Миры душ. Песнь Иларита

Александр Мартынов, 2023

Быть родом с Иларита – значит всю жизнь носить клеймо потенциального предателя и изменника. Никто не поверит тебе, не примет за своего. Таким рады только на передовой, где царят страх и смерть. Выживать иларитцам помогает лишь врожденное чутье на неприятности. Каким-то образом они ощущают приближение беды и тем самым избегают ее. Но даже спасительное чутье не всесильно.Лейтенант Андрей Звигин оказался в той ситуации, когда никакая удача или предчувствие уже не помогут. Наступление на Миллениум провалилось, рыцари Империи стремительно возвращают отнятые позиции, а командование трусливо бежит, оставив солдат на произвол судьбы. Звигин решает забыть о приказах и тоже ищет путь к спасению. Попутно он разыскивает уцелевших иларитцев, чтобы вместе с ними добраться до точки эвакуации. В пути ему и его товарищам предстоит сделать немало сложных выборов. Ради выживания илиаритцы даже встанут на тропу предательства. Однако совесть – далеко не единственное, чем им придется пожертвовать…

Глава 1. Первое столкновение

Все началось на Миллениуме — самом обычном мире, которому не посчастливилось оказаться в пределах Громового сектора. Здесь постоянно шла война. Большая, малая — неважно, тут всегда было неспокойно. Диктат с Империей без конца устраивали разборки по всему сектору, и многие уже позабыли, почему в качестве поля боя выбрали именно это небольшое скопление миров.

Века сменяли друг друга, и лишь Громовой сектор оставался верным себе. Он оставался большим темным пятном на карте вселенной. Однако, похоже, перемены добрались и сюда. Нет, надвигалась вовсе не эпоха мира. Напротив, тьма, которая все это время была заключена в пределах сектора, вот-вот готовилась выбраться за привычные границы.

Приближалось что-то ужасное, но никто не был в силах до конца осознать весь масштаб грядущей трагедии. То, что начиналось как очередное обострение на вечно неспокойной границе, вылилось в одну из крупнейших войн за последние столетия, после которой облик вселенной изменился навеки. А в историю это событие вошло под странным, но символичным названием — Война Проигравших.

*****

Лейтенант Андрей Звигин безразлично осматривал поле боя. Он еще помнил, каким было это место, когда второй корунский пехотный полк только высадился. Когда-то на месте траншей простиралась длинная широкая равнина, которую местами пересекали узкие сельские дороги. В целом именно такой пейзаж и ожидал увидеть лейтенант, когда услышал, куда перебрасывают полк.

Его новое назначение — мир Миллениум, представлял из себя самое типичное феодальное королевство, о которых без конца рассказывали солдатам на инструктажах. Большую часть населения тут составляли крестьяне, на втором месте находились ремесленники. Самой же узкой прослойкой являлась знать, в руках которой было сосредоточено больше всего власти, поспорить с которой могла лишь Церковь Единения — древняя организация, имевшая огромное влияние по всей Империи.

Обо всем этом Звигин уже не раз читал, однако вживую смог увидеть лишь сейчас. До этого ему доводилось участвовать только во внутренних конфликтах Диктата, и противостояли ему обычно такие же солдаты, как и он сам. Сражение с силами Империи же выглядело совсем иначе. Враги не рыли окопы, не били издали артиллерией, даже не пользовались техникой. Однако, несмотря на все это, противников опаснее лейтенант еще не встречал. На стороне имперцев была сила, природа которой не поддавалась пониманию. Они называли ее магией, однако Звигину было противно произносить это слово даже в мыслях. Оно казалось ему эхом диких времен, когда человек практически ничего не знал о мире вокруг и полагался на выдуманных сверхъестественных существ, а не на себя.

Но вот теперь армия Диктата столкнулась с врагами, природа сил и возможностей которых находилась за гранью понимания. Они не рыли окопы, не использовали артиллерию. Они просто шли вперед, и с этим просто ничего нельзя было поделать. Пули отскакивали от них, снаряды взрывались раньше времени, будто натыкались на невидимый заслон. Шеренги имперцев подступали все ближе, а когда оказывались в непосредственной близости, воины с копьями и мечами бросались вперед и просто закалывали солдат, для которых траншеи внезапно превращались в безвыходную западню.

