О ней

Александр Мугинов

Александр Мугинов, прозаик из Екатеринбурга, ранее известный по большей части любителям жанра «хоррор», представляет масштабный сборник своих произведений, позволяющий раскрыть его талант во всей многогранности. Истории в сборнике пронизаны темой подростковой любви, которая настигает героев в школе, небольшом колледже, психбольнице. Все тексты уникальны, они создавались на разных жизненных этапах – иногда радостных, порой очень мрачных и тяжелых. Но в каждом произведении есть место любви.

Первая любовь… какая она? Прекрасная или трагическая, запоминающаяся на всю жизнь или мимолетная? Каждый когда-то впервые влюблялся. Может быть, еще в юношестве, а, может быть, в более зрелом возрасте.

Эта книга содержит в себе истории о подростковой любви. Каждая из них уникальна и по-своему интересна. Любовь в ней представлена как очень сильная субстанция, которая рождается, растет и когда-то затухает.

Любовь всегда приходит неожиданно. Местом ее появления и развития в данной книге служат и школа, и небольшой колледж, и даже психбольница. Любовь заполняет собой юные сердца, полностью меняя мироощущение. Ты влюблен и не хочешь, чтобы любовь проходила. Ты не хочешь взрослеть. Герои этих новелл ошибаются, поддаются печали, но всех их объединяет одно — мощная и невероятно страстная любовь.

Тот, кто в данный момент любит кого-то или еще только готовится встретить свою вторую половинку, по достоинству оценит эти истории. Все они писались от души, с трепетом, тоской, но с верой в лучшее.

Любовь действительно меняет людей.

Любите искренне, и счастье обязательно настигнет Вас.

ВЕСНА ЗАПОМНИТ ТВОИ ГЛАЗА

1

Снег почти сошел с городских улиц, придавая им какой-то неопределенный серый оттенок грязи, оседающей темными буроватыми пятнами вдоль бордюров, урн и фонарных столбов, кстати, потушенных. Говорят, что снег белый, однако взглянув на эти ничтожные белесые кучки, невольно сомневаешься в правдивости подобной мысли. Снег белый только зимой, когда морозы бьют и колют воздух пестрыми градинами. Но ведь сейчас март в самом своем разгаре. Да, это далеко не зима, а самая настоящая весна. Весна…

Дорожки еще не успели полностью высохнуть, то и дело пуская мутные ручейки по своим просторам. Вода растачивала тонкую заледеневшую корку, вырисовывая на ней змеевидные канальцы, весьма скользкие и коварные. Вся дорожная пыль и копоть оседала едва ли не эмалью на этих ледяных островках, и те казались идеально грязно-коричневыми, не белыми. Эти темные пятна приманивали к себе солнце, стремительно набирающее свою силу на исходе первого весеннего месяца. Еще не припекало, но то было особое солнце, впервые за долгое время освободившееся от плена унылой осени и мертвой зимы. А этот чудесный запах. Можно сколько угодно говорить, что чистый воздух ничем не пахнет, но это совершенная неправда, ибо с приходом весны, он приобретает неповторимые нотки цветения. Это запах надвигающихся перемен, возрождения природы и сознания. Этот запах заставляет душу трепетать и, наверное, думать о чем-то грустном.

Тебе приходилось грустить в весеннюю пору? Лично для меня факт прощания с зимой всегда казался достаточно неприятным, даже не знаю почему. Наверное, за зиму настолько привыкаешь к всепоглощающему спокойствию и размеренности, что когда приходит черед движения, немного кружится голова. Весной приходится с чем-то прощаться, а это почти всегда грустно. Этой же весной, прощаться придется с очень многим.

Город возрождался в желтых тонах.

Где-то в лоскутах крыш скрывался дом — обычное такое девятиэтажное сооружение. Был среди них и один мальчик, а может быть, правильнее сказать юноша. Было ему семнадцать лет, и звали его Саша. Семья юноши давно переехала в город, однако даже спустя восемь лет, Саша так и не смог полностью приспособиться к городской жизни в том виде, в каком она представала перед ним каждое утро. Подсознательно недолюбливая урбанистические пейзажи, он частенько предавался мечтательным путешествиям по воспоминаниям своего детства — по тем местам, где бушевали моря и дули холодные северные ветра.

Саша ходил в самую обыкновенную школу, что располагалась рядом с его домом и своим видом пробуждала картины уходящего детства. Этот год был особенным для юноши, ибо ему суждено было стать выпускным. Тянулись последние учебные месяца, хотя нет… не тянулись, а, набирая темп, проносились в череде солнечных дней. Что и говорить, пока позволяло настроение, душа парила в голубых небесах.

Ранним утром, около пяти часов, на кухне зажегся свет. Особой необходимости в нем не было, так как небо уже стало светлым, однако для некоторых важных процедур он был все же полезен.

Мама спала под горой потертых временем одеял и не производила ровным счетом ни одного звука. Шмыгнув носом, Саша протиснулся на кухню и налил чаю. Уселся за стол в полном одиночестве, Он не был настроен о чем-либо думать и поэтому просто уткнулся носом в пакет с печеньем. Сжевав без всякого вкуса несколько черствых комков, Саша запил их чаем. Оставив желудок полупустым, юноша ушел к себе в комнату и принялся лениво собирать рюкзак. Не прикоснувшись к заданным урокам, Саша вытряхивал ненужные тетради и укладывал нужные. За ними пошли несколько учебников, запрятанных в пластиковые обложки и порванные с краев.

Время поджимало, но по какой-то странности, Сашу это не значительно волновало и можно даже сказать, что вообще не интересовало. Полуавтоматический образ жизни стал совершенно привычным для школьника. Из раза в раз повторяя одни и те же действия, они, в конечном счете, приводили к одинаковым последствиям. Так, кружку чая мальчик выпивал скорее из привычки или особого ритуала, с которого традиционно начиналось утро. В школу он ходил для того, чтобы опять просидеть на стуле ближайшие шесть или семь часов, а по возвращению домой, завалиться в кровать под плед, сетуя на вселенскую усталость. Вечером бы, как всегда, вернулись мама, и вся семья непременно уселась бы за небогатый стол. Чуть позже мама включила бы телевизор и стала смотреть новости, тихо обсуждая их с самой собой, а впрочем, иногда и громко комментируя. Проведя еще пару часов во фрустрации, Саша с вновь нахлынувшей усталостью отправился бы спать, чтобы на утро начать все сначала. Так прошло несколько лет. Конечно, были среди этого монотонного кинофильма и особо запоминающиеся моменты, иногда плохие, иногда хорошие. На самом деле, было много всего, но говорить об этом Саше не хотелось. Да и не с кем.

2

Саша стоял у окна. Школа шумела. Ожидая окончания перемены, юноша понуро склонился над подоконником, засунув руки в карманы. Рядом копошились одноклассницы, вовсю обсуждая надвигающийся последний звонок и, в частности, вальс. Саша улавливал отдельные отрывки их оживленной беседы, но по большому счету, был к ней безразличен. Тут одна из девочек подошла к Саше и задорно выпалила: «Ты танцуешь с Аней». Само это заявление несколько секунд не вызывало в сознании мальчика никакой ответной реакции, но вот спустя эти секунды взорвало его.

− Да вы что, − принялся отмахиваться Саша, − какой из меня танцор? Не буду.

− Заставят, − отозвалась уже другая одноклассница.

− Ну, пусть попробуют. Мне это не нужно.

На самом деле, внутри Саша затрепетал от услышанного. Стоит пояснить почему.

Аня уже третий год училась с Сашей после того, как классы переформировали. Эта девочка не вызывала никаких теплых чувств в сердце юноша, а порой и наоборот — служила причиной необоснованной неприязни. Саша мало чего знал об Ане. Они совершенно не общались и держались отчужденно.

Шло время, и Саша привык к новой однокласснице. Постепенно у него сформировалась скрытая симпатия к ней. Он подсознательно выделял Аню среди всех остальных девочек и считал ее наиболее приятной. Но то было очень глубоко зарытое чувство, вскрывшееся неожиданно, после заявления, что Саша будет танцевать с Аней. Да, он лишь для вида и показывал себя мало заинтересованным, на самом деле радуясь такой потенциальной партнерше.

На уроке классная руководительница — Елена Викторовна зашла в класс и, попросив сделать небольшое заявление, зачитала списки участвующих в вальсе на последний звонок. Последним пунктом были Саша и Аня.

− Это уже окончательные списки? — невесело поинтересовался один из названных мальчиков.

− Да, − отрезала учительница, − мы выбрали наиболее удачные пары. Первая репетиция будет в эту субботу.

Я лично приду туда и попрошу всех оглашенных быть в наличие.

− А можно отказаться? — выпалил другой мальчик.

− Нет! Никакого «отказаться». Все, занимайтесь математикой и не забывайте про субботу.

«Уже в субботу? — думал про себя Саша. — Это же через два дня». Юноша бросил неосторожный взгляд на Аню, но та смотрела в противоположенную от него сторону.

Она сидела на второй парте второго ряда, а Саша — на первой парте первого ряда.

