В дебрях урмана

Александр Минченков, 2019

С тех пор как люди полюбили золото, возник соблазн иметь его как можно больше, стать богаче других, жить в роскоши. Авантюрные замыслы, витавшие в умах преступников, воплощались в разбойничьи налёты и дерзкие ограбления. Бандиты не терзались совестью и не боялись Бога. Кровавые драмы, разыгрывавшиеся на приисках таёжной Сибири, и легли в основу этого повествования.

Глава 10

На следующий день все сообща выставили наилучшим образом бутару на низкие козлы-крепыши, уложили в неё резиновые коврики, а на них металлические трафареты — промывочный шлюз был готов. Состыковав несколько штук досок, а их в посёлке целый штабель, соорудили из них ходок для тачек. По рыхлому грунту с мелким камнем катить тачку, наполненную породой, невозможно, намучаешься, а воз с места не сдвинется. А вот такая малая механизация в самый раз — нагрузил — и кати по доскам, бежит тачка, только силы имей и сноровку, толкай и сдерживай, чтоб не опрокинулась.

Лосев объяснил членам бригады, каким образом и что делать. Работа простая, но трудоёмкая.

Когда пустили воду в бутару, Макар перекрестился, сказав:

— Ну, мужики, помогай нам Бог!

Первым взял кирку и принялся кайлить породу. Остальные не отставали, кайлили с усердием. Вскоре взрыхлили часть забоя.

— Теперь за лопаты и тачки и айда выдавать на гора. Вы трое на погрузку и откатку до бутары, я же буду прогонять пульпу по шлюзу. По мере погрузки и доставки породы, меняйтесь местами, так меньше усталость одолеет, — подсказал Макар.

По мере разгрузки тачек Макар скребком с усердием ворошил породу, а та, превращаясь в мутную пульпу, смывалась с бутары, камни разной фракции он скребком протаскивал и сбрасывал в хвосте шлюза, крупные отбрасывал через борт бутары.

Вода непрерывным потоком делала своё дело.

— Э, так с этаким напором и золото может снести, — насторожился Гребнев. — Смотри, как породу размывает и несёт, да и ты, Макар, ещё подсобляешь.

— Не снесёт, золото металл тяжёлый, всё осядет в трафареты.

Сколько промыто тачек с породой Лосев считал, а как их стало четыре десятка, приметил — настало время вскрывать шлюз.

— Всё, пока стоп, пора делать первую съёмку.

Хрусталёв с напарниками оставили в покое кайлы, лопаты и тачки. Вытерли выступивший на спинах и лицах пот, подошли к Лосеву. Маленький перекур — и принялись впервые в жизни осуществлять подъём трафаретов. «Сколько же намыли?..» — витало у каждого в голове.

Макар скребком прошёлся по шлюзу, сбросил остатки породы, и вот уже на ковриках остался концентрат — золотосодержащий обогащённый песок. Воду отвели с бутары и взялись за коврики.

На всём протяжении шлюза размещалось около двух десятков ковриков, лежавших один за другим плотно один к одному. Поднимали два-три и высыпали в лоток. Лосев с ним тут же к речке и за промывку. Сидя на корточках, работал аккуратно, сосредоточенно, и его волнение передалось членам бригады. Все напряглись, ждали.

Наконец, когда же всё пустое, лишнее было смыто, все увидели матово-сверкающее с жёлтым оттенком золото. Оно было словно мелкая крупа, часть размером с пшено, рис и несколько с горошину, абсолютно разной формы — пластинчатые, сплющенные, с порами и раковинами на поверхности, иные были гладкими.

Лица осветились.

— Есть первый металл! — воскликнул Макар и торжествующе глянул на напарников. Что в этот момент думали Хрусталёв, Гребнев и Груздев, Лосев не знал, но догадывался по их засиявшим глазам и довольным лицам.

Последующие концентраты дали аналогичные результаты. Радость переполняла души. Намытое золото высушили на противне над огнём. Взвесили. Весы показали тридцать восемь граммов.

Отобедав с большим аппетитом, работы продолжили. Со второй съёмки намыли чуть меньше — тридцать четыре грамма. В совокупности день даром не прошёл — семьдесят два грамма были ссыпаны в один мешочек.

За ужином только и было разговоров о первом дне съёмки. Оживлённо обсуждали начало старания, высказывали мнения, как бы не подвела погода, строили планы. Но больше интерес проявляли к возможному количеству намывки за сезон. Лосев больше слушал мужиков, нежели вступал в оживлённую беседу, когда же речь зашла о промывочном сезоне, а вернее, какой ждать от него результат, он высказался:

— Мужики, в таком разе прибегнем к математике. — Макар взял в руки карандаш и бумагу, чтобы что-то записывать. — До обеда мы промыли сорок тачек, это примерно четыре кубометра, если учесть объём тачки сто литров, — вписал он и продолжал свои расчёты: — После обеда столько же. Всего восемь кубов. Все граммы делим на кубы, получаем девять граммов на один метр кубический, таково среднее содержание золота в породе. Возьмём его за основу. Если каждый день, как сегодня, работать, в месяц должны получить два килограмма сто шестьдесят граммов. Сезон начали можно сказать с середины мая, закончим предположительно в конце сентября, то есть четыре с половиной месяца. Два сто шестьдесят множим на четыре с половиной, получаем девять килограммов семьсот двадцать граммов. — Макар подчеркнул цифру, дав понять, что их ожидает при таком раскладе.

— Здорово. Это ж на брата подели-ка, сколько выходит? — оживился с вопросом Груздев.

— Делим. Почти по два с половиной килограмма.

— Нормалёк. А можа и самородочек выскочит какой, знать, и больше нароем.

— Кто знает, может, и поднимем, но не говори гоп, пока не перепрыгнул. Слышал, находили на этом месторождении экземпляры крупные до килограмма, и более, так что будем трудиться и надеется. К тому ж содержание цифра не постоянная, может, значительно возрасти, может, и беднее стать.

— Последнее не хотелось бы, — отреагировал Гребнев.

— Всё, хватит балакать о пустом, что будет и как будет. Сколь в недра подземные пенаты золота спрятали, только им ведомо, — рассмеялся Макар. — Довольно, мужики, рассусоливать, на боковую, завтра вставать рано.