Последние дни обороны Севастополя. Неизвестные страницы знаменитой битвы. Июнь – июль 1942 г.
Датой окончания обороны Севастополя традиционно принято считать 3 июля 1942 года, когда в сводке Совинформбюро прозвучала информация о том, что советские войска оставили город. Однако работа с документами привела автора этой книги к однозначному выводу: Севастополь сражался еще около двух недель после означенной даты – по крайней мере, до второй декады июля, когда врагом были подавлены последние очаги организованной обороны. Советские войска не оставили город, они остались в Севастополе. В донесении командующего Севастопольским оборонительным районом Ф. С. Октябрьского содержатся слова: «Оставшиеся войска сильно устали, дрогнули». Но, как выяснилось это не совсем так… Эта книга о тех, кто не «дрогнул». В книге рассматривается период с 28 июня по 16 июля 1942 года, когда произошел последний бой севастопольской обороны. В результате работы с немецкими архивными документами удалось выяснить, где он произошел. Поисковые работы на местности позволили выявить его следы и привязать их к современным ориентирам. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Последние дни обороны Севастополя. Неизвестные страницы знаменитой битвы. Июнь – июль 1942 г. предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава 1
Падение Северной стороны (17–24 июня 1942 года)
17 июня 1942 года
(ясно, солнечно, видимость хорошая, температура: + 30)
По состоянию на эту дату в составе СОР еще числилось более 80 тысяч бойцов, однако следует обратить внимание на то, что большую часть потерь составляла пехота. Дивизии еще сохраняли свою структуру, но убыль личного состава в стрелковых частях была очень высокой. Кроме того, было потеряно достаточно много артиллерии, причем значительную ее часть составляли зенитные орудия и орудия береговой обороны. Армейский зенитный 880-й полк потерял 70 процентов орудий и личного состава. В строю оставались лишь две батареи. Береговая оборона к этому моменту потеряла пять орудий из состава батарей № 2, 12, 706 (112). В строю оставались одно орудие 2-й батареи (100-мм) и одно орудие 12-й батареи (130-мм). Батарея № 704 (115) была потеряна полностью. Бронебашенная батарея № 30, на которую советское командование возлагало большие надежды, была приведена к молчанию огнем тяжелой артиллерии противника. Таковы были краткие итоги первой половины летнего штурма.
Противник отмечает в своих документах весьма интересный факт, о котором советские источники ничего не пишут. В журнале боевых действий 11-й армии указано, что в районе мыса Тархан (Керченский полуостров) высадилась советская рота. Из документа: «Как показал допрос пленного, высажено 24 человека. К полудню группа уничтожена… 16 пленных»[13]. Цель высадки этого «десанта» не совсем понятна. Отвлечь на себя значительные силы противника эта рота (а по сути, взвод) не могла. Скорее всего, это была разведка для проведения нового десанта на Керченский полуостров в помощь севастопольской обороне. Эта операция планировалась Ставкой на начало июля 1942 года, однако, в связи с неудачным развитием событий, ее подготовить и провести не успели.
Немецкое наступление в Северном секторе
Этот день стал первым днем второго натиска в ходе летнего штурма города. Наступление велось как в Северном, так и в Южном секторах, но основным направлением удара вновь стало северное, где противник завершил подтягивание резервов и вновь перешел в наступление.
Севастопольский историк Г.И. Ванеев указывает: «17 июня противник вновь нанес главный удар на Северной стороне по войскам четвертого сектора. В 03.30 враг начал артиллерийскую и авиационную подготовку по участкам, находившимся в верховьях балок: Графская, Трензина, Сухарная, а также в направлении бухты Голландия, совхоза им. С. Перовской, батареи береговой обороны № 30 и Любимовки»[14].
Наступление в Северном секторе вели:
— усиленная 132-я пехотная дивизия (в направлении 30-й батареи);
— усиленная 24-й пехотная дивизия, переброшенная в стык между 22-й и 132-й пехотных дивизий (в направлении Бартеньевки);
— 22-я и 50-й пехотная дивизия в направлении Сухарной и Графской балок, «Старый форт»[15].
Распределение частей 54-го корпуса было следующим:
— 2-й и 3-й батальоны 213-го полка, 1-я и 2-я роты 132-го саперного батальона, 1-я рота 173-го саперного батальона должны были штурмовать форты «Бастион»[16] и «Максим Горький»[17];
— форт «Молотов»[18] должен был взят 3-м батальоном 31-го полка и 2-й ротой 24-го саперного батальона;
— форт «ЧеКа»[19] должен был атаковать 2-й батальон 102-го полка;
— форт «ГПУ»[20] должен был атаковать 1-й батальон 31-го полка и штурмовые орудия 197-го дивизиона.
