В дебрях урмана

Александр Минченков, 2019

С тех пор как люди полюбили золото, возник соблазн иметь его как можно больше, стать богаче других, жить в роскоши. Авантюрные замыслы, витавшие в умах преступников, воплощались в разбойничьи налёты и дерзкие ограбления. Бандиты не терзались совестью и не боялись Бога. Кровавые драмы, разыгрывавшиеся на приисках таёжной Сибири, и легли в основу этого повествования.

Глава 3

На четвёртый день все трое покинули Магадан. Дом Хрусталёв закрыл, попросил соседа присмотреть за ним, сказал, мол, уезжает с друзьями на заработки, как вернётся, в долгу не останется. Через какого-то знакомого зафрахтовал ГАЗ-69, чтоб его с напарниками довезли до посёлка Ягодное, пояснив: хотят присмотреться к тамошнему быту, глянуть, как добывают золото, да наняться на сезонную работу в какую-либо старательскую артель.

Шофёр газика оказался человеком старше среднего возраста, словоохотливый, тем более в Ягодном у него проживал двоюродный брат.

Друзья погрузили в машину свои вещи, сами устроились на сиденьях, и газик тронулся, взметая позади дорожную пыль. Хрусталёв сидел рядом с водителем, Гребнев и Груздев сзади.

— Как звать-то? — спросил Хрусталёв хозяина автомобиля.

— Даниил.

— Данил — истинно русское имя. Мне родители говорили: хотели тоже такое имя дать, но передумали и назвали Захаром.

— Не Данил, а Даниил, — водитель сделал ударение на два «и».

— Даниил так Даниил, будем знакомы. Моих напарников зовут Борис и Тихон. А чем тебе так важно, что не Данил, а Даниил?

— По паспорту так, и имя дано родителями от библейского происхождения.

— Это как? — спросил Гребнев.

— По христианской вере Даниил — это очень почитаемый среди ветхозаветных пророков и имя моё относится к раннехристианским святым. Горжусь этим я и благодарен отцу с матерью, что нарекли так, оно мне и в жизни помогает.

— Каким же образом имя тебе помогает?

— Я православный, крещёный, каждую неделю в церковь хожу на службу, оно дух в теле поддерживает, от недугов и грешных помыслов ограждает. А вообще-то каким нарекли именем человека любого, оно праведный крест по земле нести обязывает, с пользой жить призывает. Скажу: любое имя несёт в себе знак какой-то и сила в нём заложена. Сила-то наша в чём? Правильно — в душе искренней и людской совести. А не будет того или иного, откуда ж силу нам брать, одни грехи окаянные лишь окружать станут, потому как Сатана не дремлет, всякого кто духом слаб, к искушению он того и тянет до себя.

— Вот ты говоришь, живёшь по совести. А много ли ты со своим убеждением добра нажил? Не купаешься же в роскоши, а вынужден баранку крутить, чтобы семью прокормить. И сам видишь: одному процветание, другому нищета.

— Каждому своё. Да, кручу баранку, но на хлеб хватает, никого не обманул, никого не ограбил, табаком не балуюсь и водку не уважаю, а оттого и душа в покое, и это главное. Будешь труд уважать, не лениться, голодным не будешь, и по миру милостыню просить не придётся. Скажу вам: на земле жить с верой надобно, устойчивость веры должна быть в человеке, без веры жить никак нельзя. А искушение, каким злом или умыслом, — это грех великий, особо тяжкое, тянет оно человека вниз, ох, как тянет. А ежели их много и алчность в тебя вселилась, душу чейную загубил — почитай погибель.

— Ну, разве можно много иметь грехов? Вот меня возьми в пример, одна только тюрьма, так я срок отмотал положенный, а значит и грех смыл.

— Э, нет, мил человек, не смыл ты его. То ж покаяться перед батюшкой надобно, да и грехов, ежели начну перечислять, в тебе пальцев на руках не хватит.

— Куда там, скажешь тоже.

— Куришь?

— Курю.

— Водку потребляешь, в карты играешь, сквернословишь, обозвал дурным словом кого-либо?

— Бывает, а кто ж этого не делает.

— Во-от, — протянул Даниил, — списочек грехов-то и наполняется. А там, поди, молитвы не читаешь, с девками балуешь, пристрастия непристойные проявляешь, когда кого и обманул, оговорил, украл чего или без спросу взял, вот тебе ещё грехов цельная куча.

— Люди многие так живут, и что из этого.

— Живут, грешат и не задумываются. А людям-то следовало пройти таинства причащения да исповедаться, а то ведь и не ведают, что вольно или невольно грешат против Бога, против ближних и самого себя, а опосля раскаиваются, да поздно. Ежели услышал меня, разумей и думай.

«Вот же божий человек! Да-а, таких людей мало по земле ходит, всё больше норовят схитрить и умыкнуть что-либо. Можно сказать Даниил — экземпляр уникальный, прямо кристалл!» — подумал Гребнев и решил разговор перевести на иную тему.

— Ты, Даниил, расскажи лучше, что собой представляет посёлок Ягодное? Едем туда, а что и как там особо не в курсе. Бывал там ранее или впервой колёса туда гонишь?

