Сердце Зверя. Дорога Воина

Александр Николаевич Атаманов, 2017

Зачастую человек устаёт от однообразия происходящего и начинает ожидать перемен. Главный герой мечтал о них уже очень давно. Только вот что несут для него эти перемены? Что, если впереди вместо новых радужных красок жизни будет лишь черная пелена из тяжести и испытаний. Кто-то ломается под гнетом событий, подобно ржавому пруту, но некоторым тяжести лишь придают форму и закаляют, превращая внутренний стержень в первоклассный клинок. Так что же будет с нашим героем? Ах да, забыл, он же не человек.

Глава 6.

Пробуждение было неприятным, на лицо уселась муха. Пытаясь согнать наглую паразитку, я повернулся на бок и едва не свалился с телеги, на которой, как оказалось, лежал. Не понимая что происходит, завертел головой, пытаясь найти в памяти последнее воспоминание.

— Ууу, да, наконец то получилось, — пробурчал себе под нос вспомнив свой успех с слиянием.

— Посмотрите ка, кто проснулся, наша неженка, даже дети пешком идут, а он на телеге разъезжает, — в голосе Кулина, прослеживались издевательские нотки.

— Что-то язык больно длинный у тебя отрос, смотри, как подрезать бы не пришлось, — осадил я его.

Поднявшись, подхватил с телеги копье, и лук и уже на ходу приладил все на место.

— А у тебя что-то гонору много появилось, смотри, как бы не поубавил, — неожиданно заявил мне в спину Кулин.

Обернувшись, и поймав его взгляд, произнес:

— Вечером посмотрим, кто балаболит, а кто дело делает, — произнес громко, чтобы окружающие слышали.

Взрослые неодобрительно покосились, но лезть и останавливать никто не стал.

Рассудив, что разговор закрыт, двинулся к обочине, там был удобный бугорок. Поднявшись на который, нашел взглядом родню и двинулся к ним.

Вокруг дороги росли могучие деревья, меж них вполне спокойно можно было проехать всаднику. Да, это не наш, пограничный лес, где даже пешими можно застрять в переплетениях кустарника. Здесь, кроме деревьев, которые забирали себе большую часть тепла и света, росли разве что травы. Да и те ели пробивались через слой пожухлой листвы.

Добравшись до родичей, был поздравлен дедом и чуть-чуть обсмеян отцом. За что тот тут же получил подзатыльник от деда. Я усмехнулся и тут же сам получил по башке.

— Не смейся над родителями, — пробурчал дед, — сегодня я буду учить тебя, приходи перед сном.

— Деда, не могу я, — увидев удивленный взгляд отца, — у меня поединок с Кулином, — виновато произнес, опустив глаза.

— Придурки молодые, — зло прошипел отец, — у нас война, племя на грани вымирания, а вам бы лишь членами помериться.

Хотел оправдаться, но не стал, все равно бесполезно, только глупым себя выставлю.

— Успокойся, сын, молодежи нужно выпускать пар, — спокойно произнес дед, и взглянув в мои глаза, спросил, — ты ведь его не убьешь?

— Нет, конечно нет, он придурок, но смерть это уж слишком.

— Ну, вот видишь, так что все в порядке.

Но отец с дедом согласен не был и до вечера я успел выслушать кучу нотаций и лекций. О создании репутации, о серьезном отношении к жизни, о заведении друзей и врагов. Много всего и в принципе с этим я был согласен, но предстоящий поединок был нужен мне. Нужен, как часть моего плана, по созданию репутации.

Незаметно стемнело, караван остановился на дороге, телеги встали плотнее. Люди разошлись, разбиваясь на семьи и разбивая костры. Тянуть время я не стал и, не дождавшись пока мама начнет готовить ужин, отправился на поиски противника.

Тот обнаружился недалеко, сидя за костром с матерью.

Стало как то немного стыдно, за то, что собираюсь сделать, но взгляд я не отвел. И никто бы не заметил на моем лице ничего кроме равнодушия.

— Ну так что, сам пойдешь, или передумал уже? — подпустив издевки в голос, спросил у него, смотря сверху вниз.

— Не дождешься когда получишь по своему наглому хлебалу? — зло прошипел тот. За что получил локтем от матери.

— Ну давай, отойдем.