Остальные части должны были атаковать:
— высоту 36,1[21] — 3-й батальон 102-го полка;
— опорный пункт «Сибирь»[22] — 3-й батальон 65-го полка, 1-я рота 744-го саперного батальона и штурмовые орудия;
— опорный пункт «Нефтебаза»[23] 1-й батальон 123-го полка и 150-й разведбат;
— «Старый форт»[24] — 32-й пехотный полк, три роты 70-го и 46-го штурмовых саперных батальонов.
События на участке немецкой 132-й пехотной дивизии
Накануне штурма 132-я пехотная дивизия была усилена 72-м пехотным полком 46-й пехотной дивизии. Дивизия продолжала попытки расширить прорыв на запад. Удар наносился вдоль линии холмов левого берега р. Бельбек, в направлении городка 30-й батареи. Но советский 90-й стрелковый полк 95-й стрелковой дивизии, сражавшийся в этом районе, оказывал упорное сопротивление. В документах отдела 1с (разведка) немецкой 11-й армии была дана весьма высокая оценка его боеспособности.
Из боевого отчета 213-го пехотного полка, приданного 132-й пехотной дивизии: «Начавшийся в 00:30 удар 213-го полка не привел к захвату новой территории. В связи с этим полк возобновил удар в 2.30. Вследствие сильного отпора советских войск, особенно из-за сильного заградительного артогня, атакующие части лишь с большим трудом смогли продвигаться вперед».
В журнале боевых действий 54-го корпуса есть запись: «В 4.30 «Дора» открыла огонь по «Максиму Горькому», расчищая путь продвижения дивизии…»[25]. Следует отметить, что, несмотря на то что, по немецким данным, наступление началось в 2.45, отдельные части немецких войск начали атаку вскоре после полуночи. На участке 132-й пехотной дивизии наступление поначалу было остановлено, после чего противник начал интенсивный обстрел советских позиций. На фланге 90-го стрелкового полка в районе городка 30-й батареи занимал позиции недоформированный 241-й полк 95-й стрелковой дивизии, который перебросили в этот район, чтобы закрыть брешь, образовавшуюся в результате немецкого наступления.
Интенсивность огня противника была настолько высокой, что, по данным бывшего начарта 95-й стрелковой дивизии Д.И. Пискунова, некоторые подразделения 241-го стрелкового полка оказались засыпаны в своих окопах. Из двух рот полка смогли откопать всего один взвод. Как указывает в своих воспоминаниях Д.И. Пискунов, «при этом обстреле погиб командир 241-го полка подполковник Дмитрук, сменивший в этой должности комбрига Дворкина»[26]. Пискунов описывает события дня следующим образом: «С утра 17 июня все атаки противника были отбиты. Лишь к 15 часам враг потеснил нас». Но противник не подтверждает эти данные.
15.40 (донесение 132-й пехотной дивизии): «В тяжелой борьбе против упорно сопротивляющегося противника удалось достичь рубежа: западная часть «Бастиона»[27], ориентир 607[28], ориентир 616[29]. Присоединившиеся к атаке около 12.45 три левых полка (436, 437 и полк 46-й пехотной дивизии) попали под сильный фланкирующий обстрел из района «Максим Горький». Значительные силы противника были уничтожены в лощине юго-западнее ориентира 617[30]. 213-й полк начал удар против «Максима Горького» в 15.45. Одновременно 436-й, 437-й и 97-й полки начали атаку в юго-западном направлении»[31].
Ударная группа 132-го разведбата в вечерних сумерках смогла захватить 1 бетонный бункер, 3 деревоземляных бункера и 10 позиций.
Из воспоминаний ветерана немецкой 132-й пехотной дивизии Г. Бидермана: «В 12.00 наши передовые штурмовые группы продолжали удерживать «Бастион» (укрепления вокруг КП 30-й батареи), отражая мощные контратаки противника. В промежуток времени между 12.50 и 13.15 каждая батарея нашего артиллерийского полка выпустила по «Шишковой»[32] по 80 снарядов. И все равно эти позиции стойко защищались советской пехотой, которая отказывалась уступить даже пядь земли. Солдаты-ополченцы, стремясь удержать «Бастион», вступали в рукопашный бой. В ходе отчаянных советских контратак сражение перекатывалось взад-вперед — мы брали позиции, отдавали и вновь отвоевывали их. Позиции были устланы телами убитых и умирающих. Ходячие раненые бродили, пошатываясь, ничего не соображая в дыму, охватившего окопы. Отряды противников нераздельно смешались в схватке, стреляя друг в друга, избивая друг друга прикладами и коля штыками»[33].