«Уже в эту субботу…»

Дома царило спокойствие. Далеко не самое приятное спокойствие, как может показаться. Солнце заходило и окрашивало крошечную кухоньку багровым светом, падающим на клеенку стола. Здесь сидела мама Саши и неспешно ужинала в полном молчании. Юноша робко показался из проема прихожей и так же робко сообщил:

− Я буду танцевать на последнем звонке в школе.

Мама остановилась жевать и отложила вилку.

− О, Боже. И с кем?

− С Аней.

− Она хоть красивая? — монотонным голосом протянула мама.

− Ну да.

Саша даже для самого себя боялся признать, что Аня была самой красивой и заслуживала более эмоционального ответа, но юноша, как всегда, не нашелся на него.

− Значит, танцуй. Что там хоть будет?

− Вальс. Если честно, то я сам очень смутно все представляю. В субботу будет первая репетиция, там многое и выяснится. Сказали, что отобрали более-менее хороших. В последний раз я танцевал еще в детстве, помнишь? В музыкальной школе на утреннике. Давно это было, но думаю, у меня и теперь все получится.

Не встретив заинтересованности в глазах мамы, Саша отправился в свою комнату, где бессильно упал на кровать и закрыл глаза.

Два дня прошли быстро. Елена Викторовна еще неоднократно напоминала про самую первую репетицию танца и про важность этого мероприятия в целом. Было много недовольных, причем преимущественно в мужском контингенте.

Саша ждал этого момента, этого утра. Он проснулся задолго до начала репетиции и принялся приводить себя в порядок. Нужно было выглядеть, как можно лучше, ведь на него посмотрит Аня. Теперь она была для него не просто одноклассницей. Саша чувствовал какую-то особую связь с ней, вызванную причастностью к общему делу. Они были в определенной степени связаны друг с другом, и с этим пониманием нужно было жить.

Утро было необычным. Солнце давно встало, и на улице вовсю заиграла весна. В квартире было светло и душно. Окна пришлось открыть, дабы хоть немного свежего воздуха проникало в помещение. Саша умылся, побрызгался подаренным дедушкой одеколоном и принялся одеваться. У него были одни единственные джинсы, достаточно старые и затертые в штанинах, светло-серая толстовка, не менее потрепанная, и легкие тканевые кеды грязно-черного цвета. Это был единственный неофициальный наряд мальчика последние три года. В школу Саша ходил в рубашке и уродской текстильной жилетке с эмблемой школы. Она была ему ненавистна, но из-за простой необходимости надевать именно это Саша смирился и относился к жилетке спокойно. Все остальное время юноша ходил в этих самых джинсах и толстовке, рукава которой были явно коротки ему.

Мама тоже куда-то собиралась этим субботним утром. Она надушилась новыми дорогими духами и красовалась перед зеркалом. Саша вдохнул этот запах, и он показался ему до невозможности приятным. Легкие древесные нотки отзывались где-то глубоко в сознании и как бы дополняли общую картину этого весеннего дня. Вся прихожая была пропитана этим запахом, и Саша намеренно вдыхал его как можно глубже. До репетиции оставалось достаточно много времени, но юноша уже не мог справиться с волнением и ожиданием, из-за чего был готов выйти прямо сейчас. Бродя из комнаты в комнату, Саша то и дело посматривал на окна, за которыми щебетали птицы и шелестела молодая трава. Да, эта весна была особенной. Она что-то готовила, но до поры до времени не отваживалась раскрыться.

− Ты уже уходишь? — спросила мама, оторвавшись от зеркала, − но ведь еще полно времени.

− Ничего. Приду пораньше и найду нужный кабинет.

− Твое дело. Удачно порепетировать.

Саша спешно покинул дом и вырвался из затхлого подъезда в весну. Двор был оживлен, но это проявлялось в скрытых вещах, как например, в распускании почек на деревьях. Совершенно сухой асфальт вызывал добрые мысли, и по нему юноша уверенно побрел в сторону школы, ненамеренно ускоряя шаг.

Школа в субботний день была пуста. Охранник мельком взглянул на юношу и пропустил через турникет, после чего продолжил дремать. Саша медленно прошагал по второму этажу, и, отыскав заветную комнатку ритмики, разочарованно дернул запертую дверь. Дойдя до окна в конце коридора, Саша уставился на солнечную сторону улицы сквозь огромное стекло. Было тихо и спокойно. Умиротворенно.

И снова эти мысли. Совсем скоро все закончится, и больше не будет ни до боли знакомых коридоров, ни школьной жизни в целом. Начнется что-то совершенно новое, что-то волнующее и неизведанное. А ведь даже не верится…

Казалось бы, годы сменяли друг друга, менялась цифра класса, в котором был Саша. Годы шли, но все как бы оставалось по-прежнему. Какая-то всепоглощающая обыденность, граничащая с безразличием. Да, Саша не особо беспокоился по поводу выпуска из школы. По правде говоря, он и не представлял, что это такое. По настоящему время начало ощущаться только в десятом классе, но даже тогда иллюзии по поводу вялого течения времени не давали повода для беспокойств. Казалось, что все только впереди. Не скоро.

Юноша отчетливо помнил свою последнюю школьную осень. Первого сентября было дождливо, и вся торжественная часть прошла в тепле актового зала. Наверное, из-за этого нюанса атмосфера грустного праздника нарушилась. Выпускников провожали в последний путь и давали напутствия на дальнейший учебный год. Конечно же, не обошлось без очередного упоминания экзаменов.

И все. Месяцы шли. Незаметно прошла осень, затем Новый год и зима. Время, которого, казалось, так много, растаяло с последним снежным сугробом. Давление со стороны учителей все нарастало, приобретая вид настоящей психологической атаки. Но, как ни странно, даже в тот момент Саша чувствовал себя, как и раньше — спокойно, безразлично. Все изменилось только с назначением даты первой репетиции.

Тем временем, пришел хореограф — достаточно молодая светловолосая женщина. Она отперла коморку ритмики, куда быстро прошмыгнул Саша. Пришли еще двое одноклассников и расселись в креслица, что стояли вдоль стены. Креслиц было совсем мало, да к тому же, одно из них было сломано.

− Вы уже подумали над содержанием танца? — спросила хореограф, возясь с магнитофоном.

Внятного ответа не последовало. Те трое мальчиков, что сейчас стеснительно сидели и крутили головами, не имели и малейшего представления, как они будут выступать. Всех их, включая Сашу, просто поставили перед фактом, но при этом не снабдили хоть какими-то вспомогательными деталями.

Заметив глуповатые глаза юношей, женщина вздохнула и продолжила свои копания.

− А не хотите устроить небольшой флешмоб после основного танца? — Спросила она.

− Э-э-э, не надо, − взвыл Сашин одноклассник.

− Не, не, не!

Женщина улыбнулась.

− Ну, хорошо, значит, классический вальс.

Дверь коморки распахнулась и в ней показалась кучка девочек. Следом вошла Она. Аня…

«Вот она!» — выкрикнул про себя Саша.

Аня не обронила ни слова, а лишь встала у стенки, поправляя наряд. Она была в клетчатой рубашке и джинсах. Переполненный какой-то гордостью, Саша продолжил наблюдать, как все новые и новые одноклассники входили в коморку ритмики. Теперь здесь стало шумно. Вскоре явилась и классная руководительница.

− Хорошо, ребята, давайте начнем! — Громко оповестила всех присутствующих хореограф. — Давайте знакомиться, меня зовут С. Не обижайтесь, если я не сразу запомню ваши имена. Сегодня мы начнем осваивать самые азы бального танца. Среди вас кто-нибудь танцевал раньше?

Несколько людей подняли руки.

− Ну ладно, не страшно. Время у нас пока есть и все будет хорошо. Для начала, мы просто попробуем сделать элементарные движения, и вот еще что… пожалуйста, надевайте удобную обувь. Лучше всего, если вы принесете именно то, в чем собираетесь танцевать на последнем звонке. Привыкать нужно заранее. Не нужны мне здесь ваши сапоги!

Один из мальчиков неодобрительно цыкнул.

− Встаньте, пожалуйста, в пары, я на вас посмотрю.

Саша поднялся с кресла и направился в свободное пятно комнатки. Сюда же подошла Аня. Они не обмолвились и словечком, создавая ощущение принужденности и безрадостности.

Две стены комнатки были увешаны огромными зеркалами, в которых Саша следил за своей осанкой и периодически поглядывал на Аню.

− Ну, вроде бы, неплохо, − сделала заключение хореограф.

− Мы раскидали, чтоб более-менее подходили друг другу, − со своего места поясняла Елена Викторовна.

«И кто это интересно раскидал?»

− А теперь смотрите внимательно. Начнем мы с самого основного — с вальсового шага. Внимание! Мальчики руки убрали за спину, а девочки — опустили вниз.

Хореограф наглядно продемонстрировала, как должны держать руки танцующие, и удовлетворенно кивнула.

− Повернитесь лицом друг к другу. Да не бойтесь же.

Саша выпрямился и свел ноги вместе. Аня была ниже него почти на голову и, не поднимая глаз, смотрела то в пол, то куда-то в сторону.

− Теперь сделайте вальсовый шаг друг к другу. Вот так. Отлично! Возьмите руку партнера.

Саша несколько оторопел, но даже не успел осознать этого. Секунду спустя нежная ладонь оказалась в его ладони. Сердце забилось быстрее.