Хуже всего было то, что командование не желало признавать, что столкнулось с новым противником, требовавшим иного подхода. Генерал Кемиров с маниакальным упорством закидывал врага снарядами и живой силой. Закономерным итогом стал аномально высокий расход боеприпасов и еще более высокая смертность среди солдат. Враг же при этом продолжал теснить силы Диктата, возвращая назад все больше территорий, захваченных во время первых дней высадки.

Внезапно вдалеке что-то слабо блеснуло, но даже этой крохотной вспышки хватило, чтобы Звигин моментально бросился на землю. Сержант рядом с ним оказался менее расторопным, и это стоило ему жизни. Стрела, преодолевшая просто невозможное расстояние, сбила бойца с ног, а затем зажглась еще одна вспышка, после которой все тело сержанта выше пояса просто исчезло.

— Мне нужен новый сержант, — пробормотал лейтенант, медленно поднимаясь на ноги.

Звигин никогда не был особо чувствительным и относился к потерям как к чему-то неизбежному. Но даже он был неприятно удивлен тем, насколько бесчувственным сделал его всего один месяц войны против Империи. Это был уже третий убитый сержант, и если смерть первого еще вызывала какие-то эмоции, то почивший только что боец отпечатался в сознании лейтенанта лишь в качестве еще одной цифры в списке потерь.

— Интересно, сколько еще у них осталось таких стрел? — задумчиво произнес Звигин, выискивая биноклем место, где засел вражеский снайпер.

Он обнаружил противника как раз в тот момент, когда тот приготовился к новому выстрелу из лука. Вновь вспыхнуло неестественное сияние, и лейтенант воспользовался драгоценными мгновениями, чтобы выкрикнуть:

— Ложись!!!

Солдаты без раздумий подчинились команде, что и спасло им жизнь. Стрела просвистела у них над головами, а через некоторое время где-то позади зажглась хорошо знакомая вспышка, которая, как правило, ознаменовывала чью-то смерть.

— Мы так никуда не дойдем! — в сердцах выкрикнул один из солдат, не осмеливаясь даже поднять голову.

Звигин понимал, что боец прав. Их отправили в очередную самоубийственную атаку против хорошо подготовленного противника. В последнее время к имперцам прибывали все новые подкрепления, и на поле боя уже вовсю сражались воины недосягаемого для солдат Диктата уровня. Более того, новые враги приносили с собой и новые тактики боя. Похоже, это были те самые представители рыцарских орденов, которых учили опасаться в первую очередь.

Даже для опытного командира противостояние столь разношерстной массе элитных войск далось бы нелегко. Чего уж говорить про генерала Кемирова, использовавшего всего одну тактику в сражении.

Однако для Звигина появление рыцарей означало и еще кое-что. Он предпочитал не говорить об этом вслух, но для лейтенанта было ясно как день, что проблемы у Диктата не только на Миллениуме, но и за его пределами. Прямо сейчас в эфирном пространстве шло не менее жестокое сражение между космическими флотами. И судя по тому, что количество подкреплений для сил Диктата сокращалось, а для имперских войск наоборот увеличивалось, бой явно складывался в пользу последних.

— Не имеет смысла продолжать идти вперед, — тряхнул головой лейтенант, озвучивая мысли каждого из своих солдат.

Вот только и повернуть назад не представлялось возможным. Если они вернутся, их немедленно объявят дезертирами, а дальше уже ими займется комиссар и его расстрельная команда. Как бы ни было тяжело это признавать, но лучшим выходом оставалась лишь оборона текущей позиции. Требовалось продержаться, пока не объявят отступление, и уже тогда можно будет смело рвать когти.

К сожалению, отряд остановился в неудачном месте. Им удалось захватить небольшую возвышенность, за которой можно было укрываться от вражеских выстрелов, однако на этом плюсы заканчивались. Любой хоть сколько-нибудь серьезный противник станет для солдат непреодолимым испытанием. И, кажется, такой противник как раз показался на горизонте.

Лейтенант различил вдалеке две темные фигуры в рыцарских доспехах. Они двигались в сторону холма, где окопались солдаты Диктата. Звигин практически сразу узнал тех, кто решил нанести ему визит. Это были Черные панцири — рыцари прославленного имперского ордена. Среди всех рыцарей они считались одними из сильнейших.

