоне и видел там много чего интересного. Прошу заметить, что из известных нам бродяг данную локацию не посещал никто. Кроме него и двух сталкеров, ныне обитающих в больнице для умалишённых.

Хлыщ перевел взгляд на Антонова. Тот молчал. Было ясно, что старший научный сотрудник в курсе всего, о чём говорит Сладков.

— Центр излучения, скорее всего там, — профессор сделал паузу.

— Вы предлагаете мне отправиться туда? — спросил Хлыщ.

— Мы все, здесь присутствующие, отправимся туда, — уточнил Вениамин Евгеньевич, — а также боевая группа поддержки. Вы — проверенный и очень везучий проводник, Хлыщ. Я не могу укомплектовать состав экспедиции посторонними людьми. Армсталов, которые нас будут сопровождать, я отбирал очень скрупулезно. Но и они даже не в курсе толком, куда мы идём.

Хлыщ посмотрел поверх головы профессора Сладкова на синеющие сквозь дымку верхушки сосен далеко за забором института.

— Какова цена вопроса, Вениамин Евгеньевич?

Сладков достал из кармана планшет, написал что-то в нем и подозвал Хлыща. Тот неторопливо встал, обошёл стол и взглянул на экран. Возникла пауза. Хлыщ медленно поднял глаза на Сладкова.

— Вениамин Евгеньевич, откуда…?

— Я общаюсь с очень многими серьёзными людьми, молодой человек, — «Вашерон Константин» блеснул в лучах послеобеденного солнца, — Слишком серьёзными. Поверьте мне, есть силы, которые очень желают получить этот феномен в свои руки, а есть те, которые хотят навсегда похоронить его в пределах Зоны. Считайте, что заказ поступил от вторых, — он сделал паузу, — но не забывайте о первых.

— Почему Мутант не провёдет Вас туда?

— Сразу после своего визита Мутант исчез, оставив сообщение, что найдёт меня сам. Также он досконально объяснил схему перехода в интересующую нас локацию. Он не хочет светиться. Даже моя защита не устроила его после всего того, что он видел и пережил за последнее время. Поймите, идти в рейд с таким знаковым человеком, как он — большой риск. Никто не должен быть в курсе нашей экспедиции. А Мутант — под колпаком, мы все здесь, в той или иной степени, под колпаком. Даже стены имеют уши, поэтому мы и разговариваем на улице, а мой планшет на сто процентов лишён возможности быть использованным как подслушивающее устройство.

— Что видел Мутант на Полигоне?

— Десятки «мёртвых» машин, выползающих из гигантского ангара и устраивающих манёвры на поле. Танки, БТР, БМП, и не только. Некоторые без гусениц, башен, одного или двух колес. Достаточно?

Хлыщ кивнул, пытаясь представить эту устрашающую картину.

— Есть еще кое-какие подробности, но о них позже, — Сладков сделал паузу, достал платок, протер лоб, — Вкратце, Полигон — безлюдная трёхуровневая локация, состоящая из возвышенности, низины и подземелий. Нам нужно будет досконально изучить все находящиеся на Полигоне объекты. На земле и под землёй. Также, по дороге туда я хочу максимально обследовать оживавшую технику «по эту сторону» Зоны. Будем надеяться, что нам повезет.

— Будем надеяться… — Хлыщ посмотрел на друга, — Готов, Аркаша?

— А куда деваться, — улыбнулся молчавший все это время Антонов.

— Не боитесь, профессор? — спросил Хлыщ.

— Поймите, я не могу отправить туда кого-то вместо себя. Мой долг — быть там, поскольку понадобятся мои личные знания, мой личный опыт. О нашей экспедиции в институте не знает никто кроме Натальи Суреновны и моего заместителя Кольцова. Я даже записал на диктофон свой голос, чтобы Наталья включала его периодически в моем кабинете. Теперь насчет состава команды и экипировки. Всё необходимое — оружие, пища, артефакты, снаряжение и оборудование — будет загружено в грузовик здесь. Этот же грузовик отвезет нас на кордон к Васнецову. Там мы в сопровождении его людей переходим Периметр и двигаемся пешком в сторону лагеря экологов на болотах — мне необходимо лично встретиться с Гусевым, поговорить с ним и кое-что забрать. Грузовик едет по наружной части Периметра к юго-западному кордону, ждёт нашей команды, пересекает Периметр, и в районе всем нам известной деревни Семёныча весь груз перемещается в специальный вездеход, в котором уже будет находиться группа огневой поддержки. Мы направляемся с болот в деревню, садимся в вездеход и едем вглубь Зоны. За завтрашний день дойти до лагеря вряд ли успеем — есть основания предполагать, что будет внеплановая Вспышка. Если эта информация подтвердится — заночуем на кордоне. Но, сами понимаете, человек предполагает, а Заира располагает.

— Без сомнений, — резюмировал Хлыщ.

— Погрузкой всего необходимого сегодня ночью займется Кольцов. Завтра, по сигналу, Хлыщ выходит первым и ждет нас в самом дальнем доме заброшенного поселка. Где-то через час мы его забираем и двигаемся на кордон. Вопросы есть?

— Пока нет, Вениамин Евгеньевич. У тебя, Аркадий?

Антонов отрицательно покачал головой.

— Вот и славно! — профессор потер руки и поёжился, будто замерз, — Я переведу предоплату Хлыщу, когда поднимусь в кабинет. Реквизиты те же?

— Так точно.

— Тогда пока всё, друзья мои. Идите, поужинайте и отдыхайте. Подъём не с первыми петухами, но выспаться нужно. Между собой ничего не обсуждать, только если здесь. Да, и в рейде не называйте меня профессором или Вениамином Евгеньевичем, теперь я — эколог по кличке Ник.

Расставшись с профессором, Хлыщ и Антонов поднялись в институтскую столовую, заказали классический набор: борщ, котлеты с макаронами, компот — все за счёт заведения. Ели молча, каждый погруженный в свои мысли. Поев, пошли покурить на прежнее место.

— Ну, что скажешь? — спросил Антонов, чиркнув зажигалкой.

— А что сказать? Научная фантастика, но я верю. А вдруг, мы на грани чего-то неизведанного, более неизведанного, чем сама Заира?

— Согласен. Прорвёмся. Найдём что-нибудь. Где наша не пропадала. Евгеньич всё уже подготовил и рассчитал. Людей подобрал надежных. Он был уверен, что ты не откажешься.

— Догадываюсь. Как думаешь, Мутант объявится?

— Думаю, да.

Поднялись в апартаменты Антонова. Хлыщ прилёг на диван и попытался вздремнуть, но не получалось. Аркадий сидел, пил кофе и изучал электронную подшивку журнала «Техника-молодёжи» за 1975-й год.

— Пойду, пройдусь, — Хлыщ накинул куртку и вышел в коридор.

Прогулялся по этажу, спустился покурить, поднялся обратно. Проходя мимо одного из помещений, вдруг услышал какой-то звук, будто мышка пищит. Остановился, прислушался, сделал несколько шагов назад. За чуть приоткрытой дверью сидела за столом Наталья Суреновна и тихо плакала, уткнув лицо в ладони. Хлыщ вздохнул и пошёл спать.

Глава 3. Кордон Васнецова

— Подъём, Саня, семь утра, — голос Аркадия доносился откуда-то из другой вселенной.

Естественно, Хлыщ не помнил, как уснул. Он долго ворочался на кровати за перегородкой в кабинете Антонова, пару раз вставал покурить и посмотреть, что читает товарищ. Такое с ним случалось редко. Даже перед приснопамятным визитом в полевую лабораторию Хлыщ вырубился моментально, а сегодня сон не хотел идти к нему ни под каким видом. Нервы. Скорее всего, заснул он часов где-то в девять вечера и проспал около десяти часов.

Но Антонов был настойчив. Хлыщ принял вертикальное положение, взлохматил и без того взлохмаченные после сна волосы и ото всей души зевнул. Сощурившись, посмотрел на старшего научного — бодр, свежевыбрит, на столе — дежурная чашка кофе, в блюдце всего один окурок, значит, встал недавно.

— Во сколько лёг?

— И не спрашивай. Поздно.

— Наталья?

— Да, — Антонов на несколько секунд ушёл в себя, — очень переживает.

— Ты вернёшься, — неожиданно для самого себя выдал Хлыщ, — Всё будет хорошо.

— Хотелось бы…. Ну, давай по кофейку, в столовую, и валить тебе надо.

Хлыщ умылся, побрился, отхлебнул заботливо налитый Антоновым кофе, накинул рубашку, влез в камуфляжные штаны и объявил о готовности выходить на завтрак. Вышли. В коридорах попадались редкие сотрудники. Здоровались с обоими. Многих из них Хлыщ видел впервые. Наверное, очередная смена младшего состава.

В столовой, которая работала круглые сутки, было безлюдно, холодно и неуютно. Заказали овсяную кашу, яйца вкрутую и компот, сели за столик.

— Мы с тобой как космонавты пред стартом, — Хлыщ отхлебнул из стакана безвкусную розовую жидкость, — Серое утро, диетический завтрак, впереди — неизвестность.

— Вообще-то, это я вчера читал про космонавтов, — Антонов с удовольствием уплетал овсянку, — Откуда такие ассоциации?

— Ну, я-то подглядывал. Да и вообще…. Как-то необычно всё. Не как раньше.

— Верно. Ну, значит — космонавты.

Поев, спустились во двор. У научно-производственного корпуса, за железнодорожными путями со стареньким маневровым ТГМ23, сиротливо пристроившимся возле погрузочного пандуса, Хлыщ заметил знакомый «сто тридцать первый» ЗИЛ с кунгом. Пыль и грязь, похоже, намертво въелись в его кузов — потёртый и местами помятый в поездках по Зоне; в кабину с голубыми дверьми, резко контрастирующими с основным цветом выцветшего хаки. На окнах, включая лобовое стекло — решётки, на бампере — внушительный отбойник. Настоящая машина Постапокалипсиса.

— На этом поедем? — поинтересовался Хлыщ.

— Ага. — Антонов затянулся, выпустил колечки дыма и поглядел на хмурое небо, — погодка сегодня лётная.

Действительно, утро выдалось в лучших традициях — небо затянуто облаками, лёгкий туман стелется по траве, все и без того не самые яркие краски будто ещё больше померкли, словно кто-то уменьшил уровень сатурации в редакторской программе. Это чтоб не расслаблялись перед походом — за Периметром еще мрачнее и бледнее.

— Ну, пошли собираться. — Антонов поплевал на сигарету, бросил окурок в практически скрытую травой урну.

Собственно, Антонов был собран. Все необходимое приготовил загодя. Про профессора Хлыщ не спрашивал. Конечно, Сладков заранее придумал способ, как незаметно проникнуть в грузовик перед поездкой, а, возможно, уже сидел там с ночи.

Через пятнадцать минут гость уже покидал стены ЦИИАЗ. На вахте снова дежурил какой-то незнакомый ему егерь, однако вопросов лишних уходящему не задал. Выйдя за территорию института, Хлыщ взял бодрый темп, миновал заброшенный поселок, оккупированный зарослями борщевика и крапивы, у последнего забора свернул направо и зашёл в покосившийся бревенчатый дом.

Такие брошенные жилища попадались по обе стороны Периметра повсеместно. Когда-то здесь кипела жизнь, теперь — гулял ветер. Облупившаяся штукатурка, рваные обои, прогнившие полы и разваливающаяся древняя мебель. И запах. Запах запустения.

Хлыщ присел на скрипучую панцирную кровать, достал КПК и впервые, как покинул «Дом у дороги», проверил входящие сообщения. Три голосовых от Дяди Серёжи. Первое — в 19.45. Почему-то стало не по себе…

«Хлыщ, брат — голос Дяди Серёжи был натянут как струна. Таких интонаций у него раньше не было, — Серёга пропал. Написал, что выехал от Васнецова в шестнадцать тридцать, до сих пор нет. Отправил Генерала с Кощеем проверить дорогу. Понимаю, ты сейчас занят, но…. Помоги, если не дай бог что».

20.33

«Хлыщ, парни нашли квадрик у обочины, не доезжая развилки. Моего нет нигде. На базе никого больше, кто помочь может. Мотыга в рейде. Барсук с «туристом» тоже куда-то свинтили. Если недалеко ушёл, и есть возможность — помоги».

23.50

«Хлыщ, это Барон. Требует выкуп, сукин сын! Бабки и артефакты. А я как раз Сладкову все продал, и часть денег в детдом отвёз. Пересылаю сообщение Барона. Ответь, как прочтёшь».

Хлыщ почесал затылок. Барон был местным беспредельщиком — его банда грабила одиноких и неопытных бродяг, забредших на болота. База разбойников находилась в одной из многих заброшенных рыбацких деревень среди топей. С предыдущих мест дислокации их уже гоняли, постреляли пацанов, однако Барон набрал новых отморозков и снова принялся за свое поганое дело. На Дядю Серёжу у Барона был зуб, Хлыщ это знал. Видать, решил поквитаться, мерзавец, да ещё и денег нажить. Ладно, разберёмся. Хлыщ открыл сообщение.

«Серёга, твой пацан у меня. Жду два дня. С тебя — пять артефактов «жизнь» и пятьдесят штук баксов. Условия обмена озвучу, как получу от тебя положительный ответ. Я завязываю. Так что в скором времени перестану пить вам кровушку! Не тяни резину, Серёга, жду!».

«Вот, тварь! — Хлыщ потер виски, пытаясь сосредоточиться, — Как узнал, что Серёжа поедет по этому маршруту? Стоп, стоп… Мотыга! Какой рейд, он же только вчера вернулся. Значит, прочухал, что Серёга уезжает, слил своим, подонок!».

Хлыщ не любил Мотыгу. Собственно, его в «Доме у дороги» никто особо не жаловал. Бывший уголовник, угрюмый и нелюдимый. Однако, давно уже обретался в этих краях и, даже, пару раз совершал правильные поступки — спас Вертолёта от гибели, да вывел заплутавшую в лесах Зоны группу учёных. При этом Мотыге, всё равно, сильно не доверяли, и он это, естественно, понимал. Скорее всего, спелся с братвой Барона. И вот, Мотыга, зависавший вчера в баре, как-то узнал, что Серёжа едет к Васнецову. Дальше всё просто — «звонок другу», и на обратном пути сына хозяина «Дома у дороги» уже ждала засада. Теперь Серёжу надо было спасать, и Хлыщ не представлял, как это сделать. Ладно, время пока есть. Он отбил сообщение Дяде Серёже:

«Понял тебя. Что-нибудь придумаю. Постарайся как-нибудь выведать у Барона подробные условия сделки».

На улице заурчал мотор. Хлыщ убрал КПК и выглянул в окно. Постапокалиптический ЗИЛ медленно выполз из-за поворота и остановился напротив дома. Раздвигая руками заросли борщевика, Хлыщ вышел на дорогу, обошёл грузовик и простучал в дверь кунга ритмический рисунок проигрыша из песни “Smoke on the Water”. Двери распахнулись, Антонов подал руку, и Хлыщ ловко запрыгнул в кузов.

— Порядок? — поинтересовался из темноты голос Сладкова.

— Не порядок, вернее, совсем не порядок, — Хлыщ плюхнулся на боковую скамью.

Профессор как-то необычно крякнул.

— Что случилось?

— У нас ничего, а у Дяди Серёжи сына похитили.

— Тьфу, ты! — было слышно, что профессор искренне раздосадован. С Дядей Серёжей их связывали давние деловые и просто человеческие отношения.

Раздался щелчок выключателя, и в кунге зажёгся свет.

Сладков изменился. Сбрил бороду, очки сменил на контактные линзы, а белый халат — на сталкерский комбинезон. Теперь в нем сложно было узнать того профессора, который руководил ЦИИАЗом, и ходил, заложив руки за спину, по коридорам института.

— Давай подробнее, — голос Сладкова опять стал жёстким, как тогда, при разговоре на заднем дворе.

Хлыщ рассказал. Профессор с Антоновым молча слушали. Когда Хлыщ закончил, возникла пауза.

— Ты понимаешь, что мы ни при каких условиях не можем ставить под угрозу нашу экспедицию, — спокойно и размеренно произнес Сладков.

— Понимаю, но придётся помочь. Пока не знаю как, но нас же трое, и головы работают у всех троих. Ник, ты же не сможешь вот так взять, и бросить Дядю Серёжу в беде.

Профессор снова крякнул. Было видно, что в нем борются противоречивые чувства.

— У тебя есть артефакты «жизнь»? — в лоб спросил Хлыщ, — Ведь Дядя Серёжа продал их тебе? Как я понимаю, именно они будут поддерживать нас в долгой экспедиции, продуктов-то не напасёшься.

— Есть, — подтвердил Сладков, в упор глядя на оппонента, — И деньги есть. Хотя не столь много. Я так понимаю, это будет следующий вопрос?

— Барон ничего не получит, но подстраховаться нужно. Нужно, Ник!

— Ты осознаёшь, какие силы стоят за всем этим? Ты уже за всех всё решил, — профессор продолжал сверлить Хлыща взглядом, — за меня, за него, — он кивнул на Антонова, — за тех, кто инициировал эту экспедицию…

— Ник, я — везучий сукин сын, ты же знаешь, — Хлыщ улыбнулся, — Все получится, псевдокомар носа не подточит.

— Ну-ну, — профессор откинулся к стене, закрыл глаза, — Ладно, будем думать. Скажешь, когда придёт ответ.

Дальше ехали молча. Наконец у Хлыща пискнул КПК — упало сообщение от Дяди Серёжи. Хлыщ прочитал, удовлетворенно хмыкнул, и в этот момент грузовик затормозил. «Мы на месте», — раздался искажённый динамиком голос водителя. Антонов подошёл к дверям, открыл одну створку, выглянул наружу. Осмотрелся, махнул спутникам. ЗИЛ стоял у въездных ворот кордона.

Хозяйство капитана Андрея Васнецова занимало территорию старого, давно заброшенного пионерлагеря на опушке небольшого леска. Когда появилась Зона, здесь на скорую руку возвели коробку пропускного пункта, восстановили старые корпуса, приспособив их под казармы, обнесли периметр колючей проволокой, и с двух сторон — на въезде и выезде — установили немалых размеров стальные ворота. Въезжающие с Предзонья сначала попадали на территорию кордона, а, доехав до противоположных ворот с пропускным пунктом, оказывались непосредственно у самой границы с Зоной. В обе стороны от КПП тянулось ограждение из «колючки», исчезающее справа за перелеском, а слева теряющееся в бескрайних полях; контрольно-следовая полоса и узкая грунтовка для патрулирования Периметра. Проходящая сквозь кордон дорога сразу за воротами была перегорожена поставленными в шахматном порядке бетонными блоками, дабы никто не проскочил из Зоны на большой скорости. Также они являлись сдерживающим фактором на случай непредвиденной атаки мутагенных форм жизни, хотя в этом плане здесь было относительно спокойно — крупные твари обитали гораздо глубже, а мелкие, типа диких собак, на кордон не совались, знали, бестии, что для таких случаев им приготовлен крупнокалиберный пулемёт, установленный на крыше КПП.

Гостей встречал сам Васнецов. Выше среднего роста, поджарый, похожий чем-то на советского артиста Баталова. Капитан и Дядя Серёжа вместе служили срочную, и с тех пор их связывала крепкая дружба. Собственно, именно Васнецов помог организовать местный бизнес своему другу, когда у того начались сложности на «большой земле». Была у капитана и одна отличительная и редкая в этих местах особенность — Андрей Васильевич был патологически честен. То есть, он не был оторван от реалий жизни, прекрасно понимал, что без хитрости и предприимчивости в Предзонье, да и где угодно, особо не проживёшь, но все дела свои вёл, максимально руководствуясь законами совести. Бойцы капитана любили, за глаза называли «батей», а старшие чины шутили, что ему надо было служить в Белой Гвардии лет эдак сто назад.

Васнецов быстро поздоровался с гостями.

— Друзья, тут кое-какие проблемы у нас, пойдёмте ко мне, всё обсудим.

Профессор вздохнул. Экспедиция начиналась нервно, и ему это, естественно, не нравилось.

— Шарк, — обратился он к Антонову его слалкерским позывным, — Выгружа й всё необходимое снаряжение и отпускай машину, водителю скажи, что маршрут без изменений, — вопросительно посмотрел на капитана, тот кивнул, мол — всё по плану, профессор, действуйте, как считаете нужным.

Через десять минут фургон уже уползал по внешней объездной дороге в сторону юго-западного кордона, а гости пошли в одну из казарм, где был оборудован кабинет Васнецова. По приглашению хозяина сели на широкий диван, сам капитан — за стол.

— В общем, ситуация следующая — у Дяди Серёжи бандиты похитили сына.

— Мы в курсе, Андрей, — перебил его Хлыщ, — пишусь уже с ним.

— Хорошо, что в курсе, — Васнецов отхлебнул из стоящей на столе чашки и прикурил сигарету, — Но есть еще одна напасть. На днях ко мне прислали новеньких, и среди них — три отъявленных гопника, которых как бы на воспитание отдали, ну, типа, Зону почувствуют, остепенятся. Так вот, вчера вечером, как Серёга меня известил, что пацан его пропал, я отправил патрульную машину проехать изнутри вдоль Периметра в сторону «Дома у дороги», проверить ограждения и контрольную полосу. Послал этих троих в сопровождении сержанта и водителя, — он сделал паузу, внимательно поглядел на гостей, — Сбежали, негодяи! Ушли в зону, только пятки засверкали. С оружием, мать их! «Комод» и водитель даже глазом моргнуть не успели. Однако, лазейку в Периметре нашли. Недалеко отсюда, возле старой лесопилки.

Антонов с Хлыщом тоже закурили. Профессор поморщился, но промолчал.

— Итого, мы имеем, — подытожил Васнецов, — а). Барон требует выкуп за пацана, а выкупа этого у нас ни у кого нет. Мог бы вычислить его базу и взять штурмом, но тогда Серёжку грохнут. б). Три вооружённых дебила шастают по округе и создают опасность для передвижения, как личного состава, так и сталкеров.

— Андрей, есть предложение…, — начал профессор, но тут в дверь громко постучали.

— Войдите, — Васнецов повернулся на стуле.

В комнату заглянул запыхавшийся боец.

— Товарищ капитан, сбежавшие вернулись! Скорее на «точку»!

«Точкой» на кордоне называли площадку с пулемётом на крыше КПП, служившую параллельно наблюдательным пунктом. Бегом, петляя между тощим сосенками, Васнецов и его гости пустились вслед за бойцом. Поднялись по железной лестнице, капитан выхватил у пулемётчика бинокль, прильнул к окулярам.

— Они, красавцы! — Васнецов хищно улыбнулся.

— Дай-ка, Андрей, — Хлыщ вежливо, но настойчиво забрал бинокль из рук капитана и принялся изучать обстановку.

Метрах в ста пятидесяти от кордона дорогу пересекала однопутная железнодорожная ветка, уходящая направо сквозь болота, и теряющаяся через много километров в восточных дебрях Зоны. На заброшенном переезде одиноко торчала будка обходчика из белого силикатного кирпича, изрядно заросшая сорняками. Сейчас около этой будки топтались три фигуры. Создавалось ощущение, что они пытаются куда-то пойти, но не могут выбрать направление. Хлыщ подкрутил настройки. Да, это были солдаты — в камуфляже, берцах, но без головных уборов — ветер трепал провинциальные чёлки, торчащие надо лбами. На лицах — отсутствие каких-либо эмоций, руки сжимают ремни автоматов, волочащихся по земле. Вот один из беглецов приобнял другого за талию, тот положил ему руку на плечо, и они начали несмело вальсировать по переезду. Сначала медленно, потом всё быстрее, быстрее, в результате чего пара споткнулась и оказалась в придорожном кювете. Однако, быстро выбралась из него и, подобрав с земли пару сухих веток, принялась усердно ими фехтовать. Третий беглец при этом продолжал безучастно топтаться на месте, словно с его товарищами ничего необычного не происходило.

«Кондуктор!», — мелькнуло в голове Хлыща, и в этот момент он почувствовал чьё-то присутствие. В своём же мозгу. Как будто завелась невидимая газонокосилка. Тихо-тихо, потом всё громче и, наконец, где-то посредине лба прозвучал глухой, монотонный голос: «Забирайте, мне больше не надо. Гнилые мозги. Устал. Надо есть».

Хлыщ осторожно посмотрел на Васнецова, потом на профессора с Антоновым. Похоже, они слышали то же самое. Перевёл взгляд на беглецов. Двое перестали фехтовать, подняли с земли автоматы и тупо смотрели на них, будто видели эти предметы в первый раз. В какой-то момент они вдруг быстро вскинули оружие, передёрнули затворы и выстрелили одиночными друг другу в головы. Бурая кровь фонтанчиками брызнула из затылков недавних беглецов, тела синхронно рухнули на землю. Вся застава, замерев, молча наблюдала за этим кровавым спектаклем. Хлыщ слился с окулярами. И вот от будки обходчика отделилась невысокая, уродливая фигура, постояла с полминуты над трупами бойцов, ловко ухватила один за ногу и вперевалку побрела прочь от кордона. Голова с чёлкой пару раз безвольно ударилась об рельсы, когда кондуктор переходил пути. Газонокосилка в мозгу продолжала работать, но её зуд становился всё тише и тише.

И в этот момент Хлыща осенило.

«Старшой, подожди, не уходи! — буквально заорал он про себя, слабо веря в то, что кондуктор услышит его, однако фигура вдруг замерла на насыпи и неспешно повернулась. Газонокосилка заработала громче.

«Что хочешь?», — Господи, как же неприятно слышать чей-то голос в собственной башке!

«Старшой, мы не причиним тебе зла! — начал внутренний монолог Хлыщ, — позволь мне поговорить с тобой».

Газонокосилка работала, но голос молчал.

«Старшой!», — боясь потерять надежду, повторил Хлыщ.

«Мы разговариваем», — снова раздалось в мозгу.

«Нам нужна твоя помощь. Мы не враги!».

Тишина.

«У меня есть, что дать тебе взамен!», — практически закричал Хлыщ в собственных мыслях.

Газонокосилка. Щелчок. Короткий приступ головной боли.

«Что взамен?».

«Я покажу тебе место, где есть много кукол. У тебя будет целый… кукольный театр! Когда ты устанешь — сможешь загнать их в подвал, а как захочешь снова поиграть — выпустишь».

Молчание, зуд газонокосилки. Боль отошла на второй план.

«И ещё… Еще я подарю тебе хорошие часы!».

Очевидно, последнюю фразу Хлыщ выкрикнул вслух, поскольку профессор толкнул его локтём в бок и жестами показал, что «Вошерон Константин» остался дома. Хлыщ хлопнул по своему запястью, поясняя, что в данный момент обойдётся и без светоча науки. Его часы тоже были не из самых дешёвых.

«Что надо сделать?», — Хлыщ не сразу понял, что кондуктор готов к продолжению диалога.

«Позволь мне подойти и поговорить с тобой один на один».

Пауза. Слишком долгая.

«Можно. Ты не опасен. Иди».

Кондуктор, не отпуская тело солдата, медленно побрёл обратно к будке. Зуд стал затихать. Хлыщ посмотрел на Васнецова.

— Ты понял? Что бы ни показалось — не стрелять. Только по посторонним целям. Он не тронет нас.

Васнецов сглотнул и молча кивнул. Подмигнув оторопевшему профессору, Хлыщ быстро спустился с крыши и направился к воротам. По команде Васнецова дежурный боец приоткрыл одну створку, и парламентёр вышел за пределы кордона.

«Здравствуй, Заира!», — Хлыщ вдохнул воздух Зоны и на несколько секунд закрыл глаза. Даже здесь, в паре метров от границы, дышалось как-то по-иному. Плюс — вокруг царила практически полная тишина. Ни чириканья птиц, ни карканья ворон, даже лягушки на болоте помалкивали. Хлыщ медленно открыл глаза и посмотрел назад. Застава замерла в ожидании. «Ну, Заира, не бросай меня», — Хлыщ перевёл взгляд на дорогу и медленно направился в сторону переезда.

Сначала ему показалось, что кондуктор ушёл, однако, на полпути Хлыщ разглядел знакомый силуэт, притаившийся у двери в будку. Последний же, пока оставшийся в живых, солдат теперь стоял неподвижно, как брошенный посреди дороги манекен. Когда до «железки» оставалось метров десять, парламентёр замедлил шаг.

«Подойти ближе?», — послал он мысленное сообщение кукловоду.

«Не надо», — фигура отклеилась от дверного проёма и вперевалку вышла на дорогу.

Хлыщ впервые видел кондуктора так близко. Этот, достаточно редкий для Зоны вид, был опасен для простых смертных, в первую очередь, своими ментальными способностями, а обозначение «кондуктор» кукловоды-менталисты получили от английского слова “conductor” — дирижёр. В сталкерских кругах их также называли «старшИми», поговаривали, что такое обращение вызывает у них доверие, хотя сталкеров, пообщавшихся с кондукторами и оставшихся в живых, было по пальцам пересчитать. Также, общеизвестным фактом было то, что кондукторы очень хорошо чувствуют ненависть и страх, но при осознанном проявлении миролюбия и, естественно, благоволения Зоны, имелся мизерный шанс с ними договориться.

Итак, теперь представитель редкого вида — кукловод-менталист-кондуктор — стоял собственной персоной в нескольких метрах от Хлыща, и ждал, что скажет ему парламентёр.

Выглядел этот товарищ, конечно, отвратительно. Низкорослый, не выше метра шестидесяти, бледно-коричневая кожа, голова, как огромная картофелина, сальные патлы свисают до плеч, узкий рот без губ и маленькие чёрные глазки без зрачков. И воняло от него весьма знатно, даже не на самом близком расстоянии. И ещё Хлыщ как следует разглядел наряд кукловода — старый рваный комбинезон серебристого цвета с нашивкой на правой стороне груди. Почему-то, в голове у Хлыща всплыла ассоциация с обмундированием лётчика дальней авиации середины прошлого века. Ну, или космонавта того же времени. Однако, оценивать внешний вид оппонента не было времени, и, собравшись с силами, Хлыщ попросил:

«Мы можем общаться не мыслями, а словами?».