Следующие минут двадцать прошли в ускоренном темпе. Душная комнатка стала невыносимой мукой для всех без исключения. Кто-то уже причитал от усталости.

Иногда Аня поднимала глаза на Сашу, и тогда он совсем мельком, почти в одно мгновение видел то, что скрывалось под ресницами. С самого первого взгляда юноша почувствовал любопытство и какую-то внутреннюю симпатию, однако Аня не позволяла сколько-нибудь хорошо рассмотреть свои глаза и опускала их. В итоге все, что определил для себя Саша: эти глаза были светлыми. Даже не серыми и не зелеными, а какими-то светлыми. Ему хотелось получше всмотреться в них, познать всю их глубину и красоту… но не получалось.

Репетиция закончилась. Назначили новую дату встречи, после чего все стали ускоренно собираться и уходить. Аня не стала исключением. Саша посмотрел ей в спину, на этот изящный стан, и проводил одним лишь взглядом. Она ушла, так и не произнеся за все время ни слова.

− Ну как? — спросила дома мама.

− Вполне неплохо. Конечно, очень жарко, но, знаешь, у меня даже что-то получается.

Саша сделал несколько вальсовых шагов и поморщился от их несовершенства. Ноги следовало слегка пружинить, спину держать ровно, а ладони раскрыть и скрестить. Ступать надо было с пятки на носок, с пятки на носок — очень плавно и, опять же, пружинисто. После одной лишь репетиции, и то неполноценной, юноша не мог показать достойного результата, но радовался даже тем ничтожным успехам, что у него имелись.

День еще не заканчивался. Солнце по-прежнему светило свысока. Саша как будто до сих пор чувствовал этот необычный запах, что остался после ладони Ани. Сама она все еще не покидала его, оставаясь каким-то невидимым образом или силуэтом. Юноша понял, что будет с огромным нетерпением ждать новую репетицию, дабы снова увидеть ее.

3

Все последующие дни, Саша тренировал свой вальсовый шаг. Пытаясь побороть дрожь в ногах от непривычной нагрузки, юноша упражнялся снова и снова, пока в его движениях не появилась заветная легкость и пружинистость. Конечно, до идеала было далеко, но ведь и прошла всего лишь неделя.

Теперь репетиции было решено проводить в актовом зале. Здесь было намного просторнее, да и воздух хоть как-то циркулировал через открытую форточку. Кушетки стащили к одной стене, освободив достаточно большое пространство в центре зала. Отныне в нем и танцевали будущие выпускники. С каждой новой репетицией ребята разучивали новые элементы. Постепенно сложность нарастала, а вместе с ней и общий уровень нагрузок. Каждый раз по спине Саши бежали ручьи.

Что же произошло?

Сам того не признавая, Саша стал как-то по-особому относиться к той девочке, что стояла перед ним. С каждой новой репетицией мальчик все сильнее хотел заговорить с Аней, разорвать, наконец, этот барьер молчания. Что это было?

Он не знал.

Приходя домой, Саша еще несколько часов прокручивал в голове эпизоды с репетиций. Он плюхался на кровать, закрывал глаза и представлял себе танцующую Аню. Ему казалось, что она весьма грациозно справлялась со всеми поставленными задачами, хоть и было видно, что это дается ей не без труда.

Аня была какой-то особенной. Из всех девочек, что видел Саша за 17 лет своей жизни, она отчетливо выделялась. А ведь, где только он ни был, и кого только ни видел. Было в ней что-то уникальное, вот только что?…

Юноша осознал, что видит в Ане не просто партнершу по танцам, но человека, с которым хотелось бы проводить больше времени, и при том, не в пустом молчании.

Но как ему было подойти к ней?

Каждый раз Саша давал себе четкие установки сказать Ане что-нибудь после репетиций. Они часто спускались вместе по лестнице, и, казалось бы, отличный момент, но нет. Он так и не смог.

Можно было заговорить о чем-то совершенно простом, например, как ей понравилась сегодняшняя репетиция или как хорошо она запомнила все движения. Но он молчал. Каждый раз только провожал ее взглядом и проговаривал про себя: «в другой раз точно заговорю, точно подойду».

Как жаль, что этого так и не произошло.

Да, были всякие безэмоциональные фразочки во время очередной отработки движений, но они не шли в счет.

Аня была легкой. Когда Саша первый раз поднял ее в воздух, то даже поразился, с какой легкостью сделал это. И осознал ее близость, как никогда.

Время шло.

Многое изменилось в Саше. Теперь, возвращаясь домой, он прибывал в состоянии беспокойства. Что-то происходило в его душе, и это что-то было крайне остро воспринято юношей. Прогуливаясь, как и раньше, по центру города, Саша не мог смотреть на счастливых людей, одурманенных весной. А ведь был уже апрель. Мальчик отчаянно боролся с ужасным чувством одиночества, и это чувство глодало его даже без намека на пощаду. По городу ходили влюбленные парочки, и в какой-то момент Саша понял, что хотел бы точно так же ходить с Аней. Это было невозможно. О каких прогулках могла идти речь, если они до сих пор даже не обменялись парой фраз на отвлеченные темы. Мальчик страдал.

На закатах, когда красное солнце проникало в окно, Саша задергивал шторы и пытался уснуть, лишь бы не оставаться наедине со своими демонами. Аня была так красива, так привлекательна и загадочна, что не проходило и дня, чтобы мальчик не подумал о ней. Как жаль, что все его мысли имели тусклый оттенок.

«Что, интересно, она сейчас делает?»

На самом деле Саша даже не знал, где живет Аня. Он видел ее каждый день в школе, но это не вызывало правильных эмоций. Школа сама по себе очень сковывающее мысли заведение. Здесь повсюду воняет канцелярской бессмыслицей и во всем видится пародия на настоящую жизнь. Та Аня, которую видел Саша за партой, была совершенно другой, не той, которая танцевала с ним два раза в неделю в стенах актового зала. За партой сидела одноклассница, а на репетициях была прекрасная девочка, что иногда улыбалась, поднимая ресницы.

Вся жизнь начала тянуться от репетиции к репетиции. Проживая свои унылые школьные будни, Саша не рвался на улицу. Он знал, что опять почувствует свое вселенское одиночество и опять станет думать об Ане. Лежа на кровати, он вечерами выплескивал свои чувства в некоторое подобие стихов. Порой они не несли в себе никакого связного смысла, но зато обладали мощным эмоциональным посылом, который закручивался вокруг одной лишь душевной боли. Это любовь?

Саша до жути боялся этого слова, так любимого многими. Юноша не верил в любовь, считал, что глупо переживать ради другого человека, пытаться связать себя с ним и посвятить жизнь. Саша не понимал этого лишь потому, что сам никогда не чувствовал симпатии к другому. Конечно, на его пути попадались вполне симпатичные девочки, но все они казались чужими, неинтересными.

Юноша отчетливо понимал, что все переменилось. Да, это была любовь. Даже у себя в голове Саша не рисковал открыто говорить о своих чувствах. Все, что он мог проговорить про себя это: «Аня красивая». Плененный новыми для себя эмоциями, юноша в тайне мечтал видеть ее рядом с собой, прогуляться по тем местам, где он всегда бродил один. По большому счету, набережная была особо активным местом сбора людей. В хорошую весеннюю погоду сюда приходили тысячи. Многие невинно держались за ручки, соприкасались не только тела, но и души. Такие молодые и такие красивые.

Новое для Саши чувство воспринималось им крайне негативно. Если это и было тем, что называют любовью, то она скорее походила на болезнь. К слову, еще античные поэты мелики ^[1] характеризовали любовь именно как болезнь.

И правда, ноги подкашиваются, язык немеет, кости ломит, а глаза туманятся. Ну чем не болезнь?

Совершенно разбитый, Саша коротал вечера на кровати. Он ненавидел город, ненавидел весну, что лезет к нему даже сквозь решетки на окнах. Словно обескровленный и измученный, он отчаянно ждал спасения. Каждый раз ему хотелось забыться дремучим сном на закате, и пусть потом обязательно будет трещать башка, но это лучше, чем маяться от душевного плача.

В конце концов, крепость пала и гарнизон был снят. Все убеждения, касательно иллюзорности и вымышленности любви разломились и распались. Саша презирал любовь, а теперь сам стал ее пленником, хоть и не желая окончательно мириться с этим фактом. Необратимый процесс был запущен.

4

Любовь — это совсем не окрыленность и не воздушность. Любовь — это тяжкое бремя, сопряженное с постоянной самоотдачей. Она непредсказуема, и самая чистая, искренняя любовь приходит из самой глубины души, где таилась еще с рождения. Сначала маленького человека переполняет чувство привязанности к родителям, к маме, в частности. Через некоторое время, после взросления, человек начинает иначе присматриваться к окружающим. Всему свое время, и однажды он найдет новый объект симпатии, который и станет новой, уже взрослой основой любви. Осознание придет позже. А впрочем, любить надо сердцем, не задумываясь о каких-то рациональных мелочах, что навязывают с детства. Любовь нельзя прогнать или намеренно вызвать, в данной сфере сам человек абсолютно беспомощен. Любовь просто приходит, а как жить с ней дальше — уже другой вопрос, и, наверное, риторический.