Из немецкого документа «Борьба за Севастополь»: «17 июня. В этот день в 13 часов 30 минут пикировщики сбросили на территорию батареи 20 бомб. Сосредоточенным артиллерийским обстрелом проволочные заграждения были прорваны, а минные поля засыпаны. Воронки, образовавшиеся в результате разрывов бомб и мин, облегчали наступление атакующих войск. Гарнизоны внешнего оборонительного пояса были большей частью уничтожены, а входившие в его состав легкие оборонительные сооружения разбиты. В результате бокового попадания в западную бронированную башню одно ее орудие было полностью, а другое частично выведено из строя. Прямое попадание в амбразуру восточной башни вывело из строя оба орудия. Подземный ход к дальномерной установке был засыпан, все входы и железобетонное покрытие каземата остались почти нетронутыми. На защитников батареи обстрел (по их показаниям) не оказал никакого воздействия.
На штурм батареи были назначены 213-й полк, 1-я и 2-я роты 132-го и 1-я рота 173-го саперного батальона[34]. Ранним утром 17 июня 1942 года был предпринят штурм, продолжавшийся до полудня в направлении противотанкового рва, открытого к востоку от батареи поперек водораздела.
Противник оказал упорное сопротивление. Огневые точки, стрелявшие по фронту и флангам, были приведены к молчанию с помощью пехотного и артиллерийского огня. Первая и вторая роты 132-го саперного батальона атаковали фортификационные сооружения, расположенные перед батареей… Продвижению атакующих частей препятствовали сильный артиллерийский и минометный огонь противника из долины реки Бельбек и с расположенных к югу склонов, а также огонь снайперов и контратаки. Около 14.30 в результате повторного нападения западный склон возвышенности был занят. Удалось занять и подход к командному пункту на восточной оконечности подземного хода»[35].
Остатки двух батальонов 7-й бригады, 90-й стрелковый полк 95-й стрелковой дивизии оказывали упорное сопротивление. В связи с гибелью командира 90-го полка подполковника Г.А. Смышляева руководил боем на этом участке майор С.К. Роткин. В связи с угрозой окружения части 161-го полка (командир — майор И.П. Дацко) начали отход на левый берег р. Бельбек и заняли позиции в районе Бартеньевки.
В связи с тем, что пехота понесла тяжелые потери, позиции артиллерии, поддерживавшей советские части, оказались открытыми. Из воспоминаний Д.И. Пискунова: «Около четырнадцати часов 12 тяжелых танков и два транспортера с пехотой противника атаковали 4-ю батарею 57-го артполка, которой командовал старший лейтенант Миронов. Располагалась она в районе высоты 93,1, 1,5 км юго-западнее станции Мекензиевы горы. Личный состав батареи дрался до последней возможности и почти до последнего солдата. Ей помогали своим огнем 7-я батарея артполка и противотанковая батарея старшего лейтенанта Куценко. Под воздействием их огня транспортеры с пехотой поспешно отошли к станции. Но танки проявили упорство и поплатились за это. Семь из них были подбиты, не дойдя 300–400 метров до позиции батареи, остальные пять покинули поле боя, отступив в дубняк южнее станции Мекензиевы горы.
Командир батареи старший лейтенант Миронов, управлявший огнем своих орудий прямо с позиции, был убит прямым попаданием вражеского снаряда в грудь. Погиб и политрук батареи младший политрук Шевченко, принявший командование над батареей после смерти командира. Два человека из орудийных расчетов, оставшиеся в живых, не покинули позиции своей батареи, они продолжали стрелять из орудий до самого вечера»[36].
Башни 30-й батареи в результате обстрела имели повреждения. Согласно данным допроса Д. Литвиненко, захваченного в этой атаке немецким 173-м саперным батальоном, «башня № 2 стрелять не могла, и в первые дни наступления была сильно повреждена попаданием сверхтяжелого снаряда. Весь личный состав башни, примерно 30 человек, выбыл из строя, броневые плиты второй башни отвалились, и орудия заклинило. Башня № 1 была повреждена рикошетом сверхтяжелого снаряда, при этом мамеринец[37] отвалился»[38].
Из немецкого документа «Борьба за Севастополь»: «В 14.45 2-й батальон 213-го полка начал атаку восточного склона и в 15.15 достиг разрушенного фортификацион ного укрепления на отметке 400 м к востоку от первой бронированной башенной установки. 1-я рота 173-го саперного батальона под защитой пехотного огня атаковала башенную установку. В 15.45 шестеро саперов со связками ручных гранат проникли в установку и уничтожили ее гарнизон. Гарнизон второй установки яростно отстреливался сквозь отверстия, пробитые артиллерийскими снарядами в броневых листах башни. Атака саперов увенчалась успехом лишь благодаря фланговому обстрелу установки, который вели пехотные части. Противник был уничтожен ручными гранатами. В это же время наступавшая по северному склону пехота могла контролировать западный склон. В 16.30 саперы после нескольких повторных попыток достигли сильно обороняемых главных входов, заграждаемых пулеметами. В результате всех этих действий гарнизон был заперт в блоках»[39].