У лейтенанта пересохло в горле, и он обернулся к своим людям, будто бы желая спросить совета у кого-то из них. Это было глупой затеей, ведь они знали еще меньше Звигина, да и не пристало обычным солдатам поучать офицера. Правда, уже скоро звания перестанут иметь значение, когда Черные панцири покромсают их всех тяжелыми клинками, а затем свалят ошметки тел в одну кучу.

Звигин снова взялся за бинокль и осмотрелся вокруг. Ему бросилась в глаза еще одна группа людей, чей путь тоже лежал в сторону холма. Лейтенант пригляделся получше и узнал в них корунских пехотинцев. Похоже, они отступали, хотя правильнее было назвать это паническим бегством. Они неслись без оглядки, выбрав в качестве ориентира холм. Жаль, они не знали, что этот холм также привлек внимание имперцев, и прямо сейчас беглецы направляются прямиком в ловушку.

Звигин хотел было подать им какой-нибудь знак, но побоялся привлечь внимание рыцарей. Лейтенант все еще рассчитывал на эффект неожиданности, ведь никакими иными преимуществами он не располагал.

— Может, они отвлекутся на них? — с надеждой спросил солдат по левую руку от Звигина.

— Может, — задумчиво ответил лейтенант.

Ему не нравилось, что приходится жертвовать такими же солдатами, как и он сам, однако не его вина в сложившейся ситуации. Это не глупые и недальновидные решения лейтенанта превратили наступление в настоящую катастрофу. Он всего лишь человек, и ему просто хочется выжить, пускай для этого и придется умереть кому-то другому.

Рыцари тем временем тоже заметили отступающий отряд и немедленно отправились в погоню. Со стороны могло показаться, будто тяжеловесным воинам ни за что не догнать удирающих солдат. Но уже вскоре стало понятно, что это как раз у беглецов не было ни единого шанса. Черные панцири, вероятно, не без помощи магической силы, двигались неестественно быстро. Всего за несколько минут они нагнали отряд, после чего сразу же приступили к жестокой резне.

Звигин смотрел через бинокль, как солдат одного за другим разрубают напополам, и не мог отвести взгляд от этого ужасающего зрелища. Когда лейтенант наконец убрал бинокль, вокруг его глаз остались глубокие следы от окуляров, так сильно он прижимал прибор к голове.

— Надо убираться отсюда, — только и сказал Звигин, оборачиваясь к остальным.

Солдаты молча кивнули, а затем, сохраняя порядок, аккуратно спустились с холма, стараясь держаться в слепой зоне рыцарей. Отряд двигался с величайшей осторожностью, и тем сильнее было удивление бойцов, когда у подножия они повстречались с Черным панцирем.

— Я знал, что вы где-то здесь, — прогудел рыцарь из-под забрала. — У меня чутье на крыс.

Чутье. Это слово резануло по ушам Звигина. Всю жизнь наличие чутья как раз таки приписывали лейтенанту и всем его соотечественникам. Он был родом с Иларита — еще одного мира в Громовом секторе. Мир часто переходил из рук в руки и успел побывать как в составе Диктата, так и Империи. Отсюда как раз происходило хроническое недоверие ко всем выходцам с Иларита. Их считали склонными к предательству, а также им запрещали формировать собственные военные соединения. Вместо этого иларитцев распределяли на другие миры. Чаще всего их включали в состав корунских вооруженных сил из-за схожей этнической принадлежности. Ведь именно колонисты с Корунска когда-то первыми поселились на Иларите.

Но при чем же здесь чутье, дурная слава о котором преследовала Звигина с самого рождения? Ответ на этот вопрос таил в себе непосредственно Иларит — небогатый мир, который едва ли мог похвастаться чем-то, кроме густых лесов и болот. Люди, жившие там, были обречены находиться в постоянной атмосфере недоверия и подозрений. Чиновники Диктата пристально наблюдали за неблагонадежным населением, что отпечаталось на менталитете каждого иларитца. Они старались быть неприметными, тихими и осторожными. А еще выработали удивительное чутье на неприятности. Стоило хоть чему-то пойти не так, как иларитцы тут же прятались или сбегали куда подальше. За эту черту характера остальные их открыто презирали и еще больше укреплялись во мнении, что иларитцам нельзя доверять. По этой же причине они очень медленно продвигались по службе, и мало кому в принципе удавалось получить офицерское звание. Звигин был едва ли не исключением, которому помогло крайне благоприятное стечение обстоятельств.