Чертова газонокосилка!

«Можем».

«Скажи что-нибудь».

Зуд резко затих. Наступила тишина. До звона в ушах.

— Так слышишь? — раздался, наконец, глухой надтреснутый голос, будто заговорила сама земля.

— Да. — Хлыщ с трудом подбирал слова, — Я прошу тебя…

— Я знаю, — кондуктор, не отрываясь, смотрел на собеседника, — Спасти мальчика. Старик боится. Зря.

— Да. Надо остановить людей с гнилыми мозгами, потому что мы не отдадим им то, что они хотят.

Пауза.

— Я остановлю.

— Можешь сделать так, чтобы мальчик и мы не попали под твоё воздействие?

— Да. Не сегодня. Утро. Скоро Вспышка. Старик чувствует.

— Спасибо. Мы выйдем утром. Я прошу тебя подождать нас здесь и завтра мы пойдём вместе. Ты можешь не показываться нам. Мы отдадим тебе этих плохих людей, и они покажут безопасный путь в укрытие, где находятся остальные. Я знаю, что ты не любишь болота.

— Да. Не люблю. Покажут.

— Возьми, — Хлыщ снял часы и сделал несколько шагов навстречу кондуктору. Потом еще несколько.

— Благодарю, — кукловод неторопливо двинулся навстречу, продолжая сканировать человека взглядом.

Красивая игрушка легла в грязную, заскорузлую ладонь.

— Что ты знаешь про ожившие машины?

Кондуктор задержал руку. Теперь Хлыщ не отрывал взгляда от глаз мутанта.

— Боль. Зло. Страх.

— Ты знаешь, где источник?

— Не здесь. Другой мир. Старик знает путь.

— Полигон?

— Да. И дальше. Боль.

— Твоя боль?

— Моя. И братьев.

Хлыщ не отрываясь, смотрел на кондуктора.

— Как тебя зовут?

Взгляд кукловода на секунду потух, потом снова загорелся нечеловеческим, тёмным светом.

— Не помню. Идите. Братья не тронут.

Лохматый уродец развернулся и побрёл обратно к будке. Замерший солдат зашевелился, посмотрел на свои руки, сделал несколько разминающих упражнений, ухватил трупы товарищей за ноги и поволок в дверной проём вслед за хозяином.

Хлыщ достал сигарету, не глядя закурил, и через пятнадцать секунд выкинул догоревший до фильтра окурок в заросли у дороги. Поднял руку, показал большой палец. Буквально почувствовал, как выдохнули все, наблюдавшие за ним из укрытия. И только сейчас понял, что забыл разглядеть нашивку на комбинезоне кондуктора.

«Ладно, ещё встретимся», — подумал Хлыщ, обернулся и увидел Барсука.

Лёха буквально вывалился из кустов, и теперь стоял перед напарником во всей красе — окровавленный комбинезон, грязные — словно землю рыл — руки, обезумевший взгляд.

Полный комплект, так его раз эдак!

— Лёха! — Хлыщ ухватил Барсука за воротник и начал трясти товарища, насколько позволяли силы, — Лёха! Что случилось, дружище!

Барсук вытянул измазанную болотным илом клешню и промычал единственное слово: «Дай!». Хлыщ быстро снял с пояса флягу и сунул ему под нос, сталкер сделал несколько неслабых глотков — грамм на сто пятьдесят — выдохнул, занюхал рукавом.

— Лёха, что с тобой? Где Захар?

— Гикнулся Захар…, — Барсук рыгнул и шумно высморкался, — порвали собаки как тузики грелку. Здесь, километрах в трёх, — он махнул рукой куда-то за спину и сделал еще глоток, — Вчера увёл его от греха подальше из бара на соседний хутор, а сегодня с утра погнал по достопримечательностям, всё вроде спокойно было, а потом он как стаю вдалеке увидел, заорал и шмалять начал. Ну, тут вся братва хвостатая и подтянулась… Я ему: «Беги, урод, лезь на дерево!», а он все орет, да шмаляет. Ну, я по газам, он, вроде, понял, что валить надо, да поздно уже. Я четыре рожка выпустил, остался последний, машинку заклинило. Отбивался ножом от самых резвых. Захар в сторону побежал. Короче, догнали они Захара, ну и порвали… Я уже на ветках сидел. Потом собак, похоже, кондуктор увёл, хотя — откуда он здесь?

— Пошли, Лёха — Хлыщ обнял товарища, забрал один из рюкзаков и автомат, и они вместе побрели к кордону. Барсук слегка прихрамывал и морщился, похоже, ему тоже досталось от местной фауны. Когда зашли в ворота, Хлыщ на минуту отозвал Васнецова, сказал коротко:

— Лёху — в лазарет на осмотр, останки бойцов завтра заберешь, пацана спасём. Мне с Ником поговорить надо срочно.

Андрей кивнул. Хлыщ достал КПК, отбил сообщение Дяде Серёже:

«Брат, пиши Барону, что сделка завтра, скинь мне его контакт, всё будет тип-топ. Пусть только сегодня на базе сидят и не высовываются — Вспышка будет».

Затем подошёл к профессору.

— Ник, у меня есть информация. Хорошая и полезная. Пойдем, обсудим.

Глава 4. Кукольный театр

Вспышка пришла около двух дня. Сначала небо над Зоной заметно потемнело, а после окрасилось в кислотно-зеленый цвет. Пульсирующее зарево разлилось от края до края, над землей прошёл лёгкий гул, ветер качнул верхушки деревьев и жухлую траву. В ближайшем перелеске затрещали встревоженные аномалии, дружно квакнули лягушки в болотных зарослях. Через час снова наступила тишина. Периметр волна Вспышки не накрывала, только отголоски её прокатывались лёгким бризом. Зато в центре, у Станции, творилось настоящее светопреставление. Оказаться там вне укрытия означало верную смерть, ну, или в лучшем случае, потерю рассудка. Однако бывали и исключения. Сталкер Мутант, например.

Хлыщ, Антонов, профессор и капитан наблюдали за Вспышкой с крыши КПП. Пропустить такое представление было нельзя, особенно если находишься вне досягаемости его губительного воздействия. Когда всё затихло, спустились вниз, пошли проведать Барсука. Все, кроме Сладкова. Ник уединился в кабинете Васнецова, чтобы немного поработать, да и не хотел он показываться Лёхе, хотя Хлыщ резонно заметил:

— Лёху сюда сама Зона привела, пусть идёт с нами.

После случая с кондуктором профессор немного успокоился относительно безопасности экспедиции, но, всё равно, к появлению новых участников, пусть и проверенных сто раз, относился с подозрением. Хотя, какой Барсук новый — гораздо раньше Хлыща в Зону пришёл, со Сладковым много раз работал, вспомнить хотя бы те же съёмки для телеканала «Наука» в компании Лёвы Садовского. С другой стороны, любой, кто мог узнать профессора, в контексте данного похода получал своего рода «чёрную метку». Васнецов не в счёт.

— Ник, за Барсука не беспокойся, — продолжал увещевать профессора Хлыщ, — Финансовый вопрос я с ним решу, а насчёт сохранности тайны, так лучше он всегда перед нашими глазами будет. Точно никому не сболтнёт и никто его не заставит расколоться. А как сталкера ты его знаешь.

Профессор колебался. Охраняющие группу солдаты Васнецова никогда его раньше в глаза не видели, плюс ко всему — после удачного сопровождения они навсегда покинут Периметр. Армсталы до последнего момента тоже не будут знать о цели данной миссии. Васнецова даже обсуждать не надо. Но Барсук…. Лёха был хорошим бойцом и преданным товарищем, но на язык бывал слабоват. Поэтому, единственный вариант — взять его с собой. В рейде поможет, да и сболтнуть некому будет. Убирать Лёху тоже никто не стал бы. Сладков имел конкретные указания от спонсоров экспедиции по поводу случайных свидетелей, но никогда не применил бы крайнюю меру по отношению к людям, которых он знал. В конце концов — он учёный, а не вершитель чужих судеб.

Барсук чувствовал себя неплохо. Местный фельдшер, сержант Авдотьин, сделал все возможное, чтобы поставить сталкера на ноги в максимально короткий срок, хотя, для того, чтобы перестать хромать и хвататься за расцарапанное бедро, Лёхе предстоял еще не один день реабилитации, причём теперь уже в походных условиях.

Рюкзак Захара Барсук благополучно вынес с поля битвы, в нём среди прочих вещей нашли мобильный телефон, в котором, понятное дело, был номер жены непуёвого «туриста». Васнецов позвонил, пять минут внимал плачу на другом конце провода, после чего услышал: «Да так ему и надо, скотине, всю жизнь лапшу на уши вешал, по бабам шастал, да пальцы загибал!». Васнецов обещал передать не съеденные собаками останки на экспертизу и выслать их на родину, а также подготовить все нужные документы, в которых будет указана горькая правда: гражданин Захар Геннадьевич Пилипчук незаконно проник на территорию Зоны Отчуждения, что повлекло его смерть при столкновении с дикими видами местной фауны. Также было решено отправить вдове часть выплаченного Захаром гонорара. На этом тема «туриста» для Хлыща с Барсуком была закрыта.

Далее начинались дела с Бароном. Капитан собрал всю имеющуюся наличку, Сладков выдал свои финансы плюс артефакты «жизнь». Всё это красиво разложили и сфотографировали. Чтобы у Барона лишний раз не возникло желания на ночь глядя рассматривать и без того правдивую фотографию, бандита убедили, что визуальное доказательство честности сделки он получит завтра по утру, поскольку небольшая часть суммы еще не собрана. Тот, похоже, поверил, но точное место встречи обещал раскрыть тоже завтра. Выход назначили на семь ноль-ноль.

Перед сном Хлыщ снова поднялся на «точку». Заира засыпала. Слева от дороги, в перелеске, лениво вспыхивала и также лениво гасла какая-то аномалия, будто разгорался и затухал небольшой костёр, а на самой границе видимости, там, где дорога сливалась с темнотой, переливалась кислотным светом лужица «желе», одиноко каркали вороны в сумеречном небе, дул сонный ветерок, теребил траву, кусты, неспешно гонял по полотну дороги редкие листья. В будке у переезда было тихо, но краем сознания Хлыщ уловил присутствие кондуктора — тот, скорее всего, перешёл в состояние гибернации, набирался ментальных сил перед походом.

Дорога прямой стрелой разрезала чащу. Справа и слева — вековые дубы, исполинские ели, непроходимые, в два человеческих роста, кусты, сквозь сплетённые ветви которых мог проскользнуть разве что некрупный зверёк. Небо — свинцовый свинец, по-другому не скажешь. Под ногами — свежескошенная трава, яркая, влажная и, скорее всего, ядовитая. Она покрывала весь тракт, пока по нему не прошел он с газонокосилкой. Его сгорбленная фигура маячила вдалеке, а монотонное жужжание говорило о том, что газонокосильщик не прекращает свою работу, расчищая путь идущим позади него. И сколько бы Хлыщ и его спутники не прибавляли шагу, фигура всё равно не приближалась, а сил становилось всё меньше. Они не сразу поняли, что пейзаж вокруг вдруг изменился — небо совсем потемнело, лес превратился в однотонную темно-серую массу, и вот идут уже они по гигантскому подземному коридору, а начавший накрапывать дождик — это не дождь вовсе, а капающая с невидимого в темноте потолка вода. Гулким эхом отдаются под циклопическими сводами шаги, и жужжит вдалеке неустанно моторчик. И нет конца этому коридору…

Хлыщ открыл глаза. Антонов, он же Шарк, самозабвенно посапывал на втором ярусе кровати, профессор Ник — на спальном месте у стены напротив. Барсук в лазарете, скорее всего, делал то же самое. На часах — пять пятнадцать. Пора вставать, однако.

Сон оставил совсем не радостные ощущения — тяжесть, безысходность, пустоту. Вообще, подземелья были больной темой для Хлыща. Вплоть до панических атак. Об этом не знал никто, даже Лёха. Хлыщ никогда не спускался один под землю, а если в этом была необходимость, абсолютно ненавязчиво мотивировал напарника или кого-то другого составить ему компанию.

Единственное, что давало надежду после сновидения — проложенный кондуктором путь. Скошенная ядовитая трава и звук моторчика, как надежда на то, что иная форма жизни не оставит внезапно появившихся спутников без своего покровительства.

Кровать протяжно скрипнула пружинами. Хлыщ сел, потянулся и пару раз стукнул кулаком по лежбищу Антонова.

— Вставай, наука! Время для борьбы с мировым бандитизмом!

Сверху донеслось нечто нечленораздельное, после чего перед носом Хлыща возникли пятки старшего научного сотрудника. Еще несколько секунд — и сам сотрудник уже стоял посреди комнаты, щурясь, прилаживая на нос свои «прозрачные стёкла».

— Просыпайтесь, мистер Шарк, пора в путь, — Хлыщ быстро оделся, хлебнул чая из термоса вооружился щёткой и зубной пастой. Растолкали профессора — тот пробудился крайне оперативно, влез в комбинезон, вставил линзы, и вся троица направилась в общественный санузел гостевого корпуса.

После утренних процедур и импровизированного завтрака пошли за Барсуком. Лёха был уже на ногах, самочувствие — в норме. Через пару минут в лазарете появился Васнецов.

— Как здоровье пациента?

Барсук поднял большой палец — мол, все в порядке, товарищ капитан.

— Ну, вот и отлично, — Васнецов явно переживал за экспедицию не меньше её участников, — Готовы к выходу?

— Готовы, Андрей Васильевич, — профессор подтянул пару ремней, подпрыгнул проверить, чтобы ничего не звенело.

— Мне бы на «точку» — попросил Хлыщ.

— Пойдем. Встречаемся у ворот, — капитан кивнул остальным и вышел, хлопнув Хлыща по плечу.

Над кордоном царила тишина, даже местная немногочисленная живность не издавала ни звука. Сквозь утреннюю дымку белым пятном проглядывали очертания будки.

«Ты здесь?», — послал Хлыщ мысленный вопрос.

Тишина.

«Ты здесь?», — повторил Хлыщ.

Снова нет ответа.

«Старшой! Ты здесь?».

«Да», — пришёл, наконец, ответ вместе со знакомым зудом в голове, пока еще легким и безболезненным.

«Ты готов?».

«Да. Пойду следом».

Хлыщ достал коммуникатор и набрал Барону. Тот ответил сразу.

— А, Хлыщара! Ну что, чем порадуешь?

— Чем просил, тем и порадую. Лови подтверждение, — Хлыщ отправил фото артефактов и денег.

— Что-то быстро вы подсуетились. Даже не верится, — сквозь циничные интонации в голосе бандита проскользнули лёгкие нотки сомнения.

— На понт меня не бери, Барон, — спокойно ответил Хлыщ, — не до игр нам при таком раскладе.

— Ладно, — голос оппонента снова стал спокойным, — Ты мне смотри, только «куклу» не подсунь — всё считать буду.

«Будет тебе кукла, да не одна», — подумал Хлыщ, и — показалось ли — вдалеке глухо, по-совиному, хохотнул кондуктор.

— Значит так, — продолжал Барон, — у Гнилого хутора есть вышка — парень будет на ней. Мои пацаны рядом, не шути, смотри. Чуть что не так — вышку взрываем к ядрене фене! Стрелка около крайней избы, где лодки свалены. Пойду с охраной, снайпер ещё пасти будет.

— Я иду с партнёром, — сказал Хлыщ, — будет страховать с СВДшкой. Так что тоже без глупостей.

— Партнёром, — хихикнул Барон, — Половым? Ладно, шучу. Мне твой партнёр не помеха. Пусть сидит, кукует со своей СВДшкой. Вот если б ты нескольких партнёров прихватил или солдатиков — тогда разговор другим был бы.

— Как будем подходить — маякну, — поставил точку Хлыщ, — Жди.

Васнецов стоял на крыше КПП и смотрел вслед уходящим в туман. Наверное, в душе он тоже был сталкером. Хлыщ шел первым, следом — опираясь на импровизированный посох, Барсук, рядовой Иванцов, за ними — профессор, Антонов, и замыкали небольшую колонну рядовые Головко и Шустов. Когда проходили мимо будки, на лицах солдат отразилась вся гамма чувств — сейчас там лежали полусъеденные кондуктором останки троих неудавшихся дезертиров.

Перешли рельсы, по неприметной тропинке спустились по насыпи и взяли курс на болото. Постепенно твердая почва закончилась, под ногами зачавкало, захлюпало, но Хлыщ эту тропу знал хорошо, поэтому шагал уверенно, только сжимал на всякий случай в кулаке маркер — болт на ленточке, как у классиков. Присутствие кондуктора чувствовалось постоянно — газонокосилка равномерно жужжала где-то на краю сознания.

— Не тяжело, Барсук? — поинтересовался Хлыщ у идущего за ним товарища.

— Норма, — крякнул из-за спины Лёха. Естественно, не совсем норма — чувствовалось, что ступать ему тяжеловато, но виду сталкер старался не подавать.

— Если что — говори, — предупредил Хлыщ.

— Если что — говорю.

Ладно, хоть настроение у него не самое плохое.

Вышли на бывшую грунтовку, от которой осталось более-менее проходимое покрытие, да подгнившие телеграфные столбы по правому краю. Прошли по ней метров двести. Там, где дорога окончательно исчезала в траве и камышах, Хлыщ остановился, повернулся к спутникам.

— Действуем так. В паре километров отсюда — ближний рыбацкий хутор, там есть надёжный схрон. Ник, Шарк и бойцы остаются в нём, а мы с Барсуком идём дальше. Связь не теряем, коммуникаторы и рации включены. Зона даст, вернёмся быстро.

Никто не возражал. Снова свернули на какую-то одному Хлыщу ведомую тропку и углубились в болотные дебри. Обещанную пару километров прошли без приключений, только один раз Хлыщ остановил группу, понюхал воздух, поводил детектором аномалий, бросил вперед маркер. Остатки хутора выплыли из тумана скелетами развалившихся изб и сараев. Полусгнившие сети вяло колышутся на лёгком ветру, пара перевернутых лодок у мостков. И мертвая тишина. Почему Гнилым назвали именно следующий хутор, а не этот или какой-то другой, остается загадкой — в принципе, все рыбацкие поселения на нынешнем болоте, а когда-то большом озере, теперь были гнилыми.

У покосившегося штакетника остановились, Хлыщ просканировал местность.

— Заходим, чисто.

Хуторок был совсем небольшой — три избы да три сарая, в одном из которых оборудован достаточно объемный погреб, сделанный по типу кессона. Пуст и чист. Сладков, Антонов и Иванцов спустились вниз, Головко и Шустов заняли позиции наверху.

— Ну, пошли, Лёха, — Хлыщ отвел Барсука за угол и вызвал кондуктора. Тот отозвался сразу.

«Иди за нами метрах в пятнадцати-двадцати. Как приблизимся к месту, по моей команде полностью обездвижь всех кроме главаря и мальчика. Пусть главарь сможет только говорить и крутить головой».

«Да. Обездвижу», — как всегда односложно ответил кондуктор.

— Ну и ладушки, — вслух произнес Хлыщ, поправил рюкзак и зашагал в сторону Гнилого хутора. Барсук, слегка прихрамывая, двинулся следом. На ходу отправили сообщение Барону.

«Я на месте, партнёры)))», — пришло в ответ.

Снова долго петляли между бочагов с водой, хлюпали жижей, переходили промоины и трясину по хилым мосткам, пока вдруг в голове Хлыща отчетливо не прозвучал приказ кондуктора: «Стой!»

Хлыщ замер, Лёха чуть не налетел на него, не ожидав резкого торможения.

«Что?», — спросил Хлыщ мутанта.

«Аномалия. Прямо».

«Я не вижу».

«Аномалия», — упрямо повторил кондуктор — «Дальше. Путь закрыт».

Они стояли на очередной извилистой тропинке. На расстоянии десяти метров до поворота ничего подозрительного не наблюдалось.

«Мне надо проверить», — Хлыщ сжал в кулаке маркер, другой рукой нащупал детектор аномалий.

Кондуктор молчал. Хлыщ медленно дошёл до изгиба дорожки. Точно! Там, где тропа уходила вправо, сразу за поворотом, скрытое зарослями мутировавшего кустарника, переливалось всеми цветами радуги «Северное сияние» — аномалия красивая, но, однозначно, смертельная, ибо попадание в неё сулило жертве полную заморозку по всем канонам крайнего Севера. Расположилось «сияние» прямо на тропе, и обойти его, не ступив в трясину, было никак невозможно. Подойдя на максимально близкое расстояние, Хлыщ пару минут полюбовался игрой красок, сделал фото, после чего начал обдумывать варианты движения. Хотя, что тут обдумывать, вариант складывался один — по трясине в обход. Поводил дозиметром по обе стороны тропинки — фон в норме. Бросил маркеры — чисто. Выглянув из-за поворота, Хлыщ подозвал Барсука.

— Дай-ка свою третью ногу, Лёха, — попросил товарища.

Барсук отдал. Осторожно ступая по податливой почве, прощупывая путь сделанным из прочной ветки лёхиным посохом, Хлыщ начал обходить «Северное сияние». Ноги погрузились в грязное месиво по щиколотку, по икры, однако дно пока было более-менее твердым. Слева средних размеров трансформатором урчала аномалия, справа — будь они неладны — заросли камыша, за которыми могло таиться что угодно. Передохнув секунд десять, обернулся. Барсук стоял, водя из стороны в сторону стволом автомата. Хорошо, прикроет, если что, да и кондуктор известит об опасности. Снова шаг, другой. Нет, всё нормально, дно прочное, не засосёт. Двоих, скорее всего тоже. Практически обойдя аномалию, Хлыщ так же осторожно вернулся обратно.

«Старшой, — позвал кондуктора, — иди, я тебя перенесу».

Тишина.

«Старшой, ты где?»

«Здесь. Перенесёшь?»

«Да. Болото — не для тебя, я знаю. Но нам надо идти дальше».

Короткая пауза.

«Я иду. Предупреди второго».

— Лёха, — Хлыщ посмотрел Барсуку в глаза, — сейчас ты увидишь живого кондуктора, как меня. Одно дело, когда он незаметно идет за нами, другое — идти прямо за ним. Вернее — за ним на моих плечах. И поддерживать, если что. Обоих.

Барсук хмыкнул. Даже для него это было экстримом — отстреливать мутантов, это не под задницу их толкать. Но деваться было некуда.

— Ладно, — согласился Лёха, — что делать, вызывай своего нового другана.

— Уже вызвал. Прошу любить и жаловать.

Кондуктор вперевалочку вышел из-за поворота и остановился в паре метров от сталкеров. Господи, как же от него воняет! Похлеще, чем от шведского сюрстрёмминга, геройски отведанного Хлыщом однажды в Гётеборге. Переборов брезгливость, и стараясь не думать о том, чем, вернее — кем лакомился кукловод ночью, Хлыщ отдал Лёхе свой рюкзак, накинул капюшон, повернулся к спутникам спиной и слегка присел.

«Садись, старшой».

Цепкие руки обхватили шею Хлыща, и кондуктор довольно резво вспрыгнул ему на спину. Почему-то вспомнился эпизод из какой-то то ли сказки, то ли повести, но из какой — думать времени не было. Опершись на посох, и пересиливая рвотный рефлекс, сталкер медленно двинулся по проторённому маршруту. Лишённый дополнительной опоры и загруженный за двоих Барсук пыхтел позади. Шаг, другой — пассажир за спиной молчал и даже не шевелился, только медленно, гораздо медленнее, чем у людей, билось чужое сердце. Когда ступили обратно на дорожку, Хлыщ шумно выдохнул. Медленно присел. Лёха сзади помог кондуктору слезть. Вежливый!

«Можем идти, — на лице кукловода, как и раньше, не было никаких эмоций, — Я обездвижу их. Сразу, как почувствую. Главарь будет думать, что он в порядке. Но он тоже кукла».

Оставшиеся километра полтора прошли быстро. Где-то на две трети пути кондуктор сообщил: «Взял их». Очень хорошо! Хлыщ чуть увеличил темп, но не в ущерб безопасности и возможностям спутников.

Гнилой хутор был побольше ближнего. Изб восемь. Такое же запустение и тлен. Метрах в ста от дальнего края — сторожевая вышка, появившаяся уже во время Зоны. Когда-то здесь был один из военных кордонов, пока болото неудержимыми темпами не поглотило берег.

— Лёха, тормозни здесь с кондуктором. Как его позову — иди следом, — попросил Хлыщ.

— Не вопрос, — Барсук залег в кустах и достал бинокль.

Барона Хлыщ заметил сразу — тот стоял у крайней избы, уперев руки в боки. Чуть дальше — еще один бандит, охрана, очевидно. Обещанного снайпера, понятно, видно не было, да и был ли он вообще? Ладно, это уже не важно. Хлыщ вышел на узкую тропинку между изб и сараев и двинулся навстречу. Пока шёл по хутору, позы бандитов не поменялись, а это был хороший знак. Газонокосилка монотонно жужжала посредине лба, но её зуд уже не причинял дискомфорта. Шаг, другой, шуршание травы и кустарника. Заира, родная, не оставь нас! Подойдя вплотную к Барону, Хлыщ остановился и, отбросив лишние эмоции, в упор посмотрел на вымогателя. На губах ухмылочка, круглое, одутловатое лицо не выбрито, запах перегара. Плохо готовитесь к деловым переговорам, гражданин-товарищ Барон…

— Ну что, Хлыщара, хабар с тобой? — не убирая ухмылки с лица, поинтересовался бандит.

— Со мной. Здравствуй! — ответил Хлыщ и резко протянул ему руку.

Тот рефлекторно попытался сделать то же самое, но на его лице вдруг появилось изумление. Переведя взгляд на правую руку, Барон понял, что не может ею пошевелить. Как и левой. Как и ногами. Только голова его крутилась, словно у филина, во все стороны, разве что не на сто восемьдесят градусов. Хлыщ посмотрел на второго отморозка — охранник продолжал стоять в прежней позе, опустив ствол «вертикалки» вниз, будто ничего не происходило.

«Старшой, подойди», — позвал Хлыщ. Сзади раздались тихие шаги. Кондуктор вышел из-за угла дальнего дома и, не спеша, приблизился, встал рядом.

Круглое лицо разбойника вытянулось, похоже, до формы баклажана, рот превратился в жуткий овал, примерно как у того парня в белой маске смерти из американского кино.

— Ты гнида, Барон, — медленно и спокойно проговорил Хлыщ, — мерзкий червь. По-хорошему, с тобой надо выйти биться один на один и, несмотря на твою неслабую комплекцию, я надавал бы тебе душевных тумаков, но — a la guerre comme a la guerre, на войне как на войне, все способы хороши. Включая привлечение заинтересованных союзников. Теперь ты поступаешь в распоряжение нашего друга и партнёра, — на последнем слове он сделал ударение, — Ты, и твои никчемные людишки. Хоть принесёте, наконец, какую-то пользу, — Хлыщ повернулся к кондуктору, — Забирай своих кукол, старшой.

Мутант молча просверлил своими черными глазами расширенные зрачки Барона, а затем вдруг, заговорил:

— Я буду играть с вами. Я буду есть вас. А вы будете есть крыс. Ты будешь смотреть, как я ем твоих гнилых людей. Я устрою вам бои с животными. Будет интересно. Ад-ре-на-лин. Потом ты выведешь меня с болота, и я съем тебя.

Барон стоял, не двигаясь и не меняя выражения лица. Хлыщ посмотрел через его плечо, и увидел, как кто-то машет руками с вышки. Серёжа! Хлыщ замахал в ответ. Повернулся к кондуктору:

— Пусть разминируют.

Тот кивнул и снова уставился на Барона. Бандит развернулся, то же самое сделал и его охранник, и процессия медленно двинулась к вышке, вокруг которой на безопасном расстоянии расположилось еще с десяток взятых под ментальный контроль горе-гангстеров. Хлыщ не был удивлен, узнав в одном из них перебежчика Мотыгу.

Через пятнадцать минут друзья уже обнимали сына дяди Серёжи.

— Хлыщ! Дядя Барсук! — парень называл «дядей» только Лёху, который был немногим младше его отца. Потом вдруг увидел кондуктора и оцепенел.

— Он с нами, Серёга. Помог тебя спасти. Долгая история. Всё потом. Барон теперь — его слуга. Сейчас мы идём на другой хутор. Там будут люди, которых ты знал раньше, притворись, что видишь их в первый раз. Так надо.

Парень кивнул.

— Старшой, — обратился Хлыщ к кукловоду, — Спасибо. Ты помог нам. Теперь у тебя есть кукольный театр и часы.

Кондуктор бесстрастно посмотрел на человека.

— Дойдите живьём. Братья помогут. Вы — на пути, — мозголом развернулся и зашагал прочь. Бандиты во главе с Бароном и Мотыгой вели его в свой лагерь, где нового хозяина ждало еще десятка два кукол.

Хлыщ снова поймал себя на мысли, что так и не разглядел нашивку на комбинезоне.

Глава 5. На болотах

— Вот скажи мне, Хлыщ, почему так получается, — Сладков сидел на перевернутой рыбацкой лодке и крутил в руках стебель репейника, — готовишь важное дело, всё просчитываешь, подстраховываешься, а итоге — все, вроде, как надо, но с подвывертом каким-то?

— Вениамин Евгеньевич, то есть Ник, это и есть чудо бытия, или, как говорят люди верующие — человек предполагает, а Господь располагает, — ответил Хлыщ, прохаживаясь перед профессором взад-вперед, заложив руки за спину и жуя спичку, — Разве ты сам не знаешь ответ на вопрос, который сейчас задаёшь?