Нескольким группам защитников все же удалось уйти, прорвав окружение. Из книги П.И. Мусьякова «Подвиг 30-й батареи»: «Утром и днем немецкие части, преграждавшие путь к Севастополю, были сравнительно немногочисленны. Но к вечеру противник подтянул станковые пулеметы, рассадил ракетчиков, и положение изменилось. Трудность была, прежде всего, в том, что между батареей и виноградниками совхоза лежала полоса голой местности шириной около 400 метров. Полоса эта, простреливавшаяся из разных точек, была изрыта воронками»[40].
Первой группой прорыва командовал младший политрук Устинов. Его группа прорвалась еще во время штурма (около 15 часов) и должна была закрепиться в ближних зданиях совхоза и огнем прикрыть прорыв остальных. Как вспоминал сам Устинов, «на половине пути к совхозу впереди меня полз краснофлотец Марченко… Когда меня ранило в кисть правой руки, я хотел попросить его сделать мне перевязку, но затем решил перевязаться сам. По дороге я нашел его убитым. Убитых было много. До совхоза добрались, кроме меня, парикмахер Котляровский и сержант срочной службы из электромеханической боевой части (Гончаров или Гончаренко). Здесь мне перевязали вторую рану. В совхозе, в подвале каменного здания, расположенного возле дороги к батарее, мы пробыли до вечера, ожидая остальных. Однако ни одного человека к нам больше не подошло. Между тем немцы уже занимали усадьбу совхоза. Мы решили отходить к берегу моря. Миновав шоссе, к ночи мы добрались до прожекторной станции, которая еще была в наших руках. Там с помощью одного майора из береговой обороны я связался со штабом и по телефону доложил обо всем генерал-майору Моргунову».
Группа старшего лейтенанта Теличко, которая должна была занимать оборону в дотах противодесантной обороны со стороны совхоза, вместе с бойцами 90-го стрелкового полка отошла к «форту Шишкова» и около 16 часов смогла прорваться вдоль берега моря.
Из бетонного массива батареи попытались выйти сразу три группы. Самая большая группа под командованием Соловьева попыталась выйти из башни и прорваться к совхозу, но опоздала: противник установил несколько пулеметов в оставленных группой старшего лейтенанта Теличко дотах. Из воспоминаний бывшего защитника 30-й батареи В. Рудакова: «Когда мы выскочили из-под массива, то сразу друг друга потеряли: в двух шагах ничего не было видно, хотя был еще день. Вокруг батареи стояла сплошная завеса из дыма, песка и пыли, поднятых разрывами фашистских снарядов и авиабомб. Метрах в 50 от входа я был ранен. Когда я падал, то увидел Соловьева. Он сидел, прислонившись к бетонной глыбе, вывороченной взрывом из старого массива. Весь бок и грудь у него были в крови. Я вскочил и бросился к нему, но тут был ранен вторично. Когда я снова поднялся и добрался до того места, где сидел комиссар, его уже там не было. Очевидно, краснофлотцы унесли его обратно, под массив».
Рудаков пополз к совхозу, но потерял сознание. Его подобрали бойцы морской пехоты и отправили в лазарет. Группа Рудакова погибла почти вся. Из группы политрука второй башни Зверева уцелело несколько человек. Они вернулись под массив и принесли тяжело раненного Зверева. Повторную попытку прорыва предприняла группа старшин во главе с Андриенко. Группа также была вынуждена вернуться. Ночью решили выходить меньшими группами, по пять — семь человек. Ночной прорыв удался только группе Ивана Подорожного. С ним прорвались химист Мажуга, электрик Дегтярев, пулеметчик Колбин. Группа, внезапно выскочив из башни, забросала гранатами дот. Бойцы укрылись в винограднике совхоза. Зная расположение виноградников, Подорожный сумел пробраться по ним к морю, а оттуда вдоль берега — на Северную сторону. Три следующие попытки не удались. Как только броневые двери открывались, взлетали ракеты, и становилось светло как днем. Немцы немедленно открывали огонь. Когда раненых краснофлотцев втаскивали обратно под массив, группа немцев подбежала к двери и попыталась ворваться внутрь. Всех их перебили, одного раненого даже взяли в плен, но вскоре он умер.
В 20 часов противник уже приступил к атаке «форта Шишкова»[41]. Массивы бывших царских батарей имели противодесантную оборону, были окружены противоштурмовой решеткой, минными полями и колючей проволокой. Противник взять укрепление не смог, но отрезал последний путь к отступлению вдоль моря.
Противник указывает, что в результате контратаки советских войск в районе ориентира 621[42] советским частям удалось пробить узкий коридор вдоль берега моря, который, однако, полностью простреливался немецкими войсками. По этому коридору начали отход части 95-й стрелковой дивизии, находившиеся в районе Любимовки и совхоза им. С. Перовской.
