Двадцать пятая Руна. Хроники Паэтты. Книга VI

Александр Николаевич Федоров, 2021

Недосказанная история должна быть рассказана. Уход Мэйлинн и Чёрной Башни не решил всех проблем. Паэтта вновь является ареной для противостояний великих сил. Новая Чёрная Герцогиня желает поставить точку в своих незаконченных делах. И Судьба посылает к ней помощника – мастера Теней, перед которым поставлена лишь одна задача: во всём повиноваться своей новой госпоже. Впрочем, он даже не представляет, как далеко ему придётся зайти в своём служении…

Глава 1. Мастер Танисти

— Слыхали новость, мастер Танисти? — ухмыляясь во весь рот, произнёс Сан Дорлин, едва ввалившись в довольно тёмное помещение склада, где отдыхали сейчас несколько грузчиков. — «Бонти» разорвали контракт с Фоглом! Их груз крысы изгрызли!

— Ах ты шельмец! — хохотнул немолодой уже человек с окладистой бородой и длинными, хотя и довольно редкими волосами, порядком припорошёнными сединой. Он легко поднялся с какого-то тюка и направился навстречу юноше. — Ну, признавайся, твоих рук дело?

— Вы думаете, что это я погрыз ящики? — притворно удивился Сан.

— Я думаю, что на складах Фогла отродясь не водилось крыс, — подойдя, тот, кого назвали мастером Танисти, от души хлопнул парня по плечу. — Он хорошо платит крысоловам за это.

— Что тут скажешь? — пожал плечами плут, продолжая довольно улыбаться. — Может, ему стоило лучше договориться с крысами?

— Или Фоглу нужно было быть разборчивее в средствах, и не уводить у нас клиента? — подмигнул мастер Танисти.

— Тогда, глядишь, и боги были бы благосклоннее к нему, — легко согласился Сан.

— Надеюсь, старый козёл не заявится сюда с городской стражей? — уже серьёзнее поинтересовался мастер Танисти.

— А с чего бы? — легкомысленно пожал плечами парень. — Не слыхал, чтобы за вами водилась слава дрессировщика крыс.

— Без шуток, Сан. Ты уверен, что не наследил?

— Вы же меня знаете, мастер Танисти, — молодой человек также вмиг посерьёзнел, при этом и не думая больше отпираться. Впрочем, даже если бы он продолжал, то никого бы не убедил. — Всё чисто, и Фогл скорее заподозрит собственную матушку, чем вас.

— «Вас»… — притворно проворчал пожилой. — Я вообще ни сном, ни духом… Меня-то и не в чем заподозрить!

— Ну вот и я о том же! — подхватил Сан. — Ну а меня ему и подавно не прижать.

— Ладно, я сейчас, пожалуй, наведаюсь к «Бонти», а вечером уж послушаю, как ты всё это провернул. Зайди ко мне после работы, — мастер Танисти нахлобучил на голову слегка засаленную шляпу, не очень-то вяжущуюся с его родом занятий, затем дружески кивнул разом всем присутствующим и вышел.

— Молодчина, парень! — одобрительно прогудел здоровяк, раскинувшийся на причудливо разложенных тюках так, что они образовывали некое подобие кресла, едва ли не трона. — Старик в последние дни места себе не находил. Поделом этому гоблину! Надеюсь, мордовороты из «Бонти» вытрясут из него всё до последнего доррина²! Будет знать, как бить в спину!

— Какой же в этом урок, если Фогл даже не поймёт, что тут всё не случайно? — возразил ещё один грузчик, лениво пережёвывающий табак.

— Много бы ты понимал! — самодовольно усмехнулся Сан. — Одно дело, когда какой-то прохвост Сан Дорлин тебя проучил, и совсем другое, когда на тебя обрушился гнев богов! Думаю, старому дуралею наука впрок будет!

— Может ты и прав, — не стал спорить грузчик, сплёвывая в специальную миску, ибо плевать на пол мастер Танисти не позволял.

— Ну что, хорош лясы точить! — кряхтя, здоровяк поднялся со своего «трона». — Покуда мастер Танисти вернётся, не худо бы нам угол освободить.

Никто не стал спорить — в этой артели не привыкли перечить старшому. Пересмеиваясь и перешучиваясь между собой, пятеро грузчиков принялись перетаскивать тюки. Сан Дорлин работая наравне со всеми, то и дело усмехался и отпускал шуточки в адрес бедолаги Фогла, от которого так внезапно отвернулись и удача, и крупный деловой партнёр.

Часа через два вернулся довольный мастер Танисти.