— Ну, допустим, я не вопрос, скорее, задаю, а просто делюсь своими наблюдениями, — Сладков отбросил репейник и скрестил на груди руки, — Вот всегда в жизни так. Я, например, никогда не думал, что женюсь на Настасье Степановне, а, ведь, женился, и дети замечательные получились, и внуки. Любил-то тогда другую, а получилось вот как. А всего-то на всего захотел покоя и домашнего уюта. Значит, та, другая, мне его не дала бы. Цель поставил и получил то, что заслуживал. И не жалею, кстати, ни разу. То есть, результат достигнут, но иными, если можно так сказать, средствами.

— Вот ты и ответил на свой вопрос, Ник, — Хлыщ достал сигарету, прикурил, выпустил дым в сторону от профессора, — Главное — цель, а каким образом ты до неё дойдешь — это уже дело второе. Если цель правильная, значит, тебе дадут все механизмы для её достижения, и не надо расстраиваться, если они тебя удивят, а то и ошарашат.

— Это более, чем верно, более чем.. — профессор посмотрел в хмурое небо, — Итак, что мы имеем на данный момент. Экспедиция началась. С нами Барсук. Мы спасли мальчика. Кондуктор и его собратья — наши помощники. Мы знаем, что идём в правильном направлении. По-моему, неплохо.

— Неплохо? Это отлично, Ник! Это — жизнь, движение, развитие. Я уже говорил, что Заира всегда чувствует, чего хотят люди. В данной ситуации она — на нашей стороне, но щупает пока, проверяет, а если мы не сглупим — даст еще больше.

— Ты лирик, Хлыщ. Как не крути, ты — лирик. А я — физик. И, хотя я прекрасно понимаю всё, о чём ты говоришь, мне нужно быть уверенным в созданном мной самим алгоритме.

— Ник, тебе мало того, что тебя — пардон за нескромность — по жизни окружают надёжные люди. Те же Антонов, Барсук, Васнецов, дядя Серёжа, Наталья, ну и я, чего уж тут…. Вот он, твой алгоритм. И благодаря этим людям ты идёшь вперед. А ведь для многих такое окружение — несбыточная мечта.

— Загнул, загнул. Хорошо загнул. Дружище, нормальных людей вокруг много, просто они не так бросаются в глаза как идиоты. И не все это понимают. Так что с парнем в итоге делать будем? — неожиданно перевёл разговор на более животрепещущую тему профессор.

Это была дилемма. По законам экспедиции, успешно установившимся с появлением Барсука, Серёжу надо было брать с собой, но…. Семнадцать лет. Сын близкого друга. Ноль опыта выживания в Зоне. И Хлыщ, и Сладков были в замешательстве.

— Предлагаю так, Ник, — Хлыщ выбросил окурок и присел на лодку рядом с профессором, — пусть идёт пока с нами, до деревни Семёныча, а там уж как сложится. Мало ли какие ещё фокусы могут произойти. В конце концов — отправим вместе с бойцами Васнецова в твоём грузовике. Отец его в курсе, что парень спасен, так что…

— Так что — так и поступим. И вот что ещё. Сегодня нам необходимо побывать на так называемой развилке, где стоит оживший, со слов твоего товарища, БМП. Я установлю там несколько приборов, которые снимут необходимые показания. Надо же как-то вычислить эту чёртову волну, от которой техника с ума сходит. А живой, вернее — мёртвый — пример находится как раз под боком. Сможем сделать крюк?

— Сможем. Час-полтора, если без форс-мажора. Обследуем живой мёртвый пример.

— Вот и замечательно. Есть ко мне вопросы?

— Да, есть один. Личный. Профессор, а почему Вы — Ник?

— Ну, — Сладков ухмыльнулся, — когда-то, в юности хипповал, оттуда и прозвище.

— Это в честь Ника Мейсона или Ника Кейва?

Профессор с укоризной посмотрел на собеседника.

— Ник Кейв тогда только школу закончил. Стыдно не знать такие вещи, молодой человек. А Ник — потому что моё имя Вениамин. С детства друзья звали меня Веником, но Веник — это как-то несолидно, вот и сократилось до Ника.

Хлыщ развел руками: вопросов нет.

— Пора идти. Собираемся, — Ник встал с лодки и направился в сторону сарая, где расположились остальные участники похода.

Серёжа ждал ответа. Хлыщ подошел, положил ему руку на плечо.

— Значит так, Сергей Сергеич, на ближайшее время у тебя появилась новая семья.

Парень вопросительно посмотрел на сталкера.

— Новая старая семья, — продолжил тот, — братец Хлыщ, братец Шарк, дядюшка Барсук и дедушка Ник. Ну и персональная охрана — господа Шустов, Головко и Иванцов.

Профессор хмыкнул и улыбнулся, бойцы помахали руками, а Иванцов даже отдал честь.

— Мне нравится моя новая семья, — парень, похоже, был доволен, — но к своей-то старой я когда вернусь?

— Надеюсь, что скоро, Серёга, но дело серьёзное, зарекаться нельзя. А пока что — вэлком ту фэмили, сталкер… Серго!

— Есть вэлком! — сыну дяди Серёжи явно нравилось новое приключение.

Хлыщ вздохнул — если б всё было так просто!

— Итак, — проводник осмотрел новичка, — одет ты более-менее по погоде, респиратор выдадим, оружие — тоже, — Хлыщ отстегнул кобуру и протянул парню свой пистолет, — Далее, — обратился он уже ко всем, — следуем в прежнем порядке, Серго — между Иванцовым и Ником. С маршрута не сходить. Все действия — только по моей команде. Вопросы есть?

Вопросов не было. Вытянулись в цепь и двинулись сквозь камыши прочь от хутора в сторону юго-западного кордона, не доходя которого, на развилке притаился мятежный БМП.

Заира благоволила путникам — до нужной точки добрались быстро и без приключений. Редкие аномалии гнездились в стороне от дороги, зверьё бродило где-то в отдалении, сытое и не агрессивное. Обойдя по дуге очередной хутор, вышли на тропинку, ведущую прямо к цели. Здесь профессор — как чувствовал — негромко окликнул ведущего. По команде Хлыща группа остановилась, обернувшись, он жестом подозвал Сладкова.

— Как будем действовать? — спросил, подойдя, Ник, — Нам не обязательно совсем приближаться к этой бандуре. Посмотрим, как она себя ведёт, установим с Шарком приборы на расстоянии. Согласен?

— Вы под нашим прикрытием всё сделаете. Только без лишнего геройства, коллега, будем надеяться, что за давностью лет она не стреляет.

— Сколько до места? — уточнил профессор.

— Не больше километра. Метров за сто тормознём, разведаем.

Группа тронулась дальше. Пройдя практически километр, Хлыщ снова дал команду остановиться, подозвал рядового Шустова.

— Пойдешь со мной в разведку. Барсук, пасёшь группу. Не разговаривать, не импровизировать. Просто ждите.

Проводник махнул бойцу и, раздвинув стебли камыша, скрылся из виду. Шустов двинулся следом. Практически сразу перешли на движение на полусогнутых ногах, стараясь при этом ступать максимально бесшумно — мало ли, вдруг эта штука еще и на звуки реагирует. И вот Хлыщ замер, поднял руку. Метрах в десяти сквозь заросли проступали очертания знакомой каждому местному сталкеру забытой на болоте военной машины. Старая бронированная черепаха больше чем наполовину увязла в превратившейся в вязкую лужу огневой позиции. Её, похожее на колун, рыльце торчало чуть вверх, а жало автоматической тридцатимиллиметровой пушки было безвольно опущено на люк механика-водителя. Практически вся надводная поверхность БМП была испещрена надписями и рисунками, самыми хрестоматийными из которых являлись «Клещ + Буба = Зона навсегда!» и абсолютно неправильный знак радиации на башне. Кто такие эти Клещ и Буба, никто уже не помнил, как и стёрлось в памяти народной имя художника-самородка, не сумевшего воспроизвести элементарный символ.

Железяка не подавала признаков жизни, однако кое-какие изменения Хлыщ заметил. Во-первых — ствол пушки сдвинулся чуть вправо, во-вторых, годами налипшие на корпус грязь и тина теперь плавали по водной глади бывшей огневой точки рядом с БМПшкой. В третьих — что самое непостижимое — люк на башне был открыт. Люк, который, как и остальные люки этой машины, пыталось распечатать не одно поколение бродяг. Непорядок!

— Шустов, — Хлыщ повернулся к солдату, — обойдем машину вокруг, посмотрим, что к чему.

Тот кивнул. Двинулись в обход слева. Когда оказались на уровне кормовых дверей, Хлыщ замер и прислушался. Точно! Из машины доносился едва различимый звук, словно кто-то копошился внутри. Как по команде, разведчики передернули затворы и превратились в слух. На несколько минут наступила тишина, затем звук повторился, но уже громче, и над люком показалась уродливая, похожая на гигантскую картофелину, голова. Гиперсвин! Аж отлегло. Тупая скотина облюбовала себе гнездо в неизвестно каким образом открывшемся для посещения БМП.

Гиперсвины, а конкретнее — мутировавшие, по версии учёных, до безобразных форм и пропорций свиньи, считались не самыми опасными хищниками Зоны. Они были глупы и трусливы, но нанести урон одинокому путнику могли немалый, вплоть до летального исхода — их паукообразные лапы с твердым хитиновым покровом на заостренных концах на раз рвали бронежилеты, не говоря уже об обычных комбинезонах и куртках. Однако, для бывалого сталкера или егеря гиперсвины, особенно в малом количестве, сильной угрозы не представляли.

— Спокойно Шустов, — Хлыщ с улыбкой подмигнул оторопевшему солдату, — Невелика опасность. Главное — не шуметь!

Гиперсвин был не крупный, скорее всего, подсвинок — иначе не залез бы в люк. Пара маленьких уродливых глазок подслеповато щурилась на окружающий мир в поисках легкой поживы. А поскольку мутировавшие потомки свиней всяким там вегетарианским отбросам предпочитали любые виды мяса, потенциальные блюда сейчас были от гиперсвина на расстоянии всего нескольких метров.

В данной ситуации опасен был не столько сам мутант, сколько его визг в случае стычки с людьми. На вопли гиперсвина могли сбежаться хищники и посерьёзней, а этого бы очень не хотелось. Дальше двинулись с удвоенной осторожностью, однако, подсвинок, повертев башкой по сторонам, снова спрятался в своей бронированной норе. Обойдя БМП, и не обнаружив больше ничего подозрительного, вернулись обратно к группе. Хлыщ доложил профессору ситуацию. Тот пару минут постоял в раздумьях, затем скомандовал Антонову:

— Шарк, расчехляй приборы, идем на закладку.

Аркадий принялся распаковывать одну из забитых до предела брезентовых сумок, которые со стоическим спокойствием тащил на себе весь путь от кордона. Хлыщ хлопнул товарища по плечу — терпи, наука.

— Я пойду с вами, Ник, — сказал он Сладкову, когда Шарк вытащил всё необходимое, — на случай, если хрюшка активность проявит. Мы с Шустовым прикроем. Двое бойцов, Барсук и Серго остаются здесь.

Двинули. Хлыщ — впереди, за ним — Антонов, профессор и замыкающий Шустов. Когда подошли к машине, Ник достал фотоаппарат и скрупулезно отснял объект с первой позиции, насколько позволяла видимость из-за стеблей камыша. Затем установил портативный анализатор частот на прочной раздвижной треноге, хорошенько загнав ее в податливый грунт. Пока что-то в нём настраивал, Антонов в сопровождении Хлыща пошел делать то же самое со стороны правого борта БМПшки. Потом повторили те же действия у кормы.

— Ну, вроде всё, — профессор отряхнул ладони, — завтра посмотрим, что нам запишут эти устройства. Перед деревней Семёныча обязательно надо будет снова навестить железяку.

— Сделаем, — Хлыщ еще раз глянул на застывшую в бочаге бронемашину, — Можем возвращаться?

— Да. Забираем остальных, и — к экологам.

Лагерь экологов располагался в недрах изрядного лесного массива в центре болотного царства. Когда-то это был полуостров, огромным клином перекрывавший половину озера, а на территории нынешней базы находилось центральное лесничество района. После возникновения Зоны вся местность вокруг превратилось в сеть болот с участками суши различной величины. На самом большом и остался лес, притом весьма густой и труднопроходимый. Экологи тщательно скрывали своё месторасположение, хотя это был, своего рода, секрет Полишинеля. Хорошие проводники — например, тот же Хлыщ — могли добраться до их логова самостоятельно, но из уважения к учёным, делали вид, что не знают дороги. Вот и сейчас, когда Сладков вызвал Гусева, тот сообщил, в каком месте группу будут ждать его люди, которые, завязав путникам глаза, доведут их до лагеря.

Путь до места встречи занял часа два. Пару раз отогнали небольшие стаи диких собак — особей по пять-семь — да пристрелили особо наглого гиперсвина, рискнувшего выйти в одиночку на группу людей, но явно не рассчитавшего количество противников. Пейзаж вокруг не менялся — всё те же болотистые лужи, промоины, осока, камыши, полусгнившие телеграфные столбы да унылые останки каких-то неведомых одноэтажных строений. В конце концов, на горизонте показалась опушка леса. Хлыщ сверил направление по интерактивной карте, удовлетворённо кивнул самому себе и вывел группу на финишную прямую. Спустя минут двадцать подошли к одинокой кирпичной трансформаторной будке, возле которой их ждал человек в грязно-голубом защитном костюме и разгрузочном жилете цвета хаки.

— Фотон, — представился незнакомец, — а вы, я так понимаю, к Гусеву.

— Именно, — профессор вышел вперёд, — Я — Ник, а это — Шарк, Хлыщ, Барсук и Серго, плюс — бойцы сопровождения.

— Хорошо. Светляк, выходи, — он обернулся к лесу, махнул рукой. От опушки отделился еще один встречающий, одетый точно так же, как и его спутник.

— По нашим правилам, мы обязаны завязать вам глаза, — продолжил Фотон, — пойдем след в след, буду задавать направление голосом. Я — впереди, Светляк — замыкающий. Ничего не бойтесь.

— Ваши правила — наши правила, — вежливо согласился Сладков, — Мы готовы.

Светляк подошел к каждому и аккуратно, но плотно повязал одинаковые армейские банданы. По команде Фотона вошли в лес, минут тридцать петляли, ориентируясь по его односложным командам. Как показалось Хлыщу, пару раз специально ходили по кругу. Наконец проводник остановил группу и разрешил снять повязки. Глазам путников открылся средних размеров — соток тридцать — двор, окруженный забором из деревянных столбов с натянутой между ними колючей проволокой. За забором — несколько строений: большой бревенчатый двухэтажный дом с наружным балконом по всему периметру и массой пристроек с тонкими дощатыми стенами, вместительный кирпичный гараж, баня, импровизированная столовая с полевой кухней под навесом, сарай-казарма, туалет и верхняя часть погреба с входной дверью. Все, кроме Серго и солдат в разное время уже бывали на базе экологов, поэтому ничего нового для себя не увидели, разве что Фотона и Светляка прежде здесь не было. Зашли в калитку, Фотон вызвал по рации Гусева.

Высокий — под метр девяносто, наголо бритый усатый Гусев спустился по наружной лестнице со второго этажа и принялся бурно здороваться с гостями — трясти руки, обнимать профессора с Антоновым, хлопать по плечам служивых.

— Так, так, так, скитальцы мёртвых земель, добро пожаловать в наш скромный мирок, будьте как дома, сейчас отобедаем, — он подозвал старшего по кухне и дал указания.

— Ты всегда очень гостеприимен, Алёша, — Сладков улыбался, глядя на хлебосольного хозяина, — рад тебя видеть.

— А я-то как рад, Ник, — Гусев, естественно, был в курсе всей конспирации, — отощали вы что-то, марш в столовую!

Никто не возражал против экологической трапезы. Расселись на деревянных скамьях вдоль стола, старший по кухне оперативно принёс борща, мягкого чёрного хлеба, который пекли здесь же, сметаны. Пока обедали, Светляк с Фотоном переместили вещи и оружие в дом.

— Ну, как добрались? — Гусев сидел напротив и по-отечески наблюдал за поедающими первое гостями.

— Долгая история. Я всё расскажу на нашем с тобой совещании, — жуя аппетитный, с хрустящей корочкой ломоть хлеба, ответил профессор.

— Как скажешь. Какие пожелания у остальных товарищей?

— Нам бы Барсука осмотреть, Алексей Владимирович, — попросил Хлыщ, — собачки слегка подрали.

— Это запросто. Кузьменко! — во весь голос гаркнул Гусев.

Как из-под земли возник местный фельдшер.

— Обследуешь товарища после обеда. Пусть поспит в лазарете. Не против, Барсук?

Лёха не возражал. От долгого перехода нога ныла, тянуло в боку.

Кузьменко жестами показал направление, Барсук выставил большой палец и продолжил поедать борщ. Подали кашу. Перловую, обильно сдобренную сливочным маслом. Гусев подозвал еще кого-то и поинтересовался насчет бани. Баня была натоплена. После обеда все кроме Барсука пошли париться, Лёха же похромал к Кузьменко на процедуры. Фельдшер пообещал выдать ему спирта для обтирания, и, зная Лёху, сделал упор именно на обтирании. Однако, Сладков разрешил всем желающим принять «боевые» сто грамм, но не более, и исключительно в медицинских целях. А банька была очень кстати — неизвестно когда еще придется помыться по-человечески.

Вечерело. Попарившись, разбрелись кто куда: солдаты — спать, Серёжа также клевал носом, поэтому, по настоянию профессора, был отправлен на боковую в одну из комнат в главном доме. Сладков с Гусевым уединились в кабинете для долгих разговоров за рюмочкой коньяка, а Хлыщ с Антоновым развели в специально отведенном месте костерок попечь картошки и обсудить прошедший день. Баня и сто грамм сделали своё дело — усталость отошла на второй план, состояние было расслабленным, а настроение философским. Костерок потрескивал ветками, искры взлетали вверх маленькими сигнальными ракетами и медленно гасли, уступая место новым. Где-то на противоположном краю двора у такого же костра перебирал струны гитары местный менестрель, и доносились до товарищей слова песни из старого доброго кино:

Я спросил у ясеня,

Я спросил у тополя,

Я спросил у осени…

Антонов сидел, молча уставившись на огонь — скорее всего, грустил по Наталье.

— Что скажешь, наука, — попытался вывести его из романтического ступора Хлыщ.

— Да что сказать, — Аркадий бросил ветку в огонь, достал сигарету, — Всё как-то… как кинолента. Как спектакль, в котором режиссёр забыл зачитать актёрам сценарий. Нет, мне не страшно, просто как представишь, сколько всего ещё может произойти.

— Это жизнь, дружище, — Хлыщ поёжился, запахнул куртку, — здесь сценарии не объявляют. Никогда. Разве что, сам можешь выступить соавтором, сымпровизировать, так сказать. И, если режиссёр на тебя не накричит, значит — всё тип-топ.

Антонов кивнул, чиркнул зажигалкой.

— Вообще, видишь, как получается, — Хлыщ поудобнее устроился на бревне, служившем скамейкой, накинул капюшон, — отправились, вроде, в экспедицию от точки А до гипотетической точки Б, Ник там всё что можно просчитал, сверил, подстраховался. А вот мог он представить, что самый настоящий кондуктор будет у нас в союзниках и, в какой-то степени, в консультантах? А то, что из-за обстоятельств непреодолимой силы в наших рядах появится еще два человека?

— Ну как тут просчитаешь, — согласился Антонов, — вот и я о том же.

— Так всё складывается пока как надо, я считаю. Не будем дразнить Заиру, она девушка с тонкой психической организацией, но, если всё пойдет и дальше по такому сценарию — мы найдем то, что нам нужно, а то и больше.

— Не помешаю, бродяги? — за спинами друзей послышались шаги и к костру вышел Муравей.

Муравей, в миру — Олег Муравьёв, был правой рукой Гусева, примерно как Антонов — у профессора. Энтузиаст, душа компании, трудоголик и фанатичный исследователь Зоны. Эти качества более чем оправдывали прозвище, данное ему изначально из-за фамилии. Муравей мог сутками напролёт заниматься каким-нибудь важным делом, изредка вспоминая о сне и еде, при этом ещё и организовывая других. Хлыщ и Антонов знали Олега сто лет — пересекались и в Зоне, и в институте, и у Дяди Серёжи.

Обнялись. Муравей присел к костру, протянул к огню руки. Лет ему было слегка за тридцать, среднего роста, открытое лицо, характерный сибирский прищур глаз.

— Ну, рассказывайте, парни, как дошли, что видели.

Возникла пауза.

— Ладно, начну с хвоста, — улыбнулся Муравей, — я с вами завтра иду. Насилу уломал Гусева. Профессор в курсе уже. Сказал, иди к ребятам, доложат, как мы весело добрались.

Тотчас у Хлыща пискнул коммуникатор. Сообщение от Сладкова.

«Встречайте нового члена группы. Можете делиться впечатлениями».

Отлегло — Муравей был старым приятелем и не единожды проверенным человеком, но без санкции профессора теперь ничего не делалось.

В красках рассказали события двух прошедших дней. Олег слушал молча, изредка вставляя междометия, качая головой и цокая языком. Когда закончился рассказ про эпопею с кондуктором, спросил:

— Ты Хлыщ, представляешь, какую новую веху открыл в исследовании Зоны? А как насчёт ощущений, ну в голове что чувствовал? Общее состояние? Даже не верится, что такое может быть!

Хлыщ добавил подробностей. Муравей был в восторге.

— Я тут с гиперсвином бился неделю. В лаборатории. Отловили мы самку, притащили сюда, кое-как ее обездвижили, приборы подключили, так она ушла в себя, будто уснула. Информации минимум добыл. Мне ж раз в три месяца надо обновлять параметры по местной фауне. Болото-то растёт, хоть медленно, но растёт, поведение мутантов меняется незаметно, как не крути. Жизненные циклы меняются. Всё меняется.

— Ну и где теперь тот гиперсвин? — поинтересовался Антонов.

— Как где? Отпустили. Мы ж не звери какие.

— Ну да, — хихикнул Хлыщ, — помню я, как вы упыря в бронированный ящик загоняли, а потом обратно его в этом ящике на болото пёрли. Это, учитывая то, что с дорогами у вас тут не ахти как.

— А что делать? Надо ж было его обследовать, чип вшить.

— Чип. И долго он проходил с этим вашим чипом?

— С месяц где-то, — в голосе Муравья появились нотки грусти, — Потом его завалили у Гнилого хутора.

— Вот так, — подытожил Хлыщ, — стараешься, стоишь планы, в надежде, что чипированный упырь будет жить долго и счастливо, регулярно поставляя тебе информацию о своём здоровье, а какой-то подонок его возле Гнилого хутора в мутантскую Валхаллу отправляет. Шарк, чуешь, о чём я.

— Чую, — отозвался Антонов, — только не всё порой так плохо, как кажется. Может, этот упырь, будучи живым и здоровым, таких бы дел наделал, что лучше и не думать. Как вариант — вернулся бы назад и отомстил и за чип, и за ящик.

Настроение заметно поднялось, и — что самое главное — у Аркадия.

— Кстати, грех товарищей подонками называть, Хлыщ — заметил Муравей, — в смерти подопытного упыря виноват твой дружок Кощей, между прочим. Он как раз одно задание для нас выполнял, возвращался из рейда. А ты его знаешь — он и в одиночку по Зоне запросто ходит. Десантура, понимаешь ли. Так вот, встречаемся с ним у будки, где вы сегодня были, я его спрашиваю, про дела, про дорогу, а он мне давай в красках рассказывать, как болотного упыря штыком и прикладом уделал. Я ему: опиши противника. Он описал. Точно, мой! А у меня как раз с утра перестали данные с чипа поступать. Вот такие дела. До сих пор не поступают.

— Точно! Это ж недавно было. Упыря вы в конце июня ловили, а Кощей мне как раз рассказывал, что, возвращаясь из Зоны, знатного мутанта положил. Только, не сказал, что на вас работал, старый партизан.

Поболтали еще о том, о сём. Пока Антонов бросал в угли картошку, наступила пауза, и издалека во всей своей красе зазвучала ночная музыка — за стеной леса трещало, булькало, квакало, свистело, стрекотало болотное царство. Эту музыку можно было слушать долго, практически вечно, медитируя на неё, вдыхая влажный, специфически пахнущий воздух этих мест вместе с запахом костра и печёной картошки. Однако, пора было заканчивать пикник, идти спать и набираться сил. За завтрашний день надо было успеть забрать анализаторы частот с развилки, дойти до деревни Семёныча, погрузиться в вездеход и отчалить вглубь Зоны.

Хлыщу с Антоновым отвели комнату на втором этаже с выходом на балкон. Шарк заснул сразу, а Хлыщ всё лежал и смотрел на силуэты деревьев за окном и слушал музыку болот. В эту ночь он не запомнил ни одного сна.

В шесть утра все уже были на ногах. Появился Барсук — бодрый, выспавшийся и практически не хромающий. Серго тоже хорошо отдохнул после двух тяжёлых дней — проспал больше двенадцати часов. Последним во двор вышел профессор, подозвал Шарка, что-то сказал ему, и тот скрылся в доме. Вернулся с очередным баулом и небольшим армейским стальным ящиком. Муравей, добрая душа, сразу вызвался помочь коллеге, увидев, сколько предстоит тащить на себе бедняге Антонову. Когда группа была готова к выходу, спустился Гусев. Как всегда, по-отечески, потрепал-пообнимал каждого, пожелал лёгкой Зоны и, вызвав Фотона и Светляка, объявил отбытие. Снова начался ритуал с повязками и непродолжительным блужданием по лесу. У старой трансформаторной будки расстались с проводниками и тронулись по направлению к развилке. Хлыщ вёл группу прежним маршрутом — не верьте сказкам о том, что сталкеры никогда не возвращаются той же дорогой. Возвращаются. Если путь сто раз проверен и, в основном, безопасен. Вот и сейчас, даже редкие собачьи стаи не тревожили путников — трусили где-то параллельным курсом по своим собачьим делам, но к группе не приближались, видать чувствовали численное превосходство и огневую мощь. Однако, пройдя практически половину пути, Хлыщ вдруг остановился.

— Что? — шепнул из-за спины Иванцова Барсук.

— Что-то не то. Чуйка подсказывает. Не аномалия, просто что-то не то.

— Что делать будем?

Хлыщ повернулся к группе.

— Есть подозрение, что впереди не чисто, — сообщил он спутникам, — но делать крюк мы не будем. Крюк — это еще полтора часа минимум, а у нас сегодня насыщенный график. И неизвестно, что мы на этом крюке встретим. Поэтому — максимальная бдительность и собранность. Пошли!

Все покорно двинулись следом, однако, пройдя ещё метров сто, Хлыщ снова встал.

— Слышите? — практически шёпотом спросил он, не поворачиваясь.

И они услышали. Что-то большое ломилось сквозь камыши прямо навстречу группе, издавая храп, и периодически взрыкивая. Защёлкали затворы, Хлыщ быстро обернулся и жестами показал Иванцову и Головко прикрыть правый и левый фланги. Однако, то, что двигалось к ним, было быстрее. Огромный упырь возник из зарослей с какой-то невообразимой даже для представителя данного вида скоростью, схватил первого попавшегося человека — а это был Иванцов — длинными сильными лапищами и молниеносно опрокинув его в болотную жижу, плюхнул на лицо жертве клубок своих ротовых отростков. Иванцов орал, как резаный, отбиваясь прикладом от монстра, и это дало ему фору на первых секундах схватки.

— Не стрелять! — заорал Хлыщ, — попадете в парня!

Иванцов и упырь катались по вязкой жиже, но было понятно, что солдат быстро теряет силы. И тогда раздался выстрел. Стрелял Муравей. Заслуженный эколог Зоны Отчуждения. Практически гринписовец местного значения. Из «Вала». Прямо между глаз болотному монстру. Несмотря на критический момент, Хлыщ на долю секунды даже позавидовал такой меткости.

Упырь издал нечеловеческий, и даже не звериный рёв, воздел лапы к холодному серому небу и со всего маху рухнул на продолжавшего кричать Иванцова. Что-то хрустнуло. Стряхнув оцепенение, Хлыщ бросился к лежащим друг на друге противникам. Подскочивший Барсук помог оттащить поверженного упыря и переместить солдата из горизонтального положения в сидячее. Боец был жив, хотя выглядел не ахти. Хлыщ отстегнул от пояса флягу и влил Иванцову в рот добрую дозу спирта. Постепенно взгляд рядового сфокусировался на присутствующих.

— Где болит? — в упор глядя на бойца и держа его за плечи, спросил Хлыщ.

— Везде, — промычал Иванцов, из внешних повреждений у которого были оставленные присосками синяки на физиономии, хорошая такая царапина на щеке и не менее хорошая на плече, видневшаяся сквозь разодранный камуфляж.

Он попробовал встать, но ойкнул, схватившись за бок — похоже, этот слоняра повредил своей жертве рёбра. Подбежал профессор, подозвал Аркадия, стали колдовать над героем битвы, вкалывать обезболивающее. Муравей потянул Хлыща за рукав, подвел к распластанному в болотной жиже упырю. Монстр лежал мордой вниз, его яйцеобразная голова выступала над поверхностью болотной массы, лапы раскинуты в разные стороны, блестящая кожа переливается бензиновой радугой.

— Давай-ка перевернём, — попросил Муравей, — есть у меня одно смутное подозрение.

Поднатужились, перевернули тушу. Олег почесал в затылке.

— Слушай, невероятно, конечно, но — это мой упырь, — он посмотрел на Хлыща, словно желая услышать от него подтверждение.

Хлыщ молча разглядывал похожую на осьминога голову чудища.

— Почему?

— Не хватает двух ротовых отростков — как минимум, да и вообще — он мне за время, проведенное у нас на базе, как родной стал. Узнаю знакомые черты.