Как же быстро наступил тот день, когда выпускники начали тянуться к школе в торжественных нарядах. Их грудь украшали ленты, а в руках то и дело появлялись цветы.

Саша волновался, но внутренний голос перебивал его напряжение. Класс наполнился уже не совсем детьми, но пока что школьниками. Их родители робко кучковались в дальнем углу, переговариваясь о чем-то своем. Светило солнце, и за окном было красиво.

Саша сидел на своем привычном месте — на первой парте первого ряда, и с безучастностью в глазах посматривал на одноклассников. Наконец, пришла Аня. Она была в черном платье и ажурном белом фартучке — символе всех выпускниц. Она пришла достаточно поздно, и некоторая растерянность всплывала на личике, немного скрытым двумя спадающими локонами. Саша обрадовался, увидев Аню, словно какой-то частицей себя боялся, что она не придет. Девочка села на придвинутую к стенке скамейку и положила на колени сумку. Саша отвернулся и попытался скрыть улыбку.

Первая, неторжественная часть длилась достаточно долго и утомительно. Первоклассники во главе со своей учительницей приготовили различные задания, которые умудренные опытом выпускники должны были выполнять. Были здесь и задания на составление букв из различных элементов, и чтение юмористических стишков. Это был самый последний урок в жизни одиннадцатиклассников, и он прошел с веселой искоркой.

Стрелки часов устремились вверх. Классная руководительница поблагодарила первоклассников и начала собирать своих «детей» на непосредственно торжественную линейку. Ребята встали парами и спустя некоторое время двинулись единой колонной по коридору. Их уже встречали младшие классы и просто любопытные лица. Здесь же были и родители. Каждой паре был выдан букет, который по сценарию следовало вручить конкретному учителю. У самого актового зала колонна остановилась, дожидаясь, когда же их позовут. Уже все началось, и громкая музыка доносилась из распахнутых дверей. Выпускники шумели, фотографировались и просто нетерпеливо топтались на месте.

«Я должен собраться. Когда еще, если не в такой праздничный день, я подойду к Ане? Да, она стоит здесь, рядом со мной, но я должен решиться. Лучшего момента и не придумаешь. Я приглашу ее погулять после праздника, сделаю это прямо здесь, в колонне, держа букет».

Не успел Саша закончить свою мысль, как колонна двинулась вперед. Недоумевая, юноша стал бормотать в голове: «Ну вот, прямо сейчас! Пока не зашли в зал». Неуверенность пересилила, и Саша промолчал. Дурак.

Аня такая красивая стояла рядом с ним, ее волосы сзади украшал аккуратный бантик, а этот дурак промолчал. Теперь было поздно. Пока не закончится весь праздник, другой возможности подойти к объекту своей симпатии у него не будет.

Саша чувствовал, как под рубашкой у него бежит пот. Смахивая его со лба, он сильно устал: и то ли во всем была виновата душная зала, то ли долгое и пустое стояние на месте. Рука, в которой он сжимал букет, начала неметь, а ведь еще предстояло танцевать и читать стих.

Мучительные минуты определенно стоили того. Кружась в отрепетированном танце, Саша впервые за долгие месяцы ощутил прилив радости. Он смотрел на Аню и видел в ней совершенно другого человека: и не одноклассницу, сидевшую за партой, и не ту девочку с репетиций. Поднимая Аню в очередной поддержке, юноша прижался к ней и услышал, как бьется ее сердце — быстро-быстро, но так трепетно. Этот момент он будет очень часто вспоминать в дальнейшем, ибо теперь стук того сердечка пульсировал в голове. Прекрасное чувство.

Вальс закончился, а вместе с ним и ушли месяцы репетиций. Все те дни, когда Саша поднимался по лестнице пустой школы, сжимая в руке пакет со сменной обувью, быстро пролетели где-то в мыслях и растаяли подобно солнцу на закате. Окончание танца было чертой, разрубившей жизнь мальчика на две совершенно разные и непропорциональные половины. Дело здесь было в Ане, ведь Саша так любил те моменты, когда видел ее не обремененное учебой лицо и светлые глаза. Она порхала, расцветая в лучших годах юности.

Взяв в руку микрофон, Саша со страхом понял, что рука настолько устала от букета, что теперь просто дрожала, не в силах удержать даже небольшой вес. Да и голос звучал несколько утробно, на что сказалась общая напряженная атмосфера и невероятная духота. К слову, стих Саша читал до заветного вальса, а не после него.

Очередные напутственные фразы и очень, очень долгое зачитывание допущенных к экзаменам учеников, давило на плечи с новой силой. Как же сильно было растянуто все это мероприятие, хоть оно и должно было стать очень лирическим.

Все закончилось.

Мысли опять вернулись к Саше и начали его донимать. Все высыпались из ненавистной школы на крыльцо и принялись фотографироваться. Юноша грустил. Он смотрел на Аню, одиноко стоявшую на исписанном мелом бетоне, и колебался.

«Все. Именно сейчас. Подойди к ней и пригласи погулять. Сходите куда-нибудь в центр, на плотинку. Повеселитесь, наконец. Чего же ты тянешь? Такой момент нельзя упускать, ведь вы выпускники, как и написано на лентах. Ну, давай же. Вон она стоит совершенно одна… эх, уже не одна. Она будто бы ждет. Ждет, пока ты решишься. Даже смотрит иногда в твою сторону. Ну, вот сейчас, еще минутку похожу по траве, поболтаю и сразу к ней подойду».

Аня то и дело вливалась в компанию девочек, фотографировалась, но потом снова оставалась одна. Закапал мелкий дождик. Где-то вдали начал греметь гром.

Вдруг Саша пришел в настоящий ужас, когда увидел, как Аня переговаривается со своей мамой на крыльце и собирается уходить. Именно! Они уже двинулись в сторону маленьких боковых ворот!

Доля секунды прошла с того момента, как Саша сорвался в школу, в свой класс, где лежала его сумка. В дверях перед ним встала классная руководительница.

− О, Саша! Мы тут хотим собраться с ребятами и сходить погулять. Присоединяйся!

− Да, да хорошо, − мямлил юноша и спешил убежать.

− Подходи к трем часам. Там будут…

Последняя фраза, где, очевидно, перечислялись одноклассники Саши, утонула за спиной. Юноша, перепрыгивая через две ступеньки, ворвался в открытый кабинет и, схватив сумку, пулей полетел на улицу.

«Лишь бы не опоздать…»

В тот момент он не успел как следует подумать и оценить ситуацию. (Это и к лучшему, скажу я). Все перемешалось внутри: и отчаяние и убийственная уверенность.

«Аня уходит».

Как же так? Такая отличная атмосфера: весна, прощай, школа, весело, все дела. Упустил. Ани с мамой уже не было. И тут Саша вскидывает сумку на плечо и несется к воротам, оставляя позади беззаботные крики одноклассников. Листья шуршат в зеленых кронах, теплый свежий ветер треплет волосы.

Они были уже в ста метрах и вот-вот могли скрыться за поворотом. Схватив быка за рога, юноша со всей максимальной скоростью побежал за двумя удаляющимися силуэтами. Сердце билось о ребра и распускало по венам горячую кровь. Он не думал, что скажет, да на это и не было времени. Может быть, что-то вроде «можно ли пригласить вашу дочь прогуляться?» Ведь там была ее мама.

− А, привет, − задорно обратилась мама Ани к подошедшему мальчику. — Здорово выступил и стих хороший сочинил.

Им было идти в одну сторону, и все бы ничего, но Сашин подъезд был в двадцати метрах.

− Да, стих классный, − поддержала разговор Аня.

− Ну, что уж смог.

Глаза Ани сияли, губы улыбались, а голос был чист и умиротворен. Саша несколько успокоился.

Оставшиеся двадцать метров разговор зашел об экзаменах. Юноша был готов отдать что угодно, лишь бы эта милая беседа продолжалась. Вот Аня с мамой остановились у самого Сашиного подъезда.

− Ну что, пока, − с какой-то особой ноткой вопроса сказала мама девочки.

Полсекунды Саша мялся.

− А можно с вами пройтись… на прощание…

− Давай, − ответила мама и повернулась лицом ко двору.

Саша понятия не имел, где живет Аня, но надеялся, что как можно дальше, ведь тогда появилась бы возможность подольше поговорить. Как Саша узнал из беседы, Аня собиралась поступать на химический факультет и, притом, в тот же самый университет, что и он сам. Опять зашла речь об экзаменах, и юноша в очередной раз рассказал историю о своем покойном дедушке, который окончил физико-математический факультет с красным дипломом.

И тут в сумке Саши зазвонил телефон. На экране высветилось «отец».

«Черт возьми! Как же не вовремя».

Делать нечего. Саша ответил на звонок и стал выслушивать поздравления касательно своего выпуска (хоть и не полного). Говорить ему совершенно не хотелось, ибо рядом теперь уже молча шли более интересные собеседники. В итоге, отделаться от отца Саше удалось только когда троица вышла из двора на перекресток. Половина пути была потеряна. Они перешли через дорогу, и мама Ани остановилась под аркой, что вела в другой двор, где Саша и не был никогда. Пришло время прощаться. Короткая дорога и такой короткий разговор.

Аня улыбнулась и помахала рукой, почти прошептав «пока».