События на участке наступления немецкой 24-й пехотной дивизии
Дивизия наступала восточнее 132-й пехотной дивизии. На ее участке оборонялись зенитчики 110-го полка и части боевого обеспечения 95-й стрелковой дивизии (минометный и саперный батальоны, противотанковый дивизион, разведбат). Из журнала боевых действий 24-й пехотной дивизии: «В течение ночи 24-й артполк вел обстрел высоты 36,1 и высоты «Аннаберг»[43]. В 2.30 102-й и 31-й полки были приведены в часовую готовность и выдвинулись на исходную позицию. Противник пытался помешать операции огнем батарей из района «Кран»[44] и «Батарейного мыса» (мыс Толстый).
В 4.10 утра 3-й батальон 102-го полка достиг отметки 36,1. В 6.30 командир 1-го батальона 31-го полка доложил о выполнении задачи в районе высоты «Аннаберг». Части продвигались совместно с соседями, поддерживая локтевую связь… В 7 часов 1-м батальоном 31-го полка был захвачен форт «Днепр»[45].
102-й полк с трудом продвигался вперед, советские войска оказывали упорное сопротивление. По состоянию на 8 утра полк все еще находился в лощине перед фортом «Молотов», предпринимая безуспешные атаки. Левее 31-й полк уже захватил форт. Чтобы оказать содействие 102-му полку, 3-й батальон 31-го полка был развернут для атаки на форт «Карл»[46] в помощь 3-му батальону 102-го полка. Резервный батальон (1-й батальон 102-го полка) был подтянут к передовой»[47].
Бой шел за линией проволочного заграждения в районе входов в бункеры. Для усиления 24-й пехотной дивизии в 11.55 в ее состав был передан 3-й батальон 203-го танкового полка. Удар на форт «Молотов» поддерживался одним штурмовым орудием и танковым взводом 3-го батальона 204-го танкового полка.
Правда, для немецких танкистов атака оказалась неудачной: две машины сразу же подорвались на минных полях. Все дело в том, что, получив на транспортах новую партию мин, саперы 345-й и 95-й дивизий смогли установить новые поля, сведения о которых у противника отсутствовали. Минные поля прикрывались пулеметными позициями и противотанковыми пушками 97-го противотанкового артдивизиона 95-й стрелковой дивизии. Противник описывает штурм форта «Молотов», как отдельную войсковую операцию. На самом деле это был обычный двухэтажный дот с расположенными неподалеку бетонными и деревоземляными бункерами, окруженный колючей проволокой. Вот немецкое укрепление: «Командный пункт, назначение которого выяснить не удалось, расположен примерно посередине между опорными пунктами «Сталин» и «Ленин», в пункте «Молотов» к северу от Севастополя. В радиусе 100 метров его окружает сильное заграждение из колючей проволоки. На пункте имеются шесть помещений для гарнизона, санитарная служба, многочисленные гнезда и ходы сообщений. В последнее время он являлся командным пунктом одного из штабов, но первоначально был оборудован как центральный пост зенитной обороны. Полукруглая ниша могла быть использована либо для установки дальномера среднего размера, либо для помещения звукоулавливателей службы воздушного оповещения, либо для зенитных пулеметов»[48]. Фортом это назвать сложно (так же как и «нагорные редуты»), но защитники его держались стойко.
Еще накануне командный пункт зенитчиков 110-го полка был перенесен на бывшую царскую 7-ю мортирную батарею. В полку на тот момент оставалось всего пять орудий: две 45-мм пушки (по одной на двух полубатареях 552-й зенитной батареи) и три 76-мм (батарея № 79, командир старший лейтенант Алюшин).
По немецким данным, в районе полудня форт «Карл» («Молотов») был в основном захвачен. Как отмечали немцы, «он представлял собой современное укрепление с двумя частично бетонированными боевыми позициями»[49]. Согласно отчету командира батальона 102-го немецкого пехотного полка, большая позиция была захвачена достаточно быстро, но «в малой оборонительной позиции противник укрепился и вел огонь. Усилиями подразделений саперов, вооруженных огнеметами, противник был вытеснен на нижний этаж, где и уничтожен подрывными зарядами»[50]. К ночи «Молотов» и «ГПУ» были полностью в руках немцев.
В настоящее время земляной редут, который немцы называли фортом «ГПУ», полностью распахан под виноградники. В том месте, где он когда-то находился, среди виноградных кольев лишь изредка попадается ржавое «железо» времен войны. В районе бывшего форта «ГПУ» находились танкоремонтные мастерские, и в этом районе в результате поисковых работ удалось выявить россыпь деталей от легких танков и тягачей «Комсомолец».