— Родной… А ты ему пулю между глаз. Вот она, карма.

— Дай-ка погляжу кое-что, — Муравей достал нож, повернул голову уродца набок и склонился над телом, — точно, вот он! — он держал в руке, покрытой бурой кровью упыря, маленькую прямоугольную пластину.

— Чип?

— Он самый!

— Либо я ничего не понимаю, — Хлыщ наморщил лоб, — либо Кощей завалил не твоего дружка. А у этого чип по каким-то причинам вышел из строя.

— По тем причинам, о которых мы догадываемся? — Муравей сосредоточенно посмотрел на собеседника.

— Возможно. Думаю, вы с Ником и Шарком разберётесь. А этого упыря явно кто-то спугнул. Или что-то… Нам пора. Как там боец? — он повернулся к остальным.

Боец был плоховат, но стоять и даже идти мог. Деятели науки вкололи ему противостолбнячное, обработали раны и наложили бинты. Головко поддерживал товарища под руку.

Немного поменяв порядок, тронулись в путь. Теперь в группе было два калеки, правда, Лёха с каждым часом выглядел всё здоровее. Вот что значит своевременная и регулярная медицинская помощь. Преодолев оставшееся расстояние, снова разделились. Солдаты, Муравей и Серго остались ждать, а остальные направились к развилке. Продираясь сквозь заросли камыша, Хлыщ постоянно ловил себя на том, что его что-то то ли тревожит, то ли настораживает. Однако спутникам ничего не сказал. Преодолев на полусогнутых с сотню метров, вышли к затопленной огневой точке. Старой бронированной черепахи на месте не было.

Глава 6. Деревня Семёныча

Профессор ходил кругами вокруг опустевшей ямы, чесал в затылке, охал, тихо матерился, повторял своё любимое «опять двадцать пять», по очереди вертел в руках три уцелевших анализатора — четвертый бесследно исчез в болотной жиже. Подошел к раскатанному по брустверу гиперсвину, ставшему похожим на коричневый кровавый блин, поморщился, повернулся к спутникам.

— Что скажете, коллеги?

Коллеги стояли молча. Первым подал голос Барсук:

— А что тут скажешь? Сбежала машинка.

— Я вижу, что сбежала. Как вы думаете — куда?

— Судя по следам гусениц — выехала из своей ловушки вперёд и направилась в юго-восточном направлении, — ответил Хлыщ, — надо проверить её путь. Главное — не нарваться на саму беглянку.

— Что у нас на юго-востоке? — поинтересовался Сладков — вид у него, конечно, был мегаозабоченый.

— Деревня Семёныча — несколько южнее, а так — болота, потом — суша, элеватор, мехбаза, Долина Смерти. Хотя…, — Хлыщ еще раз оценил направление движения мятежной техники, — скорее всего именно деревня. И, кстати, с чего ты решил, что она рванёт по прямой?

— Я ничего не решил, я пока думаю. Хлыщ, собирай людей, идём в деревню.

Вернулись обратно. Пока Хлыщ инструктировал группу, профессор отошёл в сторонку, подозвал Антонова, тот связался с институтским ЗИЛом и с армсталами на вездеходе. И те, и те ждали отмашки.

— Все в графике, — сообщил Сладков, вернувшись, — Готовы?

— Готовы, — ответил Хлыщ, — пока наш путь совпадает со следами БМПшки. А дальше посмотрим.

«Дальше» наступило очень скоро. Следы гусениц исчезали в непроходимой топи чуть левее маршрута группы. Там, куда уползла машина, было гиблое место и для человека, и для техники.

— Есть вариант, что мы её больше никогда не увидим, — предположил Хлыщ, — тут засасывает сразу, и глубина соответствующая. Единственное — может, она как-то изменила маршрут и не ушла на дно, но я туда не сунусь, и вам не советую. Здесь, сразу за камышами уже можно с головой уйти, а твердые участки проверять желающих пока не было.

— Ладно, — вздохнул профессор, — идём дальше.

Не теряя бдительности и, что уж говорить, находясь в состоянии крайнего нервного напряжения, группа двинулась вперёд. До перевала, за которым открывалась низина с находящейся в ней деревней, оставалось с пару километров.

— Сейчас, чуть левее, будет небольшая мехбаза, — вдруг объявил Хлыщ, остановившись, — не про которую я говорил. Та — за деревней и размерами побольше. Идём крайне аккуратно. Там может быть всё, что угодно — от бандитов до полоумной техники. Можем заглянуть, вдруг чего интересного найдём. Как насчёт осмотра, Ник?

Сладков кивнул. Хлыщ посмотрел на остальных — лица сосредоточены, руки судорожно сжимают оружие. Даже Серго как-то повзрослел за несколько часов.

Вокруг царила поразительная тишина — только вороны изредка каркали где-то впереди. Прошли еще метров триста, чуть приняли влево, и очутились у дворика с большим кирпичным гаражом на три стойла, сараем и деревянным срубом — бывшей конторой. По периметру — практически полностью погибший забор, заросший бурьяном. Жирные ленивые вороны расселись на длинной шее похожего на динозавра зернометателя, пара вросших в землю полностью ржавых плугов и прицеп со сгнившими бортами довершали безрадостную картину. Детектор аномалий молчал, детектор жизненных форм, настроенный на крупные объекты — тоже.

— Я проверю, — вызвался Барсук и осторожно, перебежками, пересёк двор. Присел за прицепом, поводил стволом.

Хлыщ вопросительно кивнул из укрытия. Барсук помахал рукой, продолжая изучать местность. Внезапно он замер, глядя в сторону гаража, затем повернулся в сторону засевшей в кустах группы и развел руками, кивая на строение, мол — что-то непонятное имеется.

— Муравей, подстрахуй, — Хлыщ отделился от кустарника и подбежал к товарищу.

— Смотри, — Барсук показал на ворота гаража. Два стойла, как всегда, открыты настежь, в третьем, запертом, всю жизнь стоял старый трактор «Беларусь» с навесной бороной. Теперь стальные створки были слегка приоткрыты — изнутри их удерживал массивный засов — и выгнуты снизу в виде ковша под солидным углом, как будто что-то тяжелое долбило в их нижнюю часть.

— Пойдём-ка, посмотрим, что там за ерунда случилась, — предложил Хлыщ, хотя уже прекрасно понимал, что это могла быть за ерунда.

— Пошли, — Барсук покрепче сжал автомат и, как и раньше — перебежками — двинулся к гаражу, Хлыщ — следом.

Встали по обе стороны проема одного из стойл, Лёха бросил пару маркеров — чистота. Переглянулись, и, держа стволы наизготовку, ввалились внутрь. Внутри — никаких признаков жизни, все предметы, не один раз виденные при посещении мехбазы, были на месте. Кроме трактора. Тот стоял вплотную к стене, хорошенько расплющив свой поеденный ржавчиной нос о кирпичную кладку. Передние колеса нелепо разъехались в разные стороны, висящая на корме борона помята от ударов о стальные ворота — «Беларусь» просто не смог преодолеть препятствия, и замер, когда движущая его сила прекратила своё воздействие. Хлыщ достал рацию, вызвал профессора:

— Ник, идите сюда, тут для тебя сюрприз есть. Во дворе чисто, но пусть Муравей всё равно бдит по ходу. Ждём.

Через минуту вся команда была в сборе. Хлыщ отозвал Сладкова в сторону, поделился наблюдениями

— Скорее всего, — профессор внимательно оглядел помещение, — скорее всего, излучение действует импульсно. Я думаю, что тот, или то, кто это делает, проверяет, зондирует почву. Смотрит, насколько далеко и как эффективно всё работает. Поэтому, собственно, мы и не видим повального бунта техники в рамках определённой территории. Механизмы то спят, то просыпаются. Понимаешь, о чём я?

Хлыщ прекрасно всё понимал.

— У нас нет времени, коллега, — как бы читая его мысли, сказал Сладков, — мы можем засесть здесь на день, два, неделю, подождать, пока эта штуковина опять оживет…. Но нам нужно идти. Наша цель — Полигон. Все ответы ждут нас дальше. Гораздо дальше, — он подозвал Антонова, — Шарк, доставай приборы, обследуем гараж и уходим.

Спустя минут двадцать группа покидала забытую богом, Зоной и людьми мехбазу с застывшим между стеной и воротами трактором, рассыпающейся под действием времени и аномальной атмосферы сельхозтехникой и жирными воронами, лениво глядящими вслед уходящим людям.

Долина, в которой располагалась деревня Семёныча, открылась глазам путников через какие-то полчаса пути. Слева переливались аномальной иллюминацией бывшие заливные луга, справа, ближе к юго-западному КПП, доживала свой век дубовая роща, круглый год золотящаяся осенней листвой на исковерканных Зоной деревьях, а между ними мирно протекала жизнь небольшой деревеньки, ставшей пристанищем для молодого поколения бродяг и перевалочным пунктом для ветеранов. Старостой в ней был некто Семёныч.

Как сказал кто-то из местных: «В каждой вселенной есть свой Семёныч». И это было правдой. Здешний голова являл собой персонажа хрестоматийного, воспетого многими авторами, как в поэзии, так и в прозе. Лет около шестидесяти, плотный, но не толстый, с заметным брюшком, залысиной, висячими усами и маленькими хитрыми глазками староста знал толк в бизнесе, тем более — в таком прибыльном, как бизнес за Периметром. Когда-то давно колхозный бухгалтер Степан Семёнович Пузанков занимал один из домов небольшого села Нижние Луга, содержал кур и свинок, гнал самогон и воспитывал целый выводок детишек. Уже тогда крутил-вертел всякие выгодные дела с районным начальством, был запанибрата с милицейским руководством и хозяевами злачных мест райцентра — ресторанов, пивных и бань. В «день Икс», когда в этих краях воцарилась иная жизнь, Семёныч резко, без споров и пререканий отправил семью на «большую землю», а сам занял расположенный за околицей запасной командный пункт гражданской обороны, перетащил туда всё, что можно было перетащить из дома, в первую очередь — запасы продуктов, самогона и курева, и стал ждать клиентов. И клиенты стали появляться. Разные. На случай визита мародёров у старосты имелось оружие и пара охранников из местных — ребята также поняли, что в новых условиях можно неплохо разжиться. В общем, бизнес Пузанкова наладился — заработали старые связи, из райцентра пошли посылки с провиантом и алкоголем, от военных — с боеприпасами и амуницией, сталкеры носили дары Зоны, которые Семёныч скупал по демпинговым ценам и практически сразу продавал на «большую землю» нужным людям. А родную деревню, вернее — то, что от неё осталось — предприимчивый торговец переоборудовал в постоялый двор и тренировочную базу для вновь прибывших искать удачу бродяг.

И вот сейчас Хлыщ и компания глядели на угодья Пузанкова с гребня холма, разделяющего болото и долину. Внизу, метрах в трёхстах, прямо перед ними виднелась дюжина домиков, выстроившихся вдоль единственной улицы, упирающейся в локальную дорогу, которая вела направо — к кордону, а налево — вглубь Зоны. По улице не спеша бродила пара часовых, остальные обитатели постоялого двора либо спали, либо находились в рейдах. Нора Семёныча была левее, прямо у подножья холма, скрытая от посторонних глаз зарослями борщевика и чертополоха.

— Пойду, поболтаю с дядечкой, — повернулся Хлыщ к Сладкову, — разведаю обстановку.

— Иди, будем ждать сигнала, — ответил профессор, — Ты знаешь, о чём говорить.

— Знаю. Осмотрите пока Иванцова, насколько это возможно.

Ник кивнул. Боец держался огурцом, но был бледноват и слегка морщился практически при каждом шаге.

— Всё будет хорошо, парень, — Хлыщ легонько похлопал рядового по плечу и пошёл вниз по склону.

Петляя между приземистыми, с неестественно изогнутыми ветками, кустами, облюбовавшими холм, Хлыщ не отрывал взгляда от деревни. Вот часовые заметили его, вскинули оружие. Пришлось усиленно замахать руками, давая понять, что — свой. Узнали. Узнал их и Хлыщ — Федот и Барабулька, живут тут уже сто лет. Классические персонажи — длинный, ушастый и нескладный, и низкий, усатый и округлый.

— Привет, мужики! — Хлыщ подошёл к дозорным, — Как живы?

— Да живы, — ухмыльнулся Федот, — Пока.

— Пока мёртвый танк не переехал, — продолжил Барабулька, щурясь маленькими глазками из под егерского кепи.

— Что за стрём тут у вас, парни? — прикинулся дурачком Хлыщ.

— А ты, будто, не знаешь? — укоризненно молвил Федот, — Про технику оживающую, что — не слышал?

— Слышал, почему нет, — максимально невозмутимо ответил Хлыщ, — только в Зоне я давно не был. А тут дельце у меня к Семёнычу образовалось.

— Это не твоё ли дельце третьи сутки за околицей стоит? — кивнул головой в сторону локальной дороги Барабулька.

Хлыщ приподнял брови.

— Вездеход научный, — подхватил Федот.

— А почему это вдруг — научный? — поинтересовался Хлыщ.

— Да потому что у вояк и егерей такой техники по определению нет. Мы ж тоже тут не щи лаптем хлебаем, отличим научную машину с высокой защитой от обычного БТР, — с гордостью выдал Барабулька.

— А то, — добавил Федот и с вызовом уставился на собеседника.

Хлыщ, не мигая, посмотрел в бесцветные, рыбьи глаза Федота секунд десять, достал сигарету.

— Вы что тут мне, господа хорошие, допрос устроили, или настолько в штаны наложили из-за этой ожившей техники, что на лёгкую агрессию потянуло? Вам Семёныч что про тот вездеход говорил?

Часовые слегка сдали назад, поняли, видать, что перегнули палку.

— А что Семёныч, — с оправдательными нотками в голосе ответил Федот, — сказал, что будет у деревни вездеход стоять. И всё. Делайте вид, что его тут нет.

— Ну, вот и делайте вид, — Хлыщ посмотрел мимо дозорных в сторону околицы, — а мне к шефу вашему надо.

— Иди, чо, — Барабулька отошел в сторону, как бы пропуская гостя, хотя места для обхода было предостаточно, — ты, это, не напрягайся, — добавил он, — боязно нам тут. Вроде, ко всему привыкшие, а вот к технике этой с опаской относимся. Хрен знает, как с ней бороться. Вот и психуем помаленьку.

— А ты-то сам видел? — спросил Хлыщ.

— Не, мы не видели, — ответил за товарища Федот, — а вот ребята наблюдали. На Технокладбище. Целый ряд бронемашин и танков стоял и вздрагивал весь, как будто щас рванёт с места, а двигатели не работают, то есть только лязг и грохот. Будто трясет их кто-то.

— Целый ряд, говоришь?

— Ага. А остальные стоят смирно.

— Ладно, парни, дежурьте тут. Заира своих верных воинов защитит, главное верить. Пойду я, — Хлыщ обошёл дозорных и направился к входу в бункер — скрытой в чертополохе и борщевике увесистой прямоугольной бронированной двери с небольшим иллюминатором на уровне человеческих глаз, клавиатурой кодового замка и кнопкой связи.

Постоял с минуту, выкинул окурок и позвонил.

— Кто там? — донёсся сквозь свист помех хриплый, урезанный коммуникатором по всем возможным частотам, голос.

— Сто грамм. Как заказывали. Здравствуй, Стёпа.

— А, это ты…, — на том конце что-то пискнуло, и дверь с лязгом, но при этом достаточно легко открылась.

По стёсанным влажным ступеням, освещаемым редкими зарешёченными лампами, Хлыщ спустился на изрядную глубину, свернул в маленький коридор и оказался еще у одной двери, попроще. Нажал на очередную кнопку, дверь открылась, и в глаза ударил свет. Семёныч не любил полумрак и холод, в его норе всегда было ярко и тепло.

— Здорово, старый хоббит, — гость подошел к перегородке, из-за которой староста обычно общался с клиентами и проводил сделки.

— Сам ты хобот, — Пузанков не был силён в литературе, и с чувством юмора у него тоже не всегда было в порядке, — С чем пожаловал?

— Чайку выпить, — зашел издалека Хлыщ.

— А, ну чайку можно, входи, — он открыл дверь в свой «офис», — может чего покрепче?

— Покрепче не стоит, я при исполнении.

— При исполнении? — хозяин протянул пухлую влажную ладонь, вяло потряс руку гостю.

— Абсолютно верно. И, вот, зашел к тебе узнать, как дела в твоём хозяйстве обстоят, что в округе творится.

— А что творится. Всё творится. Народ, вон, на Технокладбище боится ходить. Слыхал, небось, про новую напасть?

— Какую напасть?

— Ты где был вообще? На Мальдивах туловище грел? — наливая кипяток в стакан с дешёвым чайным пакетиком, спросил староста.

— Никак нет. У дяди Серёжи отдыхал.

— И неужто никто там из ваших с ожившей техникой не сталкивался?

— А, ты про это…. Сталкивались. Барсук, например.

— И что скажешь?

— А что сказать? Наверное, те, кто наверху, уже этим занимаются.

— Ну-ну, занимаются. Так по какому делу ты ко мне? Не про новости же узнавать? Кстати, информация у меня, в основном, платная, не забывай.

— Моё дело к тебе, Стёпа, за околицей стоит, — сказал Хлыщ.

— А-а-а, ну я так и понял, — Семёныч внимательно поглядел на гостя, — Научная экспедиция, Хлыщ — проводник. Не на Сладкова ли, Вениамина Евгеньевича работаем?

Хлыщ отхлебнул ужасного напитка Семёныча — даже печенья не предложил, скряга — и улыбнулся. От души, по-доброму.

— Дорогой Степан Семёнович, ты же деньги получил? Ну, за то, чтоб этот вездеход спокойно дожидался отправки, и никто из твоих людей не задавал лишних вопросов ни тебе, ни друг другу. И следили, чтобы посторонние шибко не любопытствовали.

— Получил, — нехотя согласился Пузанков, — Следили. Не задавали.

— Чудесно. Когда всё закончится, ты обязательно узнаешь что-нибудь интересное. А сейчас мне пора идти. И ехать. На дежурстве только Федот с Барабулькой?

— Еще пара в крайнем доме. Я передам, чтоб пропустили вас. Ты ж не один, наверное?

— Пусть пропускают, — оставил последний вопрос без ответа Хлыщ, — Как уедем — можете расслабиться. Шутка.

— Ага. Цыган с медведем позовём. Ладно, езжайте. Заира вам в помощь! Кстати, прикупить ничего не желаешь?

— Нет, Стёпа, всё есть. В следующий раз. Будь здоров!

Поднявшись на поверхность, Хлыщ связался со Сладковым.

— Выдвигайтесь. Жду у бункера.

— Хорошо, — ответил профессор — Идём.

Пискнул коммуникатор. Во входящих — сообщение от Васнецова.

«Парни, только что поступил приказ тормозить и досматривать научные группы. По всем кордонам. От кого — говорить не буду. Так что, будьте бдительны».

— Вот, чёрт, — Хлыщ посмотрел на склон — его соратники достаточно быстро спускались к деревне.

Интересно, фургон уже выехал? Тут до КПП совсем близко.

— Ник, нам нужно торопиться, — сообщил Хлыщ запыхавшемуся профессору и показал сообщение, что прислал капитан.

Сладков тихо выругался. Посмотрел на Антонова, тот, кажется, всё понял без слов.

— Грузовик будет здесь через двадцать минут, — сказал Ник, — мы связались с ними сразу после твоей отмашки, как стали спускаться. Пошли к вездеходу.

По пустынной улице, мимо полуразрушенных домов и покосившихся заборов, группа направилась к пересечению с дорогой, где в кустах ожидал долгожданный транспорт. Федот и Барабулька провожали гостей любопытными взглядами, но вопросов, само собой, не задавали. Несмотря на то, что шли по дружественной территории, Хлыщ внимательно следил за местностью. Профессор и Антонов негромко переговаривались сзади, оживший Барсук на пару с Муравьём тащили сумки с оборудованием, завершала процессию троица солдат — Головко и Шустов поддерживали пострадавшего товарища, взвалив на себя часть его амуниции.

Вездеход притаился в зарослях за углом последней избы. Он был огромен, раза в четыре больше, чем обычный БТР, и выглядел скорее как десантная машина межпланетной экспедиции, нежели чем земная техника. Хлыщ узнал машину. Повернувшись к профессору, спросил:

— Ник, когда ты успел приватизировать этого монстра? Это же….

— Верно, — ответил Сладков, — легендарный вездеход, на котором разъезжали те два ковбоя, что сейчас всё никак отношения не выяснят. Меряются не пойми чем. Как дети, ей-богу! Купил у них. Как чувствовал, что пригодится.

Хлыщ только покачал головой. Подошли поближе, профессор достал рацию, включил, вызвал армсталов. Тотчас открылась кормовая дверь, и новая группа огневой поддержки, выпрыгнув наружу, предстала перед путниками во всей своей красе. Их было пятеро — Ясень, Камрад, Секач, Жужа и Весомый. Командир группы Ясень — тут Хлыщ сразу вспомнил недавнюю песню у костра — и Камрад были старыми друзьями, вместе прошедшими Зону вдоль и поперек не по одному разу. Хлыщ пересекался с ними неоднократно. Поздоровались как старые приятели. А вот профессора Сладкова ребята не узнали, из чего Хлыщ сделал вывод, что даже такие матёрые егеря с работой на ЦИИАЗ пока не сталкивались. Неведомые Хлыщу ранее Секач и Жужа являли собой классических головорезов, но с поправкой на особенности егерской службы — полных отморозков в армсталы не брали. Довершал картину здоровяк Весомый, выполнявший роль водителя. Этого персонажа Хлыщ до сегодняшнего дня тоже не встречал. Вооружены парни были как надо — заглянув внутрь вездехода, Хлыщ обнаружил плотно забитые штурмовым, снайперским и прочим огнестрельным «оборудованием» стойки, а также пару гранатомётов, подвешенных на крепежах к стенкам.

Похожий на кита, гигантский четырёхосный вездеход, конечно, впечатлял. Его обтекаемое тело цвета маренго было утыкано всевозможными — от мала до велика — антеннами различных датчиков, нос и корма ощетинились пулеметными гнёздами, внушительную башню украшал боевой модуль «Шквал» — тридцатимиллиметровая автоматическая пушка, пулемёт, ПТУР «Барьер» и автоматический гранатомёт. Отдельно выделялась лобастая кабина, сделанная по типу авиационного фонаря из тонированного бронестекла. А рядом с боковым водительским люком Хлыщ узрел скромный красный шильдик — «Атлант».

Пока члены группы бродили вокруг невиданной машины, заглядывали под днище и хлопали по броне, проводник отозвал профессора в сторону.

— Надо решать насчёт Серёжи, — он покосился на восторженно изучающего вездеход парня, — Задача усложняется. Если он поедет на грузовике вместе с бойцами обратно, и их тормознут на КПП, неизвестно чем всё кончится.

— Можно предложить такую легенду, — Сладков пытался импровизировать, — например, солдат на поиски мальчика отправил капитан Васнецов, они его нашли, один был ранен при стычке с упырём, кое-как вышли на дорогу, поймали грузовик, и он их довёз до кордона.

— Хорошая легенда. То есть — неплохая для данной ситуации, но, кто его знает…. Дай-ка, я с дядей Серёжей и капитаном свяжусь. Придётся говорить открытым текстом, ух извини.

Дядя Серёжа был реалистом, и всё понял. Легенда была жизнеспособная, но на кону стояла безопасность его сына. И про служивых тоже не надо было забывать.

— Хлыщ, выйди на связь с капитаном, я подумаю пять минут, — в итоге сказал он.

Моментально ответивший Васнецов обещал сиюминутно отослать на соседний КПП информацию, что вчера пропала связь с группой из трёх солдат, отправленных на спасение парня, и только сейчас от них пришло сообщение с юго-западной дороги. Сам же он по команде Хлыща поедет их встречать.

Сразу после диалога с Васнецовым прислал голосовое сообщение дядя Серёжа:

«Выеду на юго-западный, как посадите Серёгу и бойцов в грузовик».

Вроде отлегло. Один вопрос был близок к разрешению, хотя теоретически диалоги могли услышать и нежелательные третьи лица. Но медлить было нельзя, а чем дальше группа уйдёт от Периметра, тем меньше шансов её накрыть. Пока Хлыщ делился информацией с профессором, Шарку пришло сообщение, что фургон в пяти минутах езды до точки.

Постапокалиптический ЗИЛ прибыл точно по расписанию — вывернул из-за поворота на средней скорости, поравнявшись с деревенским «бродвеем», притормозил, аккуратно сполз на второстепенную дорогу и встал под углом в сорок пять градусов к «Атланту».

— Муравей, Барсук, Серго, перегружаем оборудование, Шарк — распределяй, что куда положить в вездеходе, — скомандовал Сладков, — времени крайне мало! Хлыщ — следи за местностью, чтоб муха не пролетела. Егерям быть наготове.

— Есть, шеф! — проводник достал бинокль и поднялся по склону кювета на дорогу.

Группа Ясеня ощетинилась стволами на все четыре стороны, а Весомый полез в кабину. Командир егерей подошёл к Нику, и что-то шепнул ему на ухо. Тот кивнул. Погрузка заняла каких-то десять минут. Профессор заглянул в нутро вездехода, осмотрел все закоулки, и, кажется, остался доволен. Выпрыгнув наружу, перекинулся парой фраз с Антоновым. Аркадий подошел к кабине ЗИЛа, передал информацию экспедитору. Грузовик медленно тронулся и задним ходом выполз на трассу. Ник позвал солдат и Серёжу за собой и подошёл к дверям кунга.

— Бойцы, Серго, путешествие в нашей компании подошло к концу, — обратился к ним Сладков, — этот транспорт идёт на юго-западный кордон. Там вас встретит капитан Васнецов. Никто не должен знать…

— Секундочку, Ник! — перебил его стоящий на обочине с биноклем Хлыщ, — У нас гости.

И точно, со стороны кордона, из-за поворота, откуда совсем недавно прибыл институтский фургон, вынырнули два шустрых камуфлированных «хаммера» без опознавательных знаков и остановились, не доезжая до перекрестка метров тридцать. Наступила немая сцена. Даже ветерок утих. Хлыщ и профессор переглянулись. Наконец над люком одного из «хаммеров» показалась голова в чёрном шлеме с тонированным забралом.

— Господа учёные и их сопровождающие, — раздался усиленный мегафоном голос, — убедительная просьба оставаться на местах. Это внеплановая проверка документов и оборудования. Оружие опустите на землю.

— Вот так фокус, — выдохнул Сладков, — это еще что за граждане?

— Какие-то клоуны залётные, — ответил Хлыщ, — вояки их пропустили, скорее всего, по приказу свыше. Видать, хороший приказ был, грамотный…

— Мы не слышим ответа, — прохрипел мегафон.

— А кому мы должны документы показывать? — сделав пару шагов вперед, крикнул Хлыщ.

— Кому надо, умник, — сменил тон оппонент.

Хлыщ посмотрел на егерей, затаившихся в кустах у дороги — те ждали отмашки.

— Ник, — обратился он к профессору, — эти уродцы на «хаммерах» не видят вездеход, он же внизу, под дорогой стоит, и за изгибом трассы. Иначе так не понтовались бы. Подпустим их поближе, и пусть Ясень даст по ним из гранатомёта.

— Годится, — в профессоре проснулся дремавший воин, — это, скорее всего, наёмники, а наёмник — человек без рода и племени. Никто и звать никак.

— В точку, коллега, — согласился Хлыщ.

— О чём вы там шепчетесь? Кто из вас главный? — снова захрипел мегафон.

— Готовимся к проверке, — крикнул профессор, — Ясень — один!

— Не понял? — донеслось от «хаммера».

— Я здесь один! — громко повторил профессор, — остальные — нанятые, — и шепнул Хлыщу: — Это сигнал для Ясеня — готовься к бою.

— Умно, — улыбнулся Хлыщ.

— Мы подъезжаем, опустите оружие на землю, — скомандовал наёмник.

Машины медленно тронулись, но, проехав метров десять, вдруг резко остановились. Голова в тонированном шлеме повернулась влево, в сторону деревни. И тогда все услышали лязг. Неприятный, загробный. Хлыщ схватился за бинокль и увидел то, что давно хотел увидеть, но боялся себе в этом признаться — на гребне холма, аккурат в том месте, где чуть меньше часа назад наблюдали за деревней участники экспедиции, возник силуэт БМП-2, старой бронированной черепахи, сбежавшей с болота. Не сбавляя скорости, она перемахнула хребет, и, сминая кривые кустики, покатилась вниз, прямо на бункер старосты. В её движении было нечто завораживающее, как в танце зомби из какого-то старого забытого фильма — двигалась машина едва заметными рывками, при этом, не издавая никаких звуков, кроме лязга и скрежета, так как её мотор попросту не работал. Совсем. Вот она грациозно оторвалась от земли над норой Семёныча, перепрыгнула вход в бункер, и, смачно приземлившись в бывший пузанковский огород, снесла дряхлый штакетник, зацепила край избы и выкатилась на улицу. Только сейчас Хлыщ понял, что потерял контроль над ситуацией на дороге, и, оторвав взгляд от взбесившейся техники, посмотрел в сторону джипов наёмников. Там тоже началось движение — над люком второго «хаммера» возникла фигура с гранатомётом на плече, и через пару секунд грянул залп. Прочертив дымный след, стальной головастик не достиг цели, взорвавшись в каких-то пяти метрах перед машиной, что, как показалось Хлыщу, её прямо-таки взбесило. Несколько раз дернув вправо-влево башней, и издав звуки, достойные настоящего Робокопа, ржавая бандура бабахнула сама. Захлебываясь, кашляя, пропуская выстрелы через раз. Это уже было за гранью понимания, но понимать было некогда. Первым досталось джипу с гранатомётчиком — веерный огонь прошелся практически на уровне дороги, машину подбросило и опустило на место, но уже без колес. Второй джип пытался маневрировать, и пока это у него получалось.

