Семейные узы

Александр Малов

У каждого человека бывают плохие дни. Иногда они перерастают в недели, а порой — в месяцы вечной суматохи. В тот день Полина Казанцева стойко ощущала, что в ее жизни период проблем и трудностей и не думает отступать. Конфликты с бывшим мужем, усталость от работы, воспитание маленького сына… И все чего хотелось девушке, так это скорее вернуться домой и принять теплую ванну. Но, как оказалось, настоящей проблемой станет осознание того… что родной дом Полина больше не увидит.

Глава 2

Следующие три дня Полина провела в настоящем сонном бреду. Для самой женщины понятие времени вовсе перестало существовать. Она просыпалась и почти тут же теряла сознание. Утро, день, вечер, ночь — едва ли она могла угадать точно. Отсутствие окон и неизменно тусклое освещение в подвале превращали кратковременные пробуждения в зацикленный круг.

Фрагменты действительности, в которую периодически возвращалась Полина, казались каким-то ночным кошмаром: размытые серые бетонные стены, образ кривой и уродливой деревянной лестницы, а также скудный свет лампочки над головой. Иногда свет казался более ярким, словно перевоплощался в луч настоящего прожектора, напрочь выжигающего сетчатку глаз. В такие моменты голова начинала раскалываться особенно сильно.

Несмотря на сырость и прохладу в подвале, Полину периодически бросало в жар. Впрочем, кто-то успел переодеть ее. Теперь трусики и лифчик прикрывала удобная и свободная пижама в виде серых штанов и рубашки. Женщина не помнила кто, когда и каким образом ее переодел, но сейчас она была слишком слаба, чтобы думать о таких пустяках. Казанцева даже не особо сопротивлялась, когда в сонном бреду ее иногда переворачивали с одного бока на другой. В такие моменты она отчетливо слышала, как некий мужской и на удивление приятный голос приговаривал:

— Вот так-то лучше. Мы же не хотим, чтобы у нас образовались пролежни, Люда?

«Люда… кто такая Люда?»

Еще и запахи, как будто путались в голове Полины. Порой она просыпалась от характерного аромата плесени и сырости, но чаще — перекиси водорода и каких-то неприятных медицинских мазей. В этот момент женщина ощущала, как по ее лбу кто-то нежно проводит руками, снимая бинтовую повязку. Это были пальцы мужчины, причем немолодого, вне всяких сомнений. Даже сквозь бредовый сон Казанцева точно знала, что была права. Жесткие и огрубевшие подушечки говорили о возрасте их обладателя, равно как и о ручном труде. Она ощущала, как ее нежную, хоть и уже не девичью кожу, буквально царапают шелушащиеся подушечки.

— Ушиб головного мозга — дело серьезное, — доносилось до Полины каким-то эхом. — Ну ничего, мы тебя быстро поставим на ноги. Ты всегда умела вляпаться в неприятности, дорогая моя! Да уж…

«Всегда?»

И опять же, голос, пускай далекий и туманный, был очень приятным. Он пропитывал каждое слово такой теплотой и заботой, что Полина невольно ощущала себя в безопасности, пусть и в самых неприятных для себя обстоятельствах. Услышав этот голос впервые, она хотела было что-то сказать в ответ, но губы словно налились железом, голова пошла кругом, и Казанцева вновь потеряла сознание.

Когда незнакомец приподнимал голову Полины для обработки затылка или чтобы аккуратно влить в ее рот немного воды и лекарств, из женщины словно уходили последние силы. Она и до этого не чувствовала своего тела, а теперь и вовсе стала тряпичной куклой в чужих руках. Страх и отчаяние лишили Казанцеву последних сил, чтобы бороться или даже закричать. Женщина четко осознала, что находится в чьем-то плену.

Сопротивляться было бесполезно.

Размытый силуэт хозяина подвала никак не сходился для Полины в цельную картину. Иногда она пыталась с ним заговорить, но ее рот выдавал настолько несвязные звуки, что даже сама женщина не понимала их суть. Тем не менее она ощущала, что незнакомый мужчина явно заботится о ней. И тогда замешательство и отчаянье уступали место… надежде. Быть может, у трассы ее нашел местный лесник? Какой-нибудь дремучий старец, что не имел средства связи и приволок несчастную в свой домик в лесу? А все, что происходит сейчас — лишь попытка выходить бедную женщину? Ведь не может быть так, что ее просто взяли и похитили?

Ведь так?

На четвертый день Полина проснулась и неожиданно поняла, что чертовски голодна. Вместе с этим она осознала, что ей стало гораздо лучше, пусть и до идеального состояния еще было далеко. Медленно приподнявшись, женщина к великой радости обнаружила, что ноющая боль в затылке стала менее болезненной, а вечные карусели из расплывчатых образов сменились на легкое головокружение. Когда же Полина рискнула прикоснуться пальцем к затылку, то почувствовала знакомую бинтовую повязку.

Как всегда, женщина лежала на кровати. Она была расположена ближе к углу одной из стен, прямо напротив пугающего вида лестницы. Взгляд Полины упал на небольшую деревянную тумбочку около кровати. Кажется, раньше ее здесь не было. И опять же, как и в случае с лестницей, было очевидно — предмет мебели был создан кем-то вручную.

На тумбочке располагалось несколько предметов: упаковка неизвестных таблеток, пара стерильных бинтов, флаконы с перекисью водорода и раствором хлоргексидина. На краю стоял граненый стакан с прозрачной жидкостью. И хотя Полина не была уверена в том, что содержимое соответствует ее ожиданиям, жажда взяла свое.

«Вода… господи! Никогда в жизни я так сильно не радовалась обычной воде!»

Осушив стакан в два счета, женщина издала едва уловимый стон наслаждения. Прохладная вода сейчас казалась настоящим нектаром богов.

Пребывая в полном сознании, Полина еще раз осмотрела помещение, в котором находилась. Подвал был таким, каким Казанцева его запомнила в первое пробуждение. Он напоминал какой-то склад.

Тут слух женщины уловил странный скрип. В противоположном конце подвала раздался резкий звук открывающейся двери.