После взятия «Молотова» 2-й батальон 102-го полка был развернут на взятие «Москвы»[51], после зачистки «Молотова» к атаке присоединился и 3-й батальон 102-го полка. 24-й саперный батальон был направлен на зачистку захваченных объектов и дороги от мин.
Атакующие части были остановлены мощным огнем с «Батарейного мыса». «Батарейный мыс», или в современном наименовании мыс Толстый, еще до революции стал местом для строительства бетонных массивов семи царских батарей. В настоящее время мыс полностью «освоен» дачной застройкой и лишь кое-где между современными дачами просматриваются обломки искореженного бетона. Во время севастопольской обороны здесь располагались три советские береговые батареи и две зенитные батареи ЧФ. Чтобы подавить советские батареи на «Батарейном мысу», немцами был нанесен авиационный и артиллерийский удар по береговым батареям № 2 и 12.
В 17 часов для усиления удара 24-й пехотной дивизии прибыли 24-й разведбат и новый 24-й батальон полевого пополнения, ранее находившиеся в корпусном резерве. Около 17 часов началась подготовка к совместному со 132-й пехотной дивизии удару, который был намечен на 18.30. Как отмечал противник, «новый удар не принес успеха 102-му полку, сопротивление советских частей было ожесточенным. Бой завязался вокруг форта «Москва». Полк понес потери, но ворваться в форт не смог. Было принято решение не штурмовать форт, а обойти его. 102-му полку были приданы штурмовые орудия 197-го дивизиона, и он получил приказ прорываться в направлении форта «Звезда»[52]»[53].
Чуть лучше дела были у соседа слева: 31-й полк смог продвинуться к Братскому кладбищу, которое было укреплено как опорный пункт, и завязал бой в окопах у ограды.
Из воспоминаний бывшего начальника штаба 1-го зенитного дивизиона 110-го зенитного артполка Е.А. Игнатовича: «В ходе непрерывного боя я старался не терять из виду 95-ю стрелковую дивизию, которая перекатами с боями отходила к бухте. Штаб дивизии дислоцировался на самой высокой точке Братского кладбища и оттуда руководил опасным переходом. Наши зенитки за весь день не подпустили к отступающим колоннам ни одного танка.
Но на закате нескольким вражеским танкам все же удалось выйти из зоны нашего огня. Они на предельной скорости устремились к Братскому кладбищу. Я знал, что штаб 95-й, по существу, остался без боевого охранения. А начальник артиллерии дивизии подполковник Яковлев объяснил мне, что положение и того сложнее: рота управления участвует в бою и оборону штаба держат одни лишь штабисты.
У зениток боезапас уже на пределе, оставался лишь НЗ на случай самообороны. На складах Северного укрепления, правда, еще были снаряды, но как их доставишь до наступления темноты? И все же мы ударили»[54].
Из воспоминаний бывшего моряка-разведчика, участника севастопольской обороны Н. Дмитришина: «Во второй половине дня 16 июня немцы ворвались на Братское кладбище. Обороняла этот район 95-я стрелковая дивизия, штаб которой расположился в укрытии между могилами и под невысокой башней, напоминавшей египетскую пирамиду. Прорыв гитлеровцев грозил полным окружением штабу стрелковой дивизии. По условиям взаимодействия в штабе находился связной командира зенитного дивизиона Е.А. Игнатовича. Офицер штаба подполковник Яковлев поручил связному пробраться через окружение и передать просьбу открыть огонь по Братскому кладбищу: под прикрытием артиллерийского огня штаб попытается выйти из окружения. Связной добрался. Игнатович доложил обстановку командиру 110-го зенитного артиллерийского полка полковнику В.А. Матвееву. По Братскому кладбищу открыли огонь. Несколько десятков снарядов рассеяли немцев и дали возможность штабу 95-й дивизии выйти в район Инженерной пристани. У Игнатовича сохранилась записка подполковника Яковлева: «Спасибо, друзья, что выручили нас из беды»[55].
Командный пункт 4-го сектора оборонялся отчаянно, и противник был вынужден отойти. Он имел достаточно много хорошо оборудованных подземных помещений, соединенных крытыми ходами сообщения. При отходе советских войск помещения были взорваны, а в 1990-х годах в этом районе были произведены захоронения. На местности просматриваются лишь отдельные фрагменты инфраструктуры бывшего КП сектора, которых с каждым годом становится все меньше. Вдоль ограды кладбища шли две-три линии окопов, которые четко просматриваются и в настоящее время.
Вечером 17 июня 1942 года штаб полковника А.Г. Капитохина, командующего 4-м сектором, был переброшен на «старую» 4-ю батарею, откуда еще сутки руководил обороной. «Старая» 4-я батарея располагалась рядом с катерным причалом Северной стороны. Во время войны в этом районе находились минно-торпедные склады ЧФ и казармы Местного стрелкового (караульного) полка ЧФ.