Из деревенских домов повыскакивали местные бродяги — вооруженные кто чем, они принялись обстреливать БМП из подствольников, закидывать гранатами, а кто-то даже умудрился удачно швырнуть на броню «коктейль Молотова», однако машина продолжала упорно, рывками, ползти по улице, мотая стволом из стороны в сторону, словно раненый мамонт, окружённый толпой первобытных охотников.

Пора было действовать, оставалось только решить — как. Ответ пришёл незамедлительно: повернув башню влево практически на сорок градусов, БМПшка выдала очередной залп прямо по институтскому грузовику. Фонтаном взметнулись клочки резины от покрышек, капот встал на дыбы, двигатель брызнул клубами дыма и пара. Бойцы — бравые парни Иванцов, Головко и Шустов — словно сбитые кегли, ссыпались в противоположный кювет, и оставалось только надеяться, что никого из них не успело зацепить.

— Ясень — два! — услышал Хлыщ за спиной истошный крик профессора, повернулся, сгрёб одной рукой Сладкова, другой — схватил за шиворот Серёжу и буквально прыгнул с насыпи в сторону вездехода.

Ясень сработал моментально: от башни «Атланта» отделилась маленькая ракета и спустя несколько мгновений встретилась с разбушевавшейся техникой. «Клещ + Буба = Зона навсегда!» и абсолютно неправильный знак радиации в мгновение ока исчезли в дыму и пламени, однако скрежет не прекращался — лишенная башни машина продолжала упрямо ползти на дорогу. Деревенские сталкеры бежали сзади, не переставая забрасывать пылающего врага всем, чем можно. Оставшийся в живых джип метался по участку между своим поверженным товарищем и дымящимся ЗИЛом.

— Уходим, уходим! — прокричал Хлыщ на ухо слегка оглохшему профессору, — Здесь без нас разберутся. Скоро тут будет вояк, что лягушек в соседнем болоте. Нам нельзя рисковать!

Сладков только часто закивал головой.

— Все в вездеход! — скомандовал Хлыщ — Весомый, жми, родной!

Когда кормовая дверь захлопнулась за последним из пассажиров, «Атлант» взревел своим адским дизелем, выпустив длинные чёрные струи выхлопных газов, резво рванул вверх по насыпи, вырулил на дорогу и, быстро набирая скорость, устремился вглубь Зоны.

Глава 7. Сквозь Зону

Вездеход стоял под сенью небольшой группы искорёженных радиацией и мутациями деревьев на плоском холме юго-западнее Технокладбища. Ночь стремительно накатывалась на Заиру, погружая её в свои холодные объятия, пробуждая живность, спящую днём, воскрешая только ей одной свойственные ночные звуки. Здесь, на возвышенности, было относительно безопасно — «Атлант» прошёл такими путями, которые преследователи вряд ли смогли бы осилить на любом из имеющихся в Зоне виде транспорта, а местная фауна эту часть локации не очень жаловала из-за засилья аномальных образований. Профессор настоял на ночёвке именно возле Технокладбища, и это было понятно — исходя из рассказов жителей деревни, тут происходило самое интересное. Расположившись у маленького костерка в нескольких метрах от вездехода, Сладков, Хлыщ, Антонов и Муравей устроили импровизированное совещание. В пути им удалось связаться с капитаном и дядей Серёжей, сбивчиво рассказать ситуацию, выслушать от них в ответ всё, что те думают об участниках экспедиции. Позже узнали, что лишившаяся башни и хорошенько потрёпанная БМП уползла с места событий по прямой в сторону Долины Смерти, а уцелевший «хаммер» всё-таки сумел вырваться из ловушки и направился вслед за «Атлантом». Также Васнецов сообщил, что бойцы целы, однако водитель грузовика и экспедитор срочно доставлены в госпиталь.

— Ну-с, коллеги, попробуем подытожить сегодняшний день, — Сладков оторвался от ноутбука и посмотрел на каждого из сидящих напротив, — Итак, что мы имеем… — он сделал паузу, снова взглянул на экран, — Техника оживает по какому-то одному ей ведомому графику. Со слов сталкеров, на Технокладбище приходил в движение только один ряд. БМП с болота ожила, где-то гуляла, потом появилась в деревне, постреляла и ушла в Долину Смерти. Муравей, дополни.

— Чип, вживлённый в упыря, напрочь сгорел, — доложил Олег.

— Чип, вживлённый в упыря, напрочь сгорел, — повторил профессор, — И — малоприятный бонус — нас преследуют. Какие выводы, товарищи?

— Скорее всего, излучение действует, как уже ранее было сказано, импульсно, — сказал Антонов, — и охватывает определённый узкий участок, получается своеобразная линия, луч.

— Абсолютно верно, — кивнул профессор, — вот, смотрите, — он развернул ноутбук к собеседникам, — место, где изначально находилась бронемашина, мехбаза, Технокладбище и точка перехода на локацию Полигон находятся на одной прямой. И наша задача могла сильно упроститься, если бы мы были уверены, что на Полигоне эта линия не исказится из-за того, что… — он наморщил лоб, — из-за того, что Полигон — это уже не совсем Зона. Мы не можем продолжить эту линию, оказавшись там. Единственное — это изучить поведение техники уже на месте. И ещё — сбежавшая БМП отклонилась от маршрута. Теоретически, она должна была двигаться строго по прямой, но она повернула направо и ушла с линии луча, плюс — она стреляла. А это уже вообще из области фантастики.

— А что с замерами, Ник? — спросил Хлыщ.

— Ничего. Анализаторы не видят эту частоту, — Сладков обречённо вздохнул, — если это вообще частота.

— Странно, чип перегорел, а анализаторы — нет, — покачал головой Муравей.

— Странного много. И наши преследователи добавляют нервозности во всю картину. Нам как можно скорее нужно добраться до точки перехода. Надеюсь, проникнуть за нами они не смогут.

— Наши преследователи — рядовые наёмники, — сказал Хлыщ, — которые, как, скорее всего, и их заказчики, до конца не понимают, во что ввязались.

— Мы сами этого до конца не понимаем, — ответил Сладков, — но у нас с каждым днём прибавляется новая информация. А после перехода нам только и останется, что импровизировать. Нам нужно найти источник, преодолев сначала то, что мы, как я уже говорил, условно называем «чужим горизонтом» — границу… границу между мирами, очевидно. Как бы фантастично это не звучало.

— Ник, ты общался с кем-нибудь из тех, кто там побывал, кроме Мутанта? — спросил Хлыщ.

— Скажу честно — все немногие бродяги, что возвращались из-за горизонта целыми и относительно невредимыми, побывали в нашем институте. Теперь это уже не секрет. У меня есть досье на каждого из них, и в этих досье очень много чего занимательного. Позже вы узнаете некоторые подробности, и…

— Слышите? — Хлыщ насторожился и поднял палец.

Из-за кабины вездехода возник Ясень, несший на пару с Камрадом ночную вахту.

— Думаю, вам это будет интересно, — он указал рукой в сторону Технокладбища.

Профессор быстро отложил ноутбук, вскочил и побежал вслед за егерем.

Стоящая практически ровными рядами старая техника тускло отблескивала при лунном свете. Танки, бронетранспортёры, восстановительные и пожарные машины, автобусы, грузовики, милицейские легковушки, нашедшие свой последний приют на огороженной колючей проволокой площадке, стали периодическим пристанищем для небольших групп бродяг и «парком аттракционов» для попрыгунчиков. Сейчас бродяг здесь не было, а попрыгунчики сгруппировались в дальнем конце стоянки и, похоже, с ужасом наблюдали за тем, как один из рядов Технокладбища пришёл в движение. Словно рябь пробежала по неподвижной глади стального озера, характерный лязг становился все громче, и вот уже весь ряд затрясся в неведомом танце, мигая уцелевшими фарами, вращая башнями, скрипя ржавыми задними и передними мостами. Стоя на краю холма, участники экспедиции заворожено смотрели на это представление, развернувшееся в двадцати-тридцати метрах внизу. Никто не заметил, как Антонов на несколько секунд скрылся в вездеходе и, выпрыгнув обратно, нырнул в темноту с небольшим ящиком под мышкой.

— Стой! Ты куда? — крикнул профессор, заметив коллегу, когда тот уже спускался с холма.

Шарк махнул рукой и продолжил спуск.

— Ясень, подстрахуйте! — Сладков повернулся к старшему егерю.

Тот кивнул Камраду, показал в сторону исчезающего в темноте научного сотрудника. Напарник без слов бросился следом.

— Буди остальных, Ясень! — не отрывая взгляда от оживших машин, сказал Хлыщ, — Ник, я за ними. Муравей, давай со мной, глушитель навинти.

Этот склон был чист от аномалий, но Хлыщ про себя, на чём свет стоит, ругал беспечного Антонова, рискнувшего бегать по Зоне ночью. Раздвигая высокий бурьян, балансируя на склоне и поминутно чертыхаясь, он, наконец, достиг подножья холма, едва не сбив с ног притаившегося за кустом Камрада. Муравей с «Валом» наперевес сопел за спиной. Сначала Хлыщу показалось, что они упустили Антонова, но вот, в каких-то десяти метрах от «колючки» показалась знакомая сутуловатая фигура — Шарк чётким движением, словно покоритель Эвереста, устанавливающий на его вершине флаг, со всего маху воткнул треногу анализатора в землю. Адская техника продолжала вибрировать прямо перед Аркадием, но тот, похоже, совсем отключился от окружающей реальности.

— Камрад, Муравей, пасите попрыгунчиков по флангам, а я пошёл к этому психу, — Хлыщ установил глушитель, снял с предохранителя автомат и медленно направился к погрузившемуся в работу Антонову.

Лязг здесь стоял неимоверный. Прямо перед Шарком, сразу за забором, словно дворовый пёс, подпрыгивал на спущенных колёсах и мигал проблесковым маячком милицейский «бобик», за ним исполнял замысловатый танец «шестьдесят шестой» без кабины, но с практически целым кунгом, техника посерьезней зловеще шевелилась чуть подальше. Антонов настолько ушёл в созерцание прибора, что не заметил появления товарища.

— Спокойно, свои! — крикнул Хлыщ

Антонов вздрогнул, обернулся к Хлыщу — на его лице было какое-то отсутствующее и одновременно счастливое выражение, свет проблескового маячка играл на линзах очков.

— Совсем сдурел, наука! — гаркнул Хлыщ ему на ухо.

— Похоже, есть частота, — восторженно прошептал Шарк.

— Ого! — Хлыщ на мгновение склонился над дисплеем анализатора, посмотрел на бегущую на нём волну, — ты давай только быстрее, опасно здесь.

— Я знаю, — Антонов выглядел абсолютно блаженным в своем профессиональном экстазе, даже голос стал каким-то мягким, будто вся ситуация околдовала его, лишила чувства самосохранения и бдительности, — Две минуты, Саня.

— Полторы, — резюмировал Хлыщ, отошёл на несколько метров, ближе к Муравью с Камрадом, проверил как дела — те стояли плечом к плечу под углом градусов в шестьдесят друг к другу и, выставив перед собой автоматы, сосредоточено сканировали окрестности.

Попрыгунчики появились внезапно — скорее всего, пробрались на четвереньках между рядами, а, уже оказавшись практически возле «колючки», оттолкнулись от земли. Два тела, больше похожие на огромных уродливых лягушек, чем на бывших людей, синхронно взмыли в воздух из-за крайнего автобуса в соседнем с «ожившим» ряду. Растопырив конечности и одновременно издав короткий рык, уродливые дети Заиры приземлились за забором, один — на землю в паре метров от Хлыща, второй — прямо на Антонова и стоящий перед ним прибор. Даже меткий и быстрый ковбой Муравей не успел глазом моргнуть.

— Ша-а-арк!!! — Хлыщ не узнал в этом рёве свой голос, — в голову бей, ядрёны пассатижи! — ещё не закончив кричать, он уже жал на курок, короткими очередями отбрасывая «своего» попрыгунчика обратно к заграждению.

Быстро утихомирив незваного гостя несколькими попаданиями в плешивую башку, ринулся к Антонову, поскользнулся на влажной глине и, падая, увидел живописную, просто трогательную по своей эмоциональной нагрузке сцену. На лице лежащего навзничь старшего научного сотрудника блуждала добрая улыбка, как будто он встретил закадычного друга, которого не видел лет сто, и теперь никак не хочет выпускать его из объятий. Закадычный друг рычал и извивался, навалившись всей своей массой на жертву, удерживаемый лишь на уровне груди согнутой в локте рукой Шарка. Скрюченные пальцы рыли землю, царапали бронежилет и комбинезон, лишённая губ пасть разевалась в каких-то десяти сантиметрах от антоновского лица, но Аркадий, несмотря на то, что елозил на спине и удерживал неприятеля, похоже, думал о чём-то совсем другом — милом и приятном.

— Ша-а-арк!!! — снова проревел Хлыщ, лёжа метясь в неестественно быстро дёргающуюся голову агрессора, — Очнись, идиот!

И он очнулся — с удивлением посмотрел на бывшую когда-то человеческим лицом уродливую маску, потом на Хлыща, готового выпустить очередь по прыгучей страхолюдине, но боящегося зацепить друга, ухватил свободной рукой валяющийся под боком анализатор и ударом, достойным Рика Граймса из «Ходячих мертвецов», вонзил одну из его ног остриём прямо в висок попрыгунчику. Темная, почти чёрная кровь плеснула на лицо Шарка, залила очки, потекла за шиворот.

Раздалось два сухих щелчка, и между Хлыщом и Антоновым рухнуло тело еще одного нападавшего, снятого меткими выстрелами Муравья и Камрада. Только сейчас Хлыщ понял, что техника вновь «уснула» — вокруг стояла просто звенящая тишина. Поскальзываясь на размытой недавним дождиком глине, он бросился к товарищу, достал бандану, стал вытирать тому лицо. Антонов зашевелился, сплюнул вражью кровь, повернулся на бок. И тут его стошнило. Хорошо так, как после знатной попойки, прямо на умерщвленного прыгуна.

— Камрад, подстрахуй, Муравей, подсоби! — Хлыщ помог подняться очистившему желудок бледному товарищу, ухватил за треногу прибор. Олег взял Антонова под локоть с другой стороны и, под присмотром Камрада, они начали восхождение на склон.

Отмытый Антонов сидел на подножке «Атланта» перед профессором, тупо глядя в темноту. Сладков, прищурившись и склонив голову набок, внимательно рассматривал коллегу.

— Что случилось, Шарк? — профессорский тенорок слегка «давал петуха» от волнения, — что ты видел?

— Я не знаю, — всё также мягко и тихо ответил Антонов, — Вернее — не помню. Как сон, который забываешь утром, — он на несколько секунд замолчал, а потом вдруг произнес:

Сквозь сумерек дымку стальные колёса

Отсюда меня в бесконечность уносят.

Я мудр словно Будда и храбр будто витязь,

Стальные колёса,

Крутитесь, крутитесь!

Все, находящиеся перед вездеходом — кроме Секача и Жужи, ушедших на патрулирование — молча уставились на Антонова. Серго повернулся к Хлыщу и испуганно посмотрел на старшего товарища.

— Это поэзия, дружок, ничего страшного, — успокоил его тот, — Шарк, — обратился он к Аркадию, — ты же вроде раньше стихи не писал?

Проигнорировав вопрос, тот продолжил:

Колёса стучат где-то за облаками

Я скоро коснусь горизонта руками

Огнём озаренья сквозь вечность неситесь,

Стальные колёса,

Крутитесь, крутитесь!

Там, где этот мир разрывает границы,

Небесный кондуктор листает страницы.

Края горизонта, скорее сомкнитесь,

Стальные колёса,

Крутитесь, крутитесь!

Он замолчал, обвел окружающих каким-то умоляющим взглядом и добавил совсем тихо:

— Ребята, я спать хочу.

Профессор посмотрел на остальных, как бы ища поддержки.

— Пусть спит, — сказал Хлыщ, — утро вечера мудренее.

Хлыщ лежал на узкой полке в спальном отсеке вездехода. Антонов, словно младенец, мирно посапывал напротив. За перегородкой, в небольшом закоулке, приспособленном под кабинет, стучал по клавишам ноутбука и кряхтел профессор. Всё произошедшее сегодняшней ночью было настолько необычно и не укладывалось в какие-либо рамки, что мысли Хлыща, пытаясь найти ответ, путались, прогоняя сон. В очередной раз поворачиваясь на другой бок, он вдруг понял, что не слышит Сладкова — ноутбук тихо шумел, но стука по клавишам и характерного покрякивания его хозяина не было. Хлыщ осторожно встал и выглянул из-за перегородки. Профессор сидел неестественно прямо, уставившись на экран, по которому бежала бирюзовая волна.

— Ник! — тихо позвал Хлыщ.

Ноль эмоций.

— Ник! — почуяв неладное, громче повторил он.

Сладков не шелохнулся.

— Ник! — крикнул Хлыщ и хлестнул его ладонью по щеке.

Профессор дёрнулся, часто заморгал, недоумённо взглянул на проводника.

— Что случилось, Ник? Ты в порядке?

— Я — да, — медленно проговорил Сладков.

— Что ты видел?

Ник еще пару раз моргнул и чётко, с выражением, продекламировал:

Мы верим, теряем, надеемся, просим,

Но быстро вращаются времени оси,

Сомнения — прочь! Мысли, остановитесь!

Стальные колёса,

Крутитесь, крутитесь!

— Очни-и-и-ись! — Хлыщ затряс профессора из всей силы, и это подействовало — через несколько мгновений перед ним вновь сидел прежний — живой и естественный, только весьма озадаченный Вениамин Евгеньевич Сладков.

— Господи! — Ник достал из кармана платок и вытер вспотевший лоб, — Что это было?

— Не смотри на экран, — вместо ответа приказал Хлыщ, — вернее — на эту чёртову волну.

— Я видел…, — он запнулся, — что-то такое… простое, понятное, но… но… какое-то непривычное, необычное…. Опять двадцать пять! Не помню! Верно Шарк сказал — как сон, который забываешь утром, — он перевел взгляд на компьютер.

Хлыщ опередил его и аккуратно закрыл ноутбук.

— Иди спать, Ник, завтра трудный день.

Город, по которому они шли, выглядел в лучших традициях «Метрополиса» Фрица Ланга — монохромная ретро-футуристическая громада, упирающаяся в небосвод шпилями гигантских башен и небоскрёбов, дышащая паром и дымом, вибрирующая от движения сотен, тысяч всевозможных машин, мчащихся по её улицам, проспектам, бесконечным эстакадам. Особенно бросались в глаза автомобили, проносящиеся чуть ли не на расстоянии вытянутой руки — угловатые, покрытые строчками заклёпок, с полностью зашитыми стальными листами окнами. И ни единого звука, только постоянная, всепроникающая вибрация. Звук, который внезапно возник в этой вибрирующей тишине, не удивил, не испугал, а, скорее, обрадовал Хлыща — знакомое жужжание газонокосилки доносилось слева — с противоположного тротуара. Присмотревшись сквозь несущийся мимо поток, он увидел знакомый силуэт газонокосильщика, бредущего параллельным курсом. Склонив голову, не смотря перед собой, кондуктор уверенно двигался вперёд, срезая ковёр покрывающей тротуар ядовито-зеленой травы и поминая под себя редких прохожих — затянутых в узкие комбинезоны андрогенов с одинаковыми, похожими на маски, ничего не выражающими лицами. Вот он остановился, посмотрел на противоположную сторону дороги, кивнул, и исчез. В следующую секунду Хлыщ открыл глаза….

Весомый вёл вездеход уверенно и очень аккуратно. Хлыщ сидел рядом, на штурманском кресле, периодически корректируя маршрут. А маршрут был непростой. Все проторенные тропы и старые грунтовые и асфальтированные дороги пришлось оставить в стороне, поскольку на них была велика вероятность встречи с преследователями. Дизель отключили, теперь «Атлант» двигался благодаря двум мощным электромоторам — и шума минимум, и экономия топлива, особенно, если учесть, что аккумуляторы можно подзаряжать энергией артефактов «сила». Машина то ныряла в широкие и не очень балки, то выныривала на гребни холмиков, лавировала своим китообразным телом по лесным буреломам, иногда шла напролом, и тогда деревья безжалостно скребли по корпусу кривыми лапами своих ветвей. Слабые аномалии разряжались о трал, более мощные приходилось объезжать, несколько раз Хлыщ даже выбирался наружу, разбрасывал маркеры, ходил взад-вперёд около подозрительных мест. Только к полудню добрались до окрестностей завода «Спутник» — огромного индустриального комплекса в средних широтах Заиры. На территории завода давно обосновалась небольшая, но весьма сплочённая организация — клан ВОЛК — Военная Охрана Легального Контингента. В клан входили отставные армейцы, причем, в основном, офицеры. Порядки у них тоже были что надо — самые, что ни на есть, военные. Больше всего доставалось бандитам и мародёрам — кара настигала их сразу, без суда и следствия. Чуть больше везло мутантам. «Волки» крутили в Зоне свои дела, как бы дублируя службу егерей, охраняли различные экспедиции и караваны, приторговывали «дарами Заиры», естественно, делая это не совсем официально, но зато под негласным патронажем руководства армейского контингента, охраняющего периметр. К рядовым бродягам члены клана относились с некоторым пренебрежением, однако терпели их присутствие, а если сталкер вдруг оказывался бывшим воякой, то и вовсе оказывали всяческую поддержку. Короче¸ следили «волки» по-своему за порядком в Зоне, и не забывали при этом набивать кошельки.

— Тормозни-ка, Весомый, — обратился Хлыщ к водителю, разглядев сквозь редколесье знакомые корпуса, — пойдем с Барсуком, разведаем обстановочку.

Весомый тормознул. Хлыщ выбрался из кабины в общий отсек, объявил о своём намерении окончательно пришедшим в себя после ночных приключений Сладкову и Антонову. Никто не возражал.

— Мы только издали поглядим, — на всякий случай успокоил профессора Хлыщ, — Надо скорректировать дальнейший маршрут — локация здоровая, объездные пути длинные.

Спрыгнув на землю, осмотрелись по сторонам. Вроде спокойно.

— Ну что, друг мой Барсук, — похлопал по плечу Лёху Хлыщ, — посмотрим, что сия местность нам приготовила.

— Посмотрим-посмотрим, — Барсук растёр травмированную ногу, потянулся, покрутил-покачал головой на затёкшей шее.

Не торопясь, углубились в буйные заросли дикой малины, и, спустя пару минут оказались на небольшом, поросшем высокой травой, косогоре, с которого открывался панорамный вид на территорию «Спутника».

Территория была огромной — раз в десять, а то и больше сладковского института. Цеха, ангары, гаражи, трубы, административные здания тесно прижимались друг к другу, делая «Спутник» похожим на небольшой индустриальный город. Естественно, всё это давно не функционировало, а дальняя от наблюдателей часть завода вообще считалась территорией неспокойной, так что сами «волки» туда не совались без надобности, довольствуясь одной третью комплекса.

Выбрав удобную точку для наблюдения, разведчики залегли. Хлыщ достал бинокль, настроил резкость. Вот он, знакомый центральный въезд — баррикада из мешков с песком, вышка, часовые. Ого! А вот и гости!

— Лёх, смотри, наши друзья пожаловали. Как вовремя-то, — Хлыщ толкнул Барсука локтём, сунул ему под нос бинокль.

— Точно. Они, родимые.

Знакомый «хаммер» одиноко стоял у «волчьего» КПП, однако самих преследователей в поле видимости не наблюдалось.

— Думаю, надо заглянуть к ним, почву прощупать, — предложил Хлыщ.

— Только не ты, тебя видели, — резонно заметил напарник, — пойду я с кем-нибудь из людей Ясеня.

— Как скажете, коллега, — Хлыщ возражений не имел, — Пойдем выбирать претендента?

Вернулись обратно, Ясень вызвал своих парней их вездехода, Сладков с Антоновым тоже вышли.

— Значит так, Ясень, — Барсук, заложив руки за спину и сосредоточенно глядя под ноги — прямо как Вениамин Евгеньевич в институте — прошёлся перед собравшимися, — мне нужен один их твоих людей для совместной прогулки вон к тем зданиям, что в низине. Хлыщ идти не может, по причине того, что там сейчас находятся ребята на «хаммере», а его они видели. Муравей — человек из научных, его многие знают, могут возникнуть вопросы. Кого из своих орлов предложить можешь?

— А сам кого выберешь? — вопросом на вопрос ответил Ясень.

Лёха внимательно посмотрел на каждого из армсталов.

— Весомый отпадает, он за рулём. Камрад может запалиться, поскольку ветеран, кроме тебя остаются двое. Секача отдашь?

— А чего меня? — настороженно спросил Секач, хотя было видно, что он польщён выбором сталкера.

— Рожа у тебя злая, — ответил Барсук.

Егерь осклабился и посмотрел на командира.

— А чё, я пойду.

— Жужа, без обид, — Барсук повернулся к последнему из егерей, — мои интуиция и опыт предлагают мне твоего товарища.

— Да без базара, — невозмутимо ответил Жужа.

— Твоя интуиция не подвела, — подытожил Ясень, — помимо агрессивного лица, — он подмигнул Секачу, — у бойца есть большой плюс — он еще новичок в Зоне, всего-то три месяца. Нигде не светился особо. Второй плюс, он — морпех.

— Ну, вот и замечательно, — Барсук потёр руки, — двое служивых идут на встречу к другим служивым. Язык найдём.

— Только языка с собой не приведите, — вставил Хлыщ.

— Будь спок, не приведём, — Барсук снова заложил руки за спину и на секунду задумался, — Значит так, — он внимательно посмотрел на Секача, — одет ты нейтрально, только чистенький какой-то. Надо исправить положение. Мы — два сталкера, идущие из рейда. Нас потрепали аномалии и фауна Зоны, — он огляделся по сторонам, — Вот здесь и исправим.

Достав дозиметр, Лёха походил возле небольшой вязкой лужи, удовлетворённо хмыкнул и со всего маху плюхнулся в неё на живот. Поелозил, перевернулся на спину, как настоящий герой боевика провёл грязной пятернёй по щеке, оставив на ней зеленоватые полосы.

— Твоя очередь, напарник, — Барсук встал и с удовольствием, насколько это можно было сделать без зеркала, оглядел результат.

Не говоря ни слова, Секач снял автомат, положил на землю и залез в лужу. Повторив действия Барсука, вылез и встал напротив Лёхи.

— Прекрасно, — Барсук, как придирчивый художник, склонив голову, осмотрел егеря, — кровушки бы ещё добавить….

— Не вопрос, — хищно ухмыльнувшись, Секач вытащил нож и, чирканув лезвием по ребру ладони, нанёс кровяной след на лоб, — Так норм?

— Ну, ты зверюга! Ваше мнение, компаньоны? — Барсук повернулся к остальным.

— Прекрасно смотритесь, аж завидую, — Хлыщ показал большой палец.

— Завидуй молча, — отрезал Барсук, — Я серьёзно спрашиваю.

— Да прекрасно, очень натуралистично. Ясень, подтверди.

— Красавцы, — кивнул Ясень.

— Собирайтесь, времени мало. И там, Лёх, без фокусов, — попросил Хлыщ

— Не боись, все сделаем, как положено.

Через десять минут Барсук с новоиспечённым напарником исчезли в кустах малины.

Проводив разведчиков, все разбрелись кто куда: Ясень с Камрадом патрулировать территорию, Весомый с Жужей — разводить костёр, а Антонов, Муравей и Серго — в вездеход. Хлыщ подошёл с одиноко стоящему у кабины Сладкову.

— Ник, я не поверю, если ты скажешь, что никто до тебя не отправлял экспедиции в закрытые области.

— Да что тут скрывать теперь, — вздохнул профессор, — Отправляли.

Хлыщ покачал головой, внимательно посмотрел на Сладкова.

— Первый раз это была очень мощная корпорация. Называть не буду — незачем. Никто не вернулся. Около года назад это было, после того, как сталкер Зуб открыл первую локацию — Солнечный Круг. Зуб тоже пропал вместе с ними, правда, до этого успел побывать у меня, пока его в оборот не взяли.

Профессор выдержал короткую паузу, будто собирался с мыслями или подбирал формулировки.

— Вторая экспедиция была этим летом. Наша. По приказу «высших сил». Несколько сотрудников ЦИИАЗ — младший персонал, пяток военных, пара товарищей из службы безопасности…. Ты, наверное, обратил внимание, что в институте появились новые люди?

— Обратил. Когда с Антоновым на завтрак шли.

— Так вот, несколько — это полтора десятка, что для института цифра немалая, учитывая, что весь коллектив — от силы сто человек, точнее — девяносто шесть.

— И? — спросил Хлыщ, хотя уже заранее знал ответ.

— И… И снова, как в воду канули. На этот раз на Промзоне. Вместе с открывшим локацию Свистуном.

Профессор отвернулся, Хлыщу даже показалось, что по щеке Сладкова пробежала слеза.

— А это ж всё — живые люди, — продолжал Ник, — Ты знаешь, у нас жёсткий отбор, мы не подписываем контракты с семейными, но всё равно…, — он махнул рукой.

— Люди сделали выбор, — сказал Хлыщ, — они знали, что могут и не вернуться.

— Знали, знали. Максималисты, горячие юнцы, романтики.

— Мы тоже можем не вернуться. И ты это понимаешь, Ник.

— Понимаю. Слишком хорошо понимаю. Но, когда я предложил тебе стать участником нашего похода, я знал, что ты согласишься. Во-первых — деньги немалые, во-вторых — авантюрность затеи. А ты — авантюрист. Теперь наша надежда — на удачу, а она нам пока благоволит, сам знаешь, хоть всё и идет, с первого взгляда, наперекосяк. И еще нам нужно обязательно встретить Мутанта.