— Ну что, парни, «Бонти» теперь наш! — объявил он, глядя при этом на Сана. — Будут арендовать сразу два склада, поставки каждые две недели. Ставка стандартная, плюс доррин на каждые десять стоунов³.

Условия были вполне неплохими, так что грузчики одобрительно загомонили. Кроме того, все понимали, что это — только начало. «Торговая компания Бонти» — одна из крупнейших к югу от Латиона, была весьма лакомым куском, от которого можно будет откусить и побольше — хватило бы рта. А уж в деловой хватке мастера Танисти, владельца нескольких крупных складов в Складском квартале, сомневаться причин не было ни у кого. За последние годы он показал, что в этом деле у него немного конкурентов.

Подошли ещё грузчики — на Бина Танисти работало больше трёх десятков человек. Сам мастер Танисти, как называли его не только работники, но и жители Складского квартала, где он жил по-прежнему, перебравшись, правда, в квартиру попросторней и подороже, конечно же давным-давно уже не рвал спину перетаскиванием тюков. Какое-то время понаблюдав за работой, он направился по своим делам, которых у него всегда было в предостатке. Перед уходом он ещё раз подошёл к Сану Дорлину и напомнил, чтобы тот заглянул к нему вечерком. Парень, утерев испарину со лба, весело кивнул.

***

Бин Танисти, можно сказать, заменил Сану отца, когда тот внезапно умер от удара несколько лет назад. Да и до того он был близким другом семьи. Более того, старый Плинн Дорлин не уставал повторять, что мастер Танисти — не только друг, но и благодетель. Сан знал эту историю наизусть, но отец неизменно заговаривал об этом, едва лишь опустошал первую кружку вина, то есть едва ли не каждый день.

Любой рассказ старого Плинна начинался с того, как он героически лишился ноги на Западной войне⁴. Об этом он мог рассказывать часами, и детализация и пышность повествования возрастали по мере опустошения кувшина с дешёвым вином. Плинн утверждал, что ему отсекли ногу аккурат в сражении при Даберро, где, как было известно любому мальчишке Латиона, доблестные королевские маги едва не пленили одного из ублюдочных Герцогов Гурра. Причём, добравшись до нужной кондиции, забулдыга-ветеран со всей горячностью заверял, что ногу ему отрубил сам Герцог.

Но данный этап жизни отца Сана мы пока оставим без внимания, хотя он, без сомнения, заслуживает самого пристального изучения. А пока же искалеченный молодой парень, которому не исполнилось и двадцати пяти, провалявшись в полковом госпитале и чудом не померев от гангрены, наконец вернулся в отчий дом.

Несмотря на то, что Плинн Дорлин остался без ноги, он довольно быстро женился. Возможно, этому способствовал ореол ветерана легендарного Седьмого Коррэйского полка, да ещё и участника великой войны, своей грудью укрывшего жителей не только Латиона, а и всей Паэтты от полчищ жутких гомункулов Гурра. Но, скорее всего, этой популярности немало способствовала вполне солидная пенсия, которую король выплачивал всем, кто лишился здоровья, защищая родину.

Однако же вынужденное безделье, помноженное на стабильный доход, привело к закономерному результату. Вскоре Плинн сделался завсегдатаем местных кабачков, где без устали травил солдатские байки о славных и героических деньках. Более этого он любил лишь красное вино.

Было похоже на то, что жизнь Плинна Дорлина катится ко всем чертям. Он дошёл до того, что иной раз и вовсе не возвращался домой даже переночевать, не имея сил пройти несколько сотен ярдов⁵. Пользуясь расчётливой добротой ушлых трактирщиков, он засыпал прямо под столом, на заплёванных грязных досках, вдыхая ароматы разлитого вина и собственной рвоты.

И вот когда Плинн погрузился в самые глубокие пучины своего глухого отчаяния, готовясь уже ступить на Белый Мост, в его жизни появился Бин Танисти. Он был лишь самую малость старше самого Плинна, но выглядел так, будто прожил не одну жизнь. Суровый и молчаливый, склонный ко внезапной задумчивости и продолжительной меланхолии, Бин производил впечатление воина из древних былин, явившегося чтобы сразить всё зло на земле.

Теперь нам придётся немного отвлечься от судьбы Плинна. Читатель, конечно же, без труда понимает состояние, в котором находился в тот период Бин. Лишившись в одночасье любви, надежды и даже дружбы, он действительно сильно изменился. К несчастью, в тот момент рядом с ним не было никого, кто мог бы его поддержать. Каладиус находился в Палатие, а где находился Варан — Бин понятия не имел. Возможно, он уже вернулся в Латион, но, как мы помним, у него было слишком много неотложных дел, связанных с Гильдией, и потому из него вышла бы никудышняя нянька для раздавленного судьбой товарища.