События на участке наступления немецких 22-й и 50-й пехотных дивизий
17 июня, вскоре после полуночи, 22-й саперный батальон начал штурм форта «Волга». Остатки этого земляного укрепления времен Крымской войны сейчас находятся над дорогой с Северной стороны к станции Мекензиевы горы. Сегодня они уже почти не видны, но в свое время по нему вела огонь даже легендарная «Дора». По сути, это укрепление представляло собой ров и вал. Внутри периметра укрепления располагались два убежища для личного сотава. Укрепление использовалось для размещения двух дальнобойных 122-мм пушек А-19 из состава 101-го (бывшего 52-го) армейского артполка, но на момент штурма орудия были отведены к Михайловскому форту.
Из боевого отчета 22-й пехотной дивизии: «Укрепленная позиция «Волга», по сообщению командира 3-й роты 22-го саперного батальона, представляет собой систему валов с тремя мощными деревоземляными укрытиями, с толщиной бревен до 30 сантиметров. Укрытия имеют два станковых пулемета, которые могут вести огонь через бойницы. Амбразуры смотрят на юго-восток и юго-запад. В укреплении обнаружен один бетонный фундамент, диаметром около 2 метров[56], на который может быть установлено орудие. Позиция имеет хорошо оборудованные окопы и огневые позиции. Во время авианалетов два убежища были разбиты». Как видно, укрепление было довольно слабым, однако немцы готовились к его штурму очень тщательно. Из того же документа: «На штурм были назначены 3-я рота 22-го саперного батальона и две пехотных группы из 16-го пехотного полка. Ударный взвод был вооружен двумя огнеметами, множеством ручных гранат и подрывных зарядов. Одна из разведгрупп пехоты была засечена противником и эффект внезапности был утерян… Удар по «Волге» наносили 1-я и 3-я батареи дивизиона реактивной артиллерии. Под прикрытием обстрела саперные части скрытно подобрались к укреплению и выбили из окопов противника с помощью огнеметов. Много русских было сожжено. После этого вступили в бой пехотные группы…»[57] При захвате укрепления 14 его защитников были сожжены огнеметами, а один раздавлен при взрыве подрывного заряда.
В 3.10 22-я пехотная дивизия доложила о захвате форта «Сибирь»[58]. Укрепление имело ту же конструкцию, что и «Волга», однако на территории этого форта находилась небольшая каменная казарма. Сейчас объект частично уничтожен распашкой, частично занят объектом «Водоканала».
Укрепление «Сибирь» штурмовали 3-й батальон 65-го полка и рота 744-го саперного батальона. Однако дальше продвижение противника приостановилось. В донесении 22-й пехотной дивизии в 14.55 указывалось: «Захвачены форты «Волга» и «Сибирь». Левый атакующий полк (47-й) достиг середины «Нефтебазы». Сопротивление противника исключительно упорное. Артиллерия противника ведет оживленный огонь с батарейного мыса и Южной стороны…»[59] К 18 часам 22-й пехотной дивизии удалось достичь рубежа: 250 метров юго-западнее «Сибири», «Волга», пересечение дорог[60], южный склон «Нефтебазы». Выход противника на эту линию полностью не отсекал советские войска на Северной стороне, но теперь пути снабжения простреливать.
Создавалась угроза складам Сухарной балки. Из воспоминаний бывшего комиссара складов А.М. Вилора: «16 июня обстановка для защитников нашего гарнизона усложнилась. Понеся потери личного состава, мы к этому времени уже не имели сплошной линии обороны и свои силы вынуждены были сосредоточить на наиболее опасных и выгодных рубежах. Используя наши слабые места в обороне, вражеские автоматчики группами по 20–50 солдат в течение 16 и 17 июня неоднократно просачивались на территорию Сухарной балки, но каждый раз мы успешно их громили. Нами было уничтожено около 150 вражеских автоматчиков, но и мы несли потери. В боях с автоматчиками был тяжело ранен капитан П.Я. Титов, начальник штаба противовоздушной обороны объекта»[61]. 16 июня противник еще не прорвался к территории складов, поэтому, скорее всего, эти воспоминания относятся к 17 июня. Кроме того, бой еще шел на подступах к складам, на территории станции Сливная.