— Раз нужно, значит встретим. Спасибо, что рассказал про предыдущие экспедиции.

— Рано или поздно рассказал бы, — Сладков повернулся и полез в вездеход.

Разведчики вернулись через четыре с половиной часа. Целые и невредимые. От обоих пахло алкоголем.

— Ну, рассказывайте, — Хлыщ, Муравей, Ясень и Камрад обступили прибывших.

— Дайте присесть, хоть, — взмолился Лёха.

— Садитесь, кто ж не даёт, — Хлыщ указал на поваленный ствол, — ужин подавать?

— Не, мы пожрали, — довольно погладил живот Барсук.

— И не только, видать. А ну-ка, дыхни.

— Да мы по чуть-чуть, — засмущался напарник, — Ну, слушайте.

Отойдя от вездехода, разведчики взяли правее, прошли под прикрытием деревьев вдоль косогора.

— Значит, так действуем, — сказал Барсук, остановившись, — выходим на дорогу за поворотом, чтоб нас с блокпоста не видели, идем не быстро, я прихрамываю, ты тоже изобрази что-нибудь. Кстати зовут-то тебя как, Рэмбо?

— Виталик, — представился Секач.

— А меня — Лёха. Изобрази, значит, Виталик, тоже что-нибудь правдоподобное, будто и тебя потрепали слегка.

— Сделаем.

— Ты — мой временный напарник, новичок. Хлыщ вообще отдыхает сейчас. Это для тех, кто меня знает. Понял?

— Понял.

— То, что ты — морская пехота, можешь не скрывать. «Волки» вояк любят, поскольку сами такие. Все переговоры беру на себя. Стрельба и мордобой — только по моей команде.

Секач кивнул. Про стрельбу и мордобой ему явно понравилось.

Пройдя метров двести, спустились вниз, Барсук покидал маркеры, поводил направо-налево детектором. Невдалеке урчала какая-то слабая аномалия, в остальном путь был чист. Осторожно преодолев небольшой луг, вышли на дорогу. И тут показались собаки. Три особи, голодные и злые.

— Виталик, а вот и наше алиби, — Барсук передёрнул затвор, — Работаем.

Псины были отчаянные, видать голод брал своё. Оскалив пасти и глухо рыча, они моментально набрали скорость, атакуя путников с трёх сторон. Метров за тридцать завели хоровод, потом одна развернулась против часовой стрелки, в то время, как двое других продолжили движение по.

— Вали левую! — крикнул Лёха и дал короткую очередь.

Мимо. Секач пальнул от бедра и попал — бестия закрутилась на месте и, скуля, нырнула в траву.

Барсук снова выстрелил. Опять в «молоко» — собачки двигались слишком быстро.

— Да, чтоб тебя, сучье племя! — сплюнув под ноги, Лёха перешёл в контратаку, — держи вторую, Секач!

— Держу, — уже из-за спины отозвался егерь.

Нога разнылась, но, несмотря на тупую боль и хромоту, Барсук развил приличную скорость. Похоже, псина озадачилась поведением потенциальной жертвы, и немного сбавила темп, чем Лёха и воспользовался — через несколько секунд нападающая сторона уже корчилась посредине дороги, сражённая короткой, но меткой очередью. Третья собака моментально развернулась и рванула в сторону блокпоста. Как только она скрылась за поворотом, оттуда раздалась пулемётная трель, и короткое взвизгивание оповестило о кончине последнего хищника. Барсук обернулся к егерю.

— Путь чист, Виталя, айда в волчье логово!

Оказавшись в поле зрения часовых, Барсук поднажал на хромоту и поднял руку с автоматом вверх, показывая, что пришёл с миром. Секач, долго не думая, повторил жест напарника. С КПП ответили тем же, а когда разведчики подошли поближе, к ним и вовсе вышли навстречу. Сам майор Андрей Дронов по прозвищу — естественно — Дрон. Двое часовых невозмутимо продолжали нести вахту.

— Привет, «санитары Зоны»! — Барсук, изобразив добрейшую улыбку, поприветствовал второе лицо клана. Первое лицо, полковник Колончук, скорее всего, как всегда отсутствовал.

— Здорово, Барсукан! — крупный, похожий на довольного жизнью восточного хана, Дрон протянул гостю свою лапищу, — А я слышу, шмаляют поблизости. Ваших рук дело?

— Наших, — Барсук искоса глянул на держащегося за плечо напарника, — Собачки покушать захотели. Ну, и помяли нас слегка. Что-то живность сегодня агрессивная.

— Да заметно. Помятые вы. А это кто с тобой? Впервые вижу.

— Новенький. Секачом кличут. Из морпехов, кстати.

Дрон удовлетворённо кивнул.

— А Хлыща своего куда дел?

— Хлыщ в отпуске. Задницу греет в Барселоне, — Лёха достал наладонник, нашел нужную папку и сунул гаджет под нос второму лицу.

На фото годичной давности довольный Хлыщ в цветастой рубахе — явно «Десигуаль» — позировал на фоне Саграда Фамилиа в обнимку с какой-то брюнеткой. О его краткосрочном отпуске в прошлом августе знали только самые близкие друзья, так что сейчас Дрон всё принял за чистую монету.

— Во даёт!, — майор почесал свою бородку-подкову, — мы тут, значит, лошадь дохлую в канаве доедаем, а он по барселонам шастает. Передай, когда вернется, пусть заглянет на огонёк, водки выпьем, расскажет как отдохнул, негодяй. Я бы тоже сейчас махнул в Турцию или в Бундес, да дела не отпускают. Проходите, чего встали.

— Нам бы передохнуть, да боезапас пополнить, — сказал Барсук, внимательно изучая блокпост — джип исчез, один из наёмников за воротами разговаривает с кем-то из «волков».

— Передохнёте, пополните. Ковыляйте, пока я добрый, — лицо майора растянулось в довольной улыбке.

Вошли в ворота.

— А вы сами откуда ползёте-то, ходоки? — спросил Дрон.

— С востока, по границе Долины Смерти, — максимально громко ответил Лёха, — Заказ у нас с Секачом был один в тех краях. А это что за товарищ у вас в гостях? — спросил он, кивнув на человека из джипа.

— Наёмники типа, поломались слегка по дороге, отремонтироваться попросились. Да там дело плёвое, на час-полтора максимум.

Краем глаза Барсук заметил, как наёмник заинтересованно посмотрел в его сторону при упоминании Долины.

— Чего это он на меня пялится? — полушёпотом спросил Лёха.

— Да ищут они тут кое-кого. Вернее — кое-что с кое-кем, — спокойно ответил Дрон, — Вопросов много задают, могут и нарваться, хотя заказчик у них слишком крутой, похоже, как бы самим потом по башке не настучали.

— Эй, сталкеры! — подал голос человек из джипа, — подойдите-ка.

— Тебе надо, ты и подходи, — невозмутимо ответил Барсук, — Видишь — люди из ходки, усталые, жизнью потёртые.

Наёмник напрягся, но наглеть не стал, подошёл сам.

— Откуда идёте, говоришь? — спросил он, став напротив Барсука.

— По границе Долины Смерти, с востока, — Лёха спокойно смотрел снизу вверх на дылду в чёрном комбинезоне. Ну и морда же у него! Тупая из тупых!

— А ничего подозрительного не видели? — начал издалека дылда.

— Да много чего — гипертитанов парочку, попрыгунчиков, стадо гиперсвинов, несколько обглоданных человеческих трупов, — вступил в беседу Секач, нагло, с прищуром, глянув на бесцеремонного наёмника.

Тот поморщился при упоминании обглоданных трупов, но продолжал выжидающе нависать над Лёхой.

— Вездеход еще видели, — продолжил Барсук, — Большой. Раньше таких я не встречал.

Наёмник поднял бровь.

— А поподробнее?

— А поподробнее не булькает, — Барсук уставился ему прямо в глаза.

— Братан, не видишь разве — мужики с дороги. Просят налить — налей! — не выдержал Дрон, — Это ж сталкеры, люди прагматичные. Утром — деньги, вечером — стулья.

— Ладно, — сдал наёмник, — где у вас тут наливают?

— Да вот, за углом, не промахнётесь, — Дрон махнул рукой вглубь двора.

— Пошли, торгаши, — дылда развернулся и побрёл в укзанном направлении, — только подробно всё расскажете, — бросил он через плечо.

Барсук ткнул Секача локтем в бок, хитро улыбнулся. Дрон подтолкнул гостей, сделал жест рукой: мол, проваливайте.

Зашли в импровизированный бар в одном из цехов, наёмник заказал два по сто, солёных огурцов и селедки с хлебом, расплатился, показал сталкерам на самый дальний стол и пошёл ждать. Забрав полагающееся, Барсук с Секачом сбросили рюкзаки и заняли места напротив.

— Ну, лёгкой Зоны нам всем, — провозгласил Лёха, поднимая стакан, — И ты будь здрава, Заира.

Выпили. Наёмник не спускал с них глаз.

— Ну? — спросил он, когда, шумно выдохнув, бродяги закусили огурчиком и селёдочкой, — Теперь булькает?

— Теперь — да, — удовлетворённо ответил Барсук, — Так что ты хотел узнать?

— Про вездеход рассказывайте, — голос наёмника стал жёстким, как старый надфиль.

— А что вездеход? Огромный, как скала, серый, оси четыре, кабина, словно у вертолёта. Мы его сразу приметили — стоит около Дуба-колдуна, есть тут такое местечко. Ну, мы рисковать не стали — мало ли кто в нём спрятался — обошли стороной, понаблюдали издалека минут десять.

— И что?

— Да ничего. Тишина. Стоит себе, и стоит. Ну, мы и пошли тихонько, кустами прикрывшись. У нас задание, клиент серьезный, рисковать не имеем права.

— Место точное покажешь?

Лёха выразительно посмотрел на пустой стакан. Наемник нервно вздохнул, достал кошелёк, извлёк несколько купюр.

— Место покажем, на карте, — продолжил Барсук, вернувшись вместе с Секачом от стойки, — только вы на своей колымаге не доедете. Либо машину поерьёзней берите, либо дрона запускайте. Ну, в смысле, летающего. Если его, конечно, какая-нибудь воздушная аномалия не проглотит.

— Покажи место, — наёмник достал планшет.

— Вот… вот здесь, — Барсук ткнул пальцем в нужную точку.

— Хорошо, — человек из джипа убрал гаджет и собрался уходить.

— Братан, — позвал Лёха.

— Чего ещё? — наёмник обернулся, на лице его появилось раздражение.

— До дальнего блокпоста не докинете? Направление покажем поточнее.

— Может, вы нас и доведёте тогда? — поинтересовался чёрный.

— Не, мы на задании. Нам потом на кордон через Технокладбище двигать. И по дороге дельце одно есть.

— Ладно, — махнул рукой наёмник, — ждите у ворот. Через час где-то поедем.

Когда преследователь скрылся в дверях, Барсук радостно толкнул Секача.

— Ну, что, Виталя, сделали мы лопуха этого!

Секач показал свой хищный оскал.

— Ага, только теперь надо успеть проскочить, пока эти идиоты круги нарезать будут и подкрепление вызывать.

— Успеем, даст Зона. Ну, давай, пойдем пожрём еще, да ради приличия патронов прикупим.

Перекусили, выпили еще по пятьдесят, зашли в оружейку, перемолвились парой слов с местным торговцем, закупили несколько рожков с патронами и гранат. Проходя мимо мастерских, приметили «хаммер», стоящий на смотровой яме. Пара чёрных — давешнего собеседника среди них не было — слонялись взад-вперёд возле открытых ворот, курили и пинали пыль.

— Эх, сейчас бы рвануть, — предложил Секач, — время теряем.

— Нет, не получится. Во-первых, мы уже на хвоста им сели, заподозрят неладное. Во-вторых, лучше точно будем знать, что они в противоположную сторону поехали, да еще напоследок им мозги запудрим. От дальнего блокпоста до нашей стоянки — километра два с половиной от силы по достаточно гуманной местности.

— Ладно, давай ждать тогда, — согласился Виталик.

Дрон снова был на КПП, решал с одним из часовых.

— Что-то ты весь в заботах, майор, — сказал, подойдя к нему Барсук.

— А ты, поди, не знаешь про технику бешеную? — воззрился на него Дрон.

— Как же, знаю. А что, атакует вас?

— Да нет пока, хвала Заире, но меры предпринять нужно. Мы вон все тылы укрепили уже заново. Мутант лютует, а если еще железки попрут — вообще хана.

— Это верно, — согласился Барсук, — ладно, Дрон, не будем мешать. Нас вот наёмники подбросить согласились.

— Ого! — майор был приятно удивлён, — ну вы даёте, авантюристы!

— Да так, помогли им немного в поисках.

— А я-то смотрю, старший их от меня отстал с расспросами.

— Видишь, главное — вовремя появиться нужным людям, — Барсук достал сигарету, блаженно затянулся, — ну, будем ожидать транспорт.

— Давайте, легкой Зоны! — Дрон пожал сталкерам руки и вперевалочку пошёл вглубь комплекса.

Наёмников было четверо, включая водителя. Всю дорогу они сидели с каменными лицами, и Барсук, пару раз попытавшийся аккуратно пошутить, оставил эту затею, поняв, что с этими долдонами каши не сваришь. Через двадцать минут оказались возле дальнего блокпоста — строительного вагончика, окружённого бетонными плитами, увенчанными мешками с песком. Здесь дежурило пять «волков», которых Дрон заранее предупредил о повторном визите гостей и о двух сталкерах с ними.

— Вон там, — Барсук показал чёрному в сторону холмистой пустоши, весело искрящейся аномалиями, — Объехать можно. Правее. Но не на этом агрегате, — он указал на «хаммер», — а лучше — проводников наймите.

— Где ж я тебе их найму? — почесал в затылке наёмник.

— Своим сообщи, чтоб у Семёныча кого-нибудь из опытных взяли. Стоп! Есть у меня один, Мотыгой кличут, надежный пацан, подойдёт быстро, — Лёха вспомнил про коммуникатор зомбированного экс-уголовника, на всякий случай прихваченный на Гнилом Хуторе и валявшийся в рюкзаке.

— Мотыга? — хмыкнул чёрный, — Ну, давай контакты. Мы всё равно сейчас не тронемся — не на чем, коль не врёшь.

— А чего мне врать, — Барсук достал свой КПК, — врубай блютус, скину.

Наёмник вынул из кармана свой, подключился.

— Ладно, пойдем мы, — засобирался Лёха, скинув контакт покойного Мотыги, — путь не близкий. А кого ищете, кстати?

— Не ваше дело, — коротко ответил чёрный и полез в джип.

Отойдя от дороги, разведчики свернули в лесок, а когда скрылись из зоны видимости, резко взяли вправо, по направлению к лагерю.

Пока Барсук рассказывал о походе в стан «волков», обступившие его попутчики — а вышли из вездехода уже все — молчали, только, когда Лёха в красках описал ситуацию с «поподробнее не булькает», Хлыщ откровенно захохотал, хватаясь за живот.

— Ну, ты даёшь, Барсук! Не булькает! Везде найдёшь, хоть в монастыре!

— А что, надо ж было марку держать, — с серьёзным лицом ответил Лёха, — мы же сталкеры, люди продажные, информацию потом и кровью добываем. Хочешь что-то узнать — плати!

— А Мотыге-то уже писали? — спросил Муравей, когда Лёха закончил своё повествование.

— А то! — Барсук довольно потёр ладони, — уже забился с ними Мотыга.

— Так, — сменил тон Хлыщ, — надо рвать отсюда. Через поле, левее «Спутника». Аномалии там дохлые — тралом разрядим. Выедем на подъездные пути, и — на север!

Возражений не было. Через несколько минут «Атлант» сорвался с места, смял заросли малины, скатился с косогора и двинулся по сухой траве по направлению к подъездным железнодорожным путям. На блокпосту засуетились, но отправляться в погоню там никто не собирался. Во-первых — не «волчье» это было дело, во-вторых — не любой транспорт прошёл бы по той местности, которую сейчас бороздил вездеход. Разрядив с дюжину слабых аномалий и спугнув нескольких собак и гиперсвинов, выбрались на пути, растолкали ветхие вагоны, свернули налево. Спустя несколько минут заводской комплекс остался далеко позади.

Глава 8. Чужой Горизонт

— Где на ночлег встанем? — профессор протиснулся в кабину, повертел головой, оглядывая однообразный лесной пейзаж, тянущийся вдоль железнодорожного полотна, по которому полз вездеход.

— Есть тут у нас недалеко заимка секретная, — сидящий у задней стенки на откидном стульчике Муравей достал планшет, сверился с картой, — километров пять осталось. Там и заночуем.

— Хорошо, — согласился Сладков, — если ночь пройдёт без приключений — встаём рано и идем в обход Станции. Очень надеюсь завтра оказаться в нужной точке. Хотя — лучше не загадывать.

— Это точно, — ответил со штурманского кресла Хлыщ, сосредоточенно глядя на выхватываемую из сумерек светом фар местность.

Лес внезапно закончился — дальше полотно шло по ровному, заросшему редким молодняком, полю. И тут Весомый резко затормозил.

— Что? — практически хором спросили Хлыщ и Муравей.

— Там что-то на рельсах, — прищурившись, здоровяк вглядывался в сумерки.

— Точно! Сейчас узнаем, — Хлыщ залез в соседний с кабиной крохотный отсек, включил камеру внешнего наблюдения, посмотрел в монитор, приблизил картинку.

— Так, — он ещё покрутил настройки, — съезжаем с насыпи. Быстрее!

Не задавая лишних вопросов, Весомый отпустил тормоз, крутанул руль вправо, и вездеход, дав сильный крен, сполз вниз.

— Тепловоз, — Хлыщ повернулся к удержавшемуся в дверном проёме профессору, — расстояние — сто пятьдесят. Едет сюда. Медленно.

— Верхняя турель — приготовиться! — крикнул Сладков вглубь вездехода егерям.

— Ник, он остановился, — доложил Хлыщ, снова глянув в монитор.

— Понятно, — выдохнув, профессор перегнулся через его плечо, посмотрел на размытый силуэт локомотива на экране, — излучение прекратилось, скорее всего. Подождём немного.

Прошло пять, десять, пятнадцать минут, но тепловоз так и не тронулся с места.

— Надо проверить, — прервал молчание Сладков, — я пойду.

— Я с тобой, естественно, — ответил Хлыщ, не отрываясь от монитора, — и пара егерей.

— Хорошо. Собираемся, — профессор исчез в недрах «Атланта».

— Я поближе подъеду? — спросил Весомый Хлыща.

— Давай. Только медленно. Сейчас разглядим эту махину получше.

Махина оказалась не такой уж и большой — напрочь проржавевший ТГМ, такой же, как и на институтских путях. Окна заварены металлическими листами, поручни отсутствуют, фары выбиты.

Хлыщ выбрался из кабины к шкафчикам с экипировкой, облачился в усиленный комбинезон. Сладков, Секач и Жужа уже были готовы к десантированию. Включили наружный дозиметр — фон чуть завышен, но жить можно.

— Ладно, пошли, с нами Заира. Весомый, врубай верхний прожектор, — Хлыщ открыл боковую дверь и первым спрыгнул на землю.

Вокруг стояла гробовая тишина, только где-то далеко справа, на грани слышимости, раздавались короткие автоматные очереди. Тепловоз застыл на путях ржавым пятном и не подавал признаков жизни.

Подошли поближе, Хлыщ достал дозиметр. Локомотив фонил чуть сильнее, но тоже не критично. Сладков обогнул машину вокруг, заглянул под днище; схватившись за единственный уцелевший поручень, поднялся на борт.

— У него двигатель отсутствует, — доложил он с площадки, — Совсем.

— Я не удивлен, — ответил снизу Хлыщ.

— Я тоже, — профессор, включив налобный фонарик, заглянул в кабину сквозь узкую щелку между рамой и стальным листом, — Естественно — никого, — сказал он, спускаясь к остальным, — интересно, откуда он взялся?

— Скорее всего — сбежал из стойла на ближайшей станции, — предположил сталкер, — Скоро узнаем.

— Да уж…. Сбежал, — Ник снова заглянул под днище, — Поезд-беглец, так его.

— Помнишь историю Мотыги про колесо? — негромко, чтобы не слышали егеря, спросил Хлыщ.

— Да, из уст Барсука.

— Так вот, если Мотыга не врал, то мы можем выдвинуть гипотезу о том, что условная, неизвестная нам, сила действует на технику именно через колёса. Вспомни стихи, которые вы с Шарком декламировали. Какой там рефрен был? «Стальные колёса».

— Я уже думал на эту тему, — Сладков попытался почесать сквозь респиратор отросшую за несколько дней щетину, — Мне кажется, хотя это невероятно, что стихи пришли нам как информация, как подсказка. Или же, мы их просто так восприняли.

— Оба, не сговариваясь, сочинили одно стихотворение?

— Не знаю. У меня такое ощущение было, что я читал, как с листа, только лист этот не помню. И всё, что видел тогда — тоже.

— Фриц Ланг? — спросил Хлыщ.

— Что? — не понял Сладков.

— Фриц Ланг. «Метрополис».

Глаза профессора округлились.

— Откуда? Откуда ты это знаешь?

— Я видел сон. Очень похоже.

— Точно… Фриц Ланг, — его руки слегка затряслись от волнения, — Гениально!

— Скоро мы сложим пазл, Ник, — Хлыщ похлопал по ребристой площадке локомотива, — а пока надо ехать дальше, — он махнул егерям.

Спустились с насыпи, Сладков бросил прощальный взгляд на тепловоз. Тот продолжал стоять, как вкопанный. Профессор вздохнул и побрёл к вездеходу.

— Во сколько мы наблюдали «восстание машин» на Технокладбище? — спросил он у Антонова, ожидавшего в кабине.

— Перед тем как побежать вниз, я посмотрел на часы, — ответил Шарк, — Было три тридцать три.

— Сейчас девятнадцать пятьдесят восемь. Если излучение циклично, то его цикл составляет около шестнадцати часов. Жаль, мы не сможем проверить это опытным путём. Хотя, может и сможем. Поехали.

«Атлант» миновал застывший ТГМ, взобрался обратно на насыпь и двинулся дальше.

Станция показалась слева спустя каких-то двадцать минут пути. Небольшая, с одноэтажным зданьицем вокзала, хозяйственными постройками, одностойловым депо и водонапорной башней у северной горловины. Наружные детекторы жизненных форм молчали, поэтому подъехали вплотную к первой станционной постройке — приземистому, лишённому крыши, сооружению из силикатного кирпича, полностью заросшему борщевиком, гигантскими лопухами и каким-то неопознанным диким кустарником.

— Как-то тихо здесь, — полушёпотом сказал Весомый, вытирая пот со лба — здоровяк явно нервничал.

— Ну и где твоя заимка секретная? — спросил Хлыщ Муравья.

— Башню видишь? Нам туда, — Олег указал на едва проступающий в сгустившихся сумерках силуэт одиноко торчащей вдалеке водонапорки.

— Вижу, — подтвердил Хлыщ, — Ну, тогда — поехали, а потом станцию осмотрим, если понадобится. Давай, Весомый.

Водитель медленно тронул вездеход, и машина, не съезжая с путей, покатилась мимо полуразвалившегося станционного хозяйства. Свет фар выхватывал из темноты скелеты товарных вагонов на соседних путях, разбросанные вдоль рельсов разбитые деревянные ящики, собачьи трупы, ржавые газовые баллоны, еще какой-то не поддающийся описанию хлам. Детекторы жизненных форм никакой активности не фиксировали, наружные микрофоны улавливали лишь слабые природные шумы. Подъехали к зданию вокзала — длинному кирпичному строению с заколоченными досками окнами и дверьми. У центрального, со стороны путей, входа рядом с черным пятном давно потухшего кострища разглядели человеческие останки — два полусъеденных трупа в кожаных куртках, рваных спортивных штанах и грязных кроссовках — очевидно, непутёвые «джентльмены удачи», неизвестно как попавшие в эту местность. Рядом валялись несколько консервных банок, пара бутылок, распотрошённые рюкзаки и обрез. Прямо над трупами, на стене, кто-то корявыми буквами оставил сделанную углём ёмкую надпись: «Уходи!».

— Может, ну его… — Весомый повернулся к Хлыщу, — Поехали отсюда.

— Весомый, дружище, к сожалению, нам придётся тут задержаться, — расстроил его проводник, — Соберись, это ж Зона, здесь всегда страшно.

— Не всегда, — отрезал водитель, вздохнул и спросил: — Куда теперь, к водокачке?

— К ней. Езжай аккуратно, здесь, по ходу, сплошные завалы.

За станцией свернули влево. Объехали вросший в землю строительный вагончик, стопку бетонных плит, какую-то ржавую металлическую раскоряку, перевёрнутый автокран и оказались на небольшой грунтовой дороге, ведущей к водонапорной башне.

— Тормозни, — попросил Муравей Весомого, — сделаю кое-что.

«Атлант» замер между груд строительного мусора.

— Надо «ревун» отключить, — сказал Олег, роясь в карманах, — У нас тут от незваных гостей секретка установлена. Всегда с собой ключик таскаю в рейды — на всякий случай.

Он вытащил маленький — как от автомобильной сигнализации — пульт и нажал на одну из кнопок.

— Что ещё за «ревун»? — спросил Хлыщ.

— Устройство. Излучатель небольшой. На малом расстоянии создаёт такое поле, что ни одна тварь, включая человека, не выдержит, сбежит в панике. Ник нам подогнал в своё время, их разработка.

— Не знал. Ну что, отключил?

— Не пойму…, — Муравей несколько раз нажал на одну из кнопок на пульте, — Обратного сигнала нет. Надо пойти проверить, — он встал с кресла и направился к двери в основной отсек.

— Один не ходи, — крикнул ему в спину Хлыщ, — Давай вместе.

— Все нормально, — отозвался из-за перегородки Олег, — я из армсталов кого-нибудь возьму.

Через пару минут две фигуры — Муравья и Жужи — появились в свете фар и медленно направились к воротам, закрывающим вход на территорию водокачки.

— Весомый, дай прожектор, — Хлыщ легонько толкнул здоровяка в бок.

— Ага, — водитель щелкнул тумблером и лунно-белый конус выхватил из темноты грязный бетонный забор, коричневые, в разводах ржавчины, слегка приоткрытые ворота и саму башню, кирпичным грибом торчащую посредине двора.

Муравей и Жужа с усилием распахнули пошире створки, выставив автоматы, заглянули внутрь. Олег обернулся, помахал рукой — мол, подъезжайте. Весомый дал малый газ, машина плавно тронулась и подкатилась вплотную к въезду во двор. Из кормовой двери выгрузились Камрад с Секачом, подошли к товарищам. На полусогнутых, перебежками, добрались до входа в водонапорку, встали по двое с каждой стороны, Муравей подёргал дверь — открыто.

— Прожектор прямо на вход наведи, — сказал Хлыщ Весомому, тот кивнул и опустил конус света на уровень земли.

Олег, повернулся, показал ладонь, и все четверо, включив налобные фонари, скрылись внутри башни. Прошло минуты три. Первым в дверном проёме появился Муравей, развёл руками, подошёл у вездеходу.

— Что там? — Хлыщ высунулся из боковой двери.

— Пугалка наша, похоже, перегорела, — сказал Олег, — Там кто-то после этого ночевал, ну или просто на стоянку вставал. Но бежали в панике, как матросы с «Марии Целесты» — пригоревший котелок над кострищем, разбросанные вещи, даже автомат валяется. Непонятно.

— Пойду-ка, посмотрю, — Хлыщ спрыгнул с подножки и направился вслед за Олегом.

Внутри полностью лишённой оборудования водокачки было темно и сыро, только фонари егерей выхватывали из чернильной тьмы облезлое покрытие стены, груды кирпича на полу, ступени и перила чудом уцелевшей стальной винтовой лестницы, да свет прожектора «Атланта» давал ровную линию от входной двери, ярким прямоугольником упирающуюся в стену. У входа действительно были остатки костра, тут же валялись пара рюкзаков, потёртый автомат «Вал» и вскрытая банка тушёнки. Крови и стреляных гильз не наблюдалось. Хлыщ обошёл башню по кругу, но никаких признаков пребывания здесь людей больше не обнаружил.

— Я метнусь наверх, сниму показания приборов, — предупредил Муравей и стал подниматься по лестнице.

— Давай. Парни, подстрахуйте его кто-нибудь, — попросил Хлыщ егерей.

— Я прикрою, — Жужа полез вслед за Муравьём.

Хлыщ снова сделал круг вдоль стены.

— Что скажешь, Камрад? — обратился он к егерю.

Тот покачал головой.

— Либо кондуктор поработал, либо…, — он на секунду задумался.

— Вот и я думаю, что «либо», — сказал Хлыщ, — только как с этим «либо» быть?

— Ну, с нами же светлые научные головы, — ответил Камрад.

— Головы научные — тоже люди. И приборы у них имеют свойство от этого «либо» ломаться.

— Да уж, — вздохнул Камрад, — Валить надо отсюда, вот что я тебе скажу, сталкер.

— Чувствую, что надо, только я бы в депо ещё заглянул, благо до него не больше ста метров. Думаю, Ник тоже захочет.

Наверху, отдаваясь приглушённым эхом, загремели ступени — возвращались Муравей с Жужей.

— Забрал жёсткий диск, — отчитался Олег, спустившись вниз, — и одну камеру прихватил, вдруг тоже перегорела, проверим. Так-то, они здесь у нас много где понатыканы. А каморка наша не тронута, слава Зоне.

— Всё мутантов пасёте? — спросил Хлыщ.

— Пасём. Тут у них как мёдом намазано. Каждой твари по паре, да промелькнёт. Особенно после Вспышки. Популяции отслеживаем, ну и единичных тоже.

— Молодец, что забрал. Может, что интересное записалось, — Хлыщ окинул взглядом внутренности водокачки, — но оставаться здесь мы не будем. Я бы навестил депо и отчалил отсюда. Что скажешь?