Война, к некоторому удивлению Бина, продлилась ещё около двух лет. Ему-то казалось, что вскоре после исчезновения Чёрной Башни Тондрон будет вынужден убраться с Паэтты. Впрочем, теперь Бин не слишком-то интересовался происходящим на западе. Похоже, что весь его мир отныне сосредоточился лишь в его сестре. Он словно намеренно пытался позабыть всё, связанное с Мэйлинн и Колом, а потому для него сейчас существовал лишь Складской квартал Латиона.

Однако Кол, прежде чем… исчезнуть (Бин никогда, даже в мыслях, не употреблял слова «умереть»), дал приятелю несколько завещаний, наказав исполнить их непременно. И одним из таких наказов была просьба отыскать сослуживца по имени Плинн Дорлин, с которым Кол, как мы помним, даже не успел попрощаться, и передать ему последний привет, а также некоторые безделушки на память.

Когда закончилась война, Бин стал время от времени наведываться в штаб Седьмого Коррэйского легиона, чтобы узнать, вернулся ли он из далёких палатийских степей. И когда наконец это случилось, он с огорчением узнал, что легионер Дорлин получил тяжкое ранение под Даберро, то есть около года тому назад, и после лечения был демобилизован. Козыряя именем Кола, Бин сумел раздобыть адрес несчастного калеки и с облегчением узнал, что тот, оказывается, проживал в самом Латионе неподалёку от Весёлого квартала.

И вот, как мы уже говорили выше, как раз в то самое время, когда Плинн Дорлин медленно умирал в кабаках от пьянки, как это лет пять назад делал его закадычный дружок Кол, его и нашёл Бин Танисти, как в своё время он нашёл и самого Кола. Правда, Плинн отыскался не в вонючей клоаке, а в собственном жилище. Однако был он в совершенно непотребном состоянии, а его молодая жена горько плакала в углу, проклиная, должно быть, свою жадность или же свою наивность.

Должно быть, вид этого тела, скрючившегося на засаленной кровати в комнате, провонявшей потом, рвотой и перегаром, пробудил в Бине приятные воспоминания о той судьбоносной ночи, когда они с Мэйлинн так удачно выбрали сточную канаву, чтобы укрыться от стражи. Во всяком случае, что-то шевельнулось в нём, пробудив какую-то странную симпатию к этому человеку, которого он знал лишь по рассказам Кола. Впрочем, уже одного того, что он когда-то являлся другом бывшего центуриона, было вполне достаточно.

Они быстро сдружились. Плинн своим характером весьма напоминал Бину Кола — такой же лёгкий в общении смешливый балабол. Плинн же хотя и помнил, разумеется, бывшего сослуживца, но за минувшее время память о нём порядком истёрлась — на войне товарищи умирают часто, так что определённая толстокожесть была просто необходима любому, кто не желал сойти с ума. Кроме того, конечно, вино также подходило для очистки памяти как нельзя лучше.

Поэтому в Бине этот искалеченный пьяница искал прежде всего твёрдую волю, которой хватит на двоих, а также более изысканного общения, не сводящегося лишь к пьяным пересудам, где говоривший, заканчивая фразу, частенько уже не помнил её начала. И уж подавно не помнили его и сами слушатели.

В любом случае Бин стал спасением для порядком опустившегося Плинна. Также, как и в своё время Кол, последний довольно быстро завязал с вином, и на сей раз для этого не потребовалось даже благодатного влияния Мэйлинн. Молодой ветеран словно вновь обрёл какой-то смысл в своей жизни. Бин даже сумел устроить его на склад господина Вуйе учётчиком. Должность была грошовой, но, как мы помним, стол и дом легионера Дорлина оплачивала корона, так что это не было проблемой. Зато теперь Плинн знал, куда ему девать своё время, и девать его с пользой.

Вскоре он стал щеголять с новенькой деревянной ногой, хотя по возвращении из госпиталя и слышать о ней не желал. Со временем, приноровившись, он довольно ловко ходил по улице с таким гордым видом, будто бы это была не простая деревяшка, притянутая к культе ремнями, а настоящее чудо гномьего инженерного искусства.

Но лучше всего метаморфозы, произошедшие с Плинном, иллюстрировал округлившийся животик его супруги, которая теперь уж больше не плакала тоскливыми ночами, глядя на храпящего благоверного, к щетине которого бледной корочкой присохли рвотные массы.

