Герой своего времени. Книга о Викторе Агееве

Александр Нилин, 2021

Книга о двукратном чемпионе Европы по боксу заслуженном мастере спорта СССР, заслуженном тренере СССР Викторе Петровиче Агееве, выходящая в год его восьмидесятилетия, написана его близким другом известным прозаиком Александром Павловичем Нилиным. Жизнеописание великого спортсмена сочетает в себе увлекательность повествования об одном из самых одаренных отечественных боксеров, литературный блеск и доскональное знание деталей быта и спорта советской эпохи и последних десятилетий. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

5

Он пришел в бокс с богатейшим опытом московского дворового детства. Занятия боксом — он начал их в пятнадцатилетием возрасте — можно бы и посчитать завершением этого детства, тем более что тинейджерский рубеж Агеев к тому моменту уже переступил. Но можно видеть в произошедшем с ним и продолжение детства до безразмерности, как безразмерен оказался двор, где он рос, чью философию благодарно воспринял — рано и надолго.

Упрощая предположение, можно, конечно, превратить в прелюдию к боксу лишь воспоминания, как Агеев играл в футбол, как занимался спортивной гимнастикой, как бегал в легкоатлетической секции. Но меня больше занимают житейские элементы, принесенные, а затем и привнесенные Витей в бокс.

В Мексике. 1960-е

Виктор — поздний ребенок. Маме было тридцать восемь, когда она его родила, а отцу — тридцать четыре. Единоутробному, то есть по матери, брату Жене к тому времени минуло тринадцать…

Жили на Пироговке в общежитии Военно-политической академии — мать служила в хозяйственной части уборщицей или кем-то там. Первых поселенцев общежития почти всех до войны пересажали — и народ, оставшийся здесь в послевоенные годы, был хорошо напуганным.

Известная большинству старых москвичей коридорная система — в коридоре по двадцать семей, кухня общая, туалет один на всех. В каждой семье по два, по три ребенка. Отцов, как правило, у них нет. Основной контингент — вдовы.

В разделенном на корпуса семиэтажном доме полторы тысячи квартир. Это значит, что детей во дворе тысячи две с половиной. Двор, как я уже сказал, для таких детей — понятие никак не строго ограниченное. Двор — самая малая из родин детства. Обживались подробнейшим порядком все окрестности.

Обязательно заносило и в цыганский табор — бараки напротив Новодевичьего монастыря. С цыганами дружили. На месте теперешнего здания с кинотеатром «Спорт» на первом этаже стояли деревянные дома, и к ним еще пристраивали жилища из ящиков. Двор тот прозывался «Сопливкой» — обитали там нищие и юродивые. Уроки Усачевского рынка были поинтереснее школьных. Мужик, торговавший малиной, догнал Витю, прихватившего горсть ягод, — и давай лупить. Но смышленый ребенок обмазал лицо раздавленной ягодой и орал так, что сбежавшийся на крик народ набросился на торговца, раз он в кровь избивает.

Насилия будущий чемпион бокса не терпел с детства. Ирина Ивановна — молодая, симпатичная учительница — порядок в классе редко могла навести. Дети школьную программу сильно разнообразили — за академический час успевали и в перышки сыграть, и в расшибец. Или дверь вдруг в классе распахнется — на пороге парень с пироговского двора, показывает голубя: «Смотри, Витек, красного поймали».

Ирина Ивановна не выдерживает — начинает обломком стула бить по столу. Не помогает. Подошла к Агеевской парте — размахнулась, чтобы подзатыльник ученику дать, а он подставил перышко острое от ручки. Учительница ладошку наколола — вызвала мать. Мать приходит и видит картинку: сыночек во время урока на подоконнике сидит, заигрался. Что ей оставалось, как не огреть его сумкой?

У монастыря — ров. Три пруда — ничего лучше не придумаешь для игры в пиратов на плотах. На ивах «тарзанки» висели — раскачивались на веревках в подражание персонажу из трофейного кинофильма.