− Ты пойдешь в три часа на прогулку? — неожиданно спросила мама, − там ваши собираются.

Честно говоря, само приглашение Саша получил минут шесть назад и, конечно же, даже не успел его обдумать.

− Иду.

«А Аня идет?» — хотел добавить юноша, но промолчал.

Спутницы Саши развернулись и скрылись в полумраке кирпичной арки. Сам же мальчик радостный побежал в сторону дома.

«Почему она спросила? Может быть, Аня тоже пойдет».

Не стоило Саше проговаривать про себя этот вопрос. До назначенной встречи у школы был еще целый час, который он потратил на самотерзания касательно Ани и ее участия в прогулке.

«А если не пойдет?»

Дома мама поздравила Сашу с последним звонком и сказала, что хочет сходить в честь такого случая в какую-нибудь кафешку.

− Мы пойдем с классом.

− Да? И кто идет? — разочарованно спросила мама.

− Я толком не знаю, но неплохие ребята. С нами и Елена Викторовна будет.

− Ну хорошо. Тогда поешь перед тем, как выйти.

Саша сел за стол и попытался затолкать в себя куриную отбивную с каким-то невнятным гарниром. Было очень даже вкусно, но в горло кусок не лез от переживаний. Оставшиеся полчаса юноша просидел за столом в какой-то растерянности, а потом и вовсе принялся ходить по квартире.

− Да сядь уже нормально.

− Ай, ладно. Пойду пораньше.

Переодевшись, мальчик, переполненный тревогой и ожиданием, затолкал в карман своей ветровки немного денег и вышел из дома.

Тот дождик, что начинался часом ранее, теперь перерос в настоящий весенний ливень. Стало свежо, даже почти прохладно. Асфальтовая дорожка и площадка перед школой приобрели темно-серый оттенок, на котором слабо выделялась фраза «любимые учителя». Здесь, у школы, уже никого не было. Особо активные одноклассники Саши сразу же после фотосессии уехали в коттедж, дабы продолжить праздновать, но уже веселее. Конечно же, Аня не относилась к той компании, а значит шанс, что она все же придет, возрастал.

Саша встал в тени огромного дерева, укрывшись его кроной от холодных капель дождя. На плече он держал свою серую ветровку и внимательно всматривался в те самые ворота, где не так давно шла Аня со своей мамой. Он так хотел увидеть ее… Мечтал об этом.

Прошло минут пятнадцать, а никто так и не явился к школьному крыльцу.

«Вдруг я что-то перепутал? Да нет же, три часа. Вот, без пяти минут».

По бетонной площадке прошлась Сашина одноклассница, но не увидела его, стоявшего в тени.

И тут… не успел Саша в очередной раз посмотреть на ворота, как в десяти метрах от него пробежала Аня, прикрывая голову курткой. Она спряталась под козырек школы. Сердце пустило теплую волну по телу. Больше смысла стоять под деревом не было, и юноша не спеша поднялся на крыльцо. На этот раз Аня была в легком цветочном платье нежного мятного цвета. Оно сразу понравилось Саше, ибо отлично сочеталось с окружающим весенним настроением. Только юноша хотел поприветствовать Аню, как из ниоткуда вылезла еще одна девочка из класса. Своим появлением она все безнадежно испортила.

Вот и собралось четырнадцать человек. Здесь были не только нынешние одноклассники, но и пара человек, уж как два года покинувших стены школы. Выдвинулись. Почти сразу образовалось три группки, которые растянулись друг от друга метров на двадцать. В каждой разговаривали о своем и вообще мало интересовались разговорами других. Только лишь Саша с Аней шли отдельно, причем друг от друга в том числе.

«Опять судьба дает мне шанс. Она идет одна, и я вполне могу подойти и продолжить наш разговор, прервавшийся у арки. Спрошу, кем она хочет стать после университета».

И снова Саша боится. Казалось бы, просто идеальный момент, так почему он его не использует, а просто идет и хлопает глазами? Он один, она одна. Почему нельзя составить еще одну, четвертую группку? Какой же он неуверенный.

Если в первые минут десять или пятнадцать разговор не состоялся, значит, через час ему точно не бывать. Момент был утерян. Уже в который раз… Судьба будто помогала юноше, ставя его в положения, весьма удачные для налаживания контакта. С каждым тупым игнорированием этого подарка, судьба лишь ударяла себя в лоб, мол, какой дурак,ии снова давала юноше шанс, который, опять же, не использовался.

Будь же ты смелее!

Процессия прошлась по центру города, посидела на лавочке у берега, но все это время Саша молчал. Несколько раз он предпринимал попытки убедить себя не стесняться, собрать все силы в кулак и выговориться, но почему-то все очень быстро затухало.

«Вот сейчас перейдем дорогу, и скажу ей что-нибудь. Спрошу, нравится ли ей город. Да, неплохо. Смогу рассказать о своей учебе заграницей и тамошней архитектуре. Кое-что может ее заинтересовать. Ну, или после другого перекрестка скажу».

И сколько было таких перекрестков?

В очередной раз Саша подумал, что нельзя упускать такой день. Именно сегодня они распрощались со школьной учебой и раскрылись грядущим экзаменам. Именно сегодня нужно решить, кто перейдет с тобой из школьной во взрослую жизнь, кого ты хочешь видеть рядом с собой и дальше, а кто останется просто бывшим одноклассником. Нельзя терять такой день. Нельзя!

Тебе же нравится Аня, так скажи ей об этом. Вы вместе репетировали вальс и уже привыкли друг к другу. Ты держал ее руку и чувствовал ее сердце. Столько всего уже произошло, так чего ты боишься, Саша? Ты изменился и прекрасно это понимаешь. Твоя душа наполнилась цветущим ароматом любви, ты победил себя. Она так прекрасна, но вся эта красота может уйти вместе с ней, если не предпринять хоть что-нибудь. Соверши же, наконец, достойный поступок, и обязательно будешь вознагражден судьбой.

Ветер развевал ее светло-русые волосы и трепал подол цветочного платья. И как только Саша три года не замечал рядом с собой этой набирающей силу красоты. Возможно, подружись они чуть раньше, все было бы совершенно иначе. А впрочем, это не нужно. Пусть все происходит, как должно произойти. Саша был фаталистом и верил в неизбежность судьбы. Он считал, что человек не сам строит свою жизнь, но лишь выбирает пути, по которым идти. Судьба дает возможность совершить перемены, но окончательный выбор — принять этот дар или нет, остается за человеком. Так, судьба свела юношу с Аней, поставив его к ней в пару, поселила их в соседние дворы и привела ее на сегодняшнюю прогулку. Конечно, порой за всем этим стоят вполне конкретные люди. Так, например, кто-то же формировал пары, как-то анализировал будущих танцоров и прикидывал их визуальную сочетаемость. Живет Аня в том дворе, потому что в свое время ее семье выделили квартиру, а на прогулку она пошла, возможно, по совету мамы. Ну, или сама решила. Судьбу творит случай, а судьба творит причудливые совпадения. Это и есть жизнь, она неисповедима, но оттого лишь более интересна.

Все три группки и две одинокие души зашли в огромный торговый центр, еще совсем новый. Там они поднялись на предпоследний этаж и оказались во вполне уютной кафешке. Так как четырнадцать человек надо было куда-то разместить, мальчики сдвинули несколько столов вместе, образовав один большой. Суть таких столов в том, что за ними по сути все сидят вместе, но происходит разделение «по интересам», причем, чаще всего те, кто сидят рядом, волей-неволей становятся собеседниками (пленниками одного горя).

И вот люди стали рассаживаться. Вместо стульев здесь имелись такие двойные диванчики, и так получилось, что Саша оказался на одном диванчике с Аней. Кто-то уже успел сходить за напитками и поставить на каждую часть общего стола по пакету сока. Хоть какое-то воспитание у Саши имелось, и он, прямо как настоящий джентльмен, взял главенство над своей частью стола. Вот только сидело здесь только два человека, включая его самого. Аня достала телефон и безынтересно двигала пальцем по экрану.

− Налить тебе сока? — Саша уже снял крышку и пододвинул к себе пластиковые стаканчики.

Аня пожала плечами:

− Можно.

Усевшись со стаканом апельсинового сока на диванчик, Саша уже был готов к какой-нибудь ламповой беседе. Но Аня продолжала смотреть лишь в телефон, изредка попивая из стакана. И тут Саша понял, что прокололся.

Всеобщим голосованием (четырех человек) было решено всем заказать по шашлыку, который тут же рекламировался на вывеске по суперакции, причем очень дешево. Почему бы и нет. Ожидание затянулось аж на двадцать минут. Все это время Саша мотал головой и смотрел по сторонам, а Аня не проявляла к нему ни малейшего интереса.

Мало того, что шашлык оказался куриным, оттого и таким дешевым, так еще и резать его тем ножом, что предлагался в кафе, было попросту невозможно. Кое-как ковыряясь в тарелке, Саша ободрал шашлык, и даже смог что-то съесть. Аня в этом же плане ненамного преуспела. Уничтожив картошку и раскромсав курицу, Саша с чувством, будто его обманули, принялся пить чай. Себе он принес целых две кружки кипятка, и одну захватил для Ани. Тут мама одноклассника начала приставать с вопросами, будем ли мы пирожное. Саша вежливо отказался, однако даже после этого от него не отстали. Дабы не выслушивать пустые разговоры и упреки в свой адрес, юноша все же пошел посмотреть, что же есть в ассортименте данного заведения.