— Как не бывал, бывал, и даже работал на грузовой машине несколько лет на строительстве села.

— Даже так.

— А то! Ох и стройка была, да посёлок и сейчас разрастается. Удачное место для поселения геологи и дорожных дел мастера выбрали. Стоит на ручье Ягодном — это приток речки Дебина. А густой лес кругом богат лиственными и хвойными деревьями, ягод видимо-невидимо. Никто не знает почто посёлку название дали такое, то ли что на ключе Ягодном стоит, то от обилия ягодников всяческих вкруг него по сопкам, но место дивное, привлекательное.

— Кто ж поселение строил это? — спросил Гребнев.

— Здесь как, кругом золото, все ключи и речушки песками золотоносными покрыты. Вот мы с вами, думаете, по чём едем?

— Ай да вопрос, по дороге, конечно, — отреагировал Гребнев.

— По золоту едем. Не в прямом смысле, а в том, если копать и промывать склон, по которому катим, то сколько-то золотин обязательно найдёшь. Вся Колыма богата золотом, вот и обживать люди стали края эти. Наёмные люди, что понаехали сюда и строили посёлок, для житья-то золотодобытчикам нужны избы. Опосля навезли заключённых с лагерей, те горбатились даром под приглядом. Лесу в округе хватает, приедете, сами увидите, тайга необъятная, сосны и лиственницы, словно для построек выросли. И дома есть и бараки, помещения общественные: баня, магазин и школа, в общем, для жития и отдыха всё есть. А вот поведаю, как местная власть с цингой боролась, не поверите. В тридцатые годы ж тут ни овощей, ни фруктов не было, не завозили, бездорожье и глухомань. Люди от цинги маялись, дёсны воспалялись, зубы расшатывались, ну и далее понятное дело — многие с зубами расставались. Так в конце тридцатых на Дебине фабрику витаминную поставили, вытяжку из хвои делали. И эту настойку заставляли пить всех, и вольных и невольных людей. Установка была строгая: в рабочей столовой обед не получишь, пока это самое лекарство не примешь. Я пил, а куда деваться, напиток на вкус неприятный, но пользу приносил. Благодаря этому и челюсть свою сохранил, видите зубов полный рот и все свои. — Даниил раскрыл рот, продемонстрировав два ряда белых зубов. — Вот так. А когда мост построили через Дебин, тут уж и дорога стала постоянная, круглогодичная до Магадана. В это время я и работал на ЗИСе. Хороший автомобиль был, не капризный. А до этого только тяга лошадиная и была — конный двор большой содержали, под сотню голов, а может, и боле. Лошадей этих на стройке использовали, а больше на горных работах. На измор савраски работали, да и люди трудились, не разгибая спины. Начальство сверху требовало давать больше золота, а война началась, так в нём ещё боле потребность возникла. Ох, войну вспоминать, Боже ж ты мой, не дай Господь никому и никогда вновь испытать ужаса, народом выстраданного.

— Поговаривают, да и ты молвишь: край золотом богат. Вот и едем в артель какую устроиться или сами по себе старателями заделаемся, заработать за сезон, а там видно будет.

— Богат край, кто ж скажет нет. Поверьте мне: затянет вас старательское дело, и ездить будете сюда не один, а больше годов, а может, и всю оставшуюся жизнь, если поселитесь в Ягодном. Притягивает золото, будь оно неладно, к себе, словно медведя на пасеку.

— Много горных участков-то?

— Много, всех и не помню. И приисковые и старательские. Ранее было неспокойно из-за отморозков — заключённых из числа убийц. Эти злодеи сильно злобствовали и горя людям нанесли в своё время немерено. Милиции работы хватало.

— А сейчас как?

— Ныне положение сменилось, реже случаи, с какими жуткими казусами выходят, но золото, поговаривают, частенько воруют, с участков выносят, да и у старателей меж собой стычки происходят — каждый норовит богаче участок ухватить или поделить намытый металл толком не могут. Бывают и извне кто на них налёт совершает. Всякое бывает. Ране такого насмотрелся и наслушался, мама моя родная, ни приведи Господь.

Глядя через стекло кабины газика и слушая водителя, Хрусталёв, Гребнев и Груздев с интересом рассматривали проплывающий пейзаж. Каждый думал свою думу. Тайга, глухая и неведомая, густые временами заросли деревьев и кустарника сменялись пролесками и полянами, проезжали ручьи, то поднимались на взгорки, то катили по спускам, порой каменистым, поросшие толстым слоем мха разного вида. Медвежий край, полный загадок и таинственности. Сколько ж тайн здесь покрыто мраком, сколько людских судеб загублено или сами загубившие себя, сколько крови пролито и проявлено жестокости из-за алчности со времён как ступила сюда нога человека?!

Несколько часов езды утомили пассажиров, однако усталость растворилась, когда наконец-то увидели первые строения посёлка Ягодное. Въехали в посёлок, и Даниил свернул на широкий среди домов проезд.

— Это Центральная улица, можно сказать тутошний проспект. Ещё момент терпения — и доставлю вас к моему родственнику, он всех тут знает и вам поможет найти угол для жилья на первое время. А пока переночуем у него, я же поутру отправлюсь в обратный путь, а вы уж тут сами разберётесь.