Однако, кажется, удача лейтенанта подошла к концу. Глядя на рыцаря, он понимал, что ему ни за что не уйти живым, и никакое чутье тут не поможет.

— Бежим! — в панике закричал один из солдат, чем и подписал себе смертный приговор.

Черный панцирь одним ударом разрубил подавшего голос бойца и тут же принялся за остальных. Лейтенант даже не пытался бежать. Он смотрел, как массивная черная фигура убивает его товарищей одного за другим и просто ничего не мог с этим поделать. Звигин понимал, что уже скоро придет его черед, а спасти его от неминуемой участи могло только чудо.

И чудо явилась оттуда, откуда лейтенант меньше всего ожидал. Его слух уловил едва различимый свист. Тело отреагировало быстрее, чем разум успел до конца осознать, что происходит. Звигин упал на землю, и уже через мгновение все вокруг содрогнулось от попаданий снарядов. Канонада длилась почти полминуты. Все это время лейтенант неподвижно лежал, распластавшись на земле, плотно обхватив голову руками.

Когда все стихло, он осторожно огляделся вокруг и обнаружил себя в окружении многочисленных воронок. Видимо, удача все-таки не покинула его, иначе как объяснить, что смерть миновала Звигина, перепахав при этом весь холм.

А вот Черному панцирю повезло гораздо меньше. Его зачарованный доспех пусть и был невероятно прочным, но даже ему оказалось не под силу выдержать прямое попадания из пушки. Снаряд угодил воину в спину и вышел с другой стороны в районе живота. Большая часть внутренностей рыцаря просто исчезла, но даже так он все еще пытался устоять на четвереньках, пусть и сам понимал, что уже не жилец.

— Без жалости… Без слабости… Без страха… Без изъяна… — прошептал воин и только после этого испустил дух.

Звигин узнал в этих словах рыцарский боевой клич. Его часто произносили воины из ордена Черных панцирей, прежде чем ринуться в бой. Лейтенанта поразило, что даже на пороге смерти рыцарь остался верен своим принципам и погиб, сохранив достоинство.

Чего нельзя было сказать про отряд Звигина. Артиллерийский обстрел не пощадил никого из солдат, и их лица застыли в предсмертной гримасе ужаса и отчаянья. Глядя на изувеченные тела, язык не поворачивался назвать это героической гибелью. Скорее, смертью на скотобойне.

Только теперь лейтенант осознал, что же произошло на самом деле. Его отрядом воспользовались как наживкой, чтобы выманить врага, а затем расстрелять из орудий. И было неважно, выживет ли при этом хоть кто-то из солдат.

Кровь застыла в жилах Звигина, когда он разгадал жестокий и циничный план командования. Вот только… это было странно, совсем не похоже на Кемирова. Генералу, конечно, было глубоко плевать на личный состав, но подобный трюк был для него слишком сложным. Это выходило за рамки стандартного приказа «Только вперед!»

Лейтенант мог бы еще долго сидеть и гадать, но в этот момент вспомнил про другой отряд, который также попал под атаку рыцарей. Какая-то часть разума Звигина сопротивлялась и требовала поскорее бежать прочь без оглядки. Но чутье… пресловутое чутье упрямо твердило, что ему во что бы то ни стало нужно выяснить судьбу тех людей.

Осторожно обойдя холм, лейтенант взглянул туда, где в последний раз видел отступающий отряд. Как и подозревал Звигин, на том месте теперь образовалось поле из воронок от снарядов. На первый взгляд никто не пережил предательский обстрел, но с такого большого расстояния нельзя было судить наверняка.

Прижимаясь к земле, лейтенант добрался до места побоища, где обнаружил почти полтора десятка обугленных тел. Словно могильный камень, над ними возвышался Черный панцирь, который навеки застыл, преклонив колени. Если бы рыцарю не снесло голову снарядом, он смотрелся бы даже величественно. Однако вместо этого он выглядел как памятник смерти, наглядный пример того, какая участь ожидает тех, кто ступил на поле боя.