— Скажу, что согласен. «Ревун» сдох, значит, есть на то причина. А встречаться с этой причиной как-то неохота.

Вернулись в вездеход, профессор выслушал отчёт Муравья и комментарии Хлыща и Камрада.

— Надо заглянуть в депо, — Сладков посмотрел на армсталов, будто спрашивая у них разрешение.

— Да сходим, — ответил за всех Ясень, — Только быстро и без самодеятельности.

— Идём — я, Барсук, Ник и двое ваших, — предложил Хлыщ.

— Из наших — я и Жужа..

— Можно, и я с вами? — попросился вдруг Серго.

«Точно, сталкером будет», — подумал Хлыщ, а вслух сказал:

— Уважаемый Сергей Сергеич, ты наш самый ценный спутник, и рисковать тобой мы не имеем права, и ты сам такого права не имеешь. Поверь, наверняка ещё представится не один случай показать свою смелость и утолить своё любопытство исследователя. Поэтому, ты останешься в вездеходе, и, пока нас не будет, вместе с остальными будешь нести вахту — следить за местностью, отражать возможное нападение, просто помогать товарищам.

— Хорошо, Хлыщ, — кивнул Серёжа, хотя было видно, что он расстроен.

— Вот и чудно. Тогда выходим. Если увидите или услышите хоть малость что-то подозрительное — сразу сообщайте нам, рации пока работают. Весомый, развернуться сможешь?

— Смогу, — водитель, прищурившись, оценил ширину дороги и завалы по краям.

–Хорошо. Ставь машину носом к железке и лупи прожектором в нашу сторону.

Весомый аккуратно развернул вездеход, двинул джойстик управления прожектором — луч врезался в темноту, выхватил из неё большую часть предстоящего пути. Камрад тем временем — на случай визита незваных гостей — направил на депо верхнюю турель. Гуськом — Хлыщ, Барсук, Ник, Ясень и прикрывающий тыл Жужа — ступили на узкую тропинку, что вела от водокачки через заросли чертополоха и высокой, пожелтевшей от радиации и местных погодных условий травы. Хлыщ периодически бросал маркер, но аномалий на пути пока не было.

— Господи, тишина-то какая, — пробормотал идущий в середине профессор, — аж в ушах звенит.

Словно в ответ ему, откуда-то из-за перелеска, начинающегося сразу за водокачкой, раздался протяжный, полный тоски и безысходности, вой. Ник вздрогнул, щелкнули затворы, вся процессия замерла.

— Большая собака или волк, — сказал Хлыщ, — На что-то более изощрённое не похоже. Но лучше не расслабляться. Тишина — вещь хрупкая.

Тронулись дальше, и спустя пять минут оказались у тыльной стороны депо. Вдоль задней стены расположились несколько гнилых ящиков, старый токарный станок под навесом из кровельного железа, ржавая вагонная колёсная пара и несколько куч битого кирпича. Довершал картину полуразложившийся труп гиперсвина с картинно закинутой на ось колёсной пары клешнёй.

— Дверь сбоку, скорее всего, — предположил Хлыщ и заглянул за правый угол, — Точно! Егеря — по сторонам, я — захожу. Ник и Барсук — за мной. Максимально осторожно.

Будто в ответ ему опять раздался протяжный вой, ещё более безысходный и трагичный. Сладков снова вздрогнул.

— Всё в порядке, Ник? — спросил Хлыщ, повернувшись к профессору.

— Если честно — нет, — ответил тот, — Слишком давит обстановка. Как-то странно давит. Давай побыстрее, — попросил он, и в его голосе проводник уловил действительно панические интонации.

— Сначала Весомый, потом Камрад, теперь — ты, — Хлыщ внимательно посмотрел на Сладкова, — Мне тоже неуютно, поверь, просто я убеждаю себя, что скоро это закончится, и мы уедем отсюда. И дело не в количестве трупов и не в этой собаке Баскервилей, просто нас гонят дальше. Так что — быстро осматриваем депо и уходим обратно.

Егеря встали по краям бокового входа, и Хлыщ, как завзятый спецназовец, без лишних разговоров высадил ногой трухлявую дверь. Освещая путь светом фонарей, разведчики один за другим ввалились внутрь. В депо было тихо, темно и… мёртво. Пять трупов с пулевыми ранениями, в одинаковых тёмно-зелёных усиленных комбинезонах распластались по углам помещения, ещё один валялся в смотровой яме.

— Так, — Ясень посмотрел на распахнутые настежь ворота, потом на раскиданных по покрытому потёртой плиткой полу покойников, — постреляли друг друга, судя по расположению тел, — он наклонился над ближайшим мертвецом, обшарил его карманы и валяющийся рядом рюкзак, — документов никаких, очевидно — наёмники. Одеты хорошо, и пушки солидные.

— Как считаешь, тепловоз их до этого довёл? — Хлыщ повернулся к Нику.

— Грубо говоря — да, — профессор переводил взгляд с одного трупа на другой, — Кто-то стихи декламирует, а кто-то на курок жмёт, всё зависит от индивидуальных качеств.

— Еще тёплые, — Барсук приложил ладонь к шее одного из мертвецов, — час-два от силы.

— Совпадает, — Сладков покосился на ворота депо, — Вырвался-таки, сукин сын.

— А парни не во время на стоянку встали, — продолжил Барсук.

— Значит — не только визуальный ряд на экране влияет на живой организм, но и само присутствие подверженной излучению техники, так? — спросил Хлыщ Сладкова.

— Скорее всего, — ответил тот, — Причём на каждого индивидуально, как я уже озвучил. Антонов не сразу в себя пришёл, а я — моментально. Но, с другой стороны, ты тоже был совсем рядом с Технокладбищем, и — ничего.

— Я следил за обстановкой, и не концентрировался на технике, — ответил Хлыщ.

— Верно, принимается, — согласился профессор, — Итак, наша версия. Наёмники встали в депо на привал, про поведение старой техники они либо были не в курсе, либо знали совсем немного. Далее, тепловоз пришёл в движение, волна излучения накрыла людей в замкнутом пространстве. Да, именно — в замкнутом, — повторил он, — Результат мы видим.

— А почему наёмники не сбежали, когда железяка начала двигаться? — спросил Барсук.

— Очевидно, сила излучения была очень большой, — предположил Сладков, — Это позволило тепловозу вырваться на свободу, выбив ворота, она же моментально свела с ума наёмников, — он еще раз обвёл взглядом помещение и тихо добавил: — Братская могила какая-то, а не станция.

— Стрелка, ведущая на основной путь, тоже сама перевелась? — Барсук посмотрел в темноту за воротами, будто смог бы увидеть эту стрелку.

— Не исключено, хотя, возможно, она и была в таком положении, — профессор тоже посмотрел наружу, — Интересно, она автоматическая или ручная?

— Так, — прервал беседу Хлыщ, — Что-то мы разговорились здесь. Ясень, Жужа, собирайте боеприпасы, оружие, и рюкзаки парней тоже берите. Барсук, помоги. Надо уходить отсюда, — он замер, прислушался и сказал чуть тише: — Рельсы вибрируют.

Воцарилась тишина, и все отчётливо услышали лёгкое гудение рельсов и характерный перестук колёс, хотя пока и далёкий.

— Беглец возвращается, — пробормотал Сладков — Фантастика!

— Быстрее! — крикнул Ясень, — берём трофеи и — наружу!

Силуэт локомотива, освещаемый слабым светом едва проглядывающей сквозь облака луны, показался из-за поворота, когда снимали подсумок с пятого убиенного «солдата удачи».

— Уходим, уходим! — Хлыщ буквально вытолкал остальных в боковую дверь, — отступаем быстро, но аккуратно!

Когда преодолели половину пути по знакомой тропинке обратно к вездеходу, сзади раздался глухой удар и послышался треск рассыпающегося кирпича. На ходу оглянувшись, Хлыщ увидел, что разогнавшаяся до приличной скорости ржавая бандура пробила заднюю стену и теперь катится по земле, подминая сухую траву и кустарник.

— Не стрелять! — крикнул Хлыщ в рацию Камраду и прибавил скорость.

«Атлант» стоял «на парах», кормовая дверь была открыта, высунувшийся наружу Секач махал рукой. Один за другим попрыгали в вездеход, Весомый нажал на газ, машина взревела и рванула с места. В каких-то десяти метрах за ней, пересекая грунтовку, прокатился теряющий скорость, обсыпанный битым кирпичом и покрытый кирпичной пылью беглый ТГМ, въехал во двор водокачки, уткнулся в её стену и замер. Излучение, или что там его двигало, перестало действовать.

— Вот тебе, бабушка, и стальные колёса, — пробормотал профессор, когда «Атлант» вновь забрался на железнодорожное полотно, — Похоже, ночлег отменяется? — он повернулся к спутникам.

— Похоже, да, — ответил Хлыщ, — Надо ехать, пока есть возможность.

— Отсюда до точки, — Сладков взглянул на интерактивную карту, — около пятнадцати километров по прямой. Но — это через АЭС.

— Правильно, туда мы не сунемся, — сказал Хлыщ, — поедем по путям. Железная дорога обходит Станцию с севера. Это то, что нам нужно. Крюк не самый большой. Весомый, как ты, рулить не устал?

— Устал маленько, — ответил здоровяк, — Я бы покемарил часок.

— Я поведу, если что, — предложил Камрад, — управлял уже этой штуковиной, ничего сложного.

— Хорошо. Весомый, иди отдыхать, — Хлыщ посмотрел на Барсука и Серго, — Разберите трофеи, потом я, может, посплю полчасика. Глаза, наверное, красные как у кролика уже. Барсук — за старшего тогда останешься.

— Ок, шеф, — Барсук картинно козырнул и кивнул Серго — пойдём, мол, посмотрим, что Заира послала.

Камрад сменил Весомого на водительском кресле, Хлыщ обернулся к Сладкову.

— Ник, депо тоже на линии луча?

Профессор кивнул.

— Понятно. Отдохните пока с Шарком. Ещё успеете пободрствовать.

— Хорошо, — профессор скрылся в основном отсеке.

Вездеход полз по путям со скоростью пешехода, окружающий однообразный пейзаж поглотила ночь, и только далеко справа на фоне тёмно-свинцового неба проглядывали очертания Атомной Станции. На огромной пустоши между железной дорогой и АЭС разноцветными искрами периодически вспыхивали аномалии, наружные микрофоны «Атланта» улавливали отдалённые завывания ночных гадов и посвистывание ветра. Где-то спустя полчаса пути, по правой стороне из темноты вынырнул средних размеров гипертитан и поковылял параллельным курсом. Чудище сосредоточенно смотрело вперёд, изредка поворачивая к «Атланту» свою уродливую голову и сверкая маленькими злобными глазками. В какой-то момент мутант обогнал вездеход, вскарабкался на насыпь и потрусил перед машиной метрах в двадцати.

— Это он удачно зашёл, — прокомментировал поведение гипертитана Хлыщ, — живой трал нам как нельзя кстати.

За десять минут пути по рельсам мутант безболезненно — правда, каждый раз злобно взрыкивая — разрядил пару слабых аномалий, но потом почти сразу угодил в мощную «катапульту» — пятисоткилограммовая туша на мгновение замерла, после чего, издав утробный рёв, со скоростью пушечного ядра почти вертикально воспарила в чёрное небо. Камрад резко нажал на тормоз, врубил прожектор. Спустя минуту динамики передали в салон «Атланта» громкий шлепок — уродливый мясной шар приземлился в переливающееся кислотной зеленью ближайшее болотце.

— «Катапульта», подбросившая такую массу, будет заряжаться долго, — Хлыщ заглянул в общий отсек, — Барсук, надо дорогу прощупать.

Вышли, просканировали ближайшие тридцать метров пути — чисто. Хлыщ повернулся к вездеходу, махнул рукой. Машина мигнула фарами и тронулась. Следующий час брели перед «Атлантом», вооруженные маркерами и детекторами — разрядили три слабых «катапульты» и разжились ровно таким же количеством артефактов «выворотень».

— Всё, надо отдохнуть, сейчас свалюсь, — Хлыщ остановился, бросил в очередной раз маркер.

— Давай в вездеход вернёмся, — Барсук не возражал, — поспим часок и дальше двинем. За час, надеюсь, ничего не произойдёт, хотя, загадывать тут — последнее дело.

За время стоянки, действительно, ничего не произошло. Камрад остался дежурить на водительском месте, а остальные пошли спать. Через час Барсук растолкал Хлыща, сунул ему под нос кофе и потащил в кабину. Следом появился заспанный Сладков.

— Нам осталось семь километров, — сказал он, щурясь на карту, — Надо ехать.

— Трогай, Камрад, — Хлыщ залпом выпил кофе, — Будем ориентироваться по наружным детекторам, хотя, болт, конечно, надёжнее.

Спустя час относительно спокойной езды в кабине снова возник профессор.

— Мы практически на месте, — он сосредоточенно смотрел на экран планшета, — Через двести метров тормозим.

— Будет сделано, — отозвался Камрад, — Как там Весомый?

— Проснулся. Жаждет за руль.

— Будет ему руль. Скажешь точно, где остановиться.

Остановились у заброшенного переезда. От дороги, пересекавшей полотно, остались лишь фрагменты потрескавшегося асфальта, теряющиеся в обильных зарослях по обе стороны. Слева — в направлении нужной точки — начиналась непролазная топь. Сладков позвал Хлыща из кабины.

— Мутант говорил, что здесь есть тропинка, но там может пройти только человек, а сама дорога скрыта в болоте, неглубоко. Вездеход должен проехать. Как будем действовать?

— Рискнём, — Хлыщ посмотрел в иллюминатор рядом с боковой дверью, — У нас, разве, есть другие варианты?

— В этом месте, похоже, нет.

— Тогда — командуй. Если трясина глубокая или дорога развалилась окончательно — сдадим назад и будем решать вопрос как-то по-иному.

Профессор позвал Весомого, вместе зашли в кабину, здоровяк плюхнулся в кресло водителя, размял пальцы.

— Сворачивай влево и очень аккуратно езжай по остаткам дороги, — сказал Сладков, — когда въедем в болото, будем прощупывать каждый метр. Главное — не торопись.

— Понял, — Весомый нахмурил брови, всмотрелся в освещаемый лучом прожектора пейзаж, — Я дизелёк включу, на нём понадёжнее будет.

— Включай дизелёк, — Ник похлопал здоровяка по спине, — Ну, с Богом!

Двигатель рявкнул, выплюнув чёрные струи в ночной воздух, Весомый слегка сдал назад, вывернул руль до упора влево и многотонная машина съехала с железнодорожного полотна на остатки асфальта. Прокатившись с десяток метров сквозь заросли, упёрлись в край болота. Выглядело оно, конечно, неутешительно — чёрное, булькающее, с пучками сухой травы на редких островках. Невдалеке справа действительно виднелось подобие тропинки, вернее — череда узеньких участков суши, поросших всё той же высокой и, очевидно, жёсткой, травой.

Весомый шумно выдохнул, нажал на газ и «Атлант» аккуратно вполз в трясину.

— Весомый, родной, по малу трави, по малу! — Хлыщ склонился над плечом водителя, вглядываясь в чёрную жижу, в которую, подминая пучки растительности, погружался вездеход.

— Вроде крен на нос не сильный, — пробормотал здоровяк, — сколько нам по этой дряни ехать?

— Метров сто пятьдесят где-то. Потом снова суша должна начаться.

Чёрная масса билась о выпуклое лобовое стекло, огромные колёса «Атланта» почти полностью скрылись в трясине, однако машина продолжала медленно ползти сквозь вязкое месиво. Все прилипли к иллюминаторам и молча смотрели в темноту. Казалось, прошёл целый час, и вот нос вездехода, наконец, слегка пошёл вверх, трясина отступила от стекла и «Атлант» выбрался на заросший низкими искривлёнными деревьями берег.

— Ну что, можно немного выдохнуть, товарищи сталкеры, — Хлыщ нажал на кнопку громкой связи, — Дальше прямо? — он повернулся к Сладкову.

— Да, по остаткам дороги, — кивнул профессор.

— Тут вообще джунгли какие-то, — Весомый покрутил прожектор, освещая встающую метрах в десяти от берега стену толстых кривых стволов.

— Трогай, дорога не должна сильно зарасти, — сказал Сладков, — тарань прибрежные заросли для начала.

— Ладно, — Весомый погладил бритый затылок, выжал газ.

«Атлант» легко подмял под себя мутированные деревца и подъехал к границе леса.

— Точно, есть дыра! — радостно сообщил водитель, хотя все находящиеся в кабине и так увидели чёрный зев узкой просеки, бывшей когда-то лесной дорогой.

Асфальт практически полностью исчез под слоем травы и кустарника, но ехать было можно. Сладков ещё раз глянул на карту, удовлетворённо кивнул сам себе.

— Ну, как там говорил первый космонавт планеты Земля? — он оторвался от планшета и посмотрел на стоявших рядом с ним Хлыща и Камрада.

— Поехали! — ответил за всех Весомый и поднажал на педаль.

Вездеход, ломая кусты и нависающие над просекой ветви, бодро нырнул в лесные ворота.

Дорога прямой стрелой разрезала чащу. Справа и слева — вековые дубы, исполинские ели, непроходимые, в два человеческих роста, кусты, сквозь сплетённые ветви которых мог проскользнуть разве что некрупный зверёк. Хлыщ уже видел это раньше — во сне, на кордоне Васнецова. Только ядовито-зелёного ковра не было — лишь всё те же трава и кустарник, проросшие сквозь сильно потрескавшееся покрытие. Пару раз дорогу преграждали гнилые стволы рухнувших деревьев, но это не было помехой для многотонной машины.

— Стоп! — нарушил тишину в кабине возглас Сладкова.

Весомый моментально притормозил.

— Сто пятьдесят метров до точки! — объявил профессор, — Хлыщ, предупреди остальных.

Проводник выглянул из кабины в общий отсек. Семь пар глаз смотрели на него, ожидая какого-то ответа.

— Сейчас мы продолжим наше увлекательное путешествие, дорогие пассажиры, — Хлыщ переводил глаза, встречаясь взглядом с каждым из спутников, — Возможна лёгкая турбулентность, но штурвал — в надёжных руках. Пристёгиваться не обязательно, а вот напитки лучше допить, — он посмотрел на Барсука, застывшего со стаканчиком дымящегося кофе, — Наслаждайтесь чудесным видом из иллюминаторов. Это лучшее приключение в вашей жизни!

В этот момент Секач заржал, и напряжение, витающее в воздухе, окончательно спало.

— Ник, — Хлыщ заглянул обратно в кабину, — у тебя же плеер был. Включи что-нибудь соответствующее моменту.

— Сейчас, — Сладков полез в карман, достал старомодный MP3 плеер-флешку, полистал меню, — Классика подойдет?

— В самый раз. Григ есть?

— Есть, конечно. «В пещере горного короля».

— Я так и думал. Заводи.

Профессор воткнул плеер в приборную панель и вывел звук на динамики.

— Давай, Весомый, поехали, — выдохнул он и уставился на дорогу.

Под крадущиеся звуки контрабаса, фаготов и виолончелей «Атлант» медленно тронулся с места. Сладков вцепился в спинку сиденья, испарина выступила на его лбу. Хлыщ положил руку профессору на плечо, тот повернулся на секунду, едва заметно кивнул, снова полез в карман, достал два леденца, один протянул Хлыщу, второй развернул и не глядя положил в рот.

— Пять метров. Горизонт, отворись, — прошептал он, быстро посмотрев на счётчик на панели, и в ту же секунду что-то произошло. Что-то мгновенное, едва заметное, будто искры сверкнули на грани видимости, как при слегка повреждённом глазном нерве. В ушах раздался тонкий писк, и пейзаж за окном моментально поменялся.

Теперь они ехали по выложенной бетонными плитами дороге среди молодого сухостоя и невысоких елей. За бортом была осень. Настоящая, хмурая и бесцветная. Как минимум — начало октября. Светало. По правую руку, метрах в пятидесяти впереди, возникла из тумана земляная шишка какого-то стратегического сооружения — командного пункта или входа в бункер. Напротив неё, через дорогу, у старого строительного вагончика, одиноким маячком горел небольшой костёр. Человек в капюшоне сидел возле него и неторопливо ворошил угли длинной веткой.

Часть вторая. За Горизонтом

Глава 9. Мутант

Сталкер Мутант был молод — лет тридцати от роду, не более. Высокий, спортивный, румяное лицо, бритый череп, уши-локаторы, красивые пухлые губы (такие обычно нравятся девочкам), большие голубые глаза. Было в нем что-то детское и мужественное одновременно, да и говорил он тихо, даже порой со слегка извиняющимися интонациями, однако во всём его облике и поведении угадывалось какое-то высшее — как у тибетского монаха — смирение.

— Вы присаживайтесь, — он указал гостям на расставленные вокруг костра выцветшие ящики от боеприпасов, — я как раз картошечки напёк. Накопал неподалёку. Да вы не волнуйтесь, — он задорно подмигнул нахмурившимся сталкерам, — нет здесь радиации совсем.

— А я слышал, что картоху вообще радиация не берет, — вставил Секач, которого явно мучил голод.

Профессор с Антоновым молча посмотрели на егеря. Сладков кашлянул.

— Ну, это всё сказки дилетантов, молодой человек. Однако, раз Мутант говорит, что картофель чистый и, — он обвел рукой окрестности, — всё здесь чистое, то мы не откажемся от предлагаемого нам… гм… пикника на обочине. Разрешаю даже принять по сто грамм. Ясень, распредели дежурства.

Старший армстал кивнул и, несмотря на уверения Мутанта, что здесь безопасно, велел Камраду и Жуже начать патрулирование.

— Мы с Секачом поедим по-быстрому, и вас сменим, — успокоил он товарищей.

Расселись на импровизированные скамейки, Антонов принёс заветную канистру.

— Ну, прощайте, цезий сто тридцать седьмой и его сообщники, — провозгласил Барсук, выдохнул и опрокинул в себя полстакана разбавленного спирта.

Картошка получилась вкусная, да и выглядела аппетитно. Мутант с видом довольного своей работой шеф-повара наблюдал, как уставшие гости поедают запечённые корнеплоды. Трапеза прошла в молчании, и только когда был съеден последний клубень и выпита норма спирта, Мутант спросил:

— Расскажете, как добрались? Очень интересно.

— Конечно, конечно, — Сладков блаженно потянулся и обвёл взглядом окружающий пейзаж, — Так вот ты какая, иная реальность!

— Да такая же, практически, как и наша, — улыбнулся сталкер, — По крайней мере, здесь.

— Вижу, — резюмировал профессор, — Значит так: Барсук, Серго, Весомый, Камрад и Жужа — спать немедленно! Ясень с Секачом — в охранение. А мы немного пообщаемся. Потом тоже отдохнуть надо будет, завтра, вернее, сегодня — очередной трудный день. Возможно — самый трудный.

Когда половина участников экспедиции скрылась, кто — в вездеходе, кто — за ним, Хлыщ, с позволения профессора, начал рассказ о событиях прошедших дней. Мутант слушал молча, иногда подносил ко рту вейп и выпускал клубы и замысловатые кольца пара. Хлыщ закончил, сталкер еще пару минут курил, кивая своим мыслям.

— Занятно, — наконец сказал он, — Что добавите от себя, Ник?

— Много есть чего добавить, — Сладков встал, прошёлся взад-вперёд по бетонным плитам дороги, — но сначала я хочу взглянуть на Полигон. Хотя бы в бинокль.

— Можно. Хотя, мы уже на нём, если говорить о локации, — Мутант тоже поднялся с ящика, — Я покажу само поле для стрельб и испытаний. То, что было полем. А потом расскажу кое-что. Похоже, Ваши спутники не в курсе некоторых подробностей.

Хлыщ и Муравей переглянулись, только Антонов сидел невозмутимо — владел, наука, информацией, однако без указания профессора её не разглашал.

— А как ты узнал, что мы именно сегодня прибудем? — спросил Хлыщ.

— Да я и не знал толком, — ответил Мутант, — Просто ждал вас здесь. Куда мне торопиться? Сплю, вон, в штабе, — он махнул рукой за вагончик, — Документы там изучаю. Картошка у меня здесь — основное блюдо, каждый день пеку. А сегодня не спалось что-то, вот я и засиделся до утра. Ну, что, берите бинокли и пошли.

Дорога уходила вправо, огибая земляную шишку входа в неведомые коммуникации, и вскоре упиралась в сваренные из стальных прутьев ворота с изъеденными коррозией пятиконечными звёздами на створках. В обе стороны от них тянулся трёхметровый забор из колючей проволоки. Мутант откинул щеколду, поднажал на створки.

— Добро пожаловать на Полигон! — он обернулся к спутникам и сделал приглашающий жест рукой.

За воротами череда плит плавно шла вниз и, спустя метров сто, оканчивалась у рукотворного обрыва, сразу за которым ржавел гидравлический подъёмник — массивная ребристая плита, двигавшаяся когда-то вверх-вниз по вертикальным полозьям. А дальше… Дальше расстилалось само тело Полигона — размером в четыре футбольных поля в ширину, затянутое лёгкой дымкой, поросшее высокой сухой травой, багульником и тощими берёзками. Словно шляпки грибов в осеннем подлеске, сквозь заросли проглядывали то тут, то там, башни старых танков и бронемашин. Правого, длинного, края видно не было — там растительность становилась гуще, и всё это буйство увядающей флоры скрывалось за деревьями, нависающими над обрывом.

— В ту сторону километров десять где-то, — прокомментировал Мутант, видя, что его спутники смотрят направо, — Заросло всё. Зомби там пасутся, в самом конце практичестки, но сквозь эти джунгли пробраться не могут — руки-ноги теряют, застревают в ветках. Как вам ангар, кстати? — он показал налево.

Ангар поражал размерами. Спрятанный под громадным искусственным холмом, он выходил своими циклопическими воротами — казалось, в них мог пролезть средних размеров корабль из «Звёздных войн» — прямо на поле. Над воротами виднелись узкие щели капониров, а также пара вышек. Ангар находился достаточно близко к наблюдателям — максимум, в полукилометре.

— А теперь обратите внимание на технику, — продолжил Мутант свою экскурсию, — особенно, вот на эту, — он указал чуть правее, в сторону небольшого холмика, утыканного кривыми, сухими берёзами.

Словно послушные экскурсанты, Хлыщ, Антонов, Сладков и Муравей посмотрели в указанном Мутантом направлении. И действительно, то, что они увидели, разительно отличалось от остальной, разбросанной по полю, машинерии. Если, сиротливо стоящие то тут, то там, полуразвалившиеся единицы военной техники представляли собой стандартные модели образца середины прошлого века, то указанный экземпляр явно не походил ни на одну из известных наблюдателям машин. Слишком крупный для танка, похожий на зверька-броненосца, агрегат на низком гусеничном ходу застыл под небольшим углом у подножия маленького, поросшего хилым молодняком холма. Его бронированный панцирь с рядом обручевидных полос тускло поблескивал в лучах лениво восходящего солнца. На небольшом удалении от него хаотично замерло в объятиях кустарника и травы несколько диковинных аппаратов поменьше — защитного цвета гусеничных прямоугольников, издали напоминающих немецкие самоходные мины «голиаф» времён Второй Мировой. А замысловатые следы из примятой растительности говорили о том, что совсем недавно все эти машины перемещались по полю.

Хлыщ навёл бинокль на максимальную дальность — там, на расстоянии порядка четырёхсот метров, прямо напротив, виднелись такой же подъемник, такая же, уходящая вверх дорога и такие же ворота. За небольшим скоплением деревьев маячил на границе видимости похожий точь-в-точь на оставшийся позади, рукотворный холм входа в подземную часть Полигона. В том, что это действительно вход в подземелья, Хлыщ уже не сомневался.

— Ну как, впечатляет? Тут ещё парочка шаротанков в глубине затерялась, отсюда не видно. Ржавые совсем, кататься не могут, только дёргаются на месте, — похоже, Мутант был доволен произведённым на гостей эффектом.

— Да уж, да уж, — профессор погладил заросший щетиной подбородок, — И давно они оживали в последний раз?

— В восемнадцать тридцать три, вчера, — без запинки ответил Мутант.

— Шарк? — Сладков повернулся к своему помощнику.

— Всё сходится, Ник, — Антонов опустил бинокль, — Через шестнадцать часов.

— А по какому времени? — профессор испытующе посмотрел на Мутанта.

— По местному, — невозмутимо ответил сталкер, — Часы в штабе ходят, здесь же электричество есть. Я и свои перевёл.

— Так, — Сладков задумался на минуту, — Значит, время преломляется. Часы и минуты активации совпадают, однако мы пересекли Горизонт в районе двух ночи, а оказались здесь…

— В шесть двадцать утра, — закончил Мутант, — И, кстати, вы же двигались на север? Ну, от переезда?

— На север, — подтвердил Хлыщ.

— А, в итоге, появились с запада, — казалось, Мутант радуется этим фактам, как ребёнок.

— И, между прочим, мы сместились в рамках климатического пояса гораздо севернее и восточнее Заиры, — вступил в разговор Муравей, — Посмотрите на ландшафт. Это Сибирь, детка!

— Вернее, место, похожее на Сибирь, — уточнил Мутант, — ну как, насладились видом? Фотографируйте, и пойдёмте в штаб. Покажу ещё кое-что, ну и о себе расскажу тем, кто не в курсе. Можно, Ник?

Профессор кивнул, достал фотоаппарат, сделал несколько снимков. Хлыщ и Муравей тоже зафиксировали пейзаж. Только Антонов не снимал — стоял молча, поблёскивал линзами очков, переводил взгляд справа налево.

— Не нравится мне всё это, — вздохнул он наконец, повернулся и зашагал к воротам.

— Эй, наука, что за пессимизм? — бросил ему в спину Хлыщ, изо всех сил старавшийся не думать о подземельях.