Именно так на свет и появился наш герой, которого отец назвал в честь Кола, прекрасно зная, что Бину это понравится куда больше, чем если бы он даже назвал сына его именем. Так что в некотором смысле Сан Дорлин своим рождением был обязан сразу трём мужчинам, одного из которых он даже никогда не видел.

К сожалению, спустя девять лет мать Сана умерла, и овдовевший Плинн вновь стал прикладываться к бутылке. Конечно, до былых запоев ему теперь было далеко, но выпивал он каждый день с той же аккуратностью, с какой ходил на работу. Возможно, это и стало причиной его скоропостижной смерти четыре года тому назад, когда Сану исполнилось семнадцать.

За эти годы случилось много чего. Господин Вуйе умер, а Бин не сумел найти общий язык с его сыном, так что был вынужден уйти. Впрочем, это, как выяснилось, было к лучшему, поскольку, немного помыкавшись, он открыл собственное дело и, едва ли не к собственному изумлению, весьма в нём преуспел. Так что Сан Дорлин с тех самых пор, как он устроился на работу в возрасте пятнадцати лет, и по сей день работал на Бина. Там же до самой смерти работал и его отец.

К двадцати трём годам Сан всё ещё был неженат. На вполне закономерные вопросы он неизменно отвечал, что это тельцам непременно нужна пара, а волки предпочитают быть одиночками, но всё же добавлял обычно, что намерен жениться к сорока годам, чтобы сын, который у него обязательно родится, не успел покинуть родительского гнезда к его старости и, соответственно, сделал бы её лёгкой и приятной. И едва ли не единственным из всех, кто поддерживал в этом Сана, был Бин. Откровенно говоря, он и сам-то был не особо счастлив в браке…

***

Уже поднимаясь на второй этаж по тёмной лестнице, Сан слышал неприятный голос миссис Танисти. Она вновь что-то сварливо кричала, хотя отдельных слов пока было не разобрать. «Моя колотушка» — так мастер Танисти обычно называл свою благоверную в кругу друзей, и это было отнюдь не ласковое прозвище. Разумеется, колотила его жёнушка не в прямом смысле. Бин утверждал, что её голос действует на его мозг подобно тому, как деревянный молоток действует на отбивную. Впрочем, он при этом часто добавлял, что она — мать его дочерей, и уже за одно это ей нужно быть благодарным.

И всё же сам Бин женился «сдуру», как он сам говаривал много раз Сану, всячески предостерегая его от подобной ошибки. Однако всё от того же Плинна парень знал, что таково было ещё одно завещание того самого Кола, чьё имя он теперь носил. И уже одно это, откровенно говоря, сильно снижало мнение Сана о нём. Мастер Танисти неизменно восхвалял своего потерянного друга, превознося его ум, честность и храбрость, но всё же Сан сомневался, что подобные обязательства накладывают на друзей от большого ума.

Подойдя к двери мастера Танисти — самой презентабельной и дорогой из трёх, что выходили на площадку — Сан постучал. Верещание миссис Танисти стихло, но по-прежнему слышалось её глухое ворчание — так ворчит дворняга, которую прохожий палкой загнал под телегу.

Мастер Танисти ждал гостя, поэтому открыл сам. Обе его дочери уже вышли замуж и, возможно, теперь так же пилили своих несчастных мужей. Хотя, может быть, тем бедолагам повезло, и дочки пошли в отца, а не в мать… Так или иначе, но чета Танисти жила теперь одиноко в своей квартире, просто громадной по меркам Сана — в ней было целых три комнаты, не считая прихожей и кухни.

— Хорошо, что ты пришёл, Сан, — устало улыбнулся мастер Танисти. — Я как раз ужинаю. Составишь компанию?

Сан никогда не отказывался от подобных предложений, поэтому благодарно кивнул. Они прошли в комнату Бина (у каждого супруга была своя комната), где был накрыт стол. Теперь, когда дочери разъехались, мистер и миссис Танисти даже ужинали по-отдельности.

— Ты здорово мне помог, сынок, — мастер Танисти иногда величал так Сана, особенно после смерти Плинна, но, разумеется, только наедине. — Фогл здорово порастерял спеси и, похоже, нескоро оправится. Я думаю воспользоваться ситуацией и немного расширить дело. Может получится договориться с тем саррассанцем, Кадоллом, чтобы он стал пользоваться нашими складами. Прикупим ещё помещение, а, Сан? Что скажешь — вытянем?