Из дневного донесения 50-й пехотной дивизии: «В 7.45 дивизия начала наступление при сильной поддержке артиллерии и авиации. 1-й батальон 123-го полка и 150-й разведбат, поддерживаемые с фланга 47-м полком 22-й пехотной дивизии, атаковали противника на его хорошо подготовленных позициях и ворвались в «Нефтебазу». Одновременно с этим ударная группа гауптмана Вальтера в составе 2-го и 3-го батальонов 32-го полка и саперная группа гауптмана Грумана (46-й и 71-й саперные батальоны) атаковали «Старый форт». В тяжелом бою вражеские укрепления были взяты. Они представляли собой хорошо оборудованные траншеи, валы, земляные и бетонные бункеры. Внутри «Старого форта» были устроены несколько деревоземляных казематов, действовала одна зенитная батарея и одно 12-см длинноствольное орудие. Захвачено много автоматического оружия. Захвачены около 70 бункеров, большинство из них уничтожены, взято 60 пленных, было обнаружены множество убитых. При взятии форта пришлось задействовать орудия 150-го противотанкового дивизиона и 2-й батальон 122-го полка…»[62] Далее противник пишет о трех контратаках советских войск, численностью около 100 человек, которые были отражены.
Перед «Старым фортом» оборону занимали зенитчики Приморской армии: 2-я батарея 880-го зенитного полка (85-мм) и батарея 26-го зенитного дивизиона (76-мм, образца 1938 г.). В самом форте располагалось одно 122-мм орудие А-19 из состава 101-го армейского артполка. Оборону здесь держали бойцы 345-й стрелковой дивизии и 2-го Перекопского полка. Судя по состоянию двориков зенитных батарей, выявленному в ходе поисковых работ, они были уничтожены при авианалете вместе со своими расчетами.
При штурме укреплений немцами активно использовались штурмовые орудия. По состоянию на 20.30 в строю в 190-м дивизионе штурмовых орудий оставалось 4 самоходки (в ремонте — 6), в 197-м — 10 машин (в ремонте 8 и еще 2 — в долгосрочном ремонте).
События в Южном секторе немецкого наступления
Как указывал севастопольский историк Г.И. Ванеев, «с утра (имеется в виду 17 июня 1942 года) враг возобновил атаки в южных секторах, на направлении своего вспомогательного удара. На участке Кадыковка — Федюхины высоты до пехотной дивизии с танками пытались прорвать позиции 456-го и 381-го полков, 109-й стрелковой дивизии и 7-й бригады морской пехоты. Наши войска дрались самоотверженно и к полудню заставили немцев отказаться от дальнейших атак. На участке 388-й дивизии пехота противника с танками атаковала позиции роты старшего лейтенанта И.Г. Николаенко 773-го стрелкового полка. Дружной контратакой рота отбросила врага и продвинулась вперед, но тут же попала под шквальный огонь неприятельской артиллерии. Командир роты доложил по команде об обстановке. Вскоре командир полка подполковник А.Т. Бровчак оказал помощь — заговорили наши «Катюши», и немцам стало не до атаки»[63].
К сожалению, контратака советского 773-го полка не стала внезапной, ее выдал перебежчик. Протокол допроса перебежчика из 381-го стрелкового полка сохранился в документах отдела 1С 30-го армейского корпуса.
Из дневного донесения 30-го армейского корпуса: «72-я пехотная дивизия зачистила своим велоэскадроном позиции на южном холме «Орлиной высоты»[64], атака, предпринятая на северный холм высоты с востока и северо-востока, успеха не имела. Наблюдением установлено, что противник подтягивает в район Сапун-горы новые силы. Из-за фланкирования с высот дальнейшее продвижение невозможно. Наступление 170-й пехотной дивизии против аэродрома «Балаклава-3»[65]
Конец ознакомительного фрагмента.
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Последние дни обороны Севастополя. Неизвестные страницы знаменитой битвы. Июнь – июль 1942 г. предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Примечания
15
Земляной форт 1854 года над серпантином в Графской балке. В настоящее время полностью уничтожен распашкой и посадками.
18
Бетонированный КП зенитного полка довоенной постройки. Во время войны командный пункт 110-го зенап и 1-го зенад. В настоящее время объект засыпан.
22
Земляной редут «Нагорной линии редутов», в настоящее время на его месте построен объект «Водоканала».
33
Gottlob Herbert Bidermann. Krim Kurland mit der 132. Infanterie Division 1941–1945. Selbstverlag der Kameradschaft. Hannover, 1964. S. 276.
35
Борьба за Севастополь 1941–1942 гг. Дополнение к докладным запискам об иностранных укреплениях инспектора инженерных и крепостных войск вермахта от 1 апреля 1943 г. М., 2004. 152 с.
37
Мамеринец — броневая плита, прикрывающая проем в бронировании башни, сделанный для изменения угла возвышения ствола.
39
Архив автора. Оригинал: Nachtrag zu den Denkschriften über fremde landesbefestungen 01.04.1943. Фотокопия.
43
В связи со сменой ориентиров и названий на немецких картах (с 17 июня) в некоторых документах противника названия даются по «новой» системе. В данном случае имеется в виду современная отметка 93,1, в 2 км восточнее Бартеньевки.