Шарк махнул рукой, достал сигарету, прикурил и прислонился к створке. Хлыщ подошёл к товарищу.

— Боишься? — прямо спросил он.

— Боюсь, — так же прямо ответил Аркадий, — Но не темноты и неведомых чудищ, а того, что мы можем пойти по ложному пути и сделать то, чего делать не надо, или разбудить то, что пока дремлет.

— Понимаю, но я, почему-то практически уверен в правильности наших действий. А вот под землю спускаться не люблю. Страшно, — вдруг, неожиданно для самого себя, сознался Хлыщ, — Никак не переборю в себе это. Даже, если с кем-то — всё равно не уютно.

Антонов наморщил лоб, внимательно глянул на друга поверх очков.

— А чего раньше молчал? Клаустрофобия с никтофобией в одном флаконе?

— Ну, насчёт первого немного есть, а насчёт второго…

— Боязнь темноты, — уточнил Шарк, — Ничего военного в твоей тайне нет. Все мы люди, а не роботы. Вот Мутанту, считай, повезло — совсем страх потерял. Ты, главное, не бойся рассказывать про наболевшее, особенно друзьям, — Аркадий улыбнулся своими тридцатью двумя, элегантным движением отправил окурок в кусты, — А я вот волнуюсь, — он снова насупился, — Очень. Слишком большая ответственность на нас лежит. Не напортачить бы. Ник, похоже, тоже стал сомневаться в том, что мы сможем «поймать» и изучить то, что считаем излучением. Особенно, после нашего «поэтического вечера». Как бы посерьезней вся эта история не оказалась. Ладно, — он повернулся к подошедшим профессору, Муравью и Мутанту, — что там наш экскурсовод ещё приготовил?

— Идёмте, продолжим осмотр экспозиции, — Мутант пропустил остальных за ворота и аккуратно прикрыл створку.

Трёхэтажное, явно более чем полувековой давности постройки кирпичное здание штаба, покрытое облупившейся местами бледно-жёлтой краской, притаилось за деревьями на небольшом удалении от вагончика. К сооружению вела неширокая, потрескавшаяся от времени, асфальтовая дорожка, предназначенная явно не для бронетехники, а для штабных машин и автобусов.

— «Атланта» потом можно будет прямо к подъезду подогнать, — Мутант показал на площадку перед входом в штаб, — чтоб не бегать взад-вперёд.

Его спутники согласно кивнули.

— Хорошее место, — продолжал Мутант, — а главное — очень информативное. Я тут в цокольном этаже архивы нашёл, журналы по учёту стрельб, и всё такое. Сейчас покажу. Кстати, здесь даже помыться при желании можно — есть душевая, вода бежит худо-бедно. Ржавенькая, но вполне сносная.

Вошли внутрь. Тишина, полумрак и запустение. Однако, здесь присутствовала видимость порядка.

— Я убирался, — Мутант понял, что гости несколько удивлены этим фактом, — не в свинарнике ж жить. Вот даже плакаты нашёл и повесил на стены, — он указал на три больших постера, аккуратно висящие напротив входа. Выполнены они были в лучших традициях советского прошлого — стопроцентные образцы агитпропа.

«Воины земли и неба! Надёжно храните мирный покой!» — гласил первый плакат, изображающий три головы, расположенные друг за другом а-ля Маркс-Энгельс-Ленин — боец в пилотке, лётчик в шлеме с поднятым щитком и некто тоже в шлеме и с кислородной маской, полностью скрывающими лицо.

«Воин, бди! Огнём кинжальным обруби пришельцу жало!» — было написано на втором. Здесь образцовый солдат — открытое лицо, атлетические плечи, гимнастёрка, галифе, начищенные сапоги — крошил из автомата поверженное наземь существо, отдалённо похожее на осьминога.

Третий же плакат заметно отличался от двух других, и то, что сначала было принято за очередную армейскую агитку, оказалось, скорее всего, афишей какого-то фильма. Высоким, каллиграфически выверенным шрифтом, от которого веяло ностальгией по ушедшей эпохе родного кинематографа, на фоне звёздного неба тянулась наискосок разбитая на две строчки надпись: «Бесконечное одиночество в глубоком космосе». В левом от зрителя нижнем углу — сосредоточенный космонавт в напоминающем круглый аквариум прозрачном шлеме с антенной на макушке, а справа — проступающее сквозь вселенскую тьму лицо девушки. Их взгляды не пересекались. Мужчина явно был занят пилотированием корабля или изучением новой планеты, а девушка смотрела вдаль, куда-то в левый верхний угол, и читались в её взгляде любовь, печаль и надежда.

Хлыщ стоял, и как заворожённый смотрел на это чистое, красивое, абсолютно лишённое вульгарности лицо женщины, чей любимый бороздил пространство в сотнях, тысячах световых лет от неё. Возможно, он вернётся домой, когда её уже не будет на свете, возмужавший, убелённый сединой, смирившийся с тем, что время на Земле безжалостно проглотило всё, что он любил, и к чему был привязан.… Отбиваясь от учёных и врачей, он каждый день будет искать своих потомков, и однажды узнает, что его правнук покинул Землю, отправившись к далёким мирам, и вернётся обратно, когда его самого уже не будет в живых. Бесконечное одиночество… Хлыщ плакал. Крупные слёзы катились по щекам, и с каждой секундой эмоции всё больше заполняли сознание. Бесконечное одиночество…

— Саня! — голос Антонова прозвучал глухо, как сквозь ватное одеяло, — Саня, ты в порядке?

Прощаясь на миг,

Расстаёмся навеки.

И тихо плывём через времени реки.

Ракеты разлуки,

В безвестность сорвитесь,

Стальные колёса,

Крутитесь, крутитесь!

Слова застревали в горле. Хлыщ медленно опустился на пол, его плечи судорожно вздрагивали, да и всего трясло словно в лихорадке. Шарк присел напротив, прикурил сигарету, протянул её товарищу.

— Забери плакат себе, — сказал он, — Это — твой трофей. Хотя, что в нём такого?

Хлыщ закивал, сделал несколько затяжек, закашлялся. Вселенская тоска постепенно начинала уходить. Муравей и Мутант заботливо помогли ему встать.

— Да-а-а, — ошарашено протянул Сладков, пристально глядя на третий плакат — звёздное небо, бравый боец с автоматом и старомодной каске на переднем плане, за ним — ближе к правому от зрителя краю — знакомый всем голубой шарик родной планеты и надпись вверху. Наискосок, высоким, каллиграфически выверенным шрифтом: «Воин, помни! Тебя ждут дома!».

Хлыщ поднял заплаканные глаза, снова посмотрел на лицо девушки, подошёл к стене, осторожно снял ветхую бумагу, свернул в рулон. Наступила немая сцена. Нарушил молчание Мутант.

— Пойдем на второй этаж, — сказал он, — посмотрим журналы учёта стрельб. Как ты, Хлыщ?

— Уже в порядке, — Хлыщ достал бандану, вытер лицо, — можем идти.

— Я должен обследовать тебя, — Сладков с ног до головы осмотрел Хлыща, даже обошёл его вокруг, — Чуть позже.

— Хорошо, Ник, — Хлыщ постарался улыбнулся, — Я не против.

По добротной каменной лестнице — не хуже, чем в столичных «сталинках» — поднялись этажом выше, прошли по пустому коридору.

— Вот здесь, — Мутант открыл одну из дверей, обитых тёмно-коричневым дерматином, — Это кабинет начальника Полигона. Ну, и мой, заодно. Заходите.

Вошли. Кабинет был просторный, с огромным светлого дерева столом в дальней части, одинаковыми шкафами вдоль одной из стен, кожаным диваном, недорогими, но качественными такими же светлыми, как и стол, стульями. Над столом — портрет неизвестного военачальника, породистого мужчины лет шестидесяти в орденах на тёмно-зелёном кителе. Любопытный Муравей подошёл поближе.

— Протомаршал КС СФ Степноликий Х. Е., — прочитал он на бронзовой табличке под портретом, — Это что еще за птица? — Олег повернулся к товарищам, — Ну, я понимаю — прототип, протозвезда, протопанк, наконец….

— Да тут — загадка на загадке, — Сладков сделал круг по кабинету, заглянул в пару шкафов, — А где журналы, Мутант?

— Да вот они, — сталкер показал на небольшую стопку пожелтевших от времени документов на столе, — Не все, конечно. Эти — самые последние по дате.

— Так-так, — Сладков склонился над бумагами, — посмотрим.

Журналы были в твёрдых переплётах, с обложками из плотного картона. На обложках — надписи от руки: название Полигона и даты начала и окончания периода стрельб.

— «Полигон № 21-БИС «Чёрная Падь». Журнал учёта стрельб 01.06.56 КЭ — 31.08.56 КЭ» — прочитал вслух профессор, поднял голову и посмотрел на окружающих, — Пятьдесят шестой год Космической Эры, как я понимаю. Так, — он открыл на первой странице, — «Утверждаю. Начальник Полигона генерал Суховатый З. У.». Господи, ну и фамилии у них! — он перевернул страницу, — «01.06.56 КЭ. Испытание Орудия № 357. Дальность выстрелов — 4 км., 5 км. Задействовано 15 бронетанков модели БТ-54-Б, 3 гипертанка модели ГТ-10-М. Ответственные — капитан Жёздов Ю. Й., старший капитан Ырг Ыр Ым.»

— Похоже на корейское имя, но, что-то мне подсказывает, что это не так, — Муравей почесал в затылке, отошёл от стола к окну, — Всё здесь не так.

Профессор бегло просмотрел несколько страниц, отложил журнал, взял следующий, еще минут пять изучал записи.

— Ясно, — он присел в бывшее кресло начальника Полигона, — Садитесь, друзья мои. Вы, Мутант, хотели услышать, что я думаю по поводу наших дорожных приключений. Так вот, похоже, мы столкнулись с подтверждением самой страшной из моих гипотез относительно скрытых локаций и оживающей техники. Я тоже в юности, да и в зрелости любил научную фантастику, — Ник посмотрел на Хлыща и Антонова, — и сейчас не брезгую, но я, в первую очередь — учёный. И какой бы научной не была фантастика, она всё равно остаётся фантастикой. А я пытаюсь найти всему объяснение с точки зрения знаний, полученных на протяжении не одного десятилетия. Так вот…. Пока что мой разум поставлен в тупик. Что я могу сказать по поводу всего этого, — он обвел рукой комнату, — Скорее всего, мы имеем дело с неизвестной доселе ветвью человеческой цивилизации, живущей в ином измерении. Мало того, эта ветвь сотрудничает и воюет с другими цивилизациями, изначально не имеющими отношения к нашей планете. Вспомните плакат на стене. Про воина, который должен обрубать жала. Никого не напоминает его противник? Каждый из вас наверняка встречался с ним на нашей стороне Горизонта. Это упырь, товарищи сталкеры.

Профессор поднялся с кресла, прошёлся по кабинету.

— И во всём этом научно-фантастическом великолепии, — продолжал он, — присутствует нечто, заставляющее сломанную, разбитую, зачастую — лишённую моторов технику двигаться. А нормальную — нет. Что-то влезает в наши мозги и показывает нам различные видения и сны в стиле Фрица Ланга, а также сподвигает к декламированию неизвестно откуда берущихся стихов. Вызывает у людей неконтролируемые эмоции. Хлыщ, скажи, что тебя так вывело из душевного равновесия? Это же просто агитационный плакат неведомой нам армии.

— Это — афиша неведомого мне фильма, — ответил Хлыщ, — За несколько секунд я увидел и прочувствовал весь его сюжет. Всё было слишком… ярко, что ли. Не могу описать словами.

— Тьфу ты! — Сладков вытер платком лоб, — Разверни-ка его.

Хлыщ нехотя взял лежащий на соседнем стуле рулон, подошёл к профессору, положил на стол, осторожно развернул. Звёздное небо, Земля, боец, которого ждут дома. Проводник медленно поднял глаза на Сладкова.

— Вот и я о том же, дорогой друг, — вздохнул Ник и похлопал Хлыща по плечу, — Пакуй свой артефакт, думаю, в нём нет никакой загадки. Это просто бумага. Загадка — тут, — он приложил палец ко лбу, — И тут, — он снова обвёл руками помещение. Садитесь, сталкер, а я продолжу.

— Итак, — он снова принялся прохаживаться по кабинету, — то, что я изначально надеялся измерить с помощью имеющихся приборов, скорее всего, ими не измеряется. Есть надежда на энцефалограмму. Как знал, захватил с собой «полевой» вариант прибора, нами же и сконструированный. Но об этом позже. Что еще сказать? Вся эта чертовщина опасна, поскольку, попавший под её действие человек может просто не выдержать. Шарк, я и Хлыщ были выведены из ступора находившимися рядом людьми. А если рядом никого нет? Каков может быть результат встречи с неведомым? — он посмотрел на окружающих.

— Зомби, что бродят в дальней части Полигона, возможно, являются жертвами именно этого воздействия, — предположил Антонов.

— Скорее всего, — продолжил Сладков, — но нам это предстоит выяснить.

— Тут есть один ещё момент, по поводу цивилизаций, — сказал Мутант, — Я нашёл кое-что, пока ждал вас здесь, — он встал, подошел к шкафу и извлёк оттуда внушительных размеров папку, — Фотоархив. Единственный на весь штаб.

Подняв небольшое облачко пыли, папка легла на стол. Профессор похлопал себя по карманам в поисках очков, потом вспомнил, что он в линзах, чертыхнулся, склонился над кипой слегка пожелтевших чёрно-белых снимков: танки, снятые с разных ракурсов, огромные, похожие на корабельные, орудия, гаусс-пушки, солдаты на фоне непонятных боевых машин. Обычные солдаты — простые открытые лица, счастливые улыбки.

— А вот и вишенка на торте, — Мутант извлёк одну из фотографий и положил перед Сладковым.

На снимке позировали двое — молодцеватый офицер с пышными, как у Будённого, усами и низкорослое существо с большой головой и морщинистой кожей, одетое в светлый, скорее всего, серебристый, комбинезон. Хлыщ шумно выдохнул.

— Старший капитан Ырг Ыр Ым, — сказал Мутант, как всегда довольный произведённым эффектом, — Скорее всего — это он. На кого похож?

— Старший капитан… Старшой! — Хлыщ оторвал взгляд от фотокарточки, — Я всё хотел разглядеть нашивку на наряде того кондуктора, но никак не мог это сделать! Всё складывается! Но отчего тот кукловод говорил о боли? Если он не врал, так называемое излучение губит его собратьев. Старшой… Так вот почему они любят это обращение! Но ведь их много. Или он един во многих лицах?

— Он не один, — Сладков взял фотографию, поднёс её ближе к глазам, — Просто кондукторы обладают подобием коллективного разума, своеобразным облаком, куда они направляют свои мысли и, соответственно, откуда могут черпать мысли других сородичей. Таков мой вердикт. Муравей, мы же занимались этим вопросом с Гусевым.

— Да, но никто никогда не мог поймать кондуктора, — отозвался Олег, — а, тем более — изучить. А тебе вот повезло, Хлыщ, — он повернулся к ошарашенному товарищу, — Кто ещё может похвастаться тем, что таскал на горбу живого пришельца?

— И заключал с ним сделку, — вставил Антонов, легонько толкнув Хлыща в бок.

— Муравей, вы с коллегами, получается, тоже таскали, только в бронированном ящике. Единственное — сделок с ним не заключали, а безжалостно вживляли в него чип, — парировал Хлыщ, — Так что, избранных несколько. Но по части кондуктора — первенство моё!

Муравей улыбнулся, да и Хлыщ, видно было, потихоньку приходил в себя.

— Так, — снова взял слово профессор, — Теперь очередь за Мутантом. Раз уж Вы продемонстрировали нам эту, так сказать, вишенку, больше похожую на печёный картофель — ничего личного, Ваш картофель был отменным — то расскажите товарищам про себя максимально подробно. Мы-то с Шарком в курсе многих Ваших похождений, а вот Хлыщ с Муравьём, наверняка, с удовольствием выслушают эти занимательные истории. А дальнейшие выводы по поводу общего положения дел будем делать позже.

— Хорошо, — Мутант присел на край стола, — Я постараюсь без особых подробностей, просто введу в курс дела. На подробности и дня не хватит. Хотя, совсем коротко тоже не получится. В общем, было нас три друга — я, Свистун и Зуб. Это я один из творческих, а парни хорошую школу прошли, повоевать успели, короче — буйволы ещё те. Ходили мы в глубокую Зону часто, и вот однажды потеряли Зуба. Дело было восточнее Станции, на старых градирнях. Ждали мы там одних клиентов, с точки не уйдёшь, а Зуб на разведку отправился и канул. Я и говорю Свистуну: «Сиди, мол, здесь, я окрестности прочешу по-быстрому, если клиенты придут — прими их». Ну, пошёл я на поиски — места хоженые, некуда Зубу вроде деваться. Зашёл далеко, чувствую, мутить меня начинает. И точно — небо зеленеть стало. Вспышка грядёт, причём внеплановая, что, как все вы знаете — редкость. Я туда, сюда — укрыться негде! И тут как бабахнуло! Я на землю упал, голову закрыл, хотя понимаю, что это не спасёт. Короче, час провалялся, все ужасы зелёного ада прошел, думал, череп лопнет. А под конец, в какой-то момент почувствовал, что мне абсолютно наплевать, что со мной будет. Поднялся я с последними раскатами, башка трещит, а страха как не бывало! Возвращаюсь на точку, Свистун в градирне переждал, ничего ему не было, а клиенты наши полегли прямо на подходе. Сидим, думаем, что делать, задание провалено, Зуб пропал. Вечерело уже. Решили заночевать там, а утром выдвигаться. Про свои ощущения новые Свистуну я тогда не сказал, соврал, что схрон нашёл, и решил до конца выяснить, что за метаморфозы со мной произошли. Короче, Свистун уснул, а я пошёл по градирне бродить, ощущения проверять. Вышел потом наружу, в лес прогулялся, так и колобродил до утра, а к утру Зуб вернулся. Говорит, час ходил по какой-то незнакомой местности — чистые улицы, сельские постройки, солнце светит, и ни души. А за околицей кромешный мрак, буреломы, аномалия на аномалии, кости чьи-то гниют. Час ходил, понимаете, а не было его практически сутки. Ну, мы собрались и пошли вслед за ним новую локацию осматривать, точка перехода там оказалась меж двух практически сросшихся деревьев. Как в сказке. Сразу поняли, что здесь дело нечисто. Во-первых, в географию Заиры эта местность абсолютно не вписывалась, во-вторых — сплошное ретро, ну, как здесь, на Полигоне. Зашли в несколько домов — чистота, порядок, только пыли много.

Мутант прервал на минуту свой монолог, достал вейп, затянулся, выпустил облако пара.

— Ну, так вот, — он слез со стола, подошёл к окну, присел на широкий подоконник, — что самое интересное — в домах мы не обнаружили никаких артефактов, указывающих на принадлежность данного места — ни книг, ни газет, ничего. В центре посёлка стоит что-то типа клуба, большого, кстати. Мы к нему подошли, хотели посмотреть, что внутри, да все двери и окна были наглухо заперты и заколочены. Оставили мы это дело до лучших времён, двинули к околице. Сразу за последним двором пейзаж действительно менялся, дебри начинались, аномалии. И решил я туда залезть, посмотреть, чьи там кости догнивают. Друзья отговаривали, а я полез, страх то уже меня покинул совсем, а вот дурь — нет. Добрался до первых останков, осмотрел снарягу, и признал усопшего — Горбыль! Полгода назад сгинул. Значит, не первые мы здесь оказались. Побродили ещё по «Солнечному Кругу», как его Зуб окрестил, прихватили несколько предметов из домов — фонарик, ложку и радиоприёмник. Вернувшись в Заиру, решили отправить гонца с хабаром в ЦИИАЗ. Пошёл, естественно, Зуб, как первооткрыватель. Больше я его не видел. До института он в итоге добрался — прислал сообщение — а потом пропал. А пока мы его со Свистуном ждали, в сталкерской среде заговорили про новую неизведанную локацию. Видать, проболтался где-то Зуб по пьяни. Только потом, от Ника, я узнал, что взяли в итоге моего кореша в оборот и принудили идти в качестве проводника за Горизонт. Всё длинный язык виноват. Так вот, я к своим новым ощущениям быстро привык, Свистуну рассказал, Свистун рассвистел по округе, что не боюсь я теперь ничего. Стали ко мне мужики как к гуру какому-то ходить, расспрашивать, что, как. Мы тогда у Олейника на базе кантовались, там безопасно в целом. А я чувствую, ненадолго всё это спокойствие, такого как я точно под белы рученьки возьмут заинтересованные люди рано или поздно. Я же теперь иной, Заирой помеченный. Плюс — волосы стали на голове выпадать. Брови на месте, ресницы на месте, остальная растительность — тоже, а череп лысеет. Я же раньше патлатый ходил, и кличка у меня была — Художник. А теперь все мутантом называть стали. Так и сменил я прозвище. Был волосатым Художником, а стал, в конце концов, лысым Мутантом. В общем, чувствую, надо и мне к Нику в гости заглянуть, пусть исследует мой феномен. Начал я собираться, а к Свистуну как раз старый приятель завалился — Циркуль. Ушлый мужик, везде выгоду искал. Принёс информацию, что вроде как есть за Станцией одна воинская часть заброшенная, доселе неизведанная. Свистун сразу засуетился, и говорит мне: «Пойду я с Циркулем прогуляюсь. Один раз подфартило, может, и сейчас какое интересное место откроем». Как в воду глядел. Нашли они эту базу, а через неё вышли на Промзону.

Мутант достал платок, вытер мундштук, убрал свой парогенератор в карман.

— Я говорю Свистуну: «Не рискуй», — он снова вернулся к столу, подвинул журналы, присел поудобнее, — «Зачем тебе переться сейчас неизвестно куда, искать неизвестно что? Пойдем со мной к профессору Сладкову, он человек мудрый, решит, что нам дальше делать». А Свистун за своё: «Сейчас информацию наберём, бабок нарубим, потом решим, что к чему». В итоге, сгубили моих друзей болтливость и жадность. Вернулся я обратно недели через три. Долго меня Ник у себя держал, опыты на мне ставил и кормил на убой (Сладков удовлетворённо улыбнулся), потом отпустил восвояси, так ничего и не рассказав. Шёл я обратно дня четыре, и как раз на подходе к базе Олейника падает мне сообщение от Свистуна, что найдена новая локация, и теперь мы все будем несметно богаты. Встретились, я говорю: «Отведи меня посмотреть на местность». Пошли мы. Пока добрались до воинской части, чуть мутанты нас не пожрали — дикие места там и аномалий выше крыши. Однако Заира нас хранила. Приходим. За оградой части — хаос и запустение, всё плющом заросло и травой по пояс. То тут, то там одинокие кабины военных грузовиков догнивают, казармы все с проваленными крышами. Заходим мы в единственное более-менее целое место — гараж, проходим его насквозь, причём с тыла. Целый-то он целый, да только задней стены нет. Открываем калитку в воротах изнутри — ворота громадные и тяжеленные, да ещё и в землю вросли — и вот она, Промзона-матушка! Сплошные недостроенные цеха, железнодорожные пути, ангары, штабеля плит и шпал, кучи ржавого хлама. Я стою, глазам своим не верю. Свистун говорит: «Глубоко соваться не будем, там какие-то черти обитают, издали на попрыгунчиков похожи». Я кивнул, выхожу на рельсы, смотрю вдаль — ни конца, ни края. «Аномалии, артефакты видели?» — спрашиваю товарища. «Видели только аномалии, цацек не нашли», — отвечает. Хорошо, думаю, значит, и артефакты есть, только поискать надо. «Далеко ходили?» — снова задаю вопрос. «С полкилометра, — говорит Свистун, — дальше стрёмно даже вдвоём. Кто его знает, сколько там этих тварей». «Ладно, — говорю, — пошли обратно, мозговать будем». Зашли мы обратно в гараж, калитку прикрыли, и дёрнуло меня выйти на улицу и посмотреть на ворота снаружи. Свистун у разрушенной стены костёр разводить остался, проголодались мы, а я обошёл здание, калитку открываю, и…, — Мутант сделал театральную паузу, обвёл присутствующих взглядом, — …и вижу здание, в котором мы сейчас находимся, только с тыла и с расстояния метров двадцати, вижу тело Полигона, ангар слева. Я калитку закрыл быстро, в голове мысли скачут. Набрал хвороста, возвращаюсь обратно, и решил товарищу своему ничего пока не рассказывать. Я сразу понял, что это за место, а ещё вспомнил двух бродяг — Щипка и Кукурузу, которые вернулись год назад из дальнего рейда с катушек съехавшие. Что-то твердили про полигон какой-то огромный, которого в Заире и в помине не было. Так и не удалось привести парней в чувство — уехали в психушку. А легенда про Полигон осталась.

Мутант слез со стола, подошёл к портрету протомаршала, с полминуты посмотрел на него, обернулся.

— Вернулись мы назад, на базу Олейника, — продолжил он, — Я снова говорю Свистуну: «Идите с Циркулем в ЦИИАЗ». И он согласился. В глазах уже азарт, ожидание скорой наживы. А Циркуль идти отказался. Говорит: «Один я в новую местность всё равно не сунусь, а с учёными мне вязаться не с руки. Я лучше Свистуна здесь подожду». Врал. Как только Свистун ушёл, засобирался Циркуль куда-то, и я понял куда. Решил деньжат по-быстрому нарубить на случайных клиентах. Ладно, думаю, вали, хитрован. И вот, остался я один. Побродил по базе и решил: пойду исследовать локации. Меркантильный вопрос меня как-то не особо интересовал, больше азарт исследователя не давал покоя. Собрал рюкзак, патронов по-максимуму прикупил, артефакт «жизнь» всегда со мной, взял канистру воды, хотя что-то мне подсказывало, что без воды я не останусь. Ну, и нож прихватил, естественно. Я ж теперь бесстрашный, патроны кончатся, и без них противника валить буду. Полигон решил на закуску оставить, не давал мне покоя тот клуб в «Солнечном круге». Добрался до места, отыскал в одном из домов топор и выломал дверь. Внутри — полумрак, пыль, паутина, несколько мумий по углам скукожились, даже не определишь толком, кем были при жизни. Захожу в актовый зал, там тоже на сиденьях несколько мумифицированных сидят. Я на сцену поднялся, заглядываю за экран — а там такой же зал, только никого нет, ни живых, ни мёртвых. Спустился вниз, вышел из него, прошёл холл, и — на улицу. Ни души. Трёх-четырёх этажные кирпичные дома, старый асфальт, подсохшие от жары деревья. Напомнило мне всё это почему-то древние методички по гражданской обороне, там такие же населённые пункты изображали. Зашёл в один из подъездов — все квартиры заперты, в другой — то же самое. Как эвакуировались все. Ну, побрёл я по центральной улице — ни машин, ни людей. Дошёл до окраины, дальше — степь, ковыль. Думаю, чем чёрт не шутит, пойду дальше, пока идётся. Короче, через час ходьбы встретился мне небольшой населённый пункт, издали похожий на «Солнечный Круг». Оказалось — это он и есть. Только никаких буераков, костей и мумий. Забегаю в клуб, двери открыты были, сразу в зал — и за экран. Оказался в цеху каком-то. Темно, холодно, за окнами — ночь. Выхожу на улицу, и что-то мне подсказывает, что я на Промзоне. Так и оказалось. В итоге нашёл то место, откуда мы со Свистуном зашли. По дороге из глубины корпусов слышал лязг, рык и хохот. Наверное, те самые черти резвились. Пару артефактов нашёл ещё — они у Ника в институте теперь.

Мутант снял с пояса фляжку, глотнул воды, посмотрел на часы.

— Времени у нас мало, скоро машины оживать должны по графику. Короче, изучил я немного Промзону — и на Полигон. Как тут техника начала двигаться и как я второй путь сюда нашёл — отдельная история, позже. Ну вот, такой не шибко короткий пересказ получился. Кстати, Свистуна с Циркулем я больше не видел.

— А фотоматериалы у тебя остались после всех этих походов? — спросил Хлыщ.

— В том то и дело, что нет, — в голосе Мутанта появились нотки грусти и досады, — Исчезли. Прямо с планшета, неизвестным образом.

— У меня тоже жёсткий диск девственно чист, тот, что я на водокачке снял, — сказал Муравей, — прямо вирус какой-то.

Сладков на всякий случай проверил свой фотоаппарат — всё на месте.

— Значит так, коллеги, — профессор хлопнул по коленям, встал, посмотрел в окно, — нам предстоит максимально изучить эту локацию и добраться до ангара. Насколько я знаю со слов Мутанта, попасть в него с поверхности не получится.

— Я не нашёл входа, — подтвердил сталкер, — Поверху — тоже не вариант, не пролезть туда. Единственный путь — через подземную часть Полигона. Я был там, но слишком далеко не заходил. Поверьте, я не боюсь, просто могу не рассчитать свои силы. Я нужен. Вам, людям, может, даже, всему человечеству. А какой от меня будет прок, если достанусь на обед стаду голодных мутантов. В подземельях есть жизнь, если это можно назвать жизнью, да и мёртвые могут туда проникнуть.

— В смысле — зомби? — уточнил Муравей.

— В смысле — мёртвые. Это другое.

— Шарк, — обратился Ник к Антонову, — сегодня замеров не делаем — все уставшие, да и неизвестно, какие фокусы еще выкинет это излучение. Просто стоим и наблюдаем. За техникой и друг другом.

— Хорошо, — Антонов тоже встал, — Ну что, идём?

— Да. Журналы оставим здесь, потом изучим ещё.

Спустились вниз, вернулись к вагончику. Уснувший «Атлант» застыл посреди дороги, Жужа и Камрад бродили вокруг вездехода, изредка перекидываясь фразами и позёвывая. Тишина и спокойствие осеннего утра.

Конец ознакомительного фрагмента.