− Выбрал что-нибудь? — вылезла из-за спины та самая женщина.

− Я еще только подошел.

− А дама хоть что-нибудь будет?

Под словом «дама» подразумевалась Аня, отказавшаяся от десерта.

− Она не хочет, − со всем своим спокойствием ответил утомленный Саша.

− Да вы посмотрите. Ничего они не хотят!

Вернувшись с пустыми руками, еще целый час Саша просидел, созерцая окружающую его жизнь. Кто-то из одноклассников уходил в магазин, затем возвращался, что-то делал, о чем-то говорил. До края одиноких душ не долетало ровным счетом ничего, разве что какие-то невнятные обрывки фраз. Все устали. Не прошло еще и часа, как было принято решение возвращаться к школе. Солнце заходило за крыши высоток. Сколько же они провели в этом кафе, причем совершенно бессмысленно. У Саши устали глаза, спина, ноги и шея, однако, стараясь держаться бодро, он шустро шагал по набережной. Аня еле передвигала ноги и слегка покачивала головой на ступеньках. Уже было восемь часов вечера. Если прикинуть, то с момента выхода из дома, для Саши прошло не меньше шести часов. Конечно, за это время устанешь, а если еще и бестолково сидеть…

Комары нещадно грызли всех без исключения. У воды их было особенно много, но ведь и шла уже одна сбившаяся группа по набережной. В какой-то момент Саша и Аня опять отделились от кучи. Солнце пускало низкие багровые лучи. От усталости Саша даже перестал чего-либо бояться. В голове быстро зародилась неплохая тема для разговора.

− Ну как впечатление от прогулки? — с попыткой отразить радость в голосе спросил юноша идущую рядом Аню.

Та лишь тяжело вздохнула и неопределенно мотнула головой. В этот самый момент Саша окончательно скис и мысленно вылился в реку, по берегу которой шел. Что-то оборвалось внутри. День был испорчен, и последний шанс сделать шаг навстречу Ане был потрачен. А ведь неплохая попытка, только вот поздно. Конечно же, не надо было тянуть до того момента, когда никаких сил: ни физических, ни духовных, уже не осталось.

«Все устали».

Кто-то по дороге обратно отделился, и в итоге до школы дошло около десятка человек. Солнце вот-вот было готово нырнуть в горизонт, но до той поры раскидывало повсюду свой красный цвет. Этот цвет отражался в зеркальном покрытии какого-то продуктового киоска и темным золотом слепил глаза. Не было смысла идти прямо до школы, разделяться стали уже на подходе. Люди потихоньку прощались друг с другом и уходили. Настал черед Ани и Саши. Они жили в трех минутах друг от друга, и идти им было в одну сторону.

Классная руководительница, обратив на них внимание, одобрительно кивнула.

− Проводишь Аню? — обратилась она к Саше.

Юноша кивнул.

Идти было не далеко — от силы метров двести по прямой дорожке. И снова весна, снова теплый воздух, закат. Отличная обстановка. Саша резко решил все высказать, не заводить долгую беседу, а прямо в лоб рассказать, и будь что будет. Аня ускорила шаг, Саша стремительно сокращал разрыв. Закинув на плечо ветровку, он уже собрался открыть рот, как у нее зазвонил телефон. По всей видимости, мама. Время тает, как и оставшаяся дорожка. Юноша дошел до своего поворота, но даже не подумал свернуть. Намеренно продолжив идти рядом, он отчаянно ждал окончания телефонного разговора. Вот и второй поворот, что вел в Сашин двор, его последний поворот.

Саша собрался с силами и сказал…

− Ну что, тебе прямо, мне — направо. Пока.

− Ага.

И не замедляясь, Аня ушла дальше.

Вернувшись домой, юноша чувствовал себя полностью разбитым. Все надежды, что он возлагал на сегодняшний день, так и не осуществились. Отмахиваясь от маминых расспросов, Саша упал на кровать и попытался заснуть.

Все потрачено. Не продвинувшись ни на шаг, юноша скорее отдалился от Ани.

«А нужно ли это все? Не проще ли отпустить ее? Или можно написать сообщение… нет, оно не заменит живого общения с глазу на глаз. Все просто устали. Посмотрим, что будет дальше. В конце концов, у нас впереди еще выпускной, а значит так или иначе, но я увижу Аню. Что же будет…»

5

А ведь как было раньше.

В школе существовала такая традиция — проводить в конце учебного года ярмарку детских поделок. Суть этой ярмарки была в том, что ученики делали своими руками различные поделки, которые позже продавались родителям и всем гостям школы. Свои творения, как правило, приносили младшеклассники, а продавали их всегда выпускники. Вот и на этот раз традиция продолжилась. Конечно, инициативу рвались проявлять немногие. Классная руководительница сама назначала надежных, по ее мнению, людей и особо не донимала остальных.

Изначально Саша не принимал в ярмарке никакого участия. Весь детский товар был оценен девочками из класса и распределен на нескольких столах. Эти же девочки должны были торговать. Помимо того, был назначен ответственный за обмен валют, ибо покупали поделки не за реальные деньги, а условные. Стандартная система.

Саша даже не думал о том, чтобы не прийти. По какому-то непонятному ему самому рвению, он пришел едва ли не самым первым. По этажам были развешаны рисунки, стенгазеты, плакаты, и Саша с любопытством рассматривал их. Наконец, спустившись на торговую площадку, юноша сразу наткнулся на классную руководительницу, занимающуюся последними организаторскими делами.

− Саша! Спасибо, что пришел. Давай, помогай девчонкам, на подхвате будешь.

К слову, она очень любила эту фразу «на подхвате», которая подразумевала хоть какое-то участие, но без определенной роли или задачи. По сути, быть на подхвате, значит просто присутствовать и создавать видимость занятости в процессе. Быстрым взглядом окинув столы, Саша пришел в недоумение. На одном столе аккуратно были разложены самодельные мягкие игрушки, на другом — всевозможные коробочки и шкатулки, а на третьем — дешевое барахло, средняя цена которого была десять или пятнадцать «смайликов».

Саша стал повнимательнее присматриваться к товару за средним столиком, что был просто завален безделушками производства учеников младших классов. Так получилось, что это заметила классная руководительница.

− О, давайте вставайте с Аней.

Саша даже обрадовался такому стечению обстоятельств. Они встали у столика, спиной к окну, и принялись внимательно исследовать то, что им предстоит продать. Оказывается, первое мнение, касательно «дешевого барахла» было ошибочным. На этом чудесном столе имелась даже пластиковая банка с обычными грязными камнями, которые не просто продавались за деньги, но еще и имели свою классификацию по размерам. Чем камень больше — тем он дороже. Самый дорогой камень продавался за сорок «смайликов».

− Что за фигня? — воскликнул Саша, подняв в воздух банку. − Кто купит камни? Да их можно на улице за бесценок насобирать!

Аня хихикнула.

Помимо камней этот столик пестрил резиновыми плетеными браслетами, набравших бешеную популярность в детской среде. Их было не просто много, а очень много. Настолько много, что браслеты просто сложили в кучу и на полученную гору положили ценник — десять «смайликов». Присмотревшись внимательнее, Саша обнаружил еще и фигурки из резиновых колечек, и они тоже подразделялись на отдельные группы.

С завистью посмотрев на соседний столик с качественными самодельными игрушками, Саша вздохнул. Их с Аней столик явно уступал другим по дороговизне своего наполнения, однако обходил их по количеству. Уж чего, а двадцати бумажных закладок с разными рожицами-эмоциями там не было, как не было главной жемчужины торгов. Но об этом позже. Конечно, были здесь и вполне приличные вещи, вот только их количество стремилось к нулю. Олимпийский мишка с прошедшей два года назад олимпиады… ну не поделка, конечно, но неплохой такой эксклюзив. Прихватки. Аж три штуки в комплекте. Мочалка, больше похожая на синий ободранный канат. Полдесятка кукол из веревочек — их Саша сразу определил как кукол Вуду.

Вот начали появляться первые покупатели — дети. Некоторые просто пришли посмотреть, как продается их замечательный товар. К столику подошла бабушка с внуком, сжимая в руке какую-то коробку.

− Здесь мальчик сделал браслеты. Продайте их.

Чего меньше всего хотелось Саше в тот момент, так это новую порцию резиновых браслетов. Бабушка открыла коробку и из нее чуть ли не начали вываливаться цветные плетенки.

− Знаете, у нас их и так очень много, − хотел было воспротивиться Саша, но не тут-то было.

− Вам что, сложно? Ребенок старался, делал. Возьмите! Потом отдадите выручку, или как тут у вас положено? Только обязательно подпишите, кто сделал!

Саша принялся шарить в поисках пишущего предмета. Аня подала ему ручку.

− Что писать-то? — недоуменно спросил юноша.

Старушка повторяла чье-то имя и номер класса, но Саша едва ли слышал ее.

− Пиши… Вова, − диктовала на ухо Аня. — 3 «В» класс.

− Какой Вова?

− Какой-то.