У Звигина больше не было причин оставаться здесь. Он увидел все, что хотел. Правда, увидел и много того, чего ни одному человеку видеть не стоит. Лейтенанту нужно было спешить. В одиночку он был как никогда беззащитен. Любое столкновение закончится для него неизбежной смертью, в этом Звигин не сомневался.

Только он собрался уходить, как услышал позади чей-то слабый стон. Лейтенант резко обернулся и стал искать глазами выжившего солдата. Вскоре ему удалось заметить одного бойца, слабо барахтавшегося под кучей мертвых тел. Не теряя времени, Звигин кинулся на помощь и помог раненому выбраться из-под кучи трупов.

Солдат выглядел плохо. Он потерял обе ноги, и выжил, наверное, лишь потому, что его заживо погребло под телами товарищей, тем самым защитив от осколков.

— Ты как? Слышишь меня? — спросил Звигин, щелкая пальцами перед глазами бойца. — Понимаешь, что я говорю?

— Еще бы, мне же не голову оттяпали, — кисло улыбнулся солдат. — Забавно-то как, не находишь?

— Что именно? — не понял лейтенант.

— Как же, — улыбка бойца стала шире. — Из всех, кто мог найти меня, это сделал мой собрат иларитец.

Только сейчас Звигин вспомнил его. Из-за пятен крови на лице лейтенант сразу не признал одного из своих. Кажется, его звали Марылем.

— Ты же сержант из второй роты, да? — спросил лейтенант.

— Роты больше нет, — покачал головой Марыль. — Нас всех перебили.

— Ясно, — медленно кивнул Звигин.

— Не-а, ты не понимаешь, — слабеющим голосом сказал сержант. — Все было зря. Диктат бросает Миллениум. Я случайно краем уха услышал об этом, и после этого немедленно повел своих людей обратно.

— Так мы покидаем этот мир? — с облегчением переспросил лейтенант.

— Высшие чины да, а вот про нас разговора не было. Если я верно понял, космический бой уже почти проигран, а это значит, что скоро имперцы полностью возьмут Миллениум в блокаду. Думаю, все решится в течение следующих суток. Потом уже отсюда никто не улетит.

— Это… нехорошо, — не сразу смог подобрать слова Звигин.

— Это полное дерьмо! — поправил Марыль. — Только горстка солдат успеет эвакуироваться. Остальные в лучшем случае попадут в плен.

— Тогда нам нужно спешить, — лейтенант неуверенно покосился на изувеченные ноги сержанта.

— На меня можешь даже не смотреть, — отмахнулся Марыль. — Мне уже не выбраться. Но и в плен я сдаваться не хочу. Ты знаешь, что делать, не мне тебя учить.

Звигин пристально посмотрел на бойца. Он прекрасно понял, о чем тот его попросил, но… лейтенант не мог просто так застрелить товарища. Однако, встретившись с непреклонным взглядом солдата, лейтенант в итоге неохотно кивнул и расстегнул кобуру на поясе.

— Не так я хотел освободиться от службы, — невесело хмыкнул сержант. — Об одном прошу: вытащи остальных наших ребят. Всех, кого сможешь. Они не должны погибнуть вот так.

Вместо ответа лейтенант спустил курок. Он сделал всего один точный выстрел, чтобы наверняка упокоить земляка. Возможно, ему стоило обнадежить сержанта и пообещать исполнить его просьбу. Но Звигин очень серьезно относился к таким вещам. Он давал обещания только тогда, когда был абсолютно уверен, что сдержит слово. А сейчас лейтенант даже не был уверен, что переживет ближайшие несколько минут.

Однако это не означало, что Звигин отвернется от последней просьбы Марыля. Лейтенанту и самому хотелось забрать своих куда подальше от войны, в которую они оказались втянуты не по своей воле. Правда, для этого нужно было обойти чуть ли не всю прифронтовую полосу, а времени катастрофически не хватало.

Звигин тряхнул головой и собрался с мыслями. Вот на что сейчас точно не было времени, так это на сомнения. Нужно начать действовать, а там уже будет видно. Тем более он знал, откуда следует начать.