Игры такого детства безобидными не бывают. Летом пруд начинал цвести — и один из сверстников Агеева утонул, запутавшись в клейких водорослях. Зимой в прорубях ловили рыбу — и Виктор дважды проваливался, тоже едва не утоп.

Но первым делом был поиск пропитания — жрать хотелось постоянно. Бродили в тех местах, где сейчас Лужники — и тогда, между прочим, у реки размещался стадион «Химик». Но больше привлекал совхоз «Красный луч» с помидорами, огурцами, картошкой. При купанье на Воробьевых горах — уходили через мост, через окружную дорогу — тоже удавалось доставать еду с не меньшим риском. По реке проходили баржи, груженные арбузами, дынями, мужики, сопровождавшие их, вооружались шестами, били по головам. Но все дети со двора Агеева плавали и ныряли отменно. Вот вам и профессиональный — оплачиваемый худо-бедно — спорт с нежных лет. Еще эффектный маневр — прицепиться крючком к машине, развозящей хлеб, на коньках — и позаимствовать на ходу батон-другой…

На окружной дороге взрослые ребята подпиливали доски в дне вагона и запускали маленьких — тырить жмых, овес. Очень настойчиво искали клады, но находили в грязи сточных решеток ордена и медали минувшей войны, оброненные пьяными фронтовиками.

Напротив дома, где все детство жил Агеев, — Абрикосовский переулок. И там судебно-медицинский морг. Футбольная площадка как раз во дворе морга. Сквозь разбитые стекла подвальных окон видны трупы. Когда мяч туда залетал, приходилось спички тянуть: кому лезть? Формалином пахнет, мошки какие-то летают… Агеев говорил, что после детства покойников уже не боялся.

По Большой Пироговке проходили похоронные процессии, направлявшиеся на Новодевичье: погребали разных знаменитых людей, генералов и штатских. Ритуал завораживал. Чуть позднее, на одних из первых своих больших соревнованиях в Ростове, Виктор жил вместе с товарищем детства Вадимом Емельяновым в гостинице «Южной» на улице Энгельса, тоже ведшей на главное городское кладбище. И Агеев поверил в примету: «Увижу покойника — выиграю…»

Детство проходило по больничным паркам. На Пироговке во дворах лечебных корпусов множество лабораторий. Агеев видел овчарку с пришитой на загривок головой болонки — гибрид ходил по кругу.

Общее место — говорить про драки, выпавшие на детство боксера. Дрался, конечно, и много дрался. Я из вежливости никогда не расспрашивал Агеева о подробностях тех драк, делал вид, что не очень интересуюсь через годы их исходом. Почему-то думаю, что не всех своих сверстников Виктор обязательно одолевал. Физической силой он не выделялся — это я от него слышал. Но когда поступал в секцию гимнастики, три раза на перекладине подтянулся — и его приняли. Но ему там не понравилось. Попробовал бегать…

Конечно, послевоенного подростка больше всего притягивал футбол. В их дворе — вообще спортивном по сути (многие ребята специально занимались борьбой, хоккеем) — регулярно сколачивались футбольные команды. Играли подолгу. И записываться в футболисты пошли на стадион компанией.

Все рвались быть форвардами. И только Агеев, что-то смекнув, заявил составлявшему список, что он защитник. И форму выдали не тем, кто лучше Виктора играл, а ему.

Поверивший Агееву на слово тренер сразу поставил его в состав на ближайшую игру. Но тут же выяснилось, что на таком большом поле играет он в первый раз. И не туда бежит. Партнеры стали на него орать. «И на этом, — вспоминает Виктор Петрович, — закончилась моя футбольная деятельность».

И все же не удержусь, чтобы не засвидетельствовать: для боксера он играл в футбол очень и очень неплохо. Не знаю, как получилось бы на большом поле, но на нескольких площадках имел честь играть с ним и нашими приятелями — профессиональными игроками, — и видел, что перед ними он не тушевался. Впрочем, может быть, это они побаивались слишком тесных игровых контактов с ним.