Аня улыбнулась, а Саша кое-как нацарапал на крышке коробки имя мальчика.

− Отлично! Еще больше браслетов. − Саша бросил ручку на подоконник, − можно подумать, мы только их и должны продавать. Елки-палки… синие, красные, сине-красные, с таким плетением, с другим, с каким-то сердечком. А вот вообще с буковкой.

− А еще есть фигурки, − Аня быстро откопала в куче несколько бесформенных резинок.

− Еще и фигурки! Вот кто это?

Саша взял очередной комок из коробки мальчика и стал крутить его в руках.

− Здесь буква «Л» — Аня указала на металлическую вставку.

− Значит, это осьминог Леонид. Ему тяжело живется на дне моря, оттого он и такой грустный… расплющило его толщей воды и все.

Аня засмеялась.

Тем временем, целые стайки детей принялись шарить по столам.

− Наша проблема в том, − возмутился юноша, − что весь хороший товар лежит выше их глаз. Эти дети только и успевают, что посмотреть на браслеты, а, например, отличную мочалку за триста не видят.

− И мишку не видят.

− Мишка вообще отличный. Сейчас таких и не найти. Я вот когда ездил заграницу, тоже брал с собой олимпийские игрушки в качестве подарка. Хорошая вещь, действительно стоящая.

Первое время товар не шел совершенно. Решив это в корне изменить, Саша принялся активнее воздействовать на потенциальных покупателей.

− А ну-ка подходим, смотрим! Разноплановый товар: от домашнего уюта, до душевного покоя. Все качественное. Наши же дети делали. Подходим, не стесняемся.

Какой-то мальчик засмотрелся на мгновение, из-за чего был наказан целым потоком речей:

− Хочешь что-то купить? Смотри, хочешь браслеты? Купи два, третий получишь в подарок. Да что там! Еще и закладку отдам. Вот, выбирай рожицу.

В итоге, если мальчик и не хотел ничего покупать, ему пришлось это сделать, распрощавшись со своими «смайликами». Саша смекнул, что если ребенок обменял валюту (а он с легкостью мог наблюдать за процессом обмена, не отходя от торгового места), то он уже подсознательно готов ее потратить. Главное, заговорить покупателя, сделать так, чтобы он не смог уйти с пустыми руками и сэкономленными «смайликами». Задача была относительно проста: за короткий отрезок времени продемонстрировать и прорекламировать как можно больше товара и, притом, разнопланового. На детей отлично действовали акции на подобии, купи два — получи подарок. Да что и говорить, даже на взрослых это действует.

Отыскав в себе скрытого маркетолога и коммерсанта, Саша начал делать первую прибыль. Аня бережно раскладывала денежные кружочки на подоконник и переставляла товар.

На активные возгласы сразу обратили внимание одноклассники. Один из них подошел к столику и любопытно посмотрел на разложенные вещи.

− Да это же олимпийский мишка!

После этого он выдал непристойную частушку, которая должна была привлечь внимание собравшихся людей. Оставшись за столиком, он стал третьим торговцем.

Поток людей был большим. Родители ходили вместе с детьми и поражались торговым навыкам ребят за столом с барахлом. Только вот теперь это было совсем не барахло. Даже такую ерунду, как мешок с ракушками, от которого даже не удосужились оторвать ценник, удалось впихнуть мальчику, который как раз искал что-то подобное. Пыл торговли захватил Сашу. Он без устали крутился вокруг людей, предлагая им ту или иную вещицу, всячески ее расхваливая и преподнося в лучшем свете. На удивление гора браслетов, которая, по мнению выпускников, даже не заслуживала внимания, для младшеклассников стала едва ли не самым популярным товаром. С каким же интересом они копались в них…

Через некоторое время всем стало плевать на цены. По большому счету, в идеале следовало прилежно записывать каждую проданную единицу и имя ее автора с обязательным указанием стоимости, но на деле все это стало совершенно ненужными хлопотами. Троица торгашей сама назначала цены, сбавляя их, и порой, очень серьезно. Что-то отдавали даром в качестве бонуса. Это было умным решением, так как сильно подняло товарооборот. Как ни крути, а продать нужно было все!

− Чего тебе нравится? — спросила Аня у очередного мальчика лет девяти.

− Я хочу миньона из резинок.

− Саша, найди миньона!

Юноша с круглыми глазами стал ворошить резиновые дебри.

− Вот этот что ли? — Саша показал красный плетеный кусок.

− Да нет же. Найди миньона!

Аня сама стала перебирать фигурки, и очень быстро отыскала нужную штуковину.

− Это миньон? — недоумевал Саша, глядя на желтый овал, − кажется, я чего-то не понимаю. О, мой клиент!

Мальчик жался у края стола и неуверенно водил пальцем по скатерти.

− Хочешь что-то купить? — начал с дежурной фразы Саша, − может быть, браслет, смотри какой модный.

− Не-а.

− Тогда вот неплохие куклы Вуду. Ты слышал о таких? С их помощью ты можешь наказать своих врагов. Разные есть, выбирай.

− Не хочу.

− Тогда купи цветочек. Подаришь его какой-нибудь девочке в классе, и она обрадуется.

Саша покрутил пальцами простенький, но вполне неплохой искусственный цветочек на проволочном стебельке. Как ласково звучали эти слова. В мире взрослых такое не работает, это слишком наивно. Но ведь они еще дети, они не испорчены жизнью. Может быть, и вправду, благодаря этому цветку, мальчик класса, наверное, из второго, обрел бы себе друга, а в будущем, возможно, и более близкого человека в лице той самой девочки, которую Саша предложил таким образом порадовать. Ведь все когда-то начинается с малого: с улыбки, с теплого взгляда, с первого «привет», с первой репетиции танца или с цветка на проволочном стебельке.

Мальчик засмущался, а дети рядом загалдели.

− Тебе нравится какая-нибудь девочка? — пошел дальше и спросил Саша.

− Нет, − робко ответил мальчик.

За эти несколько секунд Саша уже успел нарисовать в голове счастливую картину детской и наивной еще пока не любви, но уже дружбы. Это было бы очень мило и, на самом деле, как никогда искренне… мальчик дарит цветочек девочке, когда они остались в классе наедине, возможно, после уроков. Он бы стеснялся, но потом все же собрался с силами и вручил ей подарок, пускай не дорогой, но очень душевный. Ведь в подарках главное душа, то настроение, с которым они делаются. А потом они пошли бы погулять или хотя бы проводить девочку домой. Что-то в этом есть.

Саша вернулся к реальности и обнаружил, что карапуз уже сбежал.

«Пять смайликов… Рассказал такую историю, а сам будто бы смог подарить этот цветок Ане. Да и навряд ли она оценит. А жаль».

Олимпийский мишка ушел едва ли не самым первым. За него даже поборолись: настолько оказался хорош.

Среди покупателей Саша заприметил одного младшеклассника, которого частенько видел по утрам, бредущего в школу вместе с бабушкой. Это наблюдение могло пойти на пользу, и юноша предложил ребенку купить набор прихваток — достаточно дорогой товар по меркам этого столика.

− Купи, отличная вещь в хозяйстве.

− Да, их тут даже три штуки, − дополняла Аня.

− Порадуешь бабушку.

К сожалению, все оказалось напрасно, и мальчик, покрутив головой, ушел дальше. Ну, ничего. Товара значительно приуменьшилось, но было еще кое-что.

По сути, это была поделка третьеклассника и представляла собой четырех пластилиновых улиток на пластиковой подставке, которая шла в комплекте с пластилином. Поражала и смешила сама нелепость данного панно, выполненного в стиле минимализма. Казалось бы, что может быть проще, чем скатать колбаску, завернуть ее в спираль и ко всему этому приделать еще одну колбаску с глазами. Все просто до ужаса. Дело было в другом. За эту поделку юного скульптора запрашивали весьма приличные деньги. Перспектив не было, никто даже не смотрел на четырех нелепых улиток. Тогда в ход пошел весь талант маркетолога, которым только мог похвастаться Саша.

− Спешите приобрести уникальную инсталляцию! Был такой японский поэт — Исса Кобаяси и сочинил он хокку: тихо, тихо ползла улитка по склону Фудзи все выше. Данная работа, которую я сейчас держу в руках, символизирует не что иное, как иллюстрацию к хокку, но несколько переиначенную учеником третьего класса. Посмотрите, эти улитки достигли вершины и избавились от тягот бренного мира. Они достигли просветления, встретившись спустя вечность. Четыре улитки, четыре стороны света, единство наций. Уникальная работа, скажу я вам.

Эту историю Саше пришлось рассказать еще не раз. И учителя, и самолично директриса заинтересовались. То и дело к столику подходили со словами: «у вас тут о каких-то улитках рассказывают», и история повторялась вновь. Ставшая почти легендарной, «уникальная инсталляция» так и не сыскала своего покупателя. Всех веселила история, но никто не решался взять ее живое воплощение к себе домой. Все просто, никто не хотел тратить деньги на куски пластилина, даже овеянные такой замечательной легендой. В конечном счете, улиточки остались последним товаром на ярмарке. Саша столько сил потратил на них, что даже хотел было забрать домой, но этого не произошло, и пластилиновые фигурки преподнесли в качестве подарка директрисе. Ну а что, детское творчество.