Отойти далеко не удалось, неожиданно вокруг нас образовался круг. Шагов двадцать в диаметре, круг был довольно редок. Среди мужчин заметил Бурого, но отца не было. Не одобряет.

В цент круга, вышел один из старейшин, остановившись прям между нами.

— Не желаете ли закончить дело миром? — строго спросил он.

— Если только он признает, что дурень и извинится, — ехидно ответил я.

В ответ раздалась лишь брань и старейшина, осуждающе покачав головой объявил:

— Быть поединку!

Перехватив копье обеими руками, я начал медленно двигаться по кругу, наблюдая, как противник делает то же самое. Сорок ударов сердца я наблюдал за ним, после чего решил, что пора внести ясность. Мне не нужно было просто избить его, перед толпой, мне нужно было это сделать так, чтобы меня после этого не осуждали.

— Знаешь почему я тебя вызвал, а, Кулин? — нарочито громко начал я. — Не из за того, что ты не умеешь следить за своим, языком, хотя за это ты тоже получишь. Проведя удар в ноги, я вновь разорвал дистанцию. — Сегодня я не буду тебя побеждать, дружок, сегодня я буду тебя учить. Учить думать головой, учить прогнозировать действия своих поступков, учить держать свои эмоции в узде.

Сделав обманный выпад, дождался, когда противник отобьет мое оружие в сторону, и резко крутанувшись, ударил его торцом копья по левой руке. От чего тот громко ойкнул.

— Знаешь, что ты сделал там, на поляне? Ты подставил нас.

— Да ты просто трус, — зло выкрикнул он.

— Оставь свои слова за зубами, пока они у тебя еще есть, — спокойно ответил ему, — ты подставил не меня, ты подставил их, — кивок в сторону зрителей. Нас отправили в дозор, что бы мы были глазами племени, что бы мы могли увидеть беду, и предупредить всех. Но ты предал их, предал свое племя, поставил себя, — резкий удар в ноги, и тут же длинный выпад, оставляющий на груди противника порез, — себя! Свои желания, свою сраную месть, выше их жизней!

Пропустив вплотную к голове оружие противника, метаю в него плашмя свое копье, и, ухватившись за древко противника, скольжу к нему, пробивая локтем в лицо, от чего тот падает на спину.

— Думаешь если ты потерял близких, то ты можешь плевать на племя? — прыгнув вперед, ударил ногой ему под дых, — думаешь, нам легче? — я прыгнул на противника, и уселся на него сверху, — все мы здесь кого то потеряли, — тут я начал бить ему по лицу, чередуя удар с каждым словом, — и пока ты принадлежишь племени, — нанес я последний удар, — ты не принадлежишь себе. Поднявшись на ноги, я сплюнул в пыль, рядом с головой поверженного противника, и в гробовой тишине удалился. Отойдя на сотню шагов в лес.

Все прошло по плану, только вот, эмоции не должны были захлестывать меня, но захлестнули. Привалившись спиной к дереву, я старался успокоить дыхание и очистить разум.

Воздух был приятно свеж, ветерок играл с листьями деревьев, все было спокойно и умиротворенно. Потихоньку эмоции сошли на нет, а сознание приятно очистилось от бед и тревог. Только вот легкий запах пота неприятно щекотал нос, намекая, что неплохо было бы сполоснуться.

— Кхм, может у леса спросить? — подумал и сам же отказался, — да не, все равно не знаю как, да и опасно это, деда то рядом нет.

Но неожиданно меня словно за бок ущипнули. Вскочив на ноги, обернулся в ту сторону, никого, чисто. Только вот непонятное ощущение не оставляло меня и собравшись, двинулся вперед. Шел тихо, стараясь не шуршать старой листвой, хорошо хоть кустов нет.

Неожиданно, за деревцем я обнаружил слабый ручеек, совсем малюсенький, вода появлялась, будто из корней дерева, и уходила под землю, через десяток шагов.

— Ого, вот как оно работает, — тихо прошептал, осознав, что странное чувство пропало.

Расслабившись, пристроил копье к дереву, и начал раздеваться.

Перед тем как помыться, припал к источнику губами, сделав пару глотков. Больше выпить не смог, так как от холода сводило зубы. Вода была на диво студеной. Так что мылся я с ойканьями и айканьями, весело брызгая водой и быстро растираясь.

