За чертой

Александр Можаев, 2022

Новый роман выдающегося современного русского писателя Александра Можаева рассказывает о воюющем Донбассе, о братоубийственном конфликте на Юго-Востоке бывшей Украины. Это рассказ из-за «черты», которая автору знакома не понаслышке. Много автобиографического несёт в себе центральный образ романа – образ Атамана, проводника групп российских добровольцев, идущих тайными тропами в ополчение Донбасса. В обход украинских растяжек и айдаровских засад.

Мэр Данилов

Луганск всего на сорок километров южнее от нас, а весна здесь всегда опережает на несколько дней. Здесь и солнце жарче, и скворцы голосистей. На старых тополях в парке, рядом с мастерской моего отца, гортанно перекрикиваясь меж собой, грачи уже чинят прошлогодние гнёзда.

Дверь в мастерскую отца распахнута, внутри полно народа — художники, архитекторы, казаки, депутаты… Все толпятся возле рабочей модели памятника Екатерине. Идёт жаркий спор.

— О-о, Александр! — обнимая, радостно кричит Носач.

— Вот он сейчас и рассудит!..

— О чём спор? — спрашиваю я.

— Да вот, никак казаки не решат, где Екатерину ставить, — смеётся отец.

— А какие предложения?

— Одно — на площади у ДК железнодорожников, — говорит Носач. — Второе…

— А что, у ДК замечательное место! — говорю я. — Отсюда, собственно, и начинался Луганск.

— Наша берёт! — торжествуя, кричит Носач.

— А ты где хотел? — спрашиваю отца.

— Как казаки решат, так и будет! — усмехается тот. — Место уже подыскали, а городской голова ещё «добро» не давал…

Тут толпившиеся у входа казаки расступились, и в мастерскую вошёл какой-то взъерошенный детина в красном бостоновом пиджаке. То, что это большая шишка, было понятно по услужливо следующей за ним, многочисленной свите.

— Вот, Алексей Мячеславович, казаки Луганщины вышли с инициативой поставить памятник Екатирине… А это проект… — объясняли ему.

Где-то я уже видел эту детину. Напрягаю память и всё не могу вспомнить…

Тем временем, «красный пиджак» пощёлкивая языком, обошёл рабочую модель памятника, даже попытался заглянуть под одеяние императрицы, но, не найдя там ничего примечательного, пожал плечами и неожиданно произнёс:

— Что-то она не очень… Не похожа…

Все растерянно переглянулись, но промолчали.

— Я на фотографии её видел… — продолжил он свои размышления. — Нет, что-то, конечно, есть…

— Тогда не было фотографий… — робко заметил кто-то из задних рядов.

— То есть как не было?.. Это ж Екатерина — здравствующая королева Англии?..

— Королева Великобритании — Елизавета II, — терпеливо объясняет ему его свита. — А это Екатерина II — императрица российская…

— Так, так… Как интересно… А зачем нам ставить императрицу российскую? Мы ж от них отделились…

— По её указу был основан Луганск… — наконец подал голос Носач.

— Вон как?! Как интересно… Ну, тогда конечно… Это другое дело… Мы посоветуемся с Валерием Юрьевичем Доброславским — он у нас меценат…

И только тут я вспомнил его. Несколько лет назад он уже был в мастерской моего отца, приходил сделать заказ. «У Доброслава день рождения, — говорил он, — мы хотим преподнести ему подарок…» — «И что я должен сделать?» — спрашивал отец. — «О, это прикольный подарок! Нужно сделать голую бабу, прилепим её к рукомойнику. Между ног у бабы известная дырочка, — сунешь туда палец, нажмёшь на кнопочку — и вода пошла!..» — весело поблёскивая глазами, объяснял он суть дела. Тогда отец выпер его из мастерской, а вот теперь он, как видно, уже решает судьбу памятника Екатерине Великой…

Сколь разных чудных людей довелось мне повидать в мастерской своего отца! Помнится, секретарь Ростовского обкома Иван Афанасьевич Бондаренко задался целью поставить на Вёшенских буграх взлетающего молодого орла, который бы олицетворял юного Шолохова. Отцу поручили сделать памятник. Он тут же приступил к делу, но работа вдруг не заладилась. Сроки поджимали, а отец один за другим браковал свои эскизы. Приехал Иван Афанасьевич:

— Ну, что такое, Николай Васильевич?! Сроки ведь, сроки…

— Мне нужно показать не просто орла, а первый взлёт молодого орлика в момент его отрыва от земли, — говорил отец. — Вот этот момент и не могу я поймать…

Иван Афанасьевич был человек увлечённый и искренний.

— Да как же так, Николай Васильевич? — восклицал он. — Всё просто!

Забыв о своём высоком положении и своих почтенных годах, он, изображая орлика, широко раскидывал руки и, лихо подпрыгивая, выписывал круги по мастерской.

— Вот так! Вот так!..

Выход всё же был найден: просмотрели видео, где был запечатлён момент первого взлёта молодого орла, и памятник был поставлен. Когда на пресс-конференциях отцу задавали вопрос, как ему удалось так точно изобразить взлёт молодого орлика, он отвечал, посмеиваясь:

— Всё просто! Мне секретарь обкома позировал!..

Сейчас же, глядя вслед удаляющемуся «красному пиджаку», я грустно усмехнулся:

— Ну и что это за шутник, вырядившийся в петуха?

— Мэр Данилов, — засмеялся отец. — Насчёт петуха точно! Как был петухом, петухом и остался…

— А самое смешное, — добавил Носач, — что он и не шутил… Вот такие у нас сейчас мэры… Вчера ещё на рынке шарик стаканами гонял и знал лишь одну присказку: «Кручу-верчу — обмануть хочу…» А теперь мэр. Воровской авторитет Доброслав и поставил его на это место, чтоб свои вопросы решать. Что скажет, то «мэр» и сделает…

— Так может, нужно было с Доброславом и решать этот вопрос?..

— С Доброславом и решили… Думаешь, чего этот петух прискакал?.. Так и живём… — с грустью проговорил Носач, и добавил: — Чудеса твои, Господи…

Наконец с местом определились. Члены художественного совета, почёсывая затылки, начинают давать ценные указания по проекту. Причём, каждый последующий совет исключает все предыдущие. Казаки понуро стоят в стороне. К полудню худсовет окончен, все начинают расходиться.

— Николай Васильевич, ну что они тут несли такое несусветное?!. — возмущается Носач.

— Ну а как ты хотел? — усмехается отец. — Работа у них такая…

И, успокаивая казаков, добавляет свою любимую поговорку:

— Умных людей послушаем, но сделаем так, как надо!

Забегая вперёд, должен сказать, что криминальный авторитет Доброслав, управлявший в те годы Луганском, вскоре был убит в бандитских разборках. Установку памятника Екатерине Великой заморозили, а сам Данилов, как только началась Русская Весна, бежал из Луганска в Киев, где нашёл себе достойное применение в Совете безопасности бандеровской Украины.

— Дурак-дураком, а здесь мигом сообразил, что в Народной республике ему портфель уже не дадут, — смеялся Носач.

Но и там, в Киеве, вознесшись на вершину власти, он оставался верен себе и мало чем отличался от прежнего напёрсточника, каким его помнили в Луганске.