Ярмарка закончилась. Все были веселы, хоть и немного уставшими. Саша ни на секунду не пожалел, что пришел сегодня. Он не только от души посмеялся и мысленно перенесся в мир детства, но еще и провел время рядом с Аней. Теперь у них с Сашей появились общие воспоминания, и одна фотография легендарных улиточек напоминала о том дне, вызывая приступы смеха.

Денег было заработано очень много, если учитывать, что приходилось продавать даже камни. Нет, правда! Конечная сумма кассиров приятно удивила уставших продавцов, вселив в них чувство гордости. И, конечно же, все деньги ушли в пользу школы. А что касается той системы, где создатель поделки должен был получить выручку и отовариться в здесь же устроенном ларьке, то это все оказалось никому не нужной ерундой. Всего пару человек явились после закрытия и поинтересовались о состоянии своих работ.

Саша еще долго не мог усмирить пыл торговца и вообще находился в состоянии активного возбуждения, снова и снова прокручивая особенные моменты ярмарки. Он был рад оказаться за одним столиком с Аней, был рад слышать ее смех от очередной придуманной легенды об осьминоге Леониде и просто ощутить себя в неформальной обстановке, где можно хоть ненадолго, но забыть все заботы, которые давили непосильным грузом. Стоило упомянуть заветных улиточек, как Аню и Сашу разбирал хохот. Совсем какой-то детский. Вся эта история с ярмаркой отчетливо запомнилась обоим. Вспоминать те совместные моменты было приятно даже спустя месяцы, и пусть они не стираются из памяти никогда.

6

Вот и все. Началась предэкзаменационная неделя, когда уроки в школе для выпускников уже не проводились, однако те должны были посещать специальные консультации. Честно говоря, занятие не из веселых. Полезного в этих самых консультациях было мало, и они не могли спасти, коли ты весь год валял дурака. Саша не собирался прогуливать, пускай и мысль о пустой трате времени не покидала его. Сдав свой первый экзамен — по литературе, юноша начал «готовиться» к математике.

Поднимаясь на очередную консультацию, Саша прямо на лестнице столкнулся с учительницей химии, пожилой женщиной, преподававшей еще его маме. Саша никогда не питал теплых чувств к химии, а вместе с ней и к этой учительнице. Последняя считала юношу вполне умным и старательным учеником. Секрет был прост: Саша всегда сидел на первой парте и с умным лицом смотрел на доску, записывая весь материал в толстую тетрадь — ужасного монстра, сшитого из трех тетрадей среднего размера. Весь школьный курс химии уместился в эту самую тетрадь, что насчитывала свыше ста страниц мелко написанного текста.

Почему-то именно в тот момент Саша почувствовал всю важность ситуации.

− О, это ты, − просипела учительница, − я вот что хотела спросить: тот стих, что ты читал на последнем звонке, не мог бы ты принести его мне?

− Конечно, а когда лучше подойти?

Саша был удивлен таким интересом к своему стихосложению.

− Я тут часто в школе нахожусь. Найди меня.

− Тогда я еще заберу у вас свою тетрадь.

Учительница продолжила спускаться по лестнице, а Саша проследовал к запертому, как оказалось, кабинету. На самом деле, это была весьма интересная встреча по одной простой причине, что Аня как раз сдавала экзамен по химии и определенно ходила на консультации. Юноша обрадовался возможности снова увидеть ее, пускай и на короткий промежуток времени.

Усевшись на скамейку, так предусмотрительно поставленную у окна, Саша стал дожидаться свою консультацию.

Прошло тридцать минут, а перемен таки не произошло. Школа пустовала, а ее длинные каменные коридоры заливали полосы яркого полуденного света. Никто так и не пришел. Разочарованный такому стечению обстоятельств, Саша поплелся домой. Он был почти готов расстроиться, но мысль о неожиданной встрече с учительницей химии несколько ободряла его.

«Надо же, как судьба балуется».

Через день в расписании была поставлена вечерняя консультация. В пять часов. На улице шел дождь, и вообще было зябко. Небо заволокли серо-черные тучи, не пропуская сквозь себя даже лучика света.

Хлопнув дверью, Саша вошел в фойе школы. Здесь было темно, и только телевизор охранника хоть как-то освещал квадратное помещение.

− Чего хотел? — недовольно просипел безволосый мужчина с острым носом и морщинистыми щеками.

− На консультацию пришел, по русскому языку.

− Не знаю никаких консультаций, ну да ладно. Там пришла какая-то девочка.

Турникет впустил юношу и звонко щелкнул за его спиной. Поднявшись на третий этаж, Саша встретил ее. Вот так судьба. Аня отстраненно стояла у стены и переминалась с ноги на ногу.

− Привет, − робко поприветствовал юноша и снял куртку. — Слушай, ты не знаешь, когда у вас будет следующая консультация по химии?

− А тебе зачем?

− Да тут такая история произошла. В общем, химичка попросила мой стих с последнего звонка. Хотел раньше отдать, но писал экзамен по литературе.

− И как успехи?

− Очень большой объем работы. На одно только переписывания в бланки у меня ушло около полутора часов. Едва успел все дописать, и это при том, что знал материал хорошо и, в общем-то, отвечал быстро. Но очень много писать…

Тут подошли одноклассники и отперли дверь в класс.

«Почему бы не предложить ей прогуляться после занятий? Так хорошо говорили, пока нас не потревожили».

Саша был готов привести в исполнение свой план, но как назло, после консультации его оставили заполнять бланки касательно уже сданного экзамена. Аня растворилась в серой и дождливой улице.

Ввалившись в кабинет химии, Саша увидел четырех человек, сидевших за первыми партами. Аня подняла на него глаза.

− Здрасте.

− Принес? — коротко отозвалась учительница.

− Да, вот, − Саша протянул листок с аккуратным почерком. — Я еще тетрадку хотел забрать.

Учительница спрятала листок в верхний ящик своего стола и поднялась с места.

− Давай поищем.

Заветный стостраничный научный трактат быстро отыскался среди нескольких стопок скудных тетрадок. Саша сложил его в пакет и молча вышел в коридор, позволяя остальным продолжить занятие.

2 июня проходил экзамен по математике. Саша был готов к нему и ничуточки не переживал. Быстро справившись с заданиями за один час, юноша направился получать свои вещи, которые сторожила классная руководительница, находившаяся в спортивном зале. К слову, это была не родная школа.

− Своими математиками они только тупят гуманитарный мозг!

По какой-то причине, неизвестной ему самому, Саша не пошел домой, а продолжил стоять, словно ожидая чего-то. Пиная пыль, он выслушивал истории одноклассников, которые делились своими впечатлениями от экзамена, сопровождая рассказы яркими жестами. Простояв еще минут десять, Саша собрался было уйти, но тут в дверном проеме показалась Аня. Внутренне юноша взорвался от радости. Ликуя, он смерил ее взглядом и невольно приблизился.

Неужели бывают и такие совпадения? Если б Саша не задержался на десять лишних минут, то так и ушел бы домой, и это при том, что никаких явных причин остаться у него не было.

Аня медленно пошла к выходу и у самой двери на мгновение задержалась. Саша рванул к классной руководительнице.

− Скорее отдайте мне мои ключи.

Учительница протянула мальчику непрозрачный мешок со всякими ценностями, и тот резко вытащил нужную связку.

− До свидания, — второпях бросил он и огромными шагами вышел из зала.

Аня уже открыла входную дверь, Саша шмыгнул за ней. Резкая волна жара обдала лицо, и на нем почти мгновенно выступил пот. Девочка молчала.

− Ну как впечатление? — набравшись храбрости, выпалил юноша.

− Совсем легко! — Радостным голосом ответила ему Аня. — Я даже и не готовилась.

Идти им было в одну сторону, что придало Саше сил и настроило на душевную беседу. Разговор зашел об экзаменах. Как оказалось, они писали один и тот же вариант на русском языке, и теперь оживленно делились друг с другом мыслями по поводу сочинения.

− Я мог бы еще быстрее написать математику, но передо мной сидел такой мерзкий потный толстячок, и он докучал все время. Сначала он качался на стуле и жаловался, что ножки слишком сильно скрипят, затем парта показалась ему недостаточно устойчивой. Так это не все. Только я хотел было встать и сдать бланки, как он словно бешеный сорвался с места и, чуть не пихнув меня, побежал вперед. Ну и кабан.

Аня рассмеялась.

Они перешли через дорогу, и Аня что-то пролепетав, зашла в магазин. Саша растерялся и уже пошел дальше один, но тут судьба в очередной раз закатила глаза и отвесила ему смачного подзатыльника, после которого юноша вернулся к магазину и стал ждать. Чего ждать? Без понятия.

И вот, Саша стоит около автобусной остановки, крутит головой и смотрит на молодежь из летнего лагеря. Те весело резвятся, сшибая друг с друга кепки. Юноша отошел в тенек, ибо уже летнее солнце жарило без какой-либо жалости. Тут показалась Аня с пакетом булочек. Она мельком огляделась и, завидев Сашу, улыбнулась.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Поэты–мелики. Мелическая поэзия (от греческого melos — песня). Произведения мелической поэзии исполнялись под аккомпанемент лиры, отличались разнообразными комбинациями стихотворных размеров.