Неожиданно появилось ощущение взгляда в спину. Резко развернувшись, успел заметить, как шагах в двадцати кто-то спрятался за дерево. Подхватив копье, спокойно произнес:

— Не прячься, я тебя заметил.

Прошла пара мгновений и из-за дерева вынырнула девичья фигурка и увидев меня, голого но с копьем, засмеялась.

— Тьфу, блин, — кинув копье наземь, начал быстро одеваться.

Пока одевался, гостья успела подойти, ей оказалась подруга моей бывшей, вроде даже лучшая подруга.

— Привет, Скел.

— Привет Ни.

— Как дела?

— Да нормально, а у тебя?

— Тоже.

Повисло неловкое молчание, я не понимал что ей от меня надо, а она будто не решалась начать. Накинув рубаху и безрукавку, присел на сильно выступающий из земли корень, постучав рядышком ладонью. Девушка намек поняла и тоже присела.

— Я хотела с тобой поговорить, — нерешительно начала она.

— Хм, да я понял, — улыбнулся ей.

— Почему вы с Илкой расстались? — мда, умеет она все испортить.

— Зачем тебе это? — мне стоило больших усилий ответить спокойно.

— Пожалуйста, скажи.

— Наверное, потому что я требую от девушки только двух вещей, правды и верности и не собираюсь терпеть не лжи не измен.

— Но она же не изменяла тебе, — удивленно сказала Ни.

— Зато врала частенько.

— Для тебя это так важно?

— Да, — что то мне не нравится этот разговор, — для чего тебе этот разговор?

— Ну, если ты так любишь честность, — на секунду задумалась она, — ты мне нравишься, — выпалила и покраснела так, что даже в темноте стало заметно.

— Ого, — даже не знаю, что ей на это ответить, — ты тоже очень красивая.

Стоит сказать, что Ни была и в правду очень красивой, невысокая, с хорошей, крепкой попой и плоским животиком и с великолепной грудью, напоминающей по форме большую чашу, все это дополнялось милым личиком и густыми длинными волосами, цвета сосновой коры. При этом у девушки был довольно скромный и добрый нрав. Не знаю, как они вообще сдружились с неугомонной Илкой, обладающей довольно стервозным нравом.

— Правда? — с сомнением спросила она.

— Да, очень красивая, — сказал и посмотрел в ее блестящие в темноте глаза.

Повисла неловкая пауза, мы смотрели друг на друга и молчали. Медленно наклоняюсь к ней и нежно целую, прежде чем она начала отвечать на поцелуй, прошла пара мгновений. Я уж испугаться успел, что ничего не получится. Но нет, все же ответила, правда делала она это весьма неуверенно.

Отстранившись, посмотрел ей в глаза, и хотел спросить, что с ней, но она сама прильнула ко мне, требуя поцелуя, да так, что я опрокинулся на спину. Она очутилась сверху. Поцелуй был долгим, а мои руки жили своей жизнью, ощупывая девичью попку. Неожиданно понял, что не только мои руки живут собственной жизнью и что девушка неловко старается развязать завязку на моих штанах. Глаза мои удивленно расширились, я почему то думал, что Ни еще девушка. Но раз такое дело, то нужно брать все в свои руки. Опрокинув девушку, подмял ее под себя и уже мои руки развязывали ее штаны. После чего моя рука проникла в штаны, а из ее уст вырвался возбужденный вздох. Играясь с ней рукой, я одновременно с этим целовал ее, спускаясь к шее, а второй рукой оголяя грудь. Она же приспустила мои штаны и неумело сжала мое естество. Все, терпение лопнуло, и медленно стянув с нее штаны, я вошел в нее. Мда, а я был прав, она еще была девушкой.

Эта ночь была на удивление долгой, мы сливались в один узел и распадались, но силы все не кончались и мы сливались вновь. Остановились лишь тогда, когда она сказала, что ей становится больно. Но даже после этого мы практически до рассвета лежали и целовались, а еще мы разговаривали, обо всем. Так хорошо мне не было еще никогда.

Светило уже начало подниматься над горизонтом, когда мы вернулись к своим, и, разойдясь по кострам, легли спать.