— Вытянем, мастер Танисти, — самодовольно пережёвывая мясо, кивнул тот. — Ещё пару годиков — и «Склады Танисти» подомнут под себя всех!

— Стар я уже для этого, парень, — усмехнулся Бин. — Груз надо подбирать такой, чтоб спина не сломалась. Да и вообще — устал я… Сплю плохо совсем… Ладно!.. — спохватился он вдруг. — Что-то я раскис тут…

Поскольку из-за закрытой двери всё ещё доносилось брюзжание миссис Танисти, причина этой внезапной хандры была более чем очевидна. Сан понимающе усмехнулся, но промолчал. Яйца курицу не учат.

— Как же тебе снова это удалось? — кисло усмехнувшись в ответ, спросил мастер Танисти, возвращаясь к основной теме. — Как ты смог пробраться на склад Фогла, да ещё и притащить туда крыс?

— Повезло, — уклончиво пожал плечами Сан. — Улучил минутку. Есть там один охранник-недотёпа.

— Ладно, не хочешь — не говори, — легко согласился Бин.

Он знал, что парень всё равно не расскажет, как всё было. Также как и в предыдущие два или три раза, когда он оказывал услуги подобного рода. Казалось, Сан был волшебником, что может проходить сквозь стены и становиться невидимкой. Впрочем, Бин в своё время знавал достаточно волшебников, чтобы знать, что подобное практически невозможно.

Бин Танисти всю жизнь старался быть честным и порядочным, но иногда случались ситуации, когда на одной чаше весов была его порядочность, а на другой — благополучие людей, что на него работали. И тогда он легко заталкивал свою щепетильность подальше, тем более что Сан всякий раз действовал по своему разумению, ни о чём не предупреждая. И всякий раз у него получалось то насолить конкурентам, как сегодня, то найти болевую точку у не в меру распоясавшегося чиновника, то даже совершить небольшую инсценировку, в результате которой клиент станет считать мастера Танисти настоящим благодетелем.

В общем, Сан Дорлин был невероятно талантлив, хотя таланты его лежали в довольно-таки криминальной плоскости. Однако так уж случилось, что Бин знал, где его дар сможет раскрыться ещё больше и заиграть новыми гранями.

— Ты собираешься всю свою жизнь таскать ящики и тюки с шерстью, сынок? — сразу, безо всякий обиняков и предисловий спросил он.

— Я не думал об этом, — признался Сан, чуть замявшись. — Наверное, нет. Мне нравится работать на вас, мастер Танисти, и пока я не собираюсь ничего менять.

— А ты не хотел бы попробовать себя в Гильдии Теней?

Вопрос прозвучал так неожиданно и дико, что Сан подавился. Он надсадно кашлял, задыхаясь и пытаясь протолкнуть злосчастный кусок, а Бин всё пытался сунуть ему ко рту кружку с вином. В какой-то момент стало казаться, что события принимают роковой оборот, и что на этом вот-вот может закончиться история Сана Дорлина, но, по счастью, проклятый кусок наконец выскочил обратно.

Несколько следующих минут Сан, заливаясь слезами, давился кашлем, но постепенно наконец смог отдышаться и немного прийти в себя.

— Старый я дурень! — по чём свет костерил себя Бин. — Чуть не убил тебя!

— Что вы хотели сказать? — едва лишь Сан обрёл способность говорить, он вернулся к главному вопросу.

— Видишь ли, — Бин наконец успокоился и поставил на стол кружку, которую до сих пор сжимал в руках. — В те далёкие времена, когда мы путешествовали с Колом, у меня был ещё один хороший друг, мастер Теней. Сейчас мы почти не видимся с ним, но всё же хотя бы раз в год мы встречаемся, чтобы вспомнить старые деньки и помянуть тех, кого потеряли. Я могу замолвить за тебя словечко, если хочешь. С твоими умениями ты сделаешь головокружительную карьеру в Гильдии, можешь мне поверить!

— Вы можете сделать это для меня? — словно не веря, переспросил Сан.

— Ну не можешь же ты до конца дней таскать грузы!

Примечания

2

Доррин — мелкая медная монета Латиона. Сто дорринов составляют один серебряный дор, а сто доров — золотой латор.

3

Стоун — мера весов, равная 14 фунтам или 6,350 кг.

4

Западная война, она же Эллорская война — известная нам по роману «Герцогиня Чёрной Башни» война между Эллором и Паэттой в период с 1717 по 1720 годы.

5

Ярд — мера длины, равная примерно 91 сантиметру.