Пробуждение было тяжелым, глаза не хотели открываться, а все тело ныло как после тяжелой работы. Но стоило лишь вспомнить, какой была эта работа и на губы сама собой выползла улыбка.

Но улыбался я не долго, стоило подняться, как отхватил подзатыльник от деда, за пропущенный урок.

Но я исправился, рассказав деду о том, что смог вчера самостоятельно найти воду.

— Хорошо, значит, связь с лесом у тебя появилась, — сказал тот, жуя соломинку, — но тебе все равно придется многому научиться.

Следующие дни были копией друг друга, день проходил в пути, нас изредка посылали в дозоры или на охоту. Вечером мы занимались с дедом, который настаивал на укреплении связи с лесом. Под укреплением он имел в виду слияние. Мне приходилось раз за разом устанавливать связь с лесом и тут же обрывать контакт. Это во первых позволит мне мгновенно разорвать контакт когда захочу, во вторых позволит со временим, производить слияние за секунды, в третьих укрепит разум и мою связь с лесом. Но это было просто лишь на словах. Первая сложность была в том, что производил слияние я довольно долго, во вторых при этом на меня наваливалось столько ощущений, что было довольно сложно ориентироваться, а как только сориентируюсь, нужно было разрывать контакт. В третьих разрыв контакта был довольно болезненным, такое ощущение будто от тебя отрывают частичку, да еще довольно длительные головные боли. Но дед отдыхать не давал, заставляя тренироваться даже при жуткой мигрени.

Но после всех этих мучений меня ждал отдых, в компании с Ни. Мы уходили подальше в лес, нет, секса пока что не было, она сказала, что у нее там еще побаливает, а я не настаивал. Мы сидели, болтали, целовались. Она рассказывала о себе, я о себе, неприятных тем, таких как моя бывшая мы старались избегать. Где-то в полночь мы возвращались обратно в лагерь, старательно обходя часовых.

Так прошло полторы декады, после чего мы выехали на равнину. Зрелище простирающихся до горизонта лугов и полей было необычным, все-таки, я всю жизнь провел в лесу.

На второй день движения по дороге, нам встретился отряд всадников. Их было не так много, десятка два. Они остановили нас, и громко спросили кто мы. Выслушав ответ, от них отделился один всадник, ускакав по дороге в город, а мы поехали дальше, под охраной отряда. Отец сказал, что старейшины договорились, что всадники проводят нас к замку своего лорда. Так как оставить нас они не могли, все-таки почти полсотни боеспособных мужчин могут представлять угрозу, да и слухи о наших лесах у людей не самые лучшие.

Под таким конвоем мы путешествовали три дня. Пока не дошли до замка лорда. Вид замка меня не поразил, читая о них, я воображал стены высотою с горы и башни достающие до небес, на деле же стена была обычной. Не сказать чтоб маленькой, наверное в четыре или пять моих ростов, башни возвышались над стенами еще на столько же. А сам замок напоминал собой квадрат, каждая сторона которого была в пятьсот шагов. Ровно в центре располагался мощный круглый донжон, совсем немного возвышающийся над башнями.

Замок окружал ров, наполненный мутной водой, через него был опущен подвесной мост. На надвратной башне висело знамя. Золотой колос на красном фоне.

— Знамя дома Тикридоф, этот дом занимается продовольствием и входит в четверку сильнейших домов королевства, — тихо прошептал я себе под нос, заученную из книг информацию.

Недалеко от замка раскинулась небольшая деревня в два десятка домов, а везде вокруг, докуда дотягивал взгляд, простирались засеянные поля.

Из замка появился всадник, с ног до головы закованный в светлые, блестящие доспехи. За ним двигалось два легких конника, скорей всего оруженосцы.

— Я сир Лангорд Длинноволосый, посланник Тульфа из дома Тикридоф, мой сюзерен велит вам разбить лагерь возле стен, а ваших старейшин он ждет у себя, — приблизившись к нам, произнес рыцарь хорошо поставленным голосом.

Люди тут же засуетились и направились к площадке, располагающейся в двухстах шагах от стен, где и расположились. Старейшины же вместе с рыцарем и нашей охраной, двинулись в замок.

Потянулось томительное ожидание, которое было прервано появлением гонца. Нас всех, вместе со скрабом